Рассвет. Глава 22

ВОЙНА ГЛАЗАМИ ЭРИТЕ



…Я слышу внезапный вопль Акуилины, от которого все внутри леденеет:
- Бонифаций! Нет!
Я резко поворачиваюсь в его сторону и успеваю заметить, как он уже перекатывается вбок, а чудовищное щупальце присасывается к земле в том месте, где он только что стоял. Но другое щупальце уже движется к нему, и еще одно, и еще!
От испуга за его жизнь слезы мигом выступают на глаза, мешая смотреть беспрепятственно. Почти ничего не видя, я бегу к нему навстречу. Сморгнув капли, я вижу, как он, приподнявшись на локтях, отползает назад.
Не думая ни о чем, кроме того, что Бонифация нужно, во что бы то ни стало, вытащить оттуда, я буквально вцепляюсь в него и тащу к себе.
Спотыкаясь и всхлипывая от злости на свою неуклюжесть, я прилагаю все свои усилия, отчаянно тяну его на себя, даже не смотря по сторонам - не до того.
Вдруг я чувствую, как мы поднимаемся в воздух, а Бонифаций, нащупав и схватив меня за лапу, начинает яростно сопротивляться - вырывается с такой силой, что я невольно поражаюсь его скрытой мощи.
Чудище держит меня и, похоже, его за загривок - я почти ничего не вижу, слезы так и льются из глаз. Что ж, если мы погибнем, то это, по крайней мере, будет лучше, чем если погибнет только он. Даже не знаю, смогла бы я себя тогда пересилить и нарочно не кинуться под чудовищное щупальце.
Мысли мгновенно проносятся в моей голове. Но, снова моргнув, я вдруг замечаю, что держит за загривок Бонифация. Так ведь это не щупальце - это рука! Огромные, родные руки Далигора несут нас по воздуху, но Бонифаций, похоже, этого не замечает.
- Расслабься! Это Далигор! - с облегчением кричу ему я.
Но он не слышит, он упорно продолжает вырываться.
Отбежав метров на двадцать, великан отпускает нас, и мы плавно касаемся лапами земли…


***

…Поняв, что этот шарик не отлепится от моей лапы, я впадаю в такое дикое отчаяние, что даже не могу себя контролировать.
Аиянна погибла, и мы все погибнем. Я понимаю, что мы сами разрушаем свой город, но не могу с этим ничего поделать. Мой шарик все больше чернеет, исторгая из себя все более тяжелую и темную мглу моих чувств, а чудище только сильней становится.
Как тут взять себя под контроль? Шар Бонифация гораздо светлей, чем у всех, и шары Бурлея и Фурлея тоже слабо горят светлым цветом. Неужели они не понимают, что мы все умрем? Как они могут при этом сопротивляться силе своих разрушающих эмоций?
В почти полной тьме я слышу сквозь звуки завывающей бури, которая становится все сильнее, скрежет и треск, и понимаю, что рушатся горы. Ударил ли своими мощными щупальцами по ним монстр, или это Рассвет умирает вместе с нами - я не знаю. Вот только огромные глыбы фиолетовых скал летят на нас, бороздят и без того потресканную и поломанную поверхность земли, увязая в груде перемешанных пластов.
Шары гостей и Бонифация гаснут, и мы оказываемся в кромешной мгле. Даже на звук невозможно ориентироваться - такой стоит шум и вой, к которому примешиваются леденящее душу чавканье, «всасывание» и звуки беспорядочных ударов щупальцев, от которых земля ходит под лапами.
Небольшой осколок скалы попадает мне в грудь и сбивает меня. Но я не чувствую боли, я озабочена чем-то другим - Бонифация больше нет рядом, мы потерялись, я его не вижу и не чувствую.
Я начинаю максимально быстро ползать по земле.
«Чудище приближается, нужно назад!» - твердит мой внутренний голос.
Но я не уйду отсюда, пока не найду его. А если он мертв, то не уйду тем более.
