Отчёт

                Тео  –  командир корабля, начальник экспедиции, физик.
                Ния  –  его жена, биолог, генетик.
                Горо – бортинженер, ботаник.
                Яра   – жена бортинженера, психолог, аналитик.



                Пробуждение               

   Тео сквозь сон услышал настойчивый синтезированный гонг и между его ударами мягкий  голос своей любимой:
– Вставай, дорогой, пора завтракать и собираться на работу...
   Сон начал постепенно отступать и медленно в память начали возвращаться последние события, произошедшие до начала его длительного вынужденного, экономичного сна. Он начал вспоминать, как вместе с напарником они закончили и трижды проверили все расчёты на трёх не связанных между собой вычислителях, чтобы они не могли обменяться данными и договориться, и догнали подходящее по размеру и параметрам орбиты небесное тело. Уравняв скорость, они внедрили в центр космического тела свой корабль, придали ему нужное осевое вращение, чтобы антенны были направлены в нужную точку вселенной, а тела не отвыкали от собственного веса. Огромное тело не очень плотной кометы должно было защитить их от избытка вредных космических излучений и всяких мелких механических столкновений со странствующими в непредсказуемых направлениях осколками вселенной. Они были хоть и достаточно редкими, но всё же случались. Кому охота просыпаться по пустякам. Да и провиант был в ограниченном количестве: всё было рассчитано на длительный космический сон до места назначения. Дополнительные обеды не предусматривались, а засыпать натощак – не сахар. Последнее, что он сделал перед сном – запрограммировал для побудки голос своей жены.
   Раз гонг побудки сработал, значит, мы уже на подлете к пункту назначения. Большая часть кометы уже превратилась в красивейший хвост и освободила корабль от защитной оболочки.
Ах как не охота вставать первым… Каким образом пробуждался напарник ему было не известно; каждый сам устанавливал свой будильник. Женщин они тайком решили пожалеть и назвали им время побудки на час позже; хотелось, во-первых, предстать перед жёнами в лучшем виде, а во вторых он очень любил смотреть, как она улыбается во сне.
   Он приоткрыл слегка один глаз. Спальная гондола была закрыта, но в соседней гондоле напротив, было заметно шевеление и потягивание; напарник тоже постепенно приходил в себя. Ну, вот и хорошо, подумал он, будет с кем перекинуться парой слов и погладил сенсор, изображающий открытую гондолу. Приветственная фраза `С добрым утром` уже была готова слететь с языка. Обе гондолы открылись одновременно, как по сигналу стартового пистолета на стометровке. Это вызвало у них обоих взрыв неудержимого хохота, а встречный одновременный возглас `С добрым утром!`; вынудил их снова лечь и вволю насмеяться, держась за животы. Успокоившись, они встали и обнялись, как после долгой разлуки.
  –  Хорошо, что мы решили им дать поспать. Видели бы они нас сейчас… Благо хохот наш до них не доходит. Ну, быстренько приводим себя в порядок и за работу. Так хочется посмотреть на твою стряпню и на твои оптимистичные прогнозы, – сказал Горо.
   – Вот-вот. А я хочу посмотреть, что выросло на вашей, так сказать, грядке. Теория – это теория. А вот что на практике? Ты в душ, а я пойду, включу кухню. Моя любит яблочный пирог на завтрак, А твоей что заказать?
   – С черникой!
   – А яичницу, конечно всем. Ну и чай. Поспеши, скоро девочки проснутся. Я должен успеть до них, а то придётся долго ждать.
    Через полтора часа они весело завтракали и рассказывали друг другу сны и дружно смеялись. Только Ния ела молча яблочный пирог с чаем и смотрела в какую-то точку на противоположной стене.
  – Что с тобой? –  спросил Тео. – Не выспалась или не с той ноги вышла из гондолы? Может наш электронный повар пересолил яичницу или яблочный пирог не удался?
   – Да нет. Всё в порядке. Просто вспомнила один из своих снов.
   – Ну-ка, ну-ка. Выкладывай! –  загалдели все дружно.
   – Да так. Сон очень короткий. Почти ничего из него не помню. Помню, только, что у меня в том сне было ощущение, что всё совсем не так, как мы рассчитывали и предполагали. И что с отчётом у нас будут большие проблемы. Вот я и думаю; а, вдруг, сон вещий?
Она, конечно, помнила весь свой сон подробно, но едва проснувшись и ещё не открывая глаз, она твёрдо решила никому его не рассказывать, даже мужу.
   – Вечно ты, Ния, нагонишь на нас страху, а потом скажешь, что пошутила или перестраховалась, - проворчала подруга. – Хорошо, что я черничный пирог уже съела. Кстати, кто устроил такой чудный завтрак?
   – Есть ещё в нашем коллективе джентльмены, многозначительно сказал Горо, так и не раскрывая эту маленькую тайну.
   После завтрака все разошлись по своим рабочим местам и занялись штатными обязанностями; у каждого члена экипажа был свой конёк.
   Во время обеда в доверительной беседе они докладывали всё по своим направлениям. Получалось, что полет прошёл благополучно. Комета раскрыла свои объятия, и раскололась, как и предполагалось, на несколько фрагментов. Одним из фрагментов был собственно сам корабль. Оставалось включить невидимость, отделиться от комы и направиться к четвёртой планете. После окончания составления отчёта в четырёх частях по четвёртой планете оставалось с попутным транспортом, очередной кометой, перебраться на третью планету и постараться успеть составить отчёт к пролету главного попутчика, который улетая от звезды, бережно укутает остывающим хвостом корабль со спящей в анабиозе четвёркой и доставит до самого дома.
И в отпуск! На море! На тёплый и мягкий пляжный песок. Вволю належаться, накупаться, набегаться, а потом вернуться домой и конкретно заняться семейной жизнью. Непременно деревянный домик на лужайке на берегу озера, дети, пустышки, кошечки, канарейки, кресло-качалка, полный дом гостей, нахваливающих уют, детей и  свежеиспечённый хозяйкой пирог из яблок собранных в собственном саду.               
  На подлете к четвёртой планете Тео многозначительно, не громко, протяжно и  безадресно спросил, глядя на экран:
   – Мы не ошиблись с расчётами? Это та планета?
Все знали, что в расчётах ошибки нет, и это именно та планета. В этой звёздной системе только третья и четвёртая планеты представляли для их миссии потенциальный интерес
   – Что теперь по твоим расчётам должно быть на этой планете. Вроде это ваша грядка, сэр, попытался не зло сострить Тео. –  Но почему она такая красная? Неужели это теперь самый модный цвет?
Горо и сам видел, что что-то не то. Похоже, сон был вещим и начал сбываться.
   – Не спеши, Тео. Давай сначала разглядим поближе. Набери расчёт программы посадки на ближний спутник. Оттуда и виднее и ближе для экспедиции, если понадобится; отчёт – значит отчёт. А что говорит наш главный предсказатель – биолог по этому поводу?
 – Мои предсказания на этом заканчиваются, мальчики. Кто всё время говорит, что лучше один раз пощупать? – спросила она, подмигивая Яре, которая втихаря хихикнула, прикрыв низ лица ладонью. Когда Яра опустила ладонь, лицо её было сосредоточенно серьёзно и деловито:
 – Да! Предстоит вам дальняя дорога, мальчики на своих двоих. Романтика! Я тоже не прочь прогуляться. Возьмите меня с собой?
 – Ну, уж нет, - возразила Ния. Уж кто - кто, а вы, главный психолог, должны знать, что это запрещённый приём. Обе посидим на корабле. Да и работы вдвое больше будет. Хотите свалить всё на меня одну?
 – Да, уж. Работы теперь всем пребудет. После посадки на спутник всем спать. Завтра трудный день. А пока можете шутить, –  подвёл черту командир.

