Новенький, глава 8

Вечером того же дня Дарий вышел подышать свежим воздухом. Проходя мимо одного из домов, он увидел Гамуна, ведущего на поводке красивого ирландского сеттера. Каштановая собака так сильно тянула поводок, что Гамун едва поспевал за ней. Дойдя до окраины леса, он спустил пса с поводка, и они пошли по тропинке вглубь.
 «Наш благородный герой ещё и животных любит, - саркастически усмехнувшись, тихо сказал Дарий сам себе. – По законам жанра он должен быть любящим сыном, который исправно ходит за хлебом и молоком, выносит по вечерам ведро, а, может быть, даже моет посуду. Для законченности образа ему надо бегать трусцой по утрам  и, не грех, стать вегетарианцем, - тут Дарий тихо рассмеялся. – статья для газеты «Герои среди нас»: вегетарианец Гамун отдаёт всё мясо своему лохматому другу, и чтобы не слышать его счастливого чавканья, бегает вокруг дома. Так он одновременно закаляет и организм и характер».
Тут Дарий вдруг резко остановился, вернулся туда, где недавно исчезли каштановый пёс и его хозяин и углубился в лес, уверенный в том, что ему легко удастся их найти, поскольку сеттеры не отличаются серьёзным нравом, и, так же как и колли, любят носиться вокруг хозяина, сопровождая это повизгиванием или громким лаем.
  Тропинка уходила прямо вглубь леса, и он медленно пошёл по ней, отчётливо слыша впереди весёлое тявканье собаки Гамуна. Пройдя ещё немного, Дарий вдруг скорее ощутил, чем услышал, что он здесь не один. Метрах в десяти от тропинки белоснежным пятном на серо-зелёном фоне выделялась берёзовая роща, и оттуда доносились странные приглушённые звуки. Оставив не до конца понятную ему самому затею преследования Гамуна, Дарий свернул в сторону рощицы. Он шёл тихо, как хищник, крадущийся к жертве, и у самого края берёзового хоровода его любопытство было более чем вознаграждено. Спрятавшись за двумя, стоявшими в обнимку деревьями, скрываемый густой листвой свисавших вниз тонких веток, Дарий заглянул в щель между стволами: чуть поодаль, на брошенной на землю ветровке сидели двое и страстно целовались. К своему изумлению Дарий узнал в них Ольбу и Любару. Это было так неожиданно, и оттого так досадно, что Дарий тут же ретировался, и, аккуратно ступая, чтобы не хрустнуть веткой, выбрался на тропинку, а затем и из леса. Тут он в сердцах присвистнул – как же он не заметил, что между ними что-то есть? Дарий был разгневан на самого себя. Такая страсть должна бросаться в глаза. До сих пор он был уверен, что знает тайные увлечения и взаимные симпатии своих одноклассников. Как он, оказывается, недооценил конспиративные способности двоих, казалось бы, самых заурядных из них. И сколько ещё подобных открытий ждало его впереди? Дарий нахмурился – придётся присмотреться к Ольбе получше. Возможно, он ему очень даже пригодится.