Ощупывая землю, натыкаясь на каменные глыбы скал и увязая в разрушенной донельзя земле, я чувствую, как моя лапа дотронулась до чего-то мягкого и еще теплого. Я в истерике трогаю чье-то тело, страшась самого худшего. Невыносимо видеть своими глазами смерть. Нет, пусть лучше я умру быстрей всех и не буду этого знать.
Кто же это? Он хватает меня за шею и притягивает к себе. Он живой! Он что-то мне пытается сказать, но ничего не слышно, и я наклоняюсь еще ближе. Это же Борут!
- Попробуй сдвинуть осколок! Он меня придавил! - орет он мне в ухо.
Я нащупываю кусок скалы и начинаю пытаться снять его с тела Борута. Как же так? Если мы действительно оказались смертными в этой войне - такая глыба скалы раздавила бы его. Это внушает крохотную надежду. Может быть, мы смертны только от чудовища? А сам Рассвет не в силах нас убить, сам Рассвет не причинит нам вреда?
Я наваливаюсь всем весом на обломок скалы, и у меня получается немного сдвинуть его в сторону. Я чувствую, что монстр надвигается, он совсем рядом.
Вдруг кто-то еще орет мне на ухо:
- Давай вместе! Раз, два, три!
Это же Гойтан! Он отлично видит в темноте и, наверное, заметил нас. Вместе мы сталкиваем булыжник с Борута и помогаем ему встать. Он цел.
- Нужно отступать! - кричит Гойтан. - Тварь слишком близко!
- Нет! - ору я в ответ. - Я никуда не пойду!
Я не могу видеть выражение его лица, но, похоже, что он все понимает сам.
- Я видел Бонифация! Он там, недалеко, уже сзади! И я нашел всех жителей и собрал их вместе, они тоже позади! Берите меня за руки, чтобы не потеряться, и бежим скорей, монстр очень близко!
Ну, это меняет дело. Зачем мне умирать, если Бонифаций жив?
Гойтан почти силком тащит нас сквозь тьму. Мы с Борутом спотыкаемся, падаем, но руки Гойтана неизменно тянут нас за лапы за собой.
Мы неожиданно останавливаемся, и я чувствую, как кто-то еще берет меня за лапу. Кто - не могу сказать, но это точно не Бонифаций. Как я понимаю, все жители берутся за руки и лапы друг друга, чтобы не потеряться, при этом у каждого прилипший к ладони шар оказывается зажат между своей и чьей-то еще ладонью.
Мы отступаем назад, помогая подниматься тем, кто упал, уворачиваемся от летящих в нас обломков скал. Далигор стоит примерно в центре нашей линии, я слабо вижу его огромный силуэт.
Наши шары продолжают сиять серым и черным цветами, продолжают прибавлять силы чудовищу. Но мы все равно отступаем назад, будто смиренно приближая себя к смерти.
Я пытаюсь думать о чем-то хорошем, но в голову постоянно лезут непрошенные мысли. Я вспоминаю смерть Аиянны, Борута, лежащего под обломком, ощущаю под собой разрушенную землю горячо любимого Рассвета, и не могу ничего поделать. Да что там я, если даже Бонифаций не в силах разжечь свой шар. Я его не вижу, но знаю, что он должен быть среди нас - Гойтан ведь его видел…




Далее в книге шли пустые страницы. Бонифаций пролистал их штук пять, прежде чем снова наткнулся на текст.
- Что это? - в недоумении спросил он у Ри.
- Это Рова вышла из себя, - ответила она ему. - А я не успела остановить запись в книгу.
- Так то подвешенное состояние, в котором я находился неизвестно сколько времени - это была Рова?! - поразился он.
- Да. А ты что - не понял? - удивилась Эрите. - А что ты тогда подумал?
- Не знаю. Мне как-то некогда было думать, после того, как Рова снова пришла в себя, - язвительно отозвался он. - А во время всего этого я вообще не мог думать, я даже себя не чувствовал, даже не понимал, кто я и где нахожусь, и что со мной происходит. Я вообще ничего не понимал. Да меня это и не волновало совсем.