                События на четвёртой планете

   Посадка на планету прошла без задоринки в нескольких десятках метров от места посадки прошлой экспедиции.
   Анализатор атмосферы мигал красным глазком и периодически показывал процентные отношения его состава.
 – Ну что, узнаёшь? – Спросил Тео ботаника.
 – Смеёшься? – парировал ботаник, – Сколько здешних тысячелетий прошло?
 – А вот у меня такое ощущение, что мы здесь недавно были. Хоть я тебя прекрасно понимаю. Посмотри, не под тем пригорком мы оставили регистратор?
 – Сейчас запущу поиск пассивного маячка. Ага, вот. Ну-ка, ну-ка… Так-так. Направление то, что ты указал. Пойдём, посмотрим. Вот замаскировали, если бы сам не ставил – ни за что бы не подумал, что это он.  Вот тут нажимаем и открываем. Включаем тест и… , что мы видим? Прибор в порядке. Мы прибыли вовремя. Памяти осталось недели на две. Перезаряжаем. Ставить на тот же срок?         
 – Поставь на один цикл больше. Нам не дано предвидеть, что там впереди. Пусть будет с запасом.
 – Ну, вот один готов. Так быстро. Даже не удалось, как следует погулять.
 – Нагуляешься ещё. У нас впереди ещё горный массив и глубокая впадина. Один мой знакомый говаривал: – Ох, и намучаемся мы, доставая третий регистратор со дна морского! – Садись, оракул, летим дальше.
   Они сели в небольшой маневровый модуль и собрались продолжить путь, как раздался голос Яры.
 – Мальчики, вы не забыли включить маскировку?
 – Что-то случилось? Мы тут ни кого не встретили. Первый блок памяти у нас, летим за вторым.
 – Не сейчас. Это во-вторых, а во-первых – соблюдать инструкции. В полёте прошу не расслабляться и картографировать все необычные объекты. Не забыли кто сейчас старший на командном мостике?
 – Так точно! – выпалили они одновременно и опять расхохотались. Тео включил программу перемещения ко второму регистратору и они оба уткнулись взглядом в проносящийся внизу унылый красный пейзаж.
 – Интересно, что там могло произойти? – задумчиво произнёс Тео.
 – Да ничего страшного. Просто моя жена решила проявить заботу о своём муже. Сколько можно говорить `Я люблю, тебя! Я люблю, тебя!` А тут подвернулся случай подтвердить свою любовь действием. Чёрт, даже романтично, как-то. Я бы не догадался…
 – Да нет, братец. Всё сложнее, видимо. Ты забыл кто сейчас на мостике старший. Старшая на мостике – Ния. Яра выполняла приказ.
 – Стоп! – вдруг вскрикнул Горо, как будто желая остановить полёт.
 – Спокойно, Горо, мы летим, между прочим, с приличной скоростью. Команды голосом не воспринимаются модулем. Говори толком; что-то забыл?
 – Нет! Вон там внизу что-то сверкнуло. Это не лазер, я думаю зеркало. Откуда здесь зеркало, в красной пустыне?
 – Уверен, что не показалось?
 – Уверен! Да и на записи будет видно, давай просмотрим!
 – Не сейчас, Горо. Сядем и в спокойной обстановке все посмотрим.
 – Долго там ещё?
Ещё восемнадцать минут. Не расслабляйся. Прогулка перестаёт быть оздоровительно-развлекательной.
   Пока Горо возился со вторым регистратором, Тео просмотрел несколько раз запись последнего перелёта. Там точно был виден яркий блик. Сначала появлялся контрастный предмет, потом яркий на весь экран блик, снова, контрастный контур и дальше ничего. Ровная красноватая песчаная поверхность. Под тем углом, когда можно было рассмотреть предмет, как раз был зеркальный блик.
 – Можешь посмотреть эти три кадра. Ты был прав. Только до возвращения молчок. Не будем их волновать раньше времени.

 – Ну как там наши мальчики? – не снимая наушников, спросила Ния.
 – Всё в порядке, перелетают на гору. Дополнительной связи не запрашивают.
 – Я тут решила прослушать радио-обстановку на третьей планете. Если есть грозовые щелчки, значит, есть атмосфера и, возможно, идёт дождь. Но там такое творится, что один вычислитель со всем потоком информации не успевает справляться. Придётся ждать, когда он сам доложит об окончании расшифровки.

   Вдруг она резко схватилась руками за оба наушника и отшвырнула их на пол. Яра отчётливо слышала, как из падающих наушников неслось громкое булькающее жужжание. Оглушённая Ния держалась обеими руками за уши. На информационной панели замигало несколько индикаторов: Загрузка первого вычислителя на 95 процентов и аварийное включение второго вычислителя.
 – Мальчики! Как у вас дела? Вы что-нибудь включали не санкционировано?
 – Нет, но мы тоже это слышали. Где-то очень близко. Наш бортовой вычислитель выбросил полотенце. Занят основной задачей. Одно понятно, что это не атмосферное электричество. Это попахивает разумом. Меняем второй модуль памяти. Остался ещё один. А у вас как дела?
 – Всё в порядке. Надеемся, что к вашему возвращению второй вычислитель разгадает эту загадку.
 – Не будем тратить время на разговоры. Мы быстренько туда и домой. До встречи.

Тео отключил внешнюю связь и повернулся к напарнику.
 – Ты слышал? Второй вычислитель! Значит первый уже начинает краснеть от перегрузки. Мы тут с тобой катаемся, да разгуливаем. А каково им там? Ну, что? Летим?
 – Да, да! Только песочком присыплю.
 – Не надо! Я стартом так присыплю! Сам не найдёшь без маяка!
Они опять синхронно закрыли двери и взмыли в небо, волоча за собой не большой вихрь. Им было не до смеха.
 
 – Что сегодня на ужин? – спросил бодрым голосом Тео, как будто ничего не случилось и они возвращаются с другом с вечернего прогуливания домашних болонок.
 – На ужин у нас сегодня интереснейшее кино, мальчики, под пельмени.
 – Мы что, не все фильмы пересмотрели из нашей фильмотеки?
 – Представьте себе не все. `Второй` отыскал для нас видео.
 – Да? И о чём? Как называется?
 – А мы не смотрели. Ждали вас!
Тео увидел, что Горо жестами просит продолжать беседу и сделать ещё круг над тем местом, куда он тычет пальцем. Тео кивнул в ответ.
 – И мы тоже уже соскучились, вот думаем, чем бы вас развеселить.
Обещанных главным ботаником роз мы не обнаружили. Пожалуй, снимем клип, как мы по очереди ходим на руках по песчаной красной пустыне.
 – Ой, избавьте, не надо. Вам и так целый час париться в стерилизаторе. Кому вы нужны здесь будете, грязнули.
 – Готовьте баньку. Мы уже возвращаемся.
Маневровый модуль завершал второй круг над северным склоном кратера, на котором стоял в оцепенении металлический краб на колёсах с повёрнутой к звезде зарядной панелью. Тео понял, что Горо смог его разглядеть только по тому, что к нему вел прямолинейный след. По размытости начала и чёткости конца пути было понятно, откуда и зачем он сюда добрался. Краб стоял на склоне, чтобы его панели получали больше энергии от звезды. Если бы не след его колёс, то было бы впечатление, что он вылез из самого кратера, чтобы погреться. Круг завершился, и модуль пошёл на подъём. Оба сидели и смотрели в никуда, переваривая, сортируя и укладывая по полочкам все сегодняшние обильные впечатления. И каждый понимал, что разговаривать не хочется, да и не нужно.

   Точно такое же ощущение было и у женщин на корабле. За целых полтора часа не было произнесено ни единого слова. Ни кем.  Наконец-то дверь стерилизатора издала гонг и открылась.
Тео и Горо переступили через порог и сдались в сладкий плен женских объятий.

                Разбор полётов.

   Ужин прошёл в полной тишине. Нельзя сказать, что все были сильно голодны и были заняты насыщением. Не было это похоже и на собрание гурманов, отделяющих пищу маленькими кусочками и долго разжёвывающими каждый кусочек, чтобы, глядя в потолок получше запомнить  красочное словесное описание вкусовых ощущений очередного блюда.  Скорее это было похоже на быстрое поглощение надоевшей всем манной каши в детском саду, чтобы приблизить начало группового похода в долгожданный цирк.
  – Ну, включайте, уже ваше видео. Сок мы и так, под видео сможем допить.
Яра весело произнесла:
 – У-ух,- и крутнувшись на вращающемся стуле, взмахнула руками выдающегося пианиста, начинающего знаменитую симфонию, и простучала что-то на клавиатуре.
Панорамный экран показал уныло красноватый неподвижный пейзаж.
 – И это всё видео? – спросил на четвёртой секунде Горо.
 – Смотрите, смотрите – быстренько выпалила Ния,  – пропустите…
Вдруг через весь экран слева направо промчался небольшой столбик торнадо. Хронометраж в нижнем правом углу остановился.
 –  Интересное кино, –  сказал Тео. –  Включи на цикличное повторение.
На экране несколько раз промчалось торнадо.
 – Достаточно.- Сказал Тео, поворачиваясь лицом к напарнику. – Вам виднее, вы же у нас оракул. Прошу, вас.
 – Ничего странного. Вихрь, как вихрь. В конце концов, хоть плохая, но атмосфера все-таки на планете есть…
 – Задаю наводящие вопросы, –  тоном школьного учителя произнёс Тео.
 – Почему торнадо начался от пригорка? Почему торнадо обрывается на небольшой высоте? Откуда вообще взялось это видео?
 – Вот, вот, - укоризненно сказала Яра, обращаясь к мужу, пытаясь хоть так расшевелить его.
 – Сразу столько вопросов на третьей минуте после сытного обеда. Увольте меня. Во мне проснулся динозавр и мой мозг начинает дремать.
 – Сейчас твой мозг проснется, - сказал Тео и отстучал несколько аккордов на клавиатуре.
Пейзаж на экране оказался плывущим внизу. И, вдруг, вспышка блика и опять плывущий внизу унылый красный пейзаж.
Горо подскочил, как ужаленный.
 – Так это же был наш старт с первой точки. А блик был именно в точке, откуда это было снято, - ткнул указательным пальцем в соседний экран Горо. –  Если бы не твоё напоминание, Яра, наш маневровый был бы впереди торнадо во всей красе. Короче Улыбнитесь! Вас снимают скрытой камерой! –  Горо обречённо плюхнулся в кресло.
 – Вот именно. А видео – это, то жужжание, которое `второй` разложил по строчкам. Мы перехватили чей-то доклад.
 – И куда было послано донесение? – поинтересовался Тео.
 – В сторону третьей планеты, начала доклад Ния, - там вообще какой-то радиоволновый хаос. `Первый` до сих пор безуспешно бьётся над этим кроссвордом. Подсчёт источников радиоволн практически завершён, их несколько тысяч. Мощных и направленных не более десяти.  Один из них в нашу сторону. С самой информацией большие проблемы. Она столь разнообразна, что пока не поддаётся систематизации. Некоторые источники периодически повторяются или повторяют другие.
 – Та-а-к! – протянул Горо, глядя на коллегу. - А это, кажется уже ваш огород.
 – Эти две планеты наш общий огород. Загрузим регистраторы во `второй`, просмотрим в сжатом виде и начнём делать выводы. А пока `второй` будет пыхтеть над тремя регистраторами, можно отдохнуть.  Так надоело смотреть на одного ботаника,  – сказал Тео, протягивая руку Нии. Ответа не последовало; Горо с закрытыми глазами обнимал сидящую у него на коленях Яру и мерно покачивался из стороны в сторону.

                Печальное кино

   Прозвучавший неожиданно гонг готовности `второго собрал всех на мостике. Два дня вынужденного безделья уже порядком всем надоели. Первый всё ещё пыхтел над радио загадками. Признак хоть какого-то развлечения быстро собрал всех на мостике. Работой это назвать было нельзя. Все выводы будут сделаны после просмотра.
   Горо, оказавшийся первым у пульта, после нескольких манипуляций на клавиатуре протяжно присвистнул.
  – Полных двадцать восемь часов видео, если не будем делать остановок. Есть будем, не прерывая просмотра. На второй день занимайте очередь на сон, –  сказал он задумчиво.
 –  Не томи. Начинай.
На экране замелькали сжатые до минимально-возможного состояния кадры хроники. Экран был разделён на три части тонкой чёрной линией. В каждом секторе проецировались кадры трёх регистраторов единого текущего времени. На левом склон горы то заносило снегом, то размывало ручьями, то покрывало скудной растительностью. Потом склон желтел и покрывался снова снегом. На среднем тоже менялись времена года. Только растительность была богаче и выше. Иногда мелькали сцинко-подобные представители фауны. На правом неподвижной занавеской висело сине-зелёное покрывало подводного царства. Иногда зависало какое-то подводное тритоно-образное существо, попавшее в кадр и снова та же картинка.
   К концу первого дня склон горы почти перестал покрываться снегом и совсем не покрывался растительностью. Не было и весенних ручейков. Словно робкий снег просто высыхал не тая. Растительность на среднем секторе экрана заметно поредела и поскуднела. Представители Фауны перестали попадать в зону съёмки. А на правом секторе выглянуло солнце. Только вот на поверхности воды почти не было волнения. Всё чаще был виден лёд, который таял и уменьшался, как шагреневая кожа.
   Наутро все три экрана выглядели одинаково. Только две чёрные тонкие полоски  напоминали, что экранов всё-таки три.
  – Ну, вот, приехали. Дальше всё будет то же, что мы видели вчера своими глазами, – обречённым тоном сказал Горо,  –  больше ничего нового не будет.
 – Ладно, идите. А я ещё посмотрю, – сказал командир, –  кто первый отдохнёт, сменит меня через два часа.
   Утром следующего дня, когда все собрались на мостике, они нашли Горо спящим на столе. Он последним досматривал хвост унылого домашнего видео. Разбуженный Горо потер глаза, и торжественно объявил:
 – Ты был прав, Тео. Я его поймал.
Он нажал активирующую клавишу. На экране ожила картинка. На среднем секторе в реальном времени очень красиво сел искусственный аппарат, раскрыл свои створки и начал единственным глазом осматривать окрестности.
 – И как давно это случилось? – поинтересовался Тео
 – По сегодняшним меркам – позавчера.
 – А вчера тогда что? – включилась в разговор Яра.
 – А вчера мы нашли вот это.
Он постучал по клавиатуре и картинка снова ожила. Глаз объектива делал круг почёта над металлическим колёсным крабом, разглядывая его со всех сторон. Ровная стрела колеи краба приходила из размытого горизонта и, сделав загогулину, упиралась в самого краба.
 – А это кино откуда? – в один голос спросили женщины.
 – Повторяю; А вчера мы нашли вот это. Наш маленький сюрприз, возмещающий отсутствие роз.
 – Да! Мы здесь не одни, – подключился к разговору Тео. – Видимо, ответ мы найдём на третьей планете, которая так настойчиво нас зовёт к себе своим радиошумом. Живых существ здесь, скорее, ещё нет. Есть только автоматы, и автоматы не дурного качества. Дождёмся окончательных данных от `первого` и будем решать что делать. Ох, доведут меня эти ожидания. Пошли в спортзал, Горо, подерёмся, что ли.
 –  И то дело. Я успел уже, и выспаться, и проснуться.
 –  Ну, а мы на кухню. Тоже, знаете ли, руки чешутся помахать кухонным ножом. Надоела эта механическая стряпня. Пойдём, проверим нашу оранжерею. Побалуемся свежими витаминами.
 – С превеликим удовольствием оторву какой-нибудь кабачок.
 Мостик опустел. Только`первый` неустанно продолжал сам с собою перемигиваться сигнальными глазками.

                Семейный Совет.

   Через пару часов всем изрядно надоело болтаться с умным видом по кораблю. Каждый из них молчал, но в головах шла аналитическая работа. Женщины, казалось, увлечённо орудовали ножами, изобретая новое меню на скорую руку. Но это только на первый взгляд. Кухня была не обычная, да и повара были более, чем с кулинарным образованием. Руки в режиме автопилота привычно выполняли обычную кухонную работу, в то время как мыслительный процесс витал в совсем другой области. Наконец кухонный шум прекратился, и раздались женские голоса:
 – Мальчики! Мойте руки.
 – Садимся за стол. У нас сегодня изумительное меню.
 – Уже! И не только руки! – раздалось с разных коридоров, и следом дружный хохот обоих ораторов.
 – Как это у вас получается? – спросила Яра, - всегда говорите одно и то же, да ещё и синхронно?
 – У нас телепатическая связь – парировал Горо.
 – И всегда перед обедом – добавила Ния, - а вот дискутируете вы всегда громко и до драки.
 – Ну, дерёмся мы только в спортзале, и только по-спортивному, с заключительным рукопожатием. Обедать-то нам за одним столом. А ошибаться может каждый. Важно: будут ли признаны эти ошибки, – продолжил беседу Тео, усаживаясь на своё обеденное место.
 – Ну, вот началось, и поесть спокойно не дадут, - напыщенно запротестовал Горо.
 – А ты слушай и ешь. Времени у нас в обрез, – начал спокойно командир.
 – И так. Эксперимент с четвёртой планетой завершился неудачей. Времени прошло не мало, но мы все вместе видели, что начавшийся успешно эксперимент долго и мучительно угасал. Кто мог предположить, что это хрупкое равновесие будет чем-то не санкционировано нарушено, и не в положительную сторону. Надежда на приобретение планетой дополнительной массы за счёт комет и метеоритов не оправдалась. Очевидно, более массивная третья планета собирала всё это время космический урожай за двоих. И судя по радиошумам, очень даже в этом преуспела. И преуспела до того, что стала периодически обворовывать свою ближайшую соседку. Возможно, атмосфера четвёртой постепенно перекочевала туда, и процесс этот продолжается и сегодня.
 – Ну, и куда девалась твоя телепатическая связь? –  спросила в образовавшуюся паузу Яра.
 – Телепатия тут не причём. Не забывай, что я ботаник. Какие красивые рощи здесь цвели. Какая шелковая была травка. Уже начали летать не только шмели, но и пичуги. И вдруг всё угасло…  Я не перенесу этого.
 – Ну, мы до этого не допустим, - вмешалась Яра. – Во-первых – у нас есть самый лучший психолог в этой галактике, во-вторых – самый любимый, в третьих – у тебя нет права и такой возможности до полного составления и доклада всего отчёта. Ты связан клятвой.
 – Придётся потерпеть и поработать,  – подала голос главный психолог и по совместительству любимая жена, –  я тут припоминаю ещё кое-какие обязанности не ботанического порядка.
 – Поработать предстоит всем. Мы одна команда, – подал голос командир. – Близится время очередной передислокации. Только теперь нам это предстоит проделать с предельной осторожностью. Тактику пока не меняем. Базироваться будем на единственном естественном спутнике третьей планеты. Другие предложения есть?
 – Теперь наша очередь на разведывательную посадку, подмигивая, подруге сказала Яра.
 – Ну, об этом судить пока рано, мы ещё не перебрались и не знаем, что нас там ждёт. Решим по прибытии. Конструктивные предложения.
 – Я думаю, – робко начала Ния, -  что самым удобным местом посадки будет северный полюс спутника, на обратной его стороне. Тогда у нас будет возможность подслушивать и подсматривать из-за угла, не обнаруживая себя. Да и стартовать всякий раз, не поднимая видимой пыли.
 – Ну, давай, уже, – постучал по корпусу `первого` Горо, будто собираясь войти  в гости к другу с хорошей новостью, или поздравить с днём рождения.
Раздался гонг и экран `первого` начали заполнять ровные строки результата сортировки и расшифровки радиошумов.
 – Ты не мог постучать ещё вчера? – спросил командир.
 – Да у меня давно руки чесались, и зачем я пошёл с тобой в спортзал?
 – Вчера бы не вышло, –  заключила Яра.
 – Это ещё почему?
 – Вчера ты был злой! А сегодня ты добренький. Доброе слово и кошке приятно. А тут сам `первый`!  Вот и скажи, что он бездушный.

