Павлика люблю!

- Черт, - чертыхнулась себе под нос Маша, хватаясь за поручень трамвая, когда тот резко затормозил у остановки. Двери со скрежетом разъехались в разные стороны. Но никто не вышел. Никто не зашел. Только колючий февральский ветер, ворвавшийся в открытые двери, взъерошил и без того не идеальную прическу Маши. Вдруг девушка кожей почувствовала чей-то пристальный взгляд. Обернулась. Через открытые двери была видна остановка. Мягко падал снег. Ветер, постукивая урной, играл яркой оберткой. И тут Маша поймала его взгляд. Огромные серые глаза…. Казалось, что существуют только они в целом мире, существуют отдельно от лица. Такое удивленное выражение было…. Выражение чего? Глаз? Лица? Двери, грохоча, закрылись. Трамвай конвульсивно дернулся и пополз дальше по улице, увозя Машу с собой. А он пошел за трамваем, все быстрей и быстрей. Потом побежал….
- Бааабушка, ну, бабушка! Ты меня совсем не слушаешь!
- Да, да, Алиса, конечно, - согласно кивнула бабушка Маша, словно очнувшись ото сна.
- А я тебе между прочим говорила, что люблю Павлика! И на этот раз все по-настоящему! Правда-правда, - обиженно сказала девочка.
- Ладно, - вздохнула Алиса, - давай пить чай. Где мой тортик?
- Какой тортик? – удивленно переспросила бабушка Маша.
- Ну, тортик! Тортик, который ты обещала испечь!
- А, тортик..! – женщина подошла к шкафчику и открыла дверцу, чтобы вынуть торт. – И где же она, эта грань? Что было бы, если б он тогда добежал? – думала про себя Маша, ласкаво улыбаясь Алиске, которая с восторгом, чуть не облизываясь, смотрела, как любимая бабушка режет торт.