- Меня тоже, - просто согласилась Ри.
Бонифаций продолжил чтение.




…Вдруг темнота озаряется вспышкой мерцающего света, льющегося откуда-то сзади. Я оборачиваюсь – Руфа! Откуда ни возьмись, будто из-под земли, поднимается мерцающая пыль и вихрем окружает монстра.
Но, следя за ней взглядом, я замечаю еще один источник света, совсем другой – белый, чистый, яркий. Бонифаций!
Он оказался спереди, отдельно от нас и по левую сторону от меня. Его шар излучает волны спасающего животворящего света, распространяющегося так далеко, что запросто достает до чудовища.
А сам монстр, окруженный пылью Руфы и чувствуя на себе мощный луч Бонифация, вдруг начинает пронзительно выть, перекрывая даже шум бури, и в бешенстве наступает, ударяя своими огромными щупальцами по всему, до чего способен достать.
Я спиной иду назад, не сводя глаз с Бонифация, у которого с каждым его шагом, с каждым падением, шар сияет еще ярче.
Юнина вдруг отпускает мою лапу, и я вижу, почему - ее шар тоже начинает мерцать, но не разрушающим черным цветом, а светлым, ярко-желтым. Она намеренно какое-то время остается на месте, не отступая назад - чтобы дождаться, пока Бонифаций приблизится, и встать с ним в одну линию, равноправно сражаясь с монстром.
 Бонифаций бросает на нее быстрый взгляд, и его шар вспыхивает еще ярче.
А по разные стороны от него вдруг поочередно загорается множество огоньков - и я с удивлением обнаруживаю, что мой шарик тоже сияет. Это добавляет мне уверенности в себе, и я начинаю вспоминать все счастливые моменты своей жизни, а скорее, не всей, а лишь последних нескольких дней...



***

…Огромный плотный мерцающий шар висит в десятке метров над землей, а Руфа сосредоточенно не спускает с него глаз. Ее руки сжаты в кулаки, а длинные рыжие волосы трепещут на сильном ветру.
Что нам делать дальше? Долго она вряд ли сможет его удерживать! Я растеряна и совсем не знаю, что можно предпринять.
А Бонифаций вдруг разворачивается и, ни на кого не посмотрев, мчится к лесу. Я в недоумении, но прослеживаю за его направлением и ахаю.
По мере того, как монстр слабел, в Рассвете становилось немного светлее - теперь город не накрывала непроглядная мгла, теперь в городе было просто темно, но эта темнота хотя бы позволяла видеть окружающую обстановку и лица близ стоящих жителей. А отблески света от нависшего над землей огромного шара позволили мне разглядеть край леса.
Я невольно ахаю, увидев облако - дом Бонифация. Он на бегу запрыгивает в него, и дом мчится к шару. Что он задумал? Но вот он выскакивает из облака и начинает активно махать и жестикулировать, что-то изображая.
Я с ужасом понимаю, что он обращается к Руфе с просьбой затащить чудовище в шаре в его дом.
- Нет! - кричу я. - Не делай этого, Руфа!
Но она уже взглядом приближает монстра к дому Бонифация, а потом погружает его внутрь. Я кричу, я собираюсь бежать туда, но чьи-то руки крепко удерживают меня, не давая возможности сдвинуться с места.
Я в отчаянии, мое сердце разрывается от боли. Еще одна ни с чем не сравнимая потеря. Я продолжаю кричать и вырываться, проклиная того, кто удерживает меня сзади.
- Ты не понимаешь! Я должна быть там! Должна быть с ним! Пусти!
Но меня не слышат или не слушают. Будто в кошмаре я наблюдаю, как облако становится серым, а Бонифаций поворачивается к этому зрелищу спиной и сам медленно идет к нам навстречу, уткнувшись взглядом в землю. Но я не в силах отвернуться.
Словно во сне я замечаю, как с каждым шагом, отдаляющим его от дома, облако начинает все сильнее трястись, и сквозь его мягкие стены мощные черные щупальца все дальше вырываются наружу. Раздается громоподобный треск и вой, и Бонифаций тоже замечает это.
Я перестаю сопротивляться, и мое тело бессильно виснет в чьих-то руках. А Руфа вдруг бежит ближе, к облаку, на ходу заталкивая своей мерцающей пылью адские клешни обратно. Бонифаций обреченно садится на землю и наблюдает за разрушением своего родного дома.
Но далее одновременно происходит нечто такое, из-за чего я снова начинаю вырываться из чьих-то цепких рук.
Руфа падает без чувств. Бонифаций, заметив это, снова переводит взгляд на облако и видит, как оно начинает сжиматься и перекручиваться под действием разрушающей силы чудовищных щупальцев. И он бежит к облаку!
- Нет! Нет! Пусти! Нет! - кричу я и наконец вырываюсь, бегу к нему.
Но не успеваю - он запрыгивает внутрь.
Облако сразу же чернеет, яростно трясется, издавая при этом оглушающий и проносящийся по всему Рассвету гром. Оно испускает из себя молнии, которые сверкают и, как стрелы, вылетают во все стороны с бешенной скоростью.
А сам его дом постепенно покрывается светящейся синей оболочкой, такой напряженной, что она с треском искрится. И с каждым мгновением молнии сверкают все ярче и все дальше, а гром гремит все громче - настолько оглушительно, что я поневоле зажимаю уши лапами, но это не помогает.
Я чувствую, как мое сердце стучит так часто и так сильно вырывается из груди, что мне кажется, будто оно сейчас разорвется на мелкие кусочки. Уши закладывает, я слышу все отдаленно, будто через толстую стену.
А голубое поле вокруг облака становится еще напряженней, искрится так, что режет глаза. И воздух тоже будто заряжен. Мне трудно дышать, и с каждым вдохом - еще труднее. И вот я уже совсем не могу вздохнуть, я падаю на землю и задыхаюсь, но не отвожу взгляд от того, кошмара, внутри которого сейчас находится Бонифаций.
Земля трясется так, как никогда не тряслась - даже когда чудовище рушило все на своем пути, ударяя по ней своими мощными щупальцами. И воздух тоже словно трясется, а меня продолжает изнутри распирать от всего этого, и кажется, я сейчас разорвусь быстрее, чем успею задохнуться.
А затем происходит ужасающей силы взрыв.
Сильнейшая вспышка вырывается изнутри облака, заполоняя весь город. Я вижу только, как тело Бонифация вылетает наружу, а потом слепну от яркого белого света, и меня волной относит назад на несколько метров.
В ушах стоит какой-то гул, а перед глазами до сих пор светлое пятно, кроме которого я ничего не вижу. С силой ударившись спиной о землю при приземлении, я облегченно вдыхаю разряженный воздух и машинально  вскакиваю на лапы, но меня так шатает, что я снова падаю.
Не могу ни о чем думать, стук сердца эхом отдается в ушах. Меня трясет, и я даже не понимаю от чего - от истерики ли, от взрыва ли, или лишь от испуга. Черные точки плывут перед глазами, я чувствую себя очень плохо. Не могу даже осознанно пошевелить лапой или головой. И только тело Бонифация, вылетающее из облака наружу, до сих пор перед моими глазами.
Постепенно яркое свечение начинает тускнеть, и я тоже начинаю приходить в норму.
Оглядываясь по сторонам, я с ужасом вижу озаренный Рассвет. Теперь он совершенно не похож на тот город, который я всегда знала. Нельзя даже различить - день сейчас или по-прежнему ночь. Вся поверхность земли безнадежно повреждена – разломана, потрескана, будто перекопана.
Там и здесь валяются обломки скал, земляные пласты хаотично перемешались со стволами и ветками. Почти нигде не осталось ровной, цельной, ничем не заваленной, поверхности.
Я вижу, как вдалеке от меня лежит Бонифаций, и собираюсь бежать к нему, но это происходит пугающе медленно - меня до сих пор шатает, и земля постоянно уходит из-под лап.
А кратковременное освещение снова сменяется темнотой. По земле Рассвета расползается огромная тень, и, подняв глаза, я в шоке наблюдаю, как когда-то светлое «домашнее» облако черной тучей расходится по всему небу, до сих пор не переставая извергать молнии.
Буквально за несколько секунд город опять погружается во мрак. Снова гремит гром, но я, собравшись с силами, все равно бегу к Бонифацию, не обращая внимания на выстреливавшие молнии.
Никогда еще мне не было так страшно. Никогда еще сердце так не леденело. Даже когда я была одна, в кромешной тьме, без всякой надежды на спасение, со смиренным намерением погибнуть от адских щупальцев и от собственных «черных» эмоций. Несомненно, даже тогда мне не было так страшно, как сейчас.
Я опускаюсь перед его обмякшим телом и яростно трясу его. Я задыхаюсь, но теперь не от напряженного воздуха, а от собственных криков и слез.
- Нет! Нельзя в Рассвете умереть! Никогда нельзя было! Вставай же, очнись наконец! Ты не можешь… Я не верю… Очнись! Я не смогу без тебя, очнись!
Но Бонифацию все равно - он не движется, он не реагирует, он не дышит…
Сквозь шум от стучащего в ушах сердца, я, словно во сне, слышу крик. Свой крик. И невольно, какой-то частью сознания я понимаю, что он так похож на тот самый крик Юнины, пронизанный болью от ни с чем не сравнимой потери.
Слезы катятся по моему лицу, а я так и продолжаю кричать, но от этого все равно ни на каплю не становится легче. Я падаю на его грудь и точно знаю, что никто не в силах будет меня оттащить от него.
Нет, я не хочу снова жить той жизнью, которая бессмысленно протекала до того, как он в ней появился. Нет, мне все равно, я не встану с него, пока не умру вместе с ним. Мне не нужна такая жизнь.
Ну почему, почему это должно было случиться, когда я узнала счастье? Когда я узнала любовь?
Я в истерике сотрясаюсь в рыданиях и чувствую, как кто-то гладит меня по спине. Ни на секунду не отрываясь от его груди, я поворачиваю голову – Юнина. Ее лицо мокрое от слез, она все понимает, она знает каково это.
Так мы и поменялись с ней местами, совсем не ожидая этого. Мне становится легче от того, что она рядом, и я сама встаю с груди Бонифация и прижимаюсь к ней. Она крепко меня обнимает, успокаивает, плачет вместе со мной.
Я чувствую, как большие капли падают на меня. Подняв глаза, я вижу, как черная туча во все небо проливается дождем, а вокруг становится светлее. И молний больше нет. И, кажется, гром не гремит.
Сквозь слезы я удивленно наблюдаю за тем, как в тех местах, куда падает дождь, земля города выравнивается, а на ней появляются желтые цветы. И с каждой порцией капель туча светлеет и уменьшается, а Рассвет постепенно приобретает свой первозданный вид.
Обломки скал исчезают, словно растворяются в воздухе, но одновременно появляются на своих местах: горы восстанавливаются. То же самое происходит и с деревьями - они воскресают из обломанных веток и разбросанных щепок, из мертвых, вырванных с корнем стволов превращаются в живые растения.
А все жители и гости уже рядом с нами, окружив тело Бонифация и меня с Юниной подле него.
Я смотрю вверх и вдруг начинаю в ярости орать:
- Рассвет, ты оживаешь! Так почему не можешь воскресить его? Здесь же нельзя умереть, лживый ты город!
Юнина неожиданно отстраняет меня от себя и глазами указывает на Бонифация. Я, увидев, как его кожа мерцает, а он сам будто светится изнутри, снова бросаюсь ему на грудь и начинаю его трясти. Я впадаю в истерику и,  задыхаясь, всхлипываю:
- Нет! Это же не значит, что он… Этого не должно случиться, нет! Не должно!
Мне в голову пришла ужасающая мысль: а вдруг он исчезает? Исчезает, как Аиянна?
Я вновь припадаю к его груди. Нет, не отпущу его ни за что! Если Рассвет хочет его забрать - пусть забирает со мной!
- Ри, он, по-моему, дышит! - слышу я голос Верена.
- Свечение исчезает, он больше не мерцает! - восклицает Ивица.
- Да посмотри же ты, Ри! - умоляюще просит меня Даиле.
Я приподнимаюсь и вижу, что свечение действительно исчезло, теперь он выглядит обычно.
Верен выходит вперед и опускается перед нами на колени. Он ощупывает Бонифация, припадает ухом к его груди, слушая сердце, а потом с недоумением и, одновременно, с облегчением тихо произносит:
- Он жив, Эрите. Кажется, жив.
- Он без сознания? - громко и тревожно спрашивает Руфа.
- Не знаю, похоже на то…
Я не могу в это поверить.
- Жив! Так вставай! - снова кричу я, а слезы льются из моих глаз.
Я беру его за лапу и прислоняю к своему лицу.
- Очнись же, очнись, - молю его я.
И он открывает глаза…




Бонифаций закрыл книгу и сглотнул, пытаясь убрать огромный ком, подступивший к горлу. Он посмотрел на Ри. Она сидела перед ним непривычно серьезная, ее глаза не светились хитро и лукаво как обычно.
- Ри, - хрипло произнес он. – Там, внутри облака, было гораздо проще и совсем не так страшно, как снаружи.
- Никогда в это не поверю, - помотала она головой.
- Почему? - изумился Бонифаций.
- Да потому что тебе ничего не страшно! Где бы ты ни был, что бы ты не делал - ты не боишься совсем! Как такое может быть?
Он рассмеялся.
- Ри, ты ошибаешься! На самом деле я боюсь и всегда боялся. Взять хотя бы тот случай с Далигором, - ему было не по себе от того, что она, оказывается, все видела сама в зеркале Руфы. - Ты пишешь в книге, что я уверенно стою, что в моих глазах - ни тени страха… Но это все не так! Я очень боялся!
Теперь засмеялась Эрите, недоверчиво качая головой.
- Неужели по мне незаметно, что я чувствую? - озадаченно спросил он.
- В том-то и дело. Если честно, я вообще тебя не понимаю - во многих вещах. Ты поступаешь иначе, не так, как я могу подумать.
Они помолчали.
- Я не уверена, понравится тебе это или нет, - снова заговорила она. - Несколько дней назад ты выражался против. Но с тех пор многое поменялось…
Она протянула лапу и разжала ладонь. На ней лежал черный продолговатый кулон на веревочке.
- Это изобретение Аиянны, - сказала она и без того очевидную вещь. - Я не хочу тебе навязывать, поэтому предлагаю только один. Надев его, ты всегда сможешь чувствовать меня, где бы ты ни был. Не хочу ограничивать твою свободу, поэтому даже и не прошу у тебя разрешения носить такой же кулон. Но если ты не хочешь «подслушивать» мои чувства, то просто не бери его. Я все пойму. Ведь это только мое желание, ты же не можешь жить в противовес себе. Гармония, и все такое…
- Эрите, о чем ты говоришь? Да я только счастлив буду всегда знать о том, что ты чувствуешь! - искренне ответил он, принимая подарок, но пока не решаясь надевать его на шею. – Но… почему у тебя вдруг возникло такое желание? Мы ведь вместе, я и без того знаю, что ты чувствуешь!
- Ну, просто, - замялась она, но потом выпалила излишне быстро: - хочу, чтобы ты всегда меня чувствовал. Мне от этого как-то спокойней…
Он недоверчиво склонил голову набок и, хитро улыбаясь, открыл ее книгу на последней странице. Она вскрикнула, но он, подняв лапу вверх и глядя ей в глаза, медленно произнес:
- Ты ведь сама говорила, что тебе нечего скрывать.
Она растерянно захлопала глазами, но все же смирно уселась напротив.
- Так почему ты решила мне его подарить? - спросил он, глядