Куда уходят киты?..

    (Одна из глав моего фэнтезийного романа)               

                Вы слышали когда-нибудь
                голоса китов-касаток?
                Они зовут…


    
                ***

     В тот день гром рассекал небеса и землю. Мы падали и прижимались друг к другу в ужасе и отчаянии, с силой сжимая веки и уже не было воли их разомкнуть. Великие горы дрожали вместе с нами, они дрожали сильнее нас. Мы чувствовали этот трепет и тогда страх не оставлял места надежде. Но неужели нет на всём свете той силы, что могла бы восстать против поглощающей землю стихии? Мы знали, что сровнены с пылью, потому что забыли кто мы! Но имя нам - гипербореи. Великий непокорный народ! И снова гром и молнии вонзали свои огненные копья в самую землю, и мы вновь припадали к камням, как опавшая пожелтевшая листва.

     Я вздрогнула. Кто? Кто наперекор оглушительному голосу стихии заявил о своём явлении в этот мир? Голос новорожденной вернул нам рассудок. В тот миг, в тёмном углу, Ода родила девочку. Никто не ожидал прихода нового человека в этот день. Но мы впустили страх в свои души и он вытеснил крошку на свет. Однако, Ода никого не звала на помощь. Наверное понимала, что её крик не будет услышан. Мы окружили её. Длинные темные волосы молодой гиперборейки спутались и чуть пристали к мокрому от испарины лицу. Вновь камни задрожали под нами. Но я смогла устоять и подошла ближе, чтобы завернуть новорожденную девочку в тёплую шкуру горной козы, а также накрыть Оду шалью. Ей нужно было согреться.

     В тревоге, но с надеждой смотрела она на меня, словно хотела что-то сказать. Силы оставляли её, но она не выпускала из своих объятий малышку. Ода прижималась к ней лицом и слёзы падали из её горящих очей. «Фрэя! – не переставала она повторять, смотря на свою дочь. – Фрэя!» – раздавался странным эхом её неумолимый шёпот, заглушая обезумевшую стихию.

     В дальнем углу пещеры откололась огромная каменная глыба, и большинство из нас заметались в панике, пытаясь угадать безопасное место. Но я не отходила от Оды. Вдруг весь мой страх за собственную жизнь исчез. И я лишь думала о том, как защитить подругу и новорожденную Фрэю. Я пыталась загородить их от того, что было за моей спиной. Но начался камнепад. Я не хотела оборачиваться на то, что было там. Страшные крики о помощи в пустоту замолкали почти мгновенно, не успевая прорезать глухоту бытия. Когда я отняла лицо от Оды, то сразу поняла, что ей уже ничего не страшно. Её взгляд замер, устремляясь в ту бесконечность, что была, наверное, прекрасна. Удивительное спокойствие запечатлелось на её лице, и я осторожно прикрыв его, взяла на руки Фрэю и ринулась прочь из пещеры, пытаясь найти спасение в её узком проходе.

    Я бежала без оглядки, не думая о дрожащей скале и о срывающихся со стен огромных камнях. Я думала лишь о свободе. Скорее туда! Скорее! Скорее!.. Свет!.. Брызги разбившейся о камни волны привели меня в чувства. Только тогда я осознала, что нам удалось избежать страшной участи. «Фрэя со мной!», - стучало в висках и груди. Я заглянула в её личико. «Фрэя», - так я буду отныне называть это маленькое создание. Она не плакала. «Но как это может быть?», - тогда подумала я. И закутала её понадёжнее в тёплую козью шкуру. Моё сердце всё ещё дико стучало, но личико Фрэи селило в меня необъяснимую уверенность, напрочь вытесняя остатки любых сомнений.

