Спарта, Афины, Рим

Спарта, Афины и Рим: насколько первый взгляд бывает обманчив

Европейская культур в значительной степени выросла на трех классических идеалах: Спарта, Афины и Рим. И, как всегда, вульгарное восприятие часто полностью не соответствует более глубинному.

Афины воспринимаются как цитадель свободы. Полная свобода слова, совершенная демократия, которую даже Аристотель и Платон считали образцовой, расцвет искусств и доблести народа, когорта титанов духа и красоты.

Спарта — образец единства духа, смелости, стойкости, и одновременно беспощадной муштры, полного отсутствия всякой свободы. Несчастных илотов убивали без суда и следствия. Да и хилых детишек граждан сбрасывали со скалы, не задумываясь о святости человеческой жизни, а выживших загоняли в стада, где они вырастали голодными, дикими и абсолютно невежественными.

Рим — начало всего гражданского общества, нахождения компромиссов между различными формами правления и между различными общественными силами. Свободы поменьше, чем в Афинах, но значительно больше, чем в Спарте. Зато гармонично сочетали в устройстве общества монархию (консулы и диктаторы), аристократию (сенат) и демократию (народные трибуны и Народное Собрание), а, самое главное, почитание законов.

В таких случаях стоит задать себе три вопроса:

1) Поскольку общепринятое мнение всегда неправильно, где именно оно грубо неправильно?

2) Какие факты просто игнорируются общепринятым мнением?

3) Какие эффекты более высокого уровня можно увидеть на этих примерах и на их сравнении?
Афины

Рассмотрим Афины. Это пример исключительно быстрого взлета и молниеносной деградации, как только был накоплен авторитет, позволявший долго еще проживать капитал престижа и доверия. Граждане, во имя которых проводились демократические реформы, быстренько вручили власть тирану Писистрату. Заметим, что Писистрат не был “тираном” в ругательном смысле этого слова. Он просто правил не столько по законам, сколько по собственному разуму и совести. Вот сын его уже проявлял наклонности развращенного властью, особенно после убийства его брата. Те, кто убили, действовали из чувства обиды и ревности, но затем были провозглашены героями-тираноборцами и борцами за свободу (хотя убили не тирана). Сбросить тирана сами афиняне так и не смогли. На помощь пришла “несвободная Спарта”, изгнавшая зарвавшегося властителя и спокойно удалившаяся, позволив афинянам дальше развиваться, как они хотят.

Будучи освобожденными от тирании, афиняне воспрянули духом и действительно выдвинули целую когорту выдающихся и совершенно разных личностей. Тут был и хитрющий политик Фемистокл, предававший греков персам и персов грекам так хитро, что стал героем войны. И кристально честный его оппонент Аристид был изгнан “свободным народом” именно потому, что он своей честностью колол глаза обычным гражданам.

Но тут афинянам “повезло”. Началось нашествие персов, народ сплотился единой целью, вернул изгнанников, забыл распри, а пока люди соединены единством судьбы и стремлений, демократия может работать хорошо. А после победы остается положительная инерция, особенно если враг по-прежнему представляется грозным и воспоминание о тяжкой борьбе не дает расслабляться.

На волне такого подъема Фемистокл, придумавший полностью соответствующий нынешнему мировоззрению мира план: ограбить союзников, перенеся союзную казну под предлогом обеспечения ее безопасности в Афины и затем распоряжаясь ей как будет угодно афинскому народу, потерпел поражение. Народ назначил именно неподкупного Аристида “экспертом”. который должен был выслушать тайный план Фемистокла и дать суверену-демосу заключение насчет него. Аристид дал по своей честности кристалльно точную оценку:

— Предложение Фемистокла исключительно выгодно и исключительно подло.

Народ проголосовал против.

Следующее поколение свободных афинян реализовало план Фемистокла (правда, самого Фемистокла до этого успели изгнать и заочно присудить к смерти за бесконечные интриги и предательства). Афины стали самым агрессивным и хищным среди всех греческих государств. Они все время развязывали захватнические войны. Они, стремясь получить максимальную выгоду, грабили союзников и постепенно превращали их в полурабов. В конце концов они развязали Пелопоннесскую войну и по заносчивости демагогов, управлявших демосом, упустили момент, когда могли выйти из нее с честью и некоторыми прибылями. Шедевром подлости и глупости демоса и демагогов стало их поведение с Алкивиадом: когда того обвинили в святотатстве и одновременно назначили командующим в труднейшем сицилийском походе, Алкивиад потребовал разобрать обвинение до его отъезда. Ему отказали и заодно отказали в прекращении дела (ведь есть человека удобнее в его отсутствие). В итоге Алкивиад, чтобы избежать смерти, вынужден был сбежать и, вполне естественно, показал предавшей его родине, как он может применить свои способности и во вред ей.

