История 14. Андроид

Оглянулся по сторонам в поисках такси. Оно появилось, словно я взмахнул волшебной палочкой.

Упал на заднее сиденье и прикрыл глаза. За рулем точно человек Мериса, он знает куда ехать, а мне надо подумать.

Чего генерал так испугался? В сети я ничего особенного про эйнитов не нашел. Ни политических «хвостов», ни… Да ничего такого!

Единственная зацепившая меня мысль, содержалась в дневнике Дьюпа: «Эйнитов свои бомбить никогда не станут, да и чужие – побоятся». Я ни тогда не понял, чего их бояться, ни теперь. Секта как секта. Не особенно многочисленная, судя по всему. Женщины красивые...

Нет, я совершенно не мог думать сейчас серьезно. Настроение постоянно зашкаливало, мысли в голову лезли самые глупые. Я словно бы помолодел лет на десять.

Такси остановилось у парадного входа, но туда я почему-то не зашел. Обошел здание, увидел открытое окно на втором этаже и влез.

Девушка-секретарша хотела кричать, но я предъявил ей личную карточку. Сказал, что решил сделать сюрприз начальству. Про сюрприз соврал: в здании и камеры, и сенсоры, так что Мерис уже знал, что я здесь. Но мне вот так захотелось вдруг. Может, просто тело устало от ничегонеделания и решило размяться?

На лестнице столкнулся с порученцем Мериса и подмигнул ему. Тот схватился за оружие. Я посмотрел на двух охранников у дверей генерала, которых там раньше сроду не стояло…

В кабинет ввалился с дурашливо поднятыми руками. Там уже сидел медик, разложив на плавающем столике свои пыточные инструменты.

Я завел руки за голову, но… непроизвольно зевнул и потянулся.

– Обыскивать-то будете? – оглядел кабинет. Больше – никого.

Мерис молча смотрел, как я валяю дурака. Медик сидел мышкой.

– Ты зачем в окно полез? – спросил, наконец, генерал.

– Не знаю, – сказал я честно. И пошутил. – Может, у тебя лестница заминирована.

Однако Мерис шутки не понял. Он тут же вызвал дежурного и велел проверить лестницу.

Медик продолжал пялиться на меня, и я решил закончить уже с ним. Взял стул, сел рядом. Весело спросил:

– Вам какие части тела от меня нужны?

– Р-руку…

Сегодня со мной все решили заикаться.

Положил руку на столик. Обернулся и посмотрел на Мериса. Тот молчал, пока брали кровь. Потом спросил медика:

– Сколько вам времени нужно на анализ?

– Па–па-полчаса.

– Идите.

Дверь закрылась, и генерал снова уставился на меня.

– Ты меня пристрели уже сразу или поговорим сначала? – спросил я, разыскивая глазами кулер. Хотелось пить. Еще с обеда, между прочим. Но чая у генерала не допросишься.

Мерис с сомнением покачал головой, открыл бар, вытащил воду со льдом, анку (что-то типа пива, слабый алкоголь я иногда употреблял). Себе он не достал ничего. Сел напротив меня за стол и продолжал смотреть.

Воды я выпил. Чтобы удобнее было созерцать Мериса, положил руки на столешницу, а на них – подбородок.

– Убил бы, – сказал он, наконец. – Ты зачем вообще туда пошел?

– Ну убей. Только не мучай. Пошел и пошел. Ты сам меня отправил.

– Но почему именно туда?! – генерал повысил голос.

– Я же сказал, лучше убей. Орать на меня не надо. У Дьюпа про эйнитов прочитал кое-что сегодня. И Влана рассказала. Вроде как они могут предчувствовать события. Мне показалось, что если бы эйниты согласились как-то сотрудничать с нами... Пусть не всегда, но в каких-то критических случаях, это бы нам пригодилось. Как я понял, Проводящие ни на чьей стороне. Хотя храмы есть и у нас, и на Экзотике.

– Правильнее сказать, к нам они ползут с Экзотики, – разжал губы Мерис. – И что, эйниты согласились?

– Я не понял. Но и не отказались наотрез. Этот, который губами жевал все время, сказал, что «Мать меня приняла». Не знаю, чья мать, правда…

Мериса кто-то вызвал через наушник. Я не слышал, что ему пищали в ухо, но видел – он слушает.

– Ты как узнал, что лестница заминирована?! – генерал поднялся и глядел на меня в упор.

– Никак. Я пошутил на счет лестницы.

– А в окно почему полез?!!

– Я же сказал – не-зна-ю. Дурака повалять захотелось.

– Лестница действительно заминирована, – буркнул Мерис и сел.

Стало тихо. Генерал молчал, и я молчал. Заминировать лестницу в главном здании спецона, на виду у охраны, камер слежения и еще бог весть чего…

– Какого типа минирование-то? – спросил я.

– Через двадцать минут скажу. Может быть.

– А, медика ждем-с, – съязвил я. – Ну, давай про погоду поговорим?

Мерис молчал. Я начал от скуки изучать кабинет. Там, к сожалению, ничего существенно не изменилось: та же коробка без окон, бар, стол, сейф. Интерактивная карта на стене выключена, как и экран общей связи. Настроение мое постепенно опускалось до нормы, я сам не понимал уже, чего так развеселился.


Наконец зашел медик. Без стука. Видимо дверь ему открыл охранник.

Медик по широкой дуге миновал меня и положил на стол перед Мерисом три распечатки.

Тот посмотрел, сдвинул брови:

– Ну и что? Ты считаешь, я в этом понимаю что-то? Язык-то у тебя есть?

– Па-па-параметры, – медик, оказывается, боялся не только меня, – со-со-впадают, – родил он, наконец. – Но и с-сияние присутствует.

– Как это? – удивился Мерис.

– То есть объект идентичен, но сияние присутствует. В-вот смотрите. Вот параметры...

– Да не понимаю я это ваше! – раздраженно отшвырнул бумагу генерал. – Ты мне скажи, он это или не он?

– П-по биологическим показателям – он.

– Тест нельзя подделать?

– Клонировать за два часа невозможно.

– Если клонировали раньше? Потом заменили одно на другое?

– Н-на этот случай есть биометрия. Определения запаса деления клеток и фа-актического возраста. Нет, с биологической точки зрения все чисто. Т-только с-сияние.

– Заразился, значит, – обернулся ко мне Мерис. – Ладно, иди, – отпустил он медика и подошел ко мне вплотную.

Я встал.

– Да сядь ты уже! До инфаркта ты меня доведешь когда-нибудь, Агжей.

– Что за сияние такое? – спросил я.

– Если бы кто-нибудь знал…

Мерис сел на стол, рядом со мной. Лицо его сразу сделалось усталым и даже болезненным. Печень, наверное, подумалось мне почему-то.

Генерал налил себе воды.

– Можешь рассказать мне максимально подробно и по порядку, что ты там делал? Все, что помнишь?

– Да могу, конечно, – я задумался. – Вошел в храм. Там было полутемно, только линии эти светились…

– Испугался?

– Ну… немного совсем. Даже не испугался, а как будто под грудью что-то толкнулось. Словно за грудиной есть такой орган, который на это изображение реагирует. Вот когда Влана мне сегодня показывала эти линии – было страшно. Но и тогда «толчок» был.
– Влана показывала?

– Ну да,– я вздохнул. Приходилось рассказывать Мерису то, что вообще никому не хотел бы говорить. – Я ее спросил, потому что она похожа на женщину из дневника, эйнитку, – я замялся. – И она мне показала линии. Сказала, что это не страшно на самом деле. Ну и раз женщине не страшно…

– Агжей, – перебил меня Мерис. – Ты мне в каком-то месте врешь. Такие разговоры ни с того ни с сего не заводятся. Я попросил, она показала… Ты больше ничего у нее показать не просил?

– Ну так тащи детектор и допрашивай! – вырвалось у меня. Я и так рассказал слишком много. – Ни одного слова еще не соврал. Просто…

– Просто не договариваешь.

– Да, не договариваю!

– Между вами что-то было?

Я встал и отвернулся к бару. Мерису таки удалось меня завести и…

– Ладно, – сказал он. – По каким-то мне не ведомым причинам Влана тебе это показала. Ты испугался. Но раз девушка не боится, ты решил, что и тебе не должно быть страшно, так?

– Я не просто решил. Еще упражнения делал на релаксацию. Потому что ощущение довольно поганое, в общем-то. Может, тебе покажется смешным, что человек с моим послужным списком может чего-то бояться, но это действительно страшно.

– Хочешь рюмку бальзама на твою гордость?

Мерис тоже встал, отодвинул меня от бара и открыл его.

– Ты лучше свою печень пожалей, у тебя что – есть время на обновление?

– А ты откуда знаешь про печень?

– Не знаю откуда. Знаю и все, – буркнул я все еще сердито.

– Да…

Мерис все-таки налил себе «крови дракона», она намного слабее, чем то, к чему он сначала потянулся. Пригубил.

– Твои «слабые ощущения», Аг, над которыми я якобы должен посмеяться, убивают примерно каждого второго из случайно попавших в этот самый паршивенький внешний храм. В комнатушку с линиями на стене. Бывали случаи, когда в такие комнатушки влетали террористы, например, полиция, группа захвата какая-нибудь. Половина бойцов выскакивала в ужасе обратно, половина оставалась лежать там. Как правило – остановка сердца от сильного страха. Поверишь?

Я задумался.

– Ну… В первый момент мне показалось, что это – как в открытом космосе. Когда ты ощущаешь себя потерянным в пространстве. На кораблях от такого иногда с ума сходят. Но я же не сошел.

– Так ты и в храм сумел ввалиться. Как тебя капитан звал? Андроид безбашенный?

– Но там было две женщины!

– Я и не говорю, что не было! Я говорю про случайных людей, неподготовленных. Когда ты в храм вошел, мои наблюдатели посчитали, что нервы у тебя крепкие, и сейчас ты оттуда выскочишь. Через пять минут они начали беспокоиться. Через семь доложили мне. Пока мы нашли человека, который смог бы безболезненно войти в этот поганый храм – прошло еще минут сорок. Никаких твоих следов, разумеется, наш человек не нашел. Ну, давай теперь дальше ты.

Он налил себе еще.

– Дальше… В храме я не увидел никаких дверей. Да вообще ничего не увидел: ни алтаря, ни предметов культа. Но входить-то куда-то служители храма должны? Стал искать проход. Кроме любопытства я уже ничего не испытывал. Нашел, в общем-то. Мне открыли. Побоялись, наверное, что дверь сломаю?

– Кто их поймет, эйнитов этих. Дальше.

– Мы прошли во внутренний храм. Точно такой же, но побольше. И камень там другой. Черная вулканическая лава. Линии ярче.

– Там не страшно?

– В первые доли секунды толкнулось что-то в груди. Потом… Ну что ты на меня так смотришь?!

Мерис хмыкнул, прошелся по комнате. Начал проверять аппаратуру слежения. Боялся, что нас могут подслушать?

– А то, – сказал он, наконец, – что во внутренний храм, кроме Проводящих эйи, вообще никто никогда не заходит. А тут простой парень из спецона ввалился, можно сказать, с улицы. И что я должен думать? Что я сошел с ума, ты сошел с ума? ГДЕ тебя тогда носило? Никто, Агжей. Понимаешь, ни-кто.

– Но я-то зашел. И ничего особенного там нет. Точно такой же храм.

– Допустим, я поверил, дальше?

– Дальше мы вышли в сад за храмом. Там ребятишки играют, женщины. Сели. Меня провожали двое – старик и парень. Старика звали Патрик Эссо, парня – Трэам. Парень смотрел на меня, как на… Как ты. И боялся до заикания. А старик – ничего. Я сказал, что пришел познакомиться и понять, можем ли мы сотрудничать. Он ответил, что сейчас своим скажет. Просил парня развлечь меня. Мы с малым опять зашли во внутренний храм, но практически не говорили. Не успели. Пришли четверо адептов: два мужика и две женщины. Женщины красивые, особенно молодая. Попросили снять доспехи и браслет. Я снял.

– Женщины попросили? – съязвил Мерис.

– Ну да. Не привязывайся. Потом… – я потер виски, произошедшее все дальше отодвигалось в туман. – …старший из адептов велел позвать еще четверых. Второй мужик попытался возразить, но старший сказал, что не им решать. Пришли еще четверо. Встали в круг и взялись за руки.

– А ты?

– И я тоже. Потом… совсем плохо помню. Я опять ощутил себя в открытом космосе, среди линий этих. Единственное, что помню точно – мне захотелось лечь. Я лег, но не упал. Очнулся на полу. Вот, в общем, и все.

– И сразу ушел?

– Когда я встал, старший сказал, что вы сейчас будете двери ломать. И я быстро пошел на выход. Даже одевался по дороге. Вышел во внешний храм – передатчик на браслете заработал. А, нет, он сказал еще, что Мать меня приняла.

– Ах, тебя еще и мать приняла? – картинно всплеснул руками Мерис. – И все, безотцовщина?

Я подумал.

– Еще он сказал: «С рождением тебя».

И тут я понял, из-за чего всполошился Мерис. Я тоже читал утром, что адепт эйи считается человеком, «родившимся заново». Просто не обратил особого внимания. Мало ли, что у них там считается?

А вот Мерис, похоже, отнесся к этому «второму рождению» серьезно. У него что, имелись причины?

Неужели он действительно решил, что в храме со мной могло произойти нечто настолько необратимое, что я – это уже не я? Но ведь для этого с человеком нужно хоть что-то сделать, а не просто подержать за руку?

Хэдэ алати та дагата.

И лучше не проси меня переводить.


– Ну и что теперь? – спросил я. – Запрете меня в лабораторный блок и будете изучать?

Я не был испуган такой перспективой. Попросту плохо ее себе представлял.

– Не знаю, что с тобой делать, – поморщился Мерис. – Но только не запирать...

Он снова начал перебирать на столе распечатки с моими анализами.

– Что, сразу резать?

– В смысле?

– Ну, разобрать на запчасти и выяснить…

– Дурак. Ну почему ты такой дурак?! – генерал посмотрел мне в глаза пристально, словно проверяя, не издеваюсь ли я над ним.

– Сам не знаю, – признался я. – Такой уж есть. Эти, которые в храме, кстати, знали, кто я. Забыл тебе сразу сказать.

– Я догадывался, что знали. И вообще, что-то слишком много народу про тебя знает. Ты посмотри, какая каша заварилась? За неполных два дня тебя пытаются убрать дважды. Думаешь, лестницу заминировали, чтобы я там прошел? Как бы не так. Устройство поставили конкретно на твой вес. Плюс-минус килограмм. Риск, что не ты попадешься, конечно, был, но, учитывая, что установили его, пока ты сюда ехал… Кто-то, Агжей, знает гораздо больше нас с тобой. И для кого-то ты на сегодняшний момент представляешь серьезную угрозу. Именно ты, со своим непредсказуемым поведением и… – он хотел обругать меня, но сдержался. – Знать бы, что конкретно эти эйниты с тобой сделали? Могли ведь и внушить что-то.

– Вряд ли это «что-то» угрожает нам. Тогда бы убрать меня не пытались. Наоборот.

– Потому и мне нет смысла не доверять тебе или, как ты предложил, в научных целях на куски изрезать.

– А информаторы в среде эйнитов у тебя есть?

– На уровне твоей Вланы, что называется «просто стоял рядом». Среди Проводящих, к сожалению, по моим сведениям, на контакт в последние годы не шел никто. Не нисходят они со своих заоблачных высот до нашего брата. Спецслужбы планет, где существуют эйнитские храмы, боятся Проводящих как огня. В противном случае я был бы, как ты понимаешь, совсем иначе информирован.

Генерал Мерис коснулся виска. Устал, наверное? Потом дотронулся до угла рта...

Или так ведет себя человек, который, мягко говоря, часть информации утаивает?

У меня не было оснований не доверять Виллиму, но я знал, что мыслями он делится со мной по минимуму – так уж устроен. Зам по личному составу в определенных кругах – это похуже начальника спецслужбы – у того более ограниченный доступ.

– Я вот о чем подумал, – сказал я, чтобы не молчать. – Вдруг и у эйнитов есть свои враги? Какая-то другая секта? Тогда мне кое-что стало бы понятным.

– Мне – нет. Но я попробую узнать. Хоть и мыслишь ты порой странно, но... Хэд их возьми, эйнитов этих.

– Черт их возьми.

– Кто?

– У Дьюпа в дневнике написано «черт их возьми». Ты знаешь, что это означает? – я встал.

– Понятия не имею. Вали-ка ты к себе, у меня и так от тебя сегодня башка распухла. Сейчас охрану вызову.

– Не надо охрану, – сказал я твердо. – Нужна будет – свяжусь.


Уходя, я чувствовал, что Мерис смотрит мне вслед. Но угрозы не ощущал. Вернее, ощущал, но не с его стороны.

Стоило мне закрыть за собой дверь, как настроение начало подниматься, словно в крови заскакали какие-то маленькие веселые шарики. Причем происходило это само собой. Даже вопреки моей настороженности и озабоченности. Как будто мне на выходе из кабинета потихоньку вкололи что-то.

Я еле-еле сдержался и вышел нормальным шагом. Хотелось – с лестницы вприпрыжку и дальше бежать бегом.

На улице дело бодро шло к заходу солнца. Предзакатная жара уже спала, дышалось легко, и запахи ощущались необычайно резко. Словно я только что вырвался из полугодичного заточения в корабле, мне снова двадцать два года… Захотелось подпрыгнуть и встать на руки!

Я огляделся по сторонам. Случайных прохожих не просматривалось. Наверное, разогнали уже, несмотря на праздник. Комендантский час еще никто не отменял. Какая-то бабулька ковыляла через площадь (наверное, работала здесь же, в Доме правительства), да скучали у памятника Первому колонисту два «спеца». А когда-то там стояли разряженные в пух и прах «бойцы национальной гвардии». Война протестировала их: оказалось – декор. Спецы томились, руки чесались... Да кому какое дело, к Хэду?

Я сделал следующий шаг пошире, примеряясь, и… встал на руки.

И, в общем-то, отлично видел, как то место, где только что находилось мое туловище, прошил лазерный луч. Метрового диаметра примерно.

Ширина поражающего луча была такой, что падение на землю меня бы не спасло, разве что... на руки встать.

Только из однозарядника можно так развлечься, второго подобного «выстрела» никакой «ствол» не выдержит.

Здание впереди задрожало в раскаленном мареве, я перекатился по дорожному покрытию и... Увидел, как с высоты пикирует шлюпка, крутится у самой земли волчком, чтобы погасить скорость, зависает на высоте меньше человеческого роста…

Рос. Только Рос мог такое проделать. Его вместе со мной завербовал в северном крыле Мерис. Но не просто с КК снял –  сманил из разведки. И Рос летал лучше меня. Причем именно на модулях, «двойках» и маленьких шлюпках, так называемых «капитанских», в четверть стандартной десантной.

Мои. Значит, ребята опять таскались сегодня за мной весь день. Кого же они там поймали? На мостовой, рядом с висящей шлюпкой, шевелились две фигуры. Сверху вроде – Джоб Обезьяна, для которого выпрыгнуть и из эмки особого труда не составляло. Под ним – какой-то толстяк.

 Вылез Айим – вторая двухметровая махина в нашем экипаже. В малой шлюпке – четыре места. Пилот, два бойца и для меня, видимо, тоже место нашлось бы. Значит, хоть Келли на корабле остался.

Сели еще две посудины – полисы и спецы Мериса. Пока я подходил, оттуда повысыпали тоже. Но вмешаться боялись, потому что у Сайсена Айима лицо человека, не понимающего юмора. А он стоял с гэтом на изготовку и ждал меня. На остальных ему чихать, так уж он устроен. Рос – сержант, а сержант приказал стоять и ждать.

Я видел, как сбегает с крыльца Мерис. Будь у него окно в кабинете, он мог бы всю эту комедию видеть лично. А так – доложили, наверно. Я подошел одновременно с генералом. Мерис шел быстро, я – медленно. Очень медленно. Но вовремя кивнул Айиму, чтобы тот опустил гэт.

Джоб, увидев меня, перестал душить толстяка и встал.

– Кто это? – спросил я Мериса. Был уверен, что он знает.

– Это? А это мой… бывший начальник спецслужбы…

Я понял, что начальник пролетел с карьерой прямо у меня на глазах.

– Живой, собака, – сказал какой-то незнакомый мне полис.

– То-то и странно, – пробормотал себе под нос генерал. – У него было, по меньшей мере, три возможности себя убить, а он живой.

«Значит, на кого-то надеется, – понял я, – думает, что его прикроют».

Взглянул на Мериса. Тот скосил глаза на личный браслет, развернул запястье ко мне, чтобы я тоже видел. Там, не понял – с трех или четырех точек – уже свели, как Рос спикировал на этого толстого.

– Умеют твои летать, – сказал Мерис.

– А то, – я улыбнулся невольно. – Они и прыгать умеют.

– Так ты же не отдашь, чего хвалишься?

Мерис думал. Он шутил со мной и думал, растягивая момент принятия решения. Я ему не завидовал. Покушение на главной площади столицы, почти напротив Дома правительства в тайне удержать не удастся. Придется докладывать этому новому лендслеру, который сам еще для всех – «рыбка в банке». И может статься рыбка – тухлая.

Я вдруг очень остро почувствовал, что Дьюп действительно умер. Что я его никогда больше не увижу. Захотелось задушить этого толстого мерзавца голыми руками. Потому что такое вот дерьмо даже сдохнуть не может, а того, кто стоит десятерых таких – нет. И погиб он из-за такого вот дерьма!

– Ты чего, капитан? – спросил не вовремя покосившийся на меня Мерис.

– Задушил бы, – сказал я сквозь зубы.

Наверное, морда лица была у меня соответствующая. Генерал оценил.

– А души его, гада, – сказал он поощряюще. – Ты в состоянии аффекта… Как мы тебя удержим? Да, ребята? – он обернулся к охране. – Давай, капитан!

И хлопнул меня по спине, подталкивая к едва поднявшемуся толстяку. Джоб его здорово припечатал.

Первый раз я так явно видел иллюстрацию древнего принципа – нет человека, нет проблемы. Если бы не был так зол.

Я глядел на толстяка и…

Что-то происходило со мной.

Я воспринимал себя теперь с двух разных точек. Словно бы «меня» стало двое. Один  в бешенстве намеревался раздавить сейчас эту жирную человекообразную козявку. Другой – наблюдал с мертвенным спокойствием, спокойствием ядовитой змеи с Мъясы, один запах яда которой убивает в течение двух минут.

Выражения глаз этих двоих смешивались в моих зрачках, и, судя по лицу толстяка, смесь выходила жуткой. Я и сам чувствовал, как вокруг распространяется волна физически ощутимого холода. Даже темнее стало. Или это так быстро садилось солнце?

Я достаточно имел сегодня дело со страхом. И это, наконец, вылилось из меня.

Внешне я не делал ничего. Только смотрел. Но толстяк завизжал и бросился в ноги Мерису.

Он ползал, скулил, хватая генерала за колени, захлебываясь, сыпал именами и датами.

Я почти не видел и не слышал его. Он визжал словно бы в другом, параллельном моему пространстве. С ним рядом был только Мерис – остальные бойцы отодвинулись куда-то далеко. И звуки до меня тоже почти не доносились.

Краски меркли.

Мир стал серым, а воздух – густым и плотным. В легкие его приходилось запихивать с усилием, как при больших перегрузках. Самая середина груди у меня горела, словно обожженная.

 Мерису, в конце концов, пришлось вызывать медиков, иначе один мой вид убил бы толстяка. Но боюсь, что и медики ему уже мало могли помочь: больно медленно они двигались, а я ощущал, что каждая минута этого резинового времени может затянуться петлей вокруг жирной шеи.

Я не понимал, что со мной происходило. Однако когда визжащий червяк исчез из поля зрения, Мерис шагнул вперед и загородил его – стал потихонечку остывать. И восприятие мое снова стало единым. Подступили усталость и безразличие, словно бы я действительно делал что-то тяжелое все это время, а не просто стоял столбом.

– Да... – протянул Мерис, понимая, что я становлюсь похожим сам на себя. – Слышал про это. Читал. Но сам не видел.

– Про что, про это? – я сглотнул. За грудиной болело и очень хотелось пить.

Оглянулся в поисках Джоба и Айима. Оба нашлись у меня за спиной. Лица у них были бледные. Да и Мерис тоже выглядел каким-то не очень цветущим.

– Парни, вода у кого-нибудь есть?

– Да, капитан, – тихо сказал Сай и продолжал смотреть мимо меня застывшим взглядом.

Я оглянулся вокруг. Примерно такие же лица были и у ребят Мериса, и у местных полисов. Причем, тем бледнее, чем ближе они находились ко мне. Медики так и не смогли дойти до толстяка. Поставив носилки, они стояли метрах в трех, уставившись пустыми глазами в пространство. Толстяк лежал, раскинувшись – то ли потерявший сознание, то ли мертвый.

Я выругался, подошел к Айиму, отстегнул его фляжку и напился. Потом развернул бойца в сторону шлюпки и дал тычка. Обезьяна кое-как пришел в себя сам. Я загнал ребят в шлюпку и полез туда же.

– Ну, завели мы себе неведомую зверушку, – сказал мне в спину Мерис. Он, единственный из всех, сохранил способность улыбаться. Видимо, в своей длинной жизни и не такое видел.