Тесть

      Матфея 6:19-21 «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».

Мой тесть  был настоящим, как говорят, «щирым» хохлом – и по облику, и по месту рождения – Полтавщине.
 
  Но украинскую мову он как-то не очень жаловал, и любил на ней только шутливо ругаться, что-то выкрикивая непонятное, то ли по-украински, то ли по-татарски, нахмурив густые черные брови и сделав «страшное» лицо.

   А человек был глубоко добрый, несмотря на то, что прожил очень нелегкую жизнь, особенно в детстве и молодости. Но это его не ожесточило.

Кстати, небольшое отступление от повествования. Хохол и кацап – слова, которые зачастую используются в качестве бранных в адрес русских и украинцев ими же...

   Хохол  - слово тюркское, и толкуется по-разному – «сын неба» или «сине-желтые».
   Последнее толкование нуждается в дополнительном объяснении. В битве на Калке войска Даниила Романовича Галицкого, правнука знаменитого Владимира Мономаха, шли под своими  традиционными желто-голубыми (жовтно-блакитными) знаменами. За что и прозвали их так – хол хуле ( хохулы)   -  сине- желтые.

   А вот привязка этого слова к традиционной казацкой прическе – чубу, «оселедцу» - взбитому клоку волос над лбом  вызывает сомнение.
 
  В любом случае смысл этого слова не бранный, это не то, что «кацап» («касаце» -тюркское  - мясник, живодёр). По одному из объяснений, это бранное слово прилипло к стрельцам Ивана Грозного, бравшим Казань. Чувствуете разницу в этимологии слова?

  По рассказам тестя, семья у них, скорее всего, принадлежала к середнякам. Но, тем не менее, в годы коллективизации, она  была раскулачена. Комиссия по раскулачиванию выгребла из дома всё съестное, один из комсомольцев даже юркнул в русскую печь и вытащил оттуда чугунок с горячей картошкой, предназначавшейся на ужин.

   Но бабка успела спрятать семейное золото, уж не знаю, сколько его там было. Тогда на свадьбу молодым старались всегда подарить какие-то золотые изделия, хоть самое пустяшные, которые переходило по наследству.

     И она не говорила, куда его спрятала, до своего смертного часа.

   А когда у неё уже отнялся язык и разбил паралич, она всё что-то мычала и показывала глазами на печку. Так её и не поняли.

   Интересно, что новые хозяева хаты при ремонте это золото нашли. Об этом узнали тесть Дмитрий Андреевич с сестрой Екатериной, когда ездили навестить свою малую родину  уже после войны.
  А потом начался жестокий голод. Старшего брата тестя, Ивана, отрядили просить хлеб, «Христа ради». Так он и сгинул, ходили темные слухи, что его съели голодные люди.

    Дом в начавшуюся голодовку в тридцатые бросили,  и разбрелись, кто куда.

Сначала Андрей Дмитриевич, отец «малых» – тестя, Дмитрия,  и его старшей сестры Катерины, - подался в Крым за пропитанием. Жена у него, в это время, по-видимому, умерла.
  И вот каким-то образом, он передал из Крыма весточку, чтобы его детки перебирались к нему, в Крым, где можно было как-то прокормиться, не умереть с голода, который уже вовсю свирепствовал на территории материковой Украины.

   И эти две крохи – Катерина, ей было лет двенадцать, с Дмитрием,  который был моложе сестры на четыре года, одни прошли почти всю Украину и добрались до отца, который в это время жил в деревне на побережье Азовского моря, ныне поселке городского типа Ленино (станция Семь Колодезей). Потом они переехали в татарскую деревушку Дуранте близ Феодосии.

   Дуранте – это фамилия богатого рода негоциантов, итальянско-немецкого происхождения. От него и пошло, наверное, название. Сейчас все эти топонимы  с карты исчезли…

  Там они жили вначале в шалаше, скирдовали солому. Одним из главных источников питания семьи  были ёжики, которых во множестве водились тогда в этих местах, которых ловили, разделывали, варили и ели взамен обычного мяса.

    Потом семья как-то пришла в себя, стала жить более нормально, отец тестя тогда снова женился. Об этом периоде мало что известно.

  Екатерина, сестра Дмитрия, моего тестя,  перед войной вышла замуж, переехала в Евпаторию, у неё родилась дочка Алла. Тесть помнит, как перед самой войной, весной 1941 года он через почти весь Крым перегонял корову, чтобы кормить маленькую Алёнку.

   И тут грянула война. Отца тестя в первые же дни войны забрали в Красную Армию, никаких известий от него не приходило. Так и он и сгинул безвестно.

   В конце октября 1941 года немцы прорвали советскую оборону в районе Перекопа, состоящую в основном, из «татарских дивизий» и широким потоком хлынули в Крым.

      Одна группировка немецкой армии под командованием Манштейна двинулась к Севастополю, куда стала отходить только что высадившаяся в Крыму из-под Одессы Приморская армия под командованием генерала Петрова, другая часть  двинулось в направлении Керченского полуострова, который она и захватила в ноябре 1941 года.
 
     В ответ наше командование в ходе намечавшегося освобождения Крыма высадило десант в конце декабря 1941 года и  освободило Керченский полуостров.

  На этот раз в армию забрали и тестя, совсем ещё безусого мальчонку, которому не было ещё и шестнадцати…. Три месяца рыл окопы. Винтовка была одна на троих,  ему она не досталось - сказали, что ее возьмет, если кого убьют.
К сожалению, в марте 1942 года  наши войска под Керчью были снова жестоко разгромлены и сброшены в Керченский пролив.

   Отец как раз попал в Керченскую мясорубку. У меня до сих пор стоит перед глазами картина нарисованная им – немцы прорвали нашу жиденькую оборону, бойцы бегут – а отцу так и не досталась винтовка – а гогочущие глумящиеся  «сверхчеловеки»-немцы на мотоциклах  медленно идут за ними, неторопливо расстреливая их, как в тире, на выбор. Жуткая картина…

  Тогда отцу то ли повезло, то ли нет – это как рассматривать дальнейшие события. Он, по сути, мальчишка, остался в живых, попал в плен.
И потянулись дни, потом месяцы плена. Сначала Керченская тюрьма, потом  Симферопольская. Нигде военнопленных практически не кормили, тюрьмы – а это была уже зима 1942 года, не отапливались.
 
   Вы заметили, как по ходу повествования я невольно сбился с «тестя» на отца. В какой-то степени  он и был мне вторым отцом. У него и моего отца были схожие судьбы. Оба – каждый по-своему – прошли горнило войны. Они оба были участниками боёв под Керчью в 1941 году, так, что могли нам теоретически встретиться.

    Они оба  были мне друзьями, старшими товарищами, надеюсь, что обоюдно…. Людьми, которых я глубоко уважал, на поступки которых я равнялся. И были для меня просто близкими родными симпатичными людьми, с которыми было всегда приятно пообщаться,  поговорить на любую тему. Не думая, что и как сказать. У нас были общие и мысли и представлении и прошлом и настоящем нашей Родины.

  Тесть однажды приезжал в гости к нам и моим родителям. Пообщавшись с немногословным, умным тестем – его школой была достойно прожитая жизнь -  отец сказал:  «Сашка, тесть у тебя - «ВО!».


   Заключенные в тюрьме массово вымирали от голода и холода, а тут немцы стали набирать команду из наиболее молодых и здоровых, для заготовки дров в горном Крыму.
  На это дело вызвались и отец и его товарищ, надеясь сбежать в лесах к партизанам.

Но немцы обманули их, вместо поездки в лес их погрузили на станции в вагоны и повезли Севастополь, который был захвачен в начале лета  1942 года.

   Их погрузили в железные нефтеналивные баржи, наглухо задраили и поволокли на буксире в румынскую Констанцу.
   Что там происходило в чёрных глубинах трюмов барж, нельзя было описать словами. Караван попал в зимний шторм, а они на Черном море зимой страшные. Темнота, нефтяная вонь, нехватка воздуха…. До костей пробирал холод, баржи текли, на дне стояла  морская вода пополам с нефтью почти в рост человека. Никто не собирался кормить или поить военнопленных в этих условиях.

    Немногих оставшихся в живых  этой после нескольких суток этого кошмара, снова посадили в вагоны и отвезли  в рабочий лагерь в Австрию, вблизи Вены. Вот там отец и проработал в шахтах фирмы Ланд(х)? сначала в одном, потом в другом лагере, до освобождения Советской армией в 1945 году.
  После проверки - снова Красная армия, Западная Украина, борьба с украинскими националистами.  В конце сороковых демобилизовался, осел в Крыму, стал водителем легковой машины – возил руководство Евпатории.

 Приглянулся тёщи – та тоже вернулась из Австрии, куда её вместе с сёстрами под угрозой смерти угнали на сельскохозяйственные работы.

  Женился, получил дом в татарской слободке – жители были переселены в места, не столь отдалённые. Появились дети – в том числе и моя будущая жена. Тяжело работал и водителем и грузчиком, развозя бочки с пивом и квасом на своем «козлике», ГАЗ-67. Он был трудоголиком.

Вкладывал каждый заработанный грош в государственный выигрышный займ на старость, не доверяя государству здесь государству. Верил только в свои усилия в вопросах пенсионного обеспечения.

 Уже в перестройку мы долго уговаривали его вложить свои небольшие накопления в недвижимость, золотые вещи, или ещё куда-то, всегда ликвидное, но он упорно отказывался.
 
   Однажды его, как победителя социалистического соревнования, решили наградить. Узнав о том, что многих наградили премией, а его только грамотой, он отказался её получать, посчитав себя глубоко обиженным такой «несправедливостью».
 
   Все его сбережения сгинули при перестройке. Но как ни странно, это его не очень огорчило. Он стойко принял удар судьбы.

  На это место повествования  хорошо ложатся слова апостола Матвея в вольной трактовке:  «Не создавайте себе сокровищ земных, а создавайте сокровища небесные».
 
     Он не был скупым, но умел считать копейку. Дом  был всегда полной чашей. Но нищенское детство и юность не сформировало в нем потребность в красивой одежде, удобной мебели в доме.
   В холодное время он почти всю свою жизнь проходил в одной коротенькой кожаной куртке на меху. Жена с великим скандалом купила ему черный импортный костюм, который он надевал считанное количество раз. В нем его и похоронили.
   
   Только в начале девяностых годах он как-то вечером, невзначай, в кругу семьи, рассказал нам эту историю своей жизни, совершенно ошеломлённым слушателям, не подозревавшим об этой, до сей поры закрытой, стороне жизни отца.

Продолжение http://www.proza.ru/2010/04/28/1371


Рецензии
Какая необычная судьба у человека!
Про такую судьбу - хорошо бы целую повесть написать.
Особенно поразило плавание в трюме. Ужас! Что они перенесли! Бедные, голодные!

Отличный был у Вас тесть! И отец!
Понимаю, как Вы гордитесь ими!

С удовольствием жму -понравилось!

Отлично написано!

Галина Леонова   19.01.2024 10:46     Заявить о нарушении
Про своего отца я много написал рассказов.
А про тетя и тещу - всего два.
Они мало мне рассказывали о своей жизни.
Спасибо за прочтение и рецензию.
Здоровья Вам и Вашим близким!
С Крещением!

Федоров Александр Георгиевич   19.01.2024 12:11   Заявить о нарушении
На это произведение написано 17 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.