Жизнь Сергия Радонежского глава 4

                4
Первым отрекся от мирской жизни старший брат Ворфоломея – Стефан.
Стефан был старшим сыном опального ростовского боярина Кирилла. Не знаем мы, набожен ли был Стефан с детства или же решил он уйти от мира к Господу после тяжкого несчастья.  Такое тоже нередко случается. Повалятся на человека несчастья одно за другим и: или головой в петлю, или на чудо надеяться да верить в него свято. Какие уж там несчастья случились со Стефаном, мы теперь никогда не узнаем. Хотя, нет. Немного не так. Обо всех несчастьях не узнаем, но об одном поведал нам премудрый Епифаний. О смерти жены Стефана узнали мы от этого умелого сказителя.
«Стефан же, родной брат его старший, немного лет пожил с женой, и жена его умерла, родив ему двух сыновей: Климента и Ивана…»
И есть ли смысл после этакого несчастья о других говорить? Такое горе для любящего человека не один десяток других несчастий других пересилит. Может, любил Стефан больше жизни свою жену?  Конечно же, любил, но только ничего про любовь ту не упомянул Епифан в своем сказании. Промолчал.  Не поведал нам о муках душевных сказитель. Не посчитал нужным. А может быть, и сам ничего о них не знал? Теперь уж и не догадаешься о том. Канула правда о тех событиях в Лету. Нам лишь доподлинно известно, что оставил старший брат Преподобного Сергия мир после смерти своей жены. Возможно, именно это горе подтолкнуло Стефана к выбору монашеского пути. А может быть, молил Стефан богиню Шеа о выздоровлении своей супруги? Может, дары ей какие–то особенные преподносил, может клятвы страшные давал?  Когда же понял он, что напрасны оказались его моления, то стал искать нового оплота веры своей и нашел скоро его, став иноком в монастыре Покрова Святой Богородицы в Хотькове.
Монастырь этот был построен недалеко от проезжей дороги, по которой путешествовали люди из города Переяславль-Залесский в Москву. Бойкой была та дорога. Не зря же её именовали «великим широким путем вселюдским». И особенное значение обрела дорога эта в те времена, когда князья Московские стали потихоньку выходить на первые роли в Северо-восточной Руси. До сих пор теряются ученые в догадках, а почему это Москва, вдруг, стала самым великим городом на Руси. Почему? Вот одна из величайших загадок русской истории, и вряд ли её теперь кто отгадает. Но это загадочное действо случилось именно тогда, когда герой моего повествования только-только решался избрать свой великий путь. И оживление на Переяславской дороге в начале четырнадцатого века, скорее всего, этому решению как-то посодействовали.
Точных данных о времени и причинах устроения монастыря в селении Хотьково не сохранилось. Наиболее вероятно, что устроен был монастырь в конце тринадцатого века, когда митрополит русский Максим пришел в Залесье. Сам митрополит, осев во Владимире, отравил многих учеников своих ставить монастыри в землях шеа. Поначалу обители ставили в городах и при оживленных дорогах, чтобы побольше народа вразумить да к вере истинной направить. А дорога от Переяславля-Залесского в Москву уже тогда была одной из самых известных во всем Залесье. Редко пустовала она. Всегда люди по ней куда-нибудь брели. Много здесь людей было. Вот и пошел монах по имени Хот к людям на эту дорогу, чтоб основать здесь обитель Божью. Недалеко от постоялого двора была та обитель основана. Как раз около того места, где по давнему обычаю люди после дневного перехода отдыхали. И как доходили сюда путники со стороны Переяславля, так знали, что всего два дневных перехода до Москвы оставалось. День идти до селения Мытишеа (Мытищи) и день оттуда шагать до Москвы.
А основанную возле дороги обитель, Хот назвал – обителью Покрова Пресвятой Богородицы. Такое ему повеление от митрополита было. Иноки обители всегда старались с путешественниками пообщаться. С кем просто поговорят, а кого-то помолиться в храм пригласят. Очень старались монахи, чтоб никого вниманием не обойти и вере истинной людям лишний раз напомнить. И ничего удивительного здесь нет. Не зря же умный человек в таком месте да у дороги обитель построил.
Стефан пришел в хотьковскую обитель Покрова Пресвятой Богородицы после смерти своей жены. После бедствия для души своей великого. Пришел в поисках покоя душевного. А где еще покоя искать, как не у Бога? Был Стефан грамоте обучен  и нередко читал книги диковинные, которые иногда попадали в обитель из далеких краев. Наверняка читал, жадный он был до всяческого учения. Любопытный был. Без любопытства того невозможно достичь того, чтоб люди тебя через шесть столетий вспомнили. Нелюбопытного человека и через десять лет мало кто вспомнит. А вот любопытного и ищущего… Таким ищущим был и Стефан.  Книги читал монах, путников, из далеких стран прибывших, слушал. Одним словом, усердно интересовался Стефан тем, что в мире творится. А в мире тогда много всего разного да любопытного случалось. Первая половина четырнадцатого века на редкость богата разнообразными событиями. Чего в ту пору только не было. Взбудоражилось тогда всё и закипело в прокопченном котле истории.
В 1337 году давний конфликт между крупнейшими странами Европы Францией и Англией перерос в жестокую войну, которая продлилась более ста лет и вошла в учебники по истории под названием Столетней войны. Этот военный конфликт стал крупнейшей войной того времени. Вместе с Францией и Англией в войну были втянуты и многие другие государства. Фландрия, Арагон, Португалия сражались на стороне Англии. Францию же поддержали Кастилия, Шотландия и земли подчиненные Папе Римскому.
В Германии герцог Людвиг Баварский яростно выступил против политических и финансовых притязаний папы римского Иоана двадцать второго. Папа отлучил Людвига от церкви, а тот в свою очередь объявил еретиком самого папу и, совершив военный поход в Италию, провозгласил папой своего ставленника и короновался императором. В Швеции мятежные феодалы изгнали из столицы своего короля и возвели на престол малолетнего норвежского монарха Магнуса Эриксона. И почти по всем крупным городам Европы вспыхивали мятежи против правителей.
В 1321 году литовский князь Гедимин отбил у русских князей Киев. Князья великие продолжали именовать себя киевскими, а Киева под их рукой уж не было. Вот, беда-то какая! Дерзко отбил литвин у русичей славный град.  Князья русские грозились на него в Орду пожаловаться, и пожаловались, а Гедимин, чтоб союзников покрепче приобрести, спешно Литву в веру католическую окрестил. И оказался Киев на границе двух враждебных сил: «монголов и Европы». Кстати сказать, Русь тогда веса политического в мире имела - не больше зерна горчичного. Не зря же литовский князь Ольгерд  в 1358 году заявил послам императора Карла Четвертого, что «вся Русь должна принадлежать Литве». И не просто так сделал литвин это заявление, а с требованием, чтобы орден крестоносцев «отказался от права на русских». Поглощение русского княжества сильными соседями казалось тогда лишь вопросом времени. Соседи так широко разинули рты на лакомый кусок, что поругались крепко между собой, и тем самым, может быть, спасли Русь. Истинно говорится, что нет худа без добра.   
Польский король Казимир в 1339 году насильно Галицию к себе присоединил. Будь тогда в мире чуть поспокойней, не позволили бы поляку такого самовольства. Но…. Не до маленькой Галиции было взбудораженному миру. Не до неё.  Чего только в мире тогда не творилось?
Конечно, все это было интересно для новоявленного монаха, но больше всего его все-таки интересовали события в Царьграде. Там занялся жестокий богословский спор. Молодой амбициозный монах Варлаам  из Калабрии пришел из южной Италии в Царьград. Пришел, добился там высокого положения, силу почувствовал и серьезно ополчился  против местной богословской традиции. Против аскетов-созерцателей, убежденных, что человек сам способен вступить в общение с Божеством, поднялся  Варлаам. Звали этих монахов исихастами (от греческого слова, означавшего «покоиться», «безмолвствовать»).  Истинным исихастам была присуща постоянная собранность и самоуглубленность. У них были разработаны и передавались от учителя ученику приемы сосредоточения и концентрации внимания в нужном направлении. А еще беспрестанно творили они Иисусову молитву. И творили они её не умом, сердцем. Как это было? А примерно так, как рассказывал своему духовному отцу некий странник.
- «Наконец, - пишет он в своих записках, найденных в Архивах Афонского монастыря,  - через непродолжительное время почувствовал я, что молитва как-то сама собой стала переходить в сердце, то есть сердце при обыкновенном своем биении, начало как бы выговаривать молитвенные слова за каждым своим ударом, например: 1)Господи, 2)Иисусе , 3)Христе, и так далее. Я перестал устами творить молитву, и начал с прилежанием слушать, как говорит сердце, помня, как толковал мне покойный старец, и как это было приятно. Потом начал ощущать я тонкую боль в сердце, а в мыслях такую любовь ко Иисусу Христу, что казалось, что если бы увидел Его, то так и кинулся бы к ногам Его и не выпустил бы их из рук своих, сладко лобызая, до слез  благодаря Его, что Он такое утешение о имени Своем подает по милости и любви Своей, недостойному грешному созданию Своему».
Вот так через молитву в сердце, через особый способ дыхания, через отрешение от всего окружающего улетали души монашеские души, прорвав иссиня-черную завесу бытия к сверкающим вершинам истинно Божьего помысла. Исихасты считали, что основы богословия должны строиться не на допущениях и предположениях, а на лишь опыте богообщения, как на церковном, так и на личном.
Варлаам называл исихастов «пуподушниками» и обвинил их перед патриархом в еретическом посягательстве на общение с Богом. В Царьграде начались яростные «исихастские» споры. От имени исихастов в спор с Варлаамом вступил афонский монах Григорий Палама. Он утверждал, что нужно различать недоступную сущность Бога и ту энергию, которая от него исходит, так же, как различают солнце и его лучи. Именно эта энергия служит причиной божественных озарений созерцателей.  Скоро Григорий Палама взял верх над Варлаамом в публичных диспутах и тот, проиграв в споре, счел нужным уйти из Царьграда обратно в Италию. Но, однако, победа Паламы не была безоговорочной, у Варлаама нашелся последователь, которого звали Григорий Акиндин. Сначала Палама победил и Акиндина в споре, но тут в Царьграде началась гражданская война, и власть в стране захватил триумвират, в который входили – патриарх Иоан Калека,  Анна Савойская, вдова только что умершего императора Андронника третьего и великий дука Алексей Апокавк. Акиндин же, пользовался у новых правителей таким большим авторитетом, что его стали называть не иначе, правительственным идеологом.
Григория Паламу посадили в тюрьму и отлучили от церкви, а на исихастов в Царьграде начались гонения. Многим из них пришлось спасаться бегством.
Вполне вероятно, что некоторые гонимые исихасты оказались в Залесской Руси. И возможно Стефан воспринял науку гонимых монахов весьма близко к сердцу и стал думать о том, чтобы стать созерцателем-аскетом, способным лично общаться с Божеством. А где проще всего стать аскетом на Руси? Конечно же, в дремучих лесах.