  Последний диалог произносился с завидным замедлением, явно показывая, что он произносится автоматически; все были увлечены интереснейшим чтивом, пробегающим по экрану. Каждый старался не пропустить ни одного слова из поступающих свежих новостей. 


                Передислокация

     Присоседившись к очередному астероиду, похожему на огромную картофелину, они отправились в сторону третьей планеты. При подлёте к астероиду на мостике появилась полусонная Ния и, через прикрытую тыльной стороной ладони зевоту, сказала:
 – Только, пожалуйста, без посадок. У меня и так голова кругом идёт, а его посмотрите, как вертит.  Да ещё в такой дикой плоскости, что мы долго будем соображать, где и что находится. Достаточно быть в зоне действия его гравитации и несколько сзади.
 – А в этом предложении что-то есть. Ты вовремя вошла и разбудила меня. Нет, я, конечно, не спал, но то, что я собирался сделать, нельзя назвать плодом ясного ума. Так было и в день нашей первой встречи. Ты опять меня взбодрила и вернула ясность ума.
 – Ой, ой, ой. Не надо подлизываться.
 – Это то немногое, что я могу сделать в данный момент по случаю большой занятости. Вот сейчас закончу и тогда уж начну подлизываться и бессовестно приставать к полусонной любимой женщине.
 – Мне уже страшно! Страшно подумать, что это может случиться.
 – Ну, если только ты не будешь отмахиваться и отталкивать, как тогда; ещё один ген, ещё один последний ген.
 – Но я же действительно тогда была очень серьёзно занята, а ты всё пытался мне помешать. Я, конечно, была очень рада, но тогда это было так не вовремя. Теперь ты меня всю жизнь будешь в этом упрекать?
 – Да, и по три раза в день, – сказал он, поворачиваясь на стуле, явно показывая, что он все уже закончил, – чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю.
 – Нет. Это я тебя сильно-сильно.
 – Я первый сказал, не передразнивай меня, – сказал Тео, приглашая сесть её на колени.
 – Опять семейная сцена, – послышался голос Яры, – и когда уже вам надоест?
 – Никогда, – в один голос ответили они, обнимаясь, –  и вам не спится? А где Горо.
 – Выгнал меня из душевой. Не знала, что вышла замуж за тритона. Скоро будет.

     Когда все собрались, начался разбор полученной вчера информации.
 – По всей видимости на третьей планете, в отличие от четвёртой, всё пошло намного лучше, – начал командир, –  чем мы могли ожидать. По нашим прогнозам там уже должна быть жизнь. Но то, что она будет разумная, да ещё способная на межпланетные перелёты, – в наших прогнозах никак не предполагалось.
 – Ну, насчёт межпланетных перелётов ты немного загнул, – возразил Горо, – мы ещё никого не встретили, только аппараты.
 – Мы тоже начинаем с аппаратов, тем более, что, как мы убедились, там живому существу уже делать нечего, – заключил Тео.
 – Уже или пока? – вставила своё возражение Ния. - Да, мы ошиблись в прогнозах. Но все ли свои ошибки мы уже смогли разглядеть? Одно понятно: наш отчёт будет не маленький и, настолько же, интересный. А для этого ещё придётся покопаться в каше, которую мы заварили.
 – Ну, слава Богу беседа прошла в тёплой и дружественной обстановке, и услуги главного психолога экспедиции никому не понадобятся. Опять оставили меня без работы.
 – Не спеши, подруга, подозреваю, что твои услуги ох как понадобятся. Просто, возможно, ещё не пробил твой час.
 
     За завтраком их осветила яркая вспышка и звук сирены опасности. Спокоен был только датчик превышения радиационной опасности. Вокруг астероида разрасталось облако тумана. Первый замигал своими глазками, показывая, что он занят очередным радиоперехватом. Когда это световое шоу закончилось, раздался гонг, и на экране появилось изображение обратной стороны астероида. Изображение покадрово увеличивалось с геометрической прогрессией, пока не исчезло, и его сменил общий вид астероида с конусом продуктов выброса.
 – Чем это они его так шандарахнули? – спросил Горо.
 – Видимо, тем, чем и снимали, – заключил Тео. Недаром `первый` так долго пыхтел над расшифровкой. Лучше всего у него получаются картинки. С этим он разобрался ещё там, на четвёртой. Коды совпали, и мы так быстро получили изображение, отправленное на третью планету. А вот над остальной информацией продолжает самоотверженно биться.
     Прозвучало предупреждение о предстоящем маневрировании и посадке в заданную точку спутника третьей планеты. Все разошлись по местам безопасности, бесстрашно доверив свою судьбу `первому`. Им выпала внеплановая возможность поспать по-человечески, не включая системы анабиоза, и начать завтра новый день с чистого листа и со свежей головой.
     Кораблю пришлось сделать приличный крюк вокруг образовавшейся воронковидной туманности, чтобы возмущения тумана косвенно не выдало наличие их замаскированного корабля. Обойдя астероид и еле заметный удаляющийся ретранслятор неизвестного происхождения, корабль совершил самую мягкую посадку, на которую он был способен, в заданной точке, не подняв ни одной пылинки. Никто из команды даже не проснулся. Разбудил их только сигнал автомата-кормильца, приглашающего к столу.