     В тот день я долго шла вдоль одинокого берега самого серого на всё белом свете моря. Я не знала куда иду. Просто нужно было идти. Нужно было уйти подальше от этого места, что отняло, в один миг, всех, кто был рядом со мной всю мою жизнь. Эта пещера была нашим домом. И надёжнее его, казалось, нет убежища в целом мире. Наша цивилизация погубила надёжность наших домов. Мы перешагнули дозволенное и теперь ощутили подлинное наше место в этом мире. Наш дом рушился у нас на глазах, а мы не хотели остановиться. Цивилизация… Гиперборея!.. Мы стали легендой, в своё время, для всех других народов. Мы станем вопросом для тех, кто явится в этот мир через много, много дней и ночей после нас. Почему гибнет величие?.. Да. Оно гибнет, но не стирается в памяти человеческой и остаётся мучительным миражом в просторах вечно волнующегося окена для пытливых умов и так будет всегда.

     Мысли о пошатнувшемся мире наших сладких грёз пронзали мой мозг. Знакомая дорожка между скал, над самым морем, стала  новым препятствием на пути. Я словно впервые ступала по ней. Сердце моё вновь бешено билось, но я не роптала. « Мы  спасены!», - повторяла я вслух, почти крича. В том была моя благодарность великому Богу. И вдруг я осознала, что горы больше не дрожат. Всё смолкло. Стояла такая тишина…, что меня даже чуть повело в сторону, но я успела прижаться к каменным выступам и удержала Фрэю, которая вдруг разразилась пронзительным плачем. Бушующая стихия не пугала её, но с тишиной и безмолвием она не желала мириться.

     - Как же мне успокоить тебя? - задала я вопрос, словно ожидала получить в ответ мудрый совет. - Странная ты девочка. Да. Но теперь ты моя.

     Я нежно прижала её к себе и начала качать, как умела. Хотя, наверное, совсем ещё не умела, но делала это так, как подсказывала природа. Фрэя начала причмокивать и я, наконец, поняла, что явилось причиной раздражения маленькой крошки. Как же я сразу могла не понять? Ну, конечно! Ведь она человек! И вот тут-то я впервые впала в настоящую панику. Кто накормит её? Кто накормит Фрэю, и будет потом кормить, ещё много - много дней? Ведь вокруг ни души. Все остались там, в пещере и уже никогда не покинут её. И всё же я должна была взывать к кому-то, надеясь на чудо.

     - Елена! Рона! Рона!.. - кричала я, срывая голос, произносила имена кормящих гипербореек, и всё звала, но тишина была мне ответом. - Ничего… Ничего, Фрэя! Ты знаешь кто мы? Народ, который никогда не сдаётся! Мы сильны и свободны. Перед нами весь мир.., - дрожащими пальцами я распахнула верх туники и прижала Фрэю к своей груди, которая не могла накормить это маленькое тельце, но хотя бы могла отогреть его.

     Фрэя цепко впилась своим маленьким ротиком в мою грудь и я долго, долго не отнимала её от себя. Тогда я ещё не могла понять, что заставляло её прижиматься ко мне всё сильнее, и я не знала, как случилось, что она всё же заснула под это первое живое общение наших душ. «Борьба за жизнь…бывает и такой. Случается даже, что с самых первых мгновений приходится бороться. Но это всегда лучше, чем просто сдаться», - думала я. И теперь знаю, что была тогда права.

     Я спустилась на берег. Серое небо соединилось с морем в единую унылую равнину. Тяжёлая завеса тумана становилась прозрачней. Я видела остров чёрной скалы Горгоны. Казалось, он не изменил своего облика. Вон там я вижу особенный выступ похожий на сидящую на камнях деву. И узкая тропа между волн всё также соединяла наши острова. Всматриваясь в даль, я также могла различить большую землю, покрытую синими горами, что была совсем недалеко от нашего острова. В тех землях жили другие из нашего народа, но много ли их теперь там осталось? Конечно, я могла бы кричать им или разжечь костёр, поднимающий в небо длинную дорожку дыма, на самом берегу и подать знак, но не стану этого делать. Потому что теперь решать только мне. И я выбираю касаток! Теперь мой охрипший голос мог бы призвать их на помощь. Я неприкаянно блуждала по берегу то в одну сторону, то в другую, отчаянно напрягая зрачки, устремлённые в самую даль. Черный плавник над морем не виден. Нет, они не придут. Теперь они от нас далеко. Мы сами желали того. Но таков человек - и даже тогда, когда вера - ничто, он мысленно вторит: «Я жду!.. Я верю!..»

     - О..! у..! - закричала я изо всех сил, призывая касаток. - О..!…у..!… О..!…у..!…, - не давая волю слезам, которые мне всё равно не могли бы помочь упрямо взывала я в даль.
 
     Если они не придут, я пойму и не стану себя жалеть. Мне жаль лишь Фрэю, которая не знает почему ушли наши морские братья и сёстры.

     Земля гор и морей щедро одарила гипербореев всем, что нужно было смертному человеку в его земной жизни. До недавних пор тепло нашей земли было настолько мягким, что мы не задумывались о том, как добывать шкуры животных, чтобы согреться или укрыться от проливных холодных дождей. Мы украшали себя лишь цветами и яркими перьями птиц, которых особенно чтили. Наш народ не утруждал себя в строительстве прекрасных домов, как это делают другие народы в далёких чужих землях - нам не были нужны дома. Мы жили в пещерах и всё же были совершенны. Природа скрывала пути в наши земли, мы же бывали везде и знали, как живут там, за пределами наших гор и были удивлены - почему люди гордятся искусственно-созданной пышностью своих городов, при этом оставаясь настолько уязвимыми, что без конца совершают набеги на земли друг друга, в желании захватить их и обладать ими, разрушая, а, порой, и стирая напрочь всю созданную человеком роскошь. Они гордятся тем, что топчут творения друг друга и создают свои на опустошённых, выжженных дотла равнинах, а потом вновь лишаются их. Они казались нам настолько несчастными и слабыми, что упрямо пытались хоть как-то украсить свой мир.

     Мы жили в своём особенном мире, которого не было больше нигде! Мы были свободны от жалкой погони за тленным. Мы несли тем народам новые знания о мире, в котором они пребывают, а также о том, что Северная, самая большая из звёзд в ночных небесах, была, есть и будет спасительным указателем во все времена. К ней станут обращаться и в море и на земле, когда потеряют дорогу. Мы знали язык китов - касаток, что зовём великим морским народом. Они знают нас и всё, всё о нас! Мы призывали касаток, когда хотели войти в их мир. Они приходили и позволяли нам войти в него, потому что верили нам - мы не знали чужой пролитой крови, мы были свободны! Но среди моего народа появились и те, кто впустил в свой свободный разум, жажду завоеваний. На столько же свободная Атлантида будоражила их испорченный мозг. Но ужасно было и то, что такие же «завоеватели» нашлись и в самой Атлантиде, хотя  и находилась она на другом конце света. Когда не с кем сравниться - не за чем и гнаться за большим совершенством. Но когда в том же мире пребывает нечто подобное, то  находится тот, кто будет восклицать: «Мы совершеннее!.. Им ли угнаться за нами?» И этот голос подхватят другие, как с одной, так и с другой стороны. И вот тогда начинается путь в бездну для обеих концов света. Да. Он начался именно тогда…

     Я вздрогнула, до этого находясь в своих собственных мыслях о прошлом, которое всё ещё было живо во мне.

    - О - у - х!.., - совершенно ясно услышала в серой дали родной и настолько прекрасный голос, а за ним  выдох огромного существа, великого в своём разуме. От этого голоса у меня всегда льются слёзы восторга.

     Касатки! Вы услышали меня. Возвращайтесь, мне нельзя без вас. Больше некому вас прогонять. Видите, здесь больше нет никого. Никого…

     - О…!… у…!…, - отозвалась я великому морскому народу. Высокие чёрные плавники разрезали серую пустошь и шли прямо к берегу на мой зов. Постепенно я различаю их всех. Впереди идёт - Лето, я узнаю её острый плавник с необычной белой отметиной на конце.

     «Если они не простят, я сама войду в море…, но не стану добычей холодных ветров и не отдам ему на растерзание Фрэю», - тогда подумала я. Касатки шли прямо ко мне, остановившись у Чёрной скалы Горгоны, они стали кружить в морской пучине, но Лето продолжала свой путь. Разогнавшись, она выскользнула из моря на самый берег, и я вновь могла увидеть огромную, прекрасную Лето во всей её красе. Я подошла ближе, совсем близко и показала ей Фрэю. Мне показалось, в глазах касатки скользнуло вновь то тепло, которое когда-то принадлежало и мне.

     - Мы наказаны, Лето. Но сегодня родилась Фрэя. Посмотри на неё! Такая же чистая, как мы - те, что были до прихода холодного ветра. А теперь Фрэя будет и твоим ребёнком, она - гиперборейка и одна среди вас, принадлежит великому морскому народу, первой на этой Земле за долгие годы, что  утратила свои последние острова цветущих грёз. Вскорми её морем - спокойными нежными бликами волн, непокорным течением, штормами и бескрайними тайнами, что неведомы нам. Пусть чистое море - мир, что не осквернён грехом человека, станет и её домом.

     Много дней подряд я приходила к морю. Во время возвращения касаток Лето уже кормила своего детёныша, рождённого от Ната. Касатки создают свои пары на всю жизнь и хранят верность друг другу пока они живы.

     Каждый день, перед началом прилива, разгоняясь, Лето выбрасывалась на берег и я получала для Фрэи то, что было нужно ей для того, чтобы жить. Я кормила Фрэю прямо на берегу под убаюкивающий шум морского прибоя. Сколько бы я ни давала ей молока от Лето, Фрэя принимала всё до последней капли. Она жадно боролась за жизнь, словно старалась мне доказать, что она не так уж и беспомощна и не принесёт мне лишних забот, лишь бы я была с ней. Фрэя смотрела мне в глаза, когда получала часть крови морского народа. Её большие фиолетовые глаза лучисто согревали мне сердце, и я осознавала, что именно эта девочка способна вернуть нашей земле подлинный облик. Ведь если не это дитя, я могла бы пересечь разделяющую полосу моря между нами и большой землёй. Я могла бы сделать это, как делали наши предки. По воздуху! Взлететь, разогнавшись по ровной вершине чёрной скалы Горгоны. Я отыскала покрытую мхом зелёную пещеру, где всё ещё хранились огромные рукотворные крылья. На них каждый бы мог легко пересекать большие расстояния над морем и скалами.

     Я дотронулась до дышащего холодом «подобия высоты» - рёбра убитых касаток служили превосходным материалом для прихоти человека. Я закрыла глаза. Словно великое множество мгновений перенесло меня в те времена, когда мы летали, поднимаясь над нашей землёй лишь по велению собственной мысли. Мы просто верили, что не способны упасть, шагнув над миром с высоты самой высокой скалы. Мы делали этот шаг много раз. Но раздался крик касатки! И всё стало красным от боли и крови, и мы пали с небес, и стали похожи на мёртвые камни, что, срываясь с вершины скалы, растворяются в бездне. Но и этого нам показалось мало! И тогда желание летать не покинуло нас. Разум теперь был направлен на подчинение природы себе. Теперь мы не были её частью.

     При мысли об этом, дрожь пронизала насквозь. Мне потребовалось много времени, чтобы заложить камнями и обломками деревьев найденные мною крылья. Фрэя никогда не должна найти следы преступлений её народа. Так я прощалась со всем, что погубило наш остров. Но ещё не знала о той великой цене, которую придётся отдать за последние крохи сомнений. Хочешь придать забвению часть из прошлого? Тогда сотри все следы, а пепел развей по ветру, но не оставляй ничего и не прячь!

     В остальное время я уходила в небольшую пещеру, которую присмотрела для нас. Но ни на миг не оставляла Фрэю одну. Даже уходя на охоту за горными козами, я брала её с собой. Все звери возвращались в наши края, значит, новой трагедии не предвидится ещё долгое время. Наконец-то земля надумала отдохнуть. Она больше не гудела и не сотрясалась в своём  неистовом гневе. Мы жили, словно, в земле вновь обетованной. Мы были заново рождены, и я вновь вспоминала язык касаток, и говорила о нём маленькой Фрэе.