Кто я?

Разгоралась на крыше полынь, сладко, как ни странно. Вокруг вздымали пыль пожарные. Ссорились, кто там шагал не в такт. Да чего там! Это ведь только трава – это не пожар, а всего лишь трава из Чернобыля. Рыдали кошки, выпрыгивая,выглядывая из окон.А полынь всё пышнее воспламенялась и пугала стёкла окон и глаз едким ядом.   
Ещё немного – и уже старушки начали оплакивать неостывший чай и совки с мусором. Вчерашние суки и завтрашние вдовцы танцевали глазами, толпились мыслями, бросали друг на друга взорванные взгляды.Суками и вдовцами рвали потом плоть на себе и на душе своей и других. И раньше и позже…   
Малыши  уродовали бублики голодом, а кто  и просто так, пытаясь увидеть весь этот уже во всю полыхающий праздник через причудливые дырочки, которые впоследствии становились вечным непонятным вопросом : «Где мой разум сегодня?»   
Суки уже были довольны, что заполучили -таки себе вдовцов без лишних вдов. 
Кошки, отравившись,уже не звали на помощь ни по-кошачьи, ни по-ласковому и даже ни по-угрожающему…Глазами они оправдывались : « У меня ведь есть 9 жизней!» Хотя… А кто об этом сейчас думал? Дети! Как же это ни забавно – дети, не умеющие считать до 10-ти,прочили жизни несчастных ( а, может, и счастливых) кошек кто –куда. И теперь уже каждый малыш этого и других дворов знал, когда хоронить или препарировать приглянувшегося усатого пушистика или гнилого лишаистика.«Страшно засыпать»-, подумал я.   
И тут я открыл глаза…И вроде беременный месяц над головой пытается разродиться розовым небом…Нет! Только обугленные деревянные ступени искорёженной лестницы. Такие шаткие и невесомые. И странно, что так боязно, что не страшно смотреть вниз в губительную чёрную глубину низа последнего этажа. Ничего и никого свежего и благоуханного,живого! Я попыталс я оглядеться вокруг – на стене полуобгоревший плакат. Не могу вспомнить или разобрать, что там.   
Запахи давят наполусонную голову. И гнилью пахнет и одновременно любовью. И ЛИШЬ маленький шмоток обгоревшей шерсти, впившийся в закрытое окно…два силуэта в запертом туалете, один с проблеском на левой руке. В детской – бугорок с вытянутой вперёд рукой…   
Не успел я понять, что значит – плакать, как мрачные пустые стены и копчёный потолок обняли меня,как мать прижимает к груди любимого ребёнка….И … О, чудо! Я вижу небо! И как будто я его раньше никогда не видел! Синее небо, и я не слышу своего имени, как будто вовсе его раньше и не было… У меня нет имени – я это знаю. От этого мне хорошо, необъяснимо приятно… И вот только теперь я смотрю на небо и понимаю,что теряю сознание.