 
                Чистосердечное признание

     – Ну, Ния давай, колись, что ты тут накуролесила, – начала напыщенным тоном подруга, ловко орудуя ножом и вилкой.
 – Да ничего такого страшного. Просто я хотела помочь Тео.
 – О! У нас новый подозреваемый! Сейчас все шишки достанутся тебе, братец. Что вы можете сказать в своё оправдание? Ну–ка, ну-ка. Мы вас внимательно слушаем.
 – Да ни чего я такого предрассудительного не сделал. Просто недра этой планеты были сильно похожи на спящий реактор. Я прикинул, и по моим расчётам, да каким там расчётам, по моим догадкам, этот реактор можно было запустить. Запустить, так сказать, в замедленном, тлеющем режиме. Перспектива была очень заманчивая: защитное магнитное поле планеты. Побочным продуктом этого реактора была вода. Когда я это осознал, то чуть не подпрыгнул со стулом. Представляете. Вода во всё возрастающем количестве. От такой свалившейся на меня удачи я даже усомнился в своих расчётах и догадках и начал искать вкравшуюся ошибку. Все вычислительные силы были загружены одной и той же задачей. Три независимых друг от друга вычислителя выдали почти один ответ. Хорошо, что ботаник с психологом были заняты своими грядками на четвёртой планете и не приставали с расспросами.
 – Так, значит, вы за нашей спиной занимались художественной самодеятельностью, пока мы в поте лица выполняли поставленную задачу. И что значит это `почти`?
                ***
 – Просто один из вычислителей назвал ещё один побочный продукт. Правда, в небольших количествах, но в больших разновидностях вариантов. Второй побочный продукт, достигнув некоторой критической величины, мог уничтожить всё то, хорошее, ради чего мог быть запущен реактор. Вот за решением этой задачи его и застала Ния. Пришлось рассказать ей все свои радости и огорчения.
     Дня через три она пришла и сказала, что знает как помочь решить его проблему, чтобы он уже, наконец, начал нормально спать. Он, улыбаясь, повернулся к генетику: что ещё нового в физике она ему собирается поведать?
 – А что, женщине не дано разбираться ещё и в физике, – опередила вопросом Ния. – Дело совсем не в физике. Я предлагаю совсем не физическое решение проблемы. Я просто спрошу:
– А что, если к тому времени, когда вредный продукт начнёт накапливаться, там, на планете, появится тот, кто сможет употреблять вредный продукт, утилизировать его тем или иным способом?
 – Это было бы за-ме-ча-тель-но! – обрадовался Тео. А когда мы займёмся посевом огорода? Скоро возвращаются наши коллеги, а у нас ещё конь не валялся…
 – Запускай свой реактор, а я займусь семенами. Да! И не дёргай меня по пустякам пару дней, пожалуйста. Я тоже хочу успеть к возвращению коллег и к началу возвращения домой.
      Два дня Тео хватило на приведение в действие своего плана. Когда всё было удачно завершено, он подкрался к Нии, как триумфатор, ожидающий похвалы и оваций, но она была очень занята и жестом отправила его подальше, крикнув вдогонку: ещё один ген, ещё один последний ген.
      Когда она освободилась, они поужинали в тишине и он, наконец, спросил:
 – Ну, когда займёмся огородом?
 – Сейчас, вот только допью компот, и посадим, – сказала она, как будто речь шла о кустике герани, – и потом пойдём спать. Завтра возвращаются коллеги, уже все уши прожужжали о своём подлёте.
 – Как? –  удивлённо спросил Тео, – как мы всё это успеем?
 – Идём, покажу.
   В лаборатории она показала Тео одну единственную пробирку с мутно зеленоватой жидкостью.
 – Запрограммируй зонд, чтобы он разбил эту пробирку на берегу той единственной лужи.
 – И всё?
 – И всё!
 – А…
 – Ты думаешь, у них уже есть всходы?
 – Н-нет.
 – Вот и у нас их ещё пока нет. В следующую экспедицию сравним всходы. И поторопись, времени у нас совсем мало.

                ***

 – Почти, потому, что выявился ещё один побочный продукт, который Ния пообещала устранить не физическим методом.
 – Мы слушаем, слушаем, – выказал своё нетерпение ботаник, – уж, извольте не мучить нас.
 – Ну, хорошо, слушайте. В детстве я любила смотреть на ели. Они были стройные и уходили своей нежной верхушкой, казалось, прямо в само небо. 
 – Знаем-знаем; в лесу родилась ёлочка. Причём здесь это?
 – А ты в детстве складывала картинки из кубиков?
 – Да, кому-то здесь сейчас понадобится психолог. Благо, ходить не далеко. Говори нормально.
 – Вот я и говорю, а меня перебивают.
 – Уважаемый психолог! Дождитесь вызова, –  решил навести порядок Горо, – продолжайте, ответчик.
 – Так вот, взяв в руки первый кубик, вы ищете ему пару. Имея два кубика, вы ищете во всём многообразии третье подходящее звено. И будете пробовать, и примерять, пока не отыщите полное соответствие.  И так пока не построите знакомую картинку из сказки. Такие наборы были для разных возрастов: из шести, из девяти, двенадцати, двадцати и более кубиков. Чем больше кубиков, тем сложнее задача. Представьте, что наша задача состоит из миллиардов, миллиардов кубиков. А картинка, которую нам предстоит собрать, вообще никому не известна.
 – Ну, такая задача даже `первому` не под силу, – возмутился Горо.
 – Нет, ну, вы мне скажите, причём здесь ёлочка? – не успокаивалась Яра.
 – Детское воспоминание о ёлке и натолкнуло меня на решение этой сверхсложной задачи. Собственно задача сама должна была себя решать, а не я. Если у ёлки пострадает верхушка, то одна из лап постепенно займёт её место и вся ель продолжит единственно правильное направление роста – к солнцу. Ель со временем станет снова ровной, как указка. Ель с двумя вершинами не бывает: отстанет в развитии и сгинет.
 – И что из этого следует? – не успокаивалась Яра.
 – Из этого следует, что Тео запустил реактор, а я посеяла на этой планете первый кубик, – подвела итог Ния, – извини, дорогой, но теперь вместе со всеми и ты узнал правду.
 – А дальше что?
 – А дальше – первый кубик должен был сам себе создать второй кубик, соответствующий нужному направлению, потом они вместе создадут третий кубик и так далее. В генотип вложено только направление. Полная свобода действий. Важно только направление, как для ели – вертикаль.
 – И что из этого вышло?
 – А это нам предстоит узнать в ближайшее время, – сказала Ния, подняв руки, словно сдаваясь.
 – У меня от этих новостей, кажется, голова пухнет. Сегодня, очевидно, мне понадобится психолог, – задумчиво сказал Горо.
 – Ну, иди, я тебя пожалею, тем более, что я тебя так понимаю, бедненький.
 – Погоди. Какой ещё такой второй побочный продукт, – отстранил её руку Горо, обращаясь к Тео, – наименование у него хоть какое-то есть?
 – Есть. Углеводороды.
 – Да, уж. Сколько пришлось посмотреть этих метановых гигантов, – протяжно сказал задумчивым голосом ботаник, – видимо твой кубик, Ния, далеко шагнул. Ужасно захотелось снова жить и своими глазами на всё это посмотреть. Куда-то подевалась головная боль?
 – Что? И психолог уже не нужен?
 – Нужен! Конечно, нужен, только не как психолог. Ой, не надо меня щипать. Я же не просил меня разбудить…
 – Это я хотела убедиться, что всё было сказано именно твоим голосом.
 – Моим, моим. Только поберегите меня, Я ещё могу пригодиться, – он сделал паузу, –  для науки.
 – Сейчас запустим разведывательный зонд, – вернул разговор командир в деловое русло, – осмотримся, и я буду готов принять ваши конкретные предложения к обсуждению.
 – Зонд уже готов, – доложила Яра.
 – Кто-то очень хотел прокатиться, – напомнил командир.
 – Поехали, подруга!
 – Только без фокусов, и отпечатков пальцев, – напутствовал командир.
 – Знаем, знаем! – в один голос ответили подруги, усаживаясь в кресла зонда, – Мелочь, а приятно! – выговорили вполголоса, глядя друг на друга.

                Кубики

     Зонд очень медленно поднялся на круговую орбиту общего обзора. Внизу медленно проплывал монотонный пейзаж пепельного цвета, словно перед взором двух гуляющих дам медленно вращался позапрошлогодний, полуоблезлый, забытый кем-то на невидимой нити на опавшей ёлке, некогда бывший серебряный, шар. Но одно место привлекло их внимание, будто этот огромный шар в одном месте изрядно кто-то потёр наждачной бумагой.
 – Это явно не космического происхождения, – сказала Ния, – можно  рассмотреть поближе?
 – Внимание, внимание! Прямой репортаж с места событий начинается прямо сейчас, – демонстративно объявил Горо, –  у микрофона наш специальный корреспондент-психолог, доктор медицинских наук…
 – Мне, специальному корреспонденту, уже дадут вставить слово? Тут на краю всего этого бестолкового художества стоит такой же, как вы показывали на четвёртой планете металлический краб. Только колёс у него немного больше. Ещё какие-то площадки, несколько штук.
 – Вот туда погляди, – указала пальцем Ния.
 – Да-да, тут ещё такая смешная колесница. Мы бы обе смогли в ней поместиться и прокатиться, как в детстве на детском автомобильчике. Сейчас покажу вам  крупнее.
 – Покажи нам цветной объект, между колесницей и платформой, – попросил Горо.
 – Пора возвращаться, девочки, и чем быстрее, тем лучше, обстоятельства изменились, – прервал их командир.
 – Ну, ещё чуть-чуть запротестовали в один голос женщины.
 – Это приказ.
Яра выдохнула и нажала кнопку возврат.
      – Что случилось, почему такая срочность, на самом, можно сказать, интересном месте, – затараторили наперебой женщины, как только открылась шлюзовая камера.
 – Все ответы на мониторе, присоединяйтесь – сказал командир, подтверждая свои слова приглашающим пройти вперёд жестом.
 – Пока вы гуляли, мы рассмотрели всё столпотворение вокруг третьей планеты. Она покрыта мусором, как вечерний фонарь мошкарой. Некоторые из этих объектов в рабочем состоянии и постоянно выполняют какие-то утилитарные функции, так, как их связь направлена в сторону планеты. Два довольно внушительных объекта находятся в постоянном контакте. Причём, один из них направлен своим суперобъективом в сторону от планеты. А к другому объекту пытается причалить только что поднявшийся новый объект. Но основная причина вашего немедленного возвращения – это узкий направленный луч, ритмично передающий неизменный сигнал в одно и то же место, где недавно находились вы. Пока не выясним, что это значит, лучше не высовываться.
 – Вот где надо было поставить регистратор, – сумничал Горо, – сейчас бы имели новенькое видео.
 – Сейчас загляну в архив, – сказала Яра, – кто в прошлой экспедиции планировал расстановку регистраторов?
 – Не надо, не надо! Я и так помню, что это был я. Мне и в голову не могло прийти, что регистратор надо ставить на спутнике мёртвой планеты, – запротестовал Горо. Зато предвкушаю, какое видео нас ждёт, когда мы доставим три регистратора с планеты. Ускоренный просмотр, надеюсь, не состоится. Пора в путь дорогу.
 – Пора, пора. Только присмотримся немного. Есть необходимость перелистать и освежить в памяти устав запретов, – сказал командир. –  Короче, готовиться будем серьёзно. Контактов не избежать. Ния проверь пару телепортаторов.
 – Не люблю я их, – сказал Горо, – сначала щекотно, а потом ходишь два дня, как будто по тебе проехал асфальтоукладчик.
 – Лучше уж так вернуться, чем никак. На то он и крайний случай.

     При подлёте к планете их так болтало, что им казалось, что они едут на арбе по средневековой мостовой. Это посадочный модуль то и дело уворачивался  от орбитального мусора. Ниже трёхсот километров полет стал более гладким, но внизу всё небо было перечерчено белыми следами от воздушных летательных аппаратов.
    Тео пристроился к одному из них параллельным курсом и попробовал зафиксировать характеристики и принцип действия.
 – Ты забыл включит маскировку? – спросил Горо.
 –Да нет, индикатор показывает активацию маскировки. С чего ты взял?
 – А ты взгляни на соседа.
В летательном аппарате в окне над крылом рыжеволосый мальчуган тыкал пальцем прямо в наблюдателей, а остальные окна одно за другим заполнялись лицами.
 – Наверняка они видят не нас, а искажённое пространство за нами.
 – Ага, и полосу возмущения верхней кромки облачности за нами, – добавил оглянувшийся Горо.
 – А я уже все параметры снял, исчезаем, – и Тео направил свой модуль под слой облаков.

     По просторам раскинувшегося океана изредка попадались довольно заметные, разноцветные надводные корабли с высокими трубами. Одни были уставлены аккуратными параллелепипедами, другие были более внушительны и гладки, как стол, а на третьих самых белых и редких копошились почти голые люди.
     Когда они приблизились к суше, то увидели её прочерченную ровными линиями дорог, по которым мчались в обоих направлениях тысячи и тысячи металлических средств передвижения. Картину дополнили попадавшиеся города, утыканные, как кактусы, иглами высоченных труб, изрыгающих в атмосферу беспрерывные потоки клубящихся облаков.
 – Да, уж постаралась твоя Ния. Утилизация углеводородов идёт полным ходом.
 – А ты заметил, сколько воды теперь на этой планете? Больше, чем суши, – улыбался от удовольствия Тео.
 – Посмотри на себя в зеркало. Сейчас треснешь пополам от радости, как переспелый арбуз. Я вот не могу обнаружить ни одного маяка самописцев.
 – Ничего, найдём. Время у нас ещё есть. Не нервничай, успокойся, мы ещё не сделали первый круг.
     Внизу зелёный пейзаж сменился на более жёлтый. На горизонте показался чёрный столб дыма, тянущийся от самой земли до высоты десяти километров. Начиная с высоты двух километров, чёрный столб выглядел надломленным и согнутым ветром в юго-восточном направлении. Тео решил подобраться ближе и рассмотреть происходящее.

     Внизу, в том месте, где начинался чёрный столб, полыхал огромный яркий жёлто-красный факел. Вокруг копошились люди в блестящих скафандрах и с помощью техники поливали водой сам факел.
 – Смотри, сколько у них забот! – протяжно сказал Тео.
 – Вижу! Только мы не имеем права вмешиваться.
 – Да я совсем не об этом. Им уже не хватает углеводородов, которые выделяются из недр сами. Они его потребляют больше, чем планета может отдать. Они их добывают. Посмотри, весь регион покрыт насосами.
 – У меня похожая проблема. Я видимо тоже скоро начну добывать регистраторы. Ни одного из трёх не вижу.
 – Будем кружить, пока не отзовутся. А потом, в принципе, они и не нужны. Всё, что мы видим, – это гораздо более важно, чем то, что мы сможем просмотреть в сжатом виде.
 – Бортинженер, будьте любезны, подскажите `первому` передать нашему младшему первоначальные координаты установки регистраторов. Сбились с ног, а результат нулевой.
 – Есть, командир, подсказать! Получите посылочку. Кстати, `первый` отдыхает. Раскусил, видимо орешек. Ждём вас.
 – Информация к размышлению, – присоединилась к разговору Ния, – один регистратор нет необходимости искать.
 – Это ещё почему? – возмутился Горо.
 – Это потому, что один из нас, не будем показывать пальцем, его давным-давно утопил. На время установки регистраторов на планете воды было на одну лужу. Ты помнишь, дорогой?
 – Да. Но кто же знал, что её будет больше чем суши? Самый высокий,  надеюсь, не утонул?
 – Кто знает, кто знает… Посмотри вниз. Мы подлетели к самой высокой точке установки.
 – И-и?
 – Не `И`, а вода. Опять вода. И отметка установки уходит в недра этой естественной плотины. Видимо был хороший оползень или обвал. Ни за что не откопать. А откопать, – значит утопить то, что могло под этой толщей уцелеть. Одна перспектива лучше другой.
 – Очень хорошо, а то я забыл лопатку дома. Значит,  задача наша упростилась до одного единственного объекта. Меняем маршрут.

   При подлёте к третьей точке размещения регистратора Горо заметно оживился:
 – Правее, правее, а то я совсем его потеряю, эхо-сигнал очень слабый.
 – Какое правее, мы вообще на автопилоте.
 – Так бери быстрее управление и сворачивай. Это наш последний шанс.
 – Командуй. А почему правее? Автопилот вёл нас прямо на точку размещения.
 – Не знаю. Может ему приделали ноги? Не сомневаюсь, что это возможно. Как видишь, эти кубики Нии такого понавытворяли, что удивляться не приходится. Стоп! Мы на месте. Садимся. Дальше только пешком.
   Надев маскирующие и окружающие защитным полем костюмы, они покинули спускаемый аппарат на маленьком скутере открытого типа. Бортинженер сидел сзади и подсказывал направление движения, постоянно сверяясь с показаниями портативного локатора. Когда до объекта осталось менее ста метров они припарковали своего конька на козырьке над входом в нужное здание. Стёкла на окнах были выбиты, и им не составляло труда войти в здание через ближайшее выбитое окно. Внутри никого не было, но всё говорило о том, что совсем недавно там было очень многолюдно. Все стеклянные ящики были побиты и, частично, опустошены. Только наличие табличек с названиями объектов говорили о том, что здесь что-то совсем недавно лежало.
 – По-моему мы попали в музей.
 – По-моему тоже, только день посещения закончился вчера. Сегодня не приёмный день.
 – С чего ты взял? – спросил Тео.
 – Во-первых, я бы не хотел, чтобы мне кто-нибудь мешал, а во-вторых... Во-вторых, я думаю, что я не один увидел вокруг здания оцепление, которое не пускает никого внутрь.   По лестнице с нижнего этажа раздались гулкие шаги по битым стёклам и возмущённые громкие голоса. Один из них возмущался громче всех.
 – Очевидно, кого-то всё-таки пускают, –  перебил его Тео – тебе ещё долго? Кажется, сюда идут.
 – Всё, нашёл.
 – Меняй быстрее блок памяти и уходим.
 – А менять нечего. Самого регистратора нет. Есть только блок памяти. Но он в таком состоянии, что заменить его нечем. Подмена будет сразу заметна; наш слишком гладкий.
 – Тогда забираем и уходим. Поторопись!
Горо сунул блок памяти в нагрудный карман, и они синхронно перемахнули через подоконник.

   В это время у входа в зал появилась группа людей. Один из них, самый лысый, громко причитал и размахивал руками. Не было необходимости знать язык, на котором он говорил, потому что его жесты были красноречивее самого понятного языка. Он то и дело указывал руками на разбитые витрины и следом хватался за голову. Глаза его были полны слёз. Телеоператоры методично снимали все витрины, а один не отводил объектива от возмущённого оратора.
 – Да! Повезло нам.
 – В смысле? – не понял Горо.
 – А как бы мы его взяли после этой экспедиции? – закончил Тео. – По-моему они фиксируют нанесённый ущерб.
 – Ты как всегда прав. Миссия выполнена! Домой!


                Подведение итогов.