После Пелопоннесской войны новое “поколение пепси” уже не верило историкам Фукидиду и Ксенофонту, что люди такого масштаба и в таком количестве могли быть в их городе, но заносчивости и зазнайства у афинского народа от этого не стало меньше.

Но за время. пока Афины распоряжались богатствами половины Эллады, они, поскольку правящий демос еще все-таки не был до конца развращен и оподлен, вкладывали средства в искусство, и сделали город привлекательным для всех туристов тогдашнего мира. Заодно они первыми организовали скупку мозгов, привлекая в период Золотого века Афин специалистов со всей Греции (но гражданства им не давали и в любой момент могли осудить и изгнать!) Тем самым они приобрели репутацию самого свободного города, центра наук и искусств, куда стремились (пока не появились Александрия и Пергам) все те. кто хотел сделать карьеру в искусстве или науке. А затем эта репутация долгие годы спасала город. Сулла пощадил Афины, презрительно вымолвив:

--- Щажу живых ради мертвых.

    А насчет афинской свободы достаточно вспомнить казнь Сократа и многочисленные судебные процессы против лучших людей по самым смехотворным поводам, чаще всего заканчивавшиеся обвинительными приговорами.
    Спарта

    Теперь посмотрим на Спарту. Прежде всего, отметим следующее удивительное обстоятельство. Решающие сражения первой фазы Пелопоннесской войны, переломившие ее ход, исключительно до этого неблагоприятный для Спарты, были выиграны не спартиатами. Многих спартиатов как раз захватили в плен на острове Сфактерия.

    Брасид взял 600 лучших ИЛОТОВ и с ними громил почти без потерь войска, считавшиеся вторыми в Элладе: афинян. А заодно Брасида поддерживали практически все подчиненные афинянам города, к которым он приближался, поскольку этот представитель “тоталитарной Спарты”, в отличие от демократических и даже в чем-то либеральных Афин, их не грабил и действительно предоставлял им свободу.

    Рассмотрим этот показательный факт. Почему илоты, вроде бы страшно угнетенные и терроризируемые спартиатами, взяв оружие#, не обратили его немедленно против своего военачальника и считанных по пальцам одной руки сопровождавших его спартиатов и не вырвались на свободу? За что же они так прекрасно сражались? Конечно, не за своих хозяев, а за себя. Надел илота не могли конфисковать. Его имущество не могли отобрать, и хозяин не мог взять с него ни зерна больше, чем полагалось по законам. Другое дело, что и илот не мог продать свой надел или уйти с него. Но это не наш крепостной, прикрепленный к абстрактной земле, а, точнее, к конкретному помещику. Илот был прикреплен к земле своего семейства, которое возделывало ее многие поколения и будет возделывать ее и дальше, даже если самого илота убьют. Многие илоты жили богаче своих господ.

    В частности, такой подход позволил Спарте организовать устойчивое хозяйство в условиях страшного дефицита пахотной земли. Участки илотов не истощались, а становились с каждым поколением все плодороднее: никаких переделов, никаких конфискаций за долги.

    Теперь о воинственности Спарты. Историки отмечают, наоборот, крайнюю осторожность спартанцев и отсутствие агрессивности. Они воевали, лишь когда были вынуждены. Исключением являлся захват Мессении. Но, захватив ее. спартиаты поняли, что больше ничего удержать не смогут, и перестали стремиться к захватам.

    Такая разница Афин и Спарты связана с различием демократии и аристократии. Демократия --- власть денег и демагогов. Аристократия --- власть силы и чести. Сила берет столько, сколько может удержать. Деньги меры не знают.

    Теперь рассмотрим воспитание детей. Удивительный ответ давали многие эллины на вопрос, где лучшие дети? Они единодушно отвечали: в Спарте! И по канонам Эллады спартанцы вырастали отнюдь не невежественными: все умели читать, знали мифы, песни и поэмы. Другое дело, что “изящными искусствами” из них почти никто не занимался, и тем не менее один из семи эллинских мудрецов был спартанцем.

    Спартанцы были уникальны не только как воины. Во время той же Пелопоннесской войны, когда афиняне предприняли дерзкую и наглую экспедицию в Сицилию, несмотря на все ошибки афинян, Сиракузы были на грани капитуляции. Они обратились за помощью к Спарте. Спартанцы прислали ОДНОГО спартиата. Афиняне посмеялись и пропустили этот ничтожный кораблик, не обратив на него внимания. А этот один человек полностью переломил ход войны и привел афинскую армию к полному разгрому. И такой случай был не единичным. Многие просили помощи у Спарты и получали одного гражданина, зато высшей тренированности в гражданских искусствах: воевать и замиряться, повелевать и подчиняться.

    Спарта стала постепенно разлагаться в тот момент, когда участки земли пустили, хотя и в исключительно ограниченный, но оборот: разрешили спартиатам свободно передавать их по наследству, не трогая, правда, сидящих на них илотов.
Рим

    Теперь рассмотрим Рим. Вся история возвышения Рима — это история борьбы и компромиссов между различными слоями граждан, объединенными общими ценностями и общей целью, но разделенными своим положением и сиюминутной выгодой. Без общих ценностей и общей цели (res publica можно вольно перевести на современный итальянский как cosa nostra) дельных компромиссов и уникальной системы правления у римлян не получилось бы, что они успешно доказали после окончательной победы над Карфагеном и Грецией, когда внешние опасности вроде бы полностью исчезли, и граждане смогли спокойно разлагаться и предаваться потребительству. А до того именно эта борьба, при перечисленных выше условиях и еще при одном условии: умении граждан корректно и мирно, и вместе с тем организованно и радикально протестовать (сецессии, а не бессмысленные и беспощадные бунты толпы, плебейские народные собрания. а не митинги “несогласных”) привела к возникновению уникальной римской системы власти, которую называют порою полибиевой, по имени историка, впервые детально ее описавшего.

    Римляне четко показали, что самая худшая система правления для властелинов мира — демократия. Сначала они насаждали под видом установления свободы в зависимых странах преданных себе олигархов-ворюг, а затем, когда перешли к прямому управлению и сами стали разлагаться, чувствуя безопасность и безнаказанность, весь тогдашний мир стало жутко тошнить при каждой предвыборной кампании в Риме. Все вздохнули с облегчением, когда установилась империя.

    Римляне совершили роковую ошибку, которая приведет к гибели нынешней европейской цивилизации: земля была превращена в обычный товар. Тем самым был приведен к абсурду аграрный закон и “интенсивное” хищническое использование земли временщиками, часто отдававшим ее на обработку рабам, и почти всегда равнодушным наймитам, привело к убывающему плодородию богатейших земель. Ну как же: ведь признать неотъемлемость земли от обрабатывающего ее семейства означало заодно прикрепить это семейство к земле, а это противоречит “Святой Свободе”! Впрочем, русский обычай постоянных переделов земли в общинах был еще хуже.

    Римляне в момент перехода к империи изобрели главный способ манипуляции сознанием в европейской цивилизации: двоемыслие. Декларировалось, что сохраняется республика. а на самом деле воцарилась монархия. Все знали, что говорится ложь, но повторяли ее. потому что так принято, одновременно в уме имея и противоположный, более реалистичный, взгляд на мир. С тех пор такой способ мышления стал органичным для всей Европы (отнюдь не только для тоталитарных стран, как пытался представить введший это слово Оруэлл). Видимо, он Европу и погубит, но заставив весь мир заодно пройти через ужасные конвульсии.
Сравнение трех культур
Победы и поражения

Римляне четко показали, что величие нации определяется не умением одерживать победы, а умением переносить поражения. Почти во всех больших войнах они проигрывали многие сражения, но всегда (вплоть до империи) выигрывали войну.

    Афиняне легко переносили мелкие поражения (при их авантюризме и агрессивности без них нельзя было обойтись), но быстро падали духом при крупных.

    Спарта вообще не умела проигрывать, поскольку почти всегда побеждала благодаря своим боевым навыкам и осторожной стратегии. Поэтому одно поражение от Эпаминонда Фиванского поставило ее на грань краха. Но здесь она показала. что умеет удерживаться на краю и не падает духом в крайней опасности. Правда, римского умения затем превратить поражение в победу у них не оказалось, и до конца своей истории они умели лишь достойно проигрывать войну после поражения, давая врагу убедиться, что окончательно раздавить раненого противника обойдется ему в очень дорогую цену.
Устойчивость общественного строя

    Наименее живучим оказался строй Афин: при малейших потрясениях суверенный демос терялся, демагоги рвали его в разные стороны, и возникали общественные потрясения.

    Римляне избегали потрясений. пока народ был на подъеме. Когда он потерял дух, начались бунты и зверские гражданские войны.

    Спарта никогда в своей истории не знала гражданских войн. Были восстания илотов, которым. конечно же, очень не нравилось, когда их убивают (несмотря на всю уже показанную устойчивость их экономического положения). Но илоты даже формально считались другим народом, которому можно было объявить войну.

    Рассмотрим теперь время падения от перелома до окончательного упадка. Афины разложились за одно поколение. Спарта стояла, пока не столкнулась с непреодолимой силой в лице Ахейского Союза, поддержанного Римом. И даже в тот момент упадка Спарта владела Аргосом, который она никогда не могла разгромить во времена своего расцвета, и половиной Крита. А последнего спартанского правителя римляне настолько упорно именуют тираном и извергом, не приводя конкретных фактов его тирании, что поневоле вспоминаются нынешние PR-ярлыки: значит, уж очень этот правитель римлян не устраивал, видимо, стремясь восстановить спартанские нравы и не пуская в страну римских хищников. А дольше всего умирал Рим, невзирая на бунты толпы и гражданские войны, на разложение аристократии и вторжения варваров. Так что римская система оказалась действительно наиболее устойчивой.
    Союзники

    Афиняне рассматривали союзников как достойных какой-то мнимой самостоятельности лишь до тех пор, пока они беспрекословно повинуются хозяевам и платят им все возрастающую дань. Поэтому их союзники беспрестанно восставали, и  федерация оказалась самой нежизнеспособной.

    Пелопоннесский союз был слишком рыхлым для государства. Спартанцы настолько мало вмешивались в дела своих союзников, сохраняя лишь безусловное право командования в случае большой войны, что союзники сами вели войны, и порою даже между собой. Далее, спартанцы очень вяло защищали своих союзников, что показала история островка, который ждал помощи от соседней Спарты против афинян и так ее и не дождался. Поэтому одного поражения спартанцев оказалось достаточно для полного развала союза.

    Римляне нашли здесь прекрасное решение. Сначала они формально не покоряли соседние народы. Их делали вечными союзниками, заставив принять формулу: “Будем иметь одних и тех же врагов и одних и тех же друзей с римлянами”. Союзники в мирное время ничего Риму не платили, сохраняли свои законы и полное внутреннее самоуправление. Рим действительно их защищал весьма активно. Нападение на союзника считалось нападением на Рим. Главенство римских законов распространялось лишь на римских граждан и на территорию, подвластную собственно Риму. Правда, очень скоро граждане разных союзных территорий стали судиться друг с другом по римским законам и у римских судей. Римляне организовали совершенную империю, показав. что не нужно пытаться всех стричь под одну гребенку и что нужно оставлять имперскому правительству лишь необходимые полномочия, зато эти необходимые безусловно и безоговорочно. В этом случае экономические вопросы будут легко и естественно решаться, а не так, как у афинян. И поражения такой союз переносит легко.
Женщины

   Многие считают, что истинной меркой свободы в обществе является положение женщин. Где они угнетены либо разнузданны, там свободы нет. В Афинах свободны были лишь гетеры. Римские матроны имели с самого начала несколько больше фактических прав, чем афинские женщины. Они хотя бы могли сами ходить на рынок и принимать участие во многих общественных мероприятиях, а не сидеть дома в четырех стенах, хотя формально они были под полной властью мужа, который теоретически имел право убить жену безнаказанно. Но фактически муж практически никогда этим правом не пользовался (помогала здесь еще и свобода развода, а также свобода брака: женщина-гражданка, прожившая с гражданином под одной крышей год и день, становилась его женой, хотя этот брак и считался низшей формой брака). Затем такое двойственное положение привело, наоборот, к страшной разнузданности римских матрон: раньше это слово означало высоконравственную женщину, а во времена Империи — светскую ****ь. Оптимально было положение женщин в Спарте: они несли многие обязанности перед обществом, зато их права были часто даже выше, чем у мужей (например, в имущественной сфере). И все отмечают у спартанок соединение настоящей свободы и полного отсутствия разнузданности. Так что здесь Спарта однозначно выигрывает.
Рабы

    Афиняне славились своей мягкостью в обращении с рабами. Афинянин даже сам раба не наказывал, а вел его к городскому палачу. Но разве палач стал бы говорить рабу так, как сказал один спартиат своему: “Подонок! Если бы я не был так разгневан, я тебя отделал бы как следует!” Ведь раб для палача — чужой, и жалости или просто разумного ограничения наказания ждать нечего. Как велел хозяин, так палач и сделает: это его работа.  А сердобольный хозяин ведь не будет даже смотреть на наказание своего раба и не сможет остановить палача. если на самом деле в сердцах предписал рабу слишком жестокую кару.

    О спартиатах уже было сказано. Их жестокая самодисциплина действовала и здесь.

    Римляне формально к рабам относились хуже всех, вообще их за людей не считая. Плавт в своих пьесах на греческом материале вынужден был объяснять зрителям. что греки разговаривают с рабами, как с людьми.

    Но теперь посмотрим на второй слой. Раба отпустили на волю за верную службу. Для афинянина он теперь свободный варвар, лишенный защиты хозяина и стоящий неизмеримо ниже любого гражданина. В Афинах такой человек бесправен, он в некотором смысле хуже раба, хотя, конечно, с моральной точки зрения бывший раб выигрывал: он был свободен идти на все четыре стороны и умирать под любым забором. В Спарте освобожденный раб снабжался небольшой суммой денег и ему рекомендовали убираться из страны, где для него просто не было места в обществе. Так что он имел шанс устроиться где-то в другом месте, но, в общем, он тоже превращался в бесправное и беззащитное существо. Так что в Спарте раба скорее выгоняли, а не освобождали. А вот вольноотпущенник римлянина становился гражданином Рима. Его дети уже были полноправными свободнорожденными римлянами. Да и вольноотпущенники иногда становились сенаторами, и часто богачами.

Вот здесь полностью выигрывает Рим.
Жестокость

Формально наиболее “мягкосердечными” были афиняне, но фактически спартанцы четко демонстрировали разницу между безжалостностью и жестокостью. Афиняне за малейшие провинности убивали пленников и даже своих граждан. Спартанцы убивали лишь в случае необходимости и без лишних мучений.

    А вот у римлян сочетались безжалостность и жестокость. Жалость римские писатели вообще считали слабейшим из человеческих чувств.

    Так что, как ни странно, Спарта здесь оказывается наименее замешанной в жестокостях.
Культура

Если считать культурой высший ее взлет, то, безусловно, выигрывают Афины. Если считать ее по всему слою полноправных граждан, то, конечно же. Спарта. А Рим здесь незначительно отстает, несмотря на свою несравнимую мощь и богатство, от Афин по высшим образцам и колоссально от обоих соперников по уровню культуры основной массы граждан.
Законы и сутяжничество

В Афинах было множество постановлений суверенного демоса, часто нелепых в общем случае. Но закон считался основой государства, даже если он нелепый. Это смягчалось очень здоровым обычаем: изгонять, а то и казнить авторов законов, доказавших  свою нелепость. Из Афин пошло название доносчика и сутяги “сикофант”, поскольку в неурожайный год запретили вывоз из Афин оливок, а затем экспортеров фиг (поскольку в нормальные годы это был один из основных афинских продуктов) терроризировали сутяги.

В Риме старались поддержать систему законов, а не отдельные законы, и в случае противоречий в законах либо их неполноты судьи имели право решать по разуму и справедливости. Но если закон был, римляне следовали правилу, которое лучше всего перевести на русский словами: “Дурацкий закон, но это закон”.

Во всех трех местах не было анонимных законов, подготовленных черт знает каким комитетом. Каждый закон и поправка к нему имели конкретного автора, с которого можно было спросить.

На первом месте в сутяжничестиве и крючкотворстве, безусловно, Афины. Но и Рим их очень быстро почти догнал. Афины наметили, а Рим оформил самую противную из профессий нынешнего общества: адвокаты. А в Спарте все решалось по чести и совести, и было это не хуже. Так что здесь Спарта тоже выиграла.
Выводы

Рим дал нашей цивилизации многое: и хорошее, и плохое. Самое плохое то, что это плохое никогда не отделялось от хорошего. Афины же и Спарта дали два совершенно разных идеала, Афины более соблазнительный, но на самом деле гнилой, а Спарта внешне отталкивающий, но на самом деле более здоровый, который может дать идею для спасения всей цивилизации.