                ***

Гамун резвился с Каштаном, как ребёнок. Он швырял ему палки, бегал наперегонки, играл в прятки. Правда, последняя игра всегда бывала до смешного короткой. Великолепный нюх охотничьей собаки моментально выводил Каштана на хозяина, и пёс, который не подозревал, что играет, находя хозяина за деревом или в гуще кустарника в какой-то, как ему казалось, скомканной позе, неизменно удивлённо округлял глаза, вилял хвостом и громко лаял, как будто говоря: «Чудной ты у меня всё-таки, хозяин. Чего ты залез в эти буераки? И позу принял какую-то нечеловеческую. Подстерегаешь зайца, что ли? Так это моя работа, а не твоя».
 К слову сказать, зайцев в этом лесу водилось множество, и, если бы не запрет Гамуна, Каштан не возвращался бы с гуляния без трофея. Однако, хозяин у пса был действительно со странностями. Он не мог видеть растерзанного зайца в пасти у собаки, а потому с детства запрещал Каштану хватать дичь зубами. Бегай на здоровье, гоняйся, пока есть силы, но в пасть ни-ни.
  Сейчас они расположились на небольшой круглой поляне, и Гамун с удовольствием, оттого что это нравилось Каштану, расчёсывал псу бока, спину, грудь и длинные лохматые «штаны» на передних и задних лапах. Если бы Каштан был котом, он бы громко заурчал, а так он крутился от удовольствия, облизывая хозяину то руки, то лицо, виляя хвостом и подставляя то один, то другой участок тела, чтобы ничего не обидеть. Когда райское наслаждение подошло к концу, Каштан схватил себя зубами за кончик хвоста и начал кружиться на одном месте. Это был своего рода ритуал – благодарственный танец, которым пёс выражал свою признательность хозяину за доставленное удовольствие.
  Уже начинало смеркаться, и Гамун поднялся, показывая Каштану, что пора домой. Значит, наступало время последней, безумной игры, пока они ещё не вышли из леса. Пёс уносился вдаль, исчезал, а затем стремительно нёсся прямо на хозяина и в последнюю секунду, когда лобовое столкновение уже казалось неизбежным, он резко сворачивал и огибал Гамуна с той или другой стороны. Гамун давно привык к этому манёвру и, завидев мчащегося ему навстречу Каштана, замирал на месте, зная, что только таким образом ему удастся выйти из игры без единой царапины и синяков.

                ***

 Дарий сидел на скамейке неподалёку от леса, как всегда, не теряя ни секунды впустую. Голова его работала без устали, генерируя  интересные ходы, которые могли бы привести к ещё более занимательным и выигрышным для него последствиям.
 Из леса появился Гамун с Каштаном. Но странное дело, они не пошли в сторону своего дома, а повернули направо к сбившемся неподалёку в стайку домам.
 Увидев его, Дарий сначала никак не прореагировал, но вскоре любопытство взяло верх над удовольствием от логических выкладок, он поднялся и медленно пошёл за направлявшимся в чужой двор одноклассником.
 Войдя во двор, Дарий увидел освещённый уличным фонарём профиль Гамуна, задравшего голову и глядящего куда-то на верхние этажи дома напротив. Дарий проследил направление его взгляда и тоже уставился на ярко освещённые три окна, два из которых были почти наглухо задёрнуты тяжёлыми гардинами. Вдруг одна из гардин поехала в сторону, и в просвете показалось лицо, точнее его часть, украдкой выглядывающее на улицу. Оно мелькнуло и исчезло. Дарий тут же перевёл взгляд на Гамуна – тот счастливо улыбался.
«Ну и денёк сегодня, - подумал Дарий, спешно удаляясь из двора в сторону своего дома – сейчас ему совсем не хотелось столкнуться с Гамуном – похоже, в этом тихом на первый взгляд посёлке на каждом шагу кипят нешуточные страсти. Кто же это такая, что к ней тайно по вечерам приходит Гамун, только чтобы мельком увидеть едва различимый лик, на мгновение возникший и тут же испарившийся, словно призрак».
«И мне что ли влюбиться для разнообразия? - с усмешкой подумал Дарий, - жаль, не родилась ещё на свет та, которую я не мог бы разгадать, раскусить, как обыкновенный безвкусный орех». Любовь – болезнь, а болеть ему было некогда, да и абсолютно трезвый ум являлся отличной прививкой от этой болезни. Он слишком ясно видел все слабые стороны и нехитрые хитрости особей женского пола, чтобы быть очарованным хотя бы одной из них, а уж о том, чтобы потерять голову не могло быть и речи. Голова была слишком ценным имуществом, чтобы менять её на такую чушь, как любовный жар.