   Ния и Яра встречали мужей с нескрываемой радостью и жаркими объятиями. Они синхронно подпрыгивали от нетерпения, и от этого казалось, что двери стерилизатора сегодня открываются особенно медленно. Тео и Горо были несколько смущены и с удивлением настороженно перенесли эту горячую встречу. Потом женщины наперебой стали выкрикивать последние новости. Но понять всё было решительно невозможно.
 Пришлось Тео вспомнить, что он командир и командирским голосом предложить пройти всем на мостик для доклада по ранжиру: первым докладывает дежурный.
   Когда они расселись по штатным местам Ния первой начала свой доклад.` Первый` закончил расшифровку всего радиопотока информации. Он разбил их на разделы и сейчас все три компьютера заняты загрузкой нужной информации. У них есть, как они называют,  всемирная паутина интернета. Она транслируется несколькими спутниками, которыми мы можем незаметно пользоваться. Оттуда и идёт скачка всей информации. Эта информация заменит нам утраченную нами информацию с наших регистраторов. Когда до нас это дошло,- мы страшно испугались за вас; вы делали совсем ненужную работу, покинув спускаемый аппарат на скутере.
 – Напрасно вы переживали за нас, – прервал командир, – мы прекрасно справились с поставленной задачей.
 – Ничего не напрасно, – не выдержала Яра, – `первый` передал часть нагрузки остальным вычислителям, а сам подключился к каналу новостей, быстро справился с не очень сложным языком, который они называют английским, и мы сидели тут, как на иголках. Там, где находился ваш спускаемый аппарат, происходят большие уличные беспорядки. Они ещё не отучились убивать друг друга. Улицы завалены трупами. Вы могли попасть под случайный обстрел.
 – Мы строго соблюдали инструкции, – ответил командир, – на нас были маскирующие костюмы с защитным полем. Кроме того везение было на нашей стороне.
 – Мы видели, – встряла снова Яра, – ваше везение. За долю секунды до входа всей делегации один из вас, – глядя на мужа в упор, – слямзил блок памяти регистратора. Кто бы это мог быть?
 – Ну, я, –  ответил борт инженер, – локатор-то был в моих руках. А откуда ты всё это знаешь? – И он выложил на стол уже стерильный блок памяти.
 – Спасибо, что все смотрели только на возмущённого директора музея. А я сразу увидела блок памяти, который всплыл вверх и исчез, когда все поднимались по лестнице. Оператор нёс камеру на высоком штативе. Тут мы и поняли, что вы в самой гуще событий. Успокоились только после того, как увидели завихрение дыма у соседнего горящего здания и услышали ваши голоса со спускаемого аппарата, что вы возвращаетесь домой.
 – Да! – протянул командир, – у вас новостей больше, чем у нас, хотя докладывать должны мы. Ну, что ж, Горо. Вставляй блок памяти. Будем реабилитироваться.
   Со словами: – Через пятнадцать минут приглашаю всех на просмотр документального репортажа, – Горо вставил блок памяти в гнездо считывателя информации. Не успели все встать, чтобы разойтись и с пользой провести эти пятнадцать минут, как раздался финальный гонг, и на экране появилось сообщение: `считывание завершено`.
Все застыли и переглянулись. Ния дала команду показать содержание.
На экране появился всего один неподвижный кадр.
 
   В лучах восходящего солнца стояла группа волосатых приматов. По выражению их открытых трубочкой ртов, можно было догадаться, что они выкрикивают все одно и то же. В нижней правой части кадра была видна волосатая правая рука, указывающая пальцем на соседнюю гору. У края тропы правее входа в пещеру стоял волосатый коренастый самец в позе защитника своей волосатой самочки. Занесённая над плечом увесистая дубина держала кричащую толпу на почтительном расстоянии. А защищаемая им самка прижимала к груди совершенно голого младенца.

 – Так вот каким был первый рождённый на земле человек, – произнесла Ния, – и его, как урода изгнали из общей стаи и пещеры. Трудно им наверно пришлось в одиночку в этом сложном и недружелюбном мире.
 – Возможно, поэтому они и стали людьми, – возразил Тео, – Смотрите, сейчас раннее утро, и эти утренние лучи говорят о многом. На стене горы видны тени всех наших героев. Все мужчины с дубинами, а женщины с детёнышами и подростками. А одна тень в левой руке держит посох-жезл увенчанный нашим регистратором, а правую руку мы даже видим дважды: и на стене и на экране. Она указывает приговор: изгнать.
 – Да, много бы мы увидели из жизни этого племени, если этот правитель и жрец взялся таскать его повсюду с собой.
 – А куда девалась остальная информация? – спросила Яра.
 – Мы взяли блок память из музея. Самого регистратора там не было. А этот блок они не смогли раскрыть, и, видимо, просматривали рентгеновскими лучами и, не ведая того, стерли всю информацию нашего блока памяти. Остался только тот кусочек памяти, который был накрыт контрольным кусочком свинца, приставленного для калибровки возможных габаритов внутреннего изображения.
 – Не выключай Горо, – сказала Яра, – я хочу вдоволь насмотреться этим чудным полотном.
 – И я тоже, – поддержала подругу Ния.
 – А нам пора баиньки, день был длинный, очень хочется спать.
 – Идите, идите. Мы теперь за вас спокойны. Спокойной ночи.
   Через полчаса Яра сходила на разведку. Вернулась и доложила:
 – Спят как младенцы. А эта картина меня так и не отпускает. Я-то, как психолог-аналитик, должна понимать, в чём дело. Только мне не идёт ничего в голову, и не отпускает от себя.
 – Просто она разбудила в нас матерей, – тихо проговорила Ния.
Работа практически закончена, отчёт почти закончен. Осталась только дорога домой. А там неведомое то, часть из которого так настойчиво удерживает нас у этой картины. Пейзаж, простор, чистый воздух, дом у пруда и бегающие по траве дети. Твои дети, бедный, ты мой психолог, – и она обняла за плечи подругу.
  Они так долго стояли, мерно покачиваясь и бесконечно вглядываясь в единственный, но так много говорящий кадр.
Подошедший тихонько, чуть раньше Тео всё это слышал. Он так же тихо развернулся и ушёл к себе в постель, чтобы уснуть с загадочной улыбкой на лице.
   Утром все встали как огурчики, только задумчивый и озабоченный ботаник угрюмо ковырял  вилкой в своей тарелке.
 – Расскажи нам, Горо, свои печали, возможно мы, две женщины, сможем своими чарами развеять их.
 – Да где уж вам. С этой, как вы говорите, они её называют?
 – Земля.
 – Так вот, с этой Землёй у вас, Тео с Нией, всё получилось, а мы с Ярой бегали по, как его там?
 – Марс.
 – Бегали с Ярой по Марсу, и как два крестьянина разбрасывали семена, подсчитывая засеянные гектары. Теперь всё это надо каким то образом отразить в отчёте. И там ещё придётся изложить, что из этого ничего не вышло. Даже не представляю с чего начать…
 – А начинать ничего не надо, – первой подала голос Яра. Пока вы искали этот обворожительный единственный кадр, Мы с Нией, не без помощи `первого`, естественно, столько много узнали от этих кирпичиков. Представляешь, у них есть программа освоения и заселения Марса. Да ты и сам видел их первые попытки с использованием искусственных аппаратов. Уже проводятся пробные виртуальные полеты к Марсу. Вот только построят достойный корабль с хорошими двигателями и сразу отправятся исправлять наши с тобой ошибки.
 – Да и с кирпичиками ещё не совсем всё в порядке, – продолжила Ния.
 – В смысле, – заинтересовался Горо.
 – Они сильно отличаются от тех, что мы рассматривали на единственном кадре, но они всё также продолжают изгонять тех, кто от них отличается. Они всё ещё продолжают убивать друг друга. Им далеко ещё до нас. Им сравнительно быстро повезло, что развитие сразу пошло по нужному пути. Но сюрпризы жизни довольно капризны: то они помогли в начале, то они тормозят теперь. Осталось ждать, когда кирпичики сами найдут методом проб и ошибок единственно правильное продолжение, где высшей ценностью является жизнь. Вариантов сейчас несравнимо больше. И с ним произойдёт то же, что и с изгнанным младенцем. Когда это произойдет никому не известно. А вмешиваться бесполезно, мы уже это проходили.
 – Да, проходили.
 – Кроме того, – взял заключительное слово Тео, – мы одна команда. Во-первых за два посещения мы оживили ещё одну систему. Как команда, мы справились со своей задачей. Когда наши кирпичики созреют, – они дадут о себе знать, мы их услышим. Во-вторых, наш отчёт должен вобрать всё самое положительное для подготовки новых экспедиций к совсем другим звёздным системам. В отчёте не будет тебя или меня. Только мы. Подумайте все перед составлением отчёта. Сутки на обдумывание. Ещё двое на сам отчёт. Время попутчика приближается. Отсрочка, знаете, невозможна. А там, уж, отоспимся. Всё, совещательный завтрак окончен.
  Когда Горо и Яра ушли, Ния взяла за руку Тео:
 – Когда разойдёмся по камерам перед отлётом, я не включу анабиоз. Разбудишь меня на пару слов, хорошо?
 – Обещаю.

