Русские поезда - бессмысленные и беспощадные

При всей моей любви к поездам, я их жутко ненавижу. Романтика путешествий и прочая чушь, конечно, затягивает, но простор плацкартного вагона безжалостно разбавляет удовольствие. Покой искали мы в предбаннике возле клозета. «Нет правды на земле! Но нет её и выше». Бал открыла проводница, так смачно хлопнув дверью, что Алину чуть не снесло.  Дабы соблюсти контраст прополз дедок, и дрожащими руками схватился за железно-серую ручку двери. Шкафоподобный мусье предпочел развернуться на то количество градусов, которое было во власти его координации, но из-за перебора градусов, которые были во власти его стакана, далось это ему очень тяжко. Кто еще был? То тетка с веником пробежит, то продавщица с тележкой, да все там были.
        Спустя несколько часов некий шахматист в синих шортах сыграл с Беллой в бесполезную, на мой взгляд, игру под названием шахматы. Зовут его Святослав, он «никуда не торопится», поэтому сокращения у его имени нет. Но мы таки решили звать его Светой. Выиграть он не решился, ибо за нашими спинами блестели гарды от сабель. Бегает то он быстро, но клинок как никак длинный, да и в соседнем вагоне едут рапиристки. Что касается отличия сабли от рапиры, Абрымыч говорит, что и там, и там есть желобок, только у них для провода, а у нас, чтоб кровь стекала. Так что при всей ненависти проводницы и пассажиров, опасное это дело – высаживать саблистов из поезда.
        Ближе к вечеру решили разбавить свою скуку и покататься, как мы его после назвали, на серфинге. Очень уж интересно трястись в проеме между вагонами, который по температуре больше походит на морозильник. Так живописно лежит снег на грязном сером полу тамбура, а проводница вот-вот заговорит ямбами. (Слава богам, амфибрахий нас миновал).
       События продолжали разворачиваться в том же предбаннике в районе мусорного ящика. Какой-то левый мужик с таким же левым акцентом спрашивал, где мы живем, на какой улице мы живем. Это ладно, но вот нож в его руках, простите, лапах, определенно настораживал. Прибегаем мы в наше подобие купе с криками то ли от страха, то ли от дури. «Алин, Алин, представляешь, там в тамбуре мужик какой-то с ножиком стоит. Спрашивает, на какой улице мы живем. Дак у него нож еще в руках!!». Николай Васильевич предпочел бы здесь немую сцену, Алина отвечает: «Так это ж я ему этот нож дала».   
        Время текло нещадно медленно, кто-то находил утешение в неприлично долгом сне, кто-то почитывал бульварные романчики, самые предусмотрительные уставились в мониторы ноутбуков.  Ничего уже не оставалось, решили забраться по баррикадам на свои верхние полки, постараться заснуть. И вот наши пятки дополнили благоухающий ансамбль таких же торчащих в проходе конечностей.
        Наутро мы поняли, что половину вагона уже знаем, остальная половина знает нас. Где-то в самом начале болтались гандболисты, то ли с соревнований едут, то ли на них, отвечали они что-то очень невнятное, видимо, сами еще не определились. Не знаю, что они учудили, но приседать их тренер заставил прямо в вагоне. Да простит меня читатель, но смотрелось очень трогательно.
Тут еще Беллу осенило, и она решила выяснить у проводника, нет ли где в поезде банкомата. «А сауну тебе не подать?» - ответил тот после некоторого замешательства.
         Оставалось несколько часов, чтобы просто посмотреть в окно, подумать, если хотите. Вдохнуть напоследок аромат «Доширака», разбить стакан, а подстаканник спрятать от всепожирающего взора проводника.  А буквально за полчаса до приезда какой-то странным образом материализовавшийся дядька скромно поинтересовался, куда же все-таки едет поезд. Не заметив взрыва смеха, уточнил: «Этот Челябинск ведь по пути в Самару? Мне просто домой надо».
        И вот, наконец, мы взгромоздили на себя чемоданы и потащились с ними навстречу мнимой свободе, опять-таки оценив простор плацкартного вагона.