                Домой

   Когда отчет был завершён, все было подготовлено к дороге домой, весь экипаж кроме командира разошёлся по капсулам анабиоза. Командиру предстояло проконтролировать взлёт, разгон до скорости попутчика и ,если понадобится, коррекция орбиты. Когда все уснули он подошел к капсуле Нии и тихонько постучал по куполу обручальным кольцом. Ния открыла глаза и дотронулась до сенсора открытия капсулы. Когда капсула открылась, она села, свесив набок ноги.
 – Как полёт?
 – Всё штатно, минут тридцать до стыковки с попутчиком.
 – Идём на мостик, мне там будет легче.
   Когда они вернулись на мостик и сели за стол напротив, Ния, разминая пальцы, начала свой рассказ издалека.
 – Помнишь, в первую экспедицию я тебе дала пробирку, чтобы ты разбил её у единственной лужи?
 – Помню.
 – Теперь я могу признаться, что это была вторая пробирка.
 – Значит, была и первая пробирка?
 – Была.
 – И что с ней случилось?
 – Я её разбила по неосторожности. Но я уже была без защитной маски. Я быстренько накинула маску, и тут показался ты. Я попросила ещё пару минут; мне нужно было собрать разлитую жидкость в новую пробирку. Как только ты отправился к луже, я мигом нырнула в стерилизатор. Но стерилизатор полностью не справился; я успела надышаться содержимым разбитой пробирки. Решила, что если почувствую любые отличия, то сразу же доложу комиссии по прибытии. А потом анабиоз и никаких последствий. В первые дни после пробуждения и прибытия, я даже забыла об этом. Но потом я начала видеть цветные вещие сны. Я дважды видела тебя с букетом, делающим мне предложение. Я дважды вышла замуж. Мы дважды гуляли на свадьбе Горо и Яры. Я уже тогда знала состав нашей последней экспедиции. Были и другие, нормальные сны, но я не умела отличать вещие сны от простых; нужно было много статистики, чтобы делать какие-то выводы. За время последней экспедиции было столько снов и совпадений, что я теперь точно знаю, как всем этим надо распоряжаться. К концу я уже точно знала, чем завершится наша экспедиция. А в начале, помнишь, я только высказывала сомнения.
 – Погоди, так это входило и в программу кирпичиков?
 – Да, только я оказалась уже подходящим материалом для этой стадии, ясновидения, а этим на земле надо дойти в развитии до моего состояния. В исторических справках изредка говорилось о людях с такими способностями, но ты уже видел, как они изгоняли всё необычное. Их ещё сжигали на кострах. Последним подтверждением моих способностей был привезённый вами единственный кадр. Поэтому я так долго его рассматривала; мне была знакома каждая его мельчайшая деталь. Ты не будешь меня сжигать на костре?
 – Ну, что, ты милая. Ты теперь мой самый главный экзаменатор и судья, впрочем, как и раньше. Можно спросить?
 – Да, дорогой.
 – Что нас ждёт впереди? Как мы долетим. Понравится наш отчёт?
 – Всё будет прекрасно. Ты уже хочешь добавить ускорения, чтобы мы раньше вернулись домой.
 – Да, дорогая.
 – Мы с Ярой в один день, и в одной палате родим по паре близнецов.
 – По мальчику и по девочке? – вот здорово. Мы с Горо будем два самых счастливых отца!
 – Не совсем.
 – Как это не совсем?
 – Вы в этот день сильно поругаетесь, но в последний раз.
 – А кто виноват? Он, конечно, ну я ему не завидую…
 – Успокойся, видишь, как вредно знать свое будущее. Больше я тебе ничего не скажу. Тебе будет достаточно знать, что нас ждёт долгая и счастливая жизнь. Ну, я в камеру анабиоза. Попробую перед наступлением анабиоза разглядеть ещё пару тройку вестей из будущего. Закачивай коррекцию и в камеру. Раньше ляжешь, моложе будешь.
 – Намёк понял, разрешите исполнять, – почти по военному, шутя, доложил он.
 – Разрешаю! И они оба синхронно развернулись и пошли в разные стороны.
  Ния шла с улыбкой на лице, вспоминая, что не сказала ему, как они примчатся поздравлять мам с рождением близнецов. Но подъехавшая третья машина их остановит по срочному делу. Они передадут медсестре два букета и помашут в окно руками. Потом пожмут друг другу руки и начнут толкаться и махать друг на друга руками, пока догнавший их офицер не запихает их в автомобиль, то и дело, тыкая пальцем туда, где раньше носили наручные часы.

 – Что это с ними? –  спросила Яра, когда машина скрылась за воротами.
 – Сейчас узнаем, –  ответила Ния, –   и повернулась к двери. Дверь открылась и в палату вошла молоденькая медсестра с двумя букетами.  Заглянув в записку одного, она прочитала: – Яра, и протянула Яре букет. А это вам, и она протянула второй букет Нии.
 – Ничего не понимаю. Здесь в записке оба наши имени. Что он хотел этим сказать?
 – Просто кто-то перепутал букеты, Меняемся! А теперь?
 – Теперь написаны ваши оба имени.
 – А у меня написаны имена наших детей:  Яра и Горо.
 – Ой! Дошло. У меня тоже имена наших детей: Ния и Тео. Так вот почему они поругались; кто у кого украл идею с именами детей…

  Ния улеглась в капсуле поудобнее и включила переход на анабиоз. Пока, согласно программы, капсула переводила её в анабиоз, она успела нормально уснуть и с удовольствием смотрела, как молодая четвёрка, состоящая из двух супружеских пар Тео – Яра и Горо – Ния отправляются в очередной полёт оживлять ещё одну новую солнечную систему. Совсем как они сами, только в каждой семье было по ясновидцу. Она смотрела и старалась запомнить каждую мельчайшую деталь.

                А в это время на Земле

   На столе главного редактора CNN зазвонил телефон. Хозяин кабинета поднял трубку и без предупреждения сказал:
 – Милочка, я же просил переводить все звонки по отделам и экспертам. Сейчас всем известно как гудят Европа с Африкой.
Пауза.
 – Даже не Азия? У нас говорите? Сенсация? У нас всё сенсация! Ну, хорошо, соедините. Алло, CNN слушает.
Он долго слушал, приговаривая несколько раз: - Так-так, записываю. В конце сказал:
 – Не отходите от телефона, мы вам перезвоним.
   Он положил трубку, подошёл к стеклянной стенке, постучал карандашом и поманил пальчиком обернувшегося самого молодого корреспондента. Тот с большой охотой направился в кабинет шефа; наконец-то его заметили. Когда он вошёл, шеф по-деловому указал на стул. Молодой не знал, садиться ему или нет; шеф-то на ногах.
 – Садитесь, садитесь. Мы, слава Богу, живём в свободной стране. Вот вам телефон, – он протянул листик, – выясните все подробности и проверьте через достоверные источники. В случае подтверждения, – немедленно сообщить мне и сразу в ближайший выпуск новостей. Настал ваш звёздный час, сынок, вперёд!
 – Введите хоть в курс дела, намекните.
 – Один законопослушный гражданин из соседнего штата утверждает, что его дочь-вундеркинд, малолетняя астроном-любитель сделала открытие. Она обнаружила, что один из не очень больших астероидов, который посещает солнечную систему один раз в двести восемьдесят шесть лет, вдруг совершил небольшой манёвр, слегка добавил скорости, и приобрёл осевое вращение. Поговорите с первооткрывателем и попробуйте закинуть удочку в космическое агентство. В случае туманного ответа с намёком на гриф секретности немедленно сообщите мне. Задача ясна?
 – Более, чем!
 – В бой! Сенсация ждёт! Это CNN, сынок!

   Ровно через час главный редактор, покручиваясь в кресле, с удовольствием слушал, как представитель космического агентства по связям с общественностью говорил о подтверждении сообщения юного астронома получасом раньше о необычном поведении неодушевлённого космического странника.
 – Наши астрономы сразу заметили необычность поведения небесного тела. Но поскольку поблизости не было никаких других космических объектов, способных вызвать такое возмущение, мы обязаны были проверить ситуацию на наличие космического мусора в том секторе пространства и проконсультироваться с коллегами астрономами других стран мира. Теперь, когда…
 – Входите, входите – поманил он ладошкой молодого корреспондента новичка. Поздравляю, – он встал и пошёл навстречу с протянутой рукой, – добро пожаловать в CNN. С боевым крещением, как говорится. Сенсация наша! Рейтинг компании пошёл в гору. Вы теперь штатный сотрудник! 


                Имена героев и их приключения – вымысел автора.
                Всё остальное  –  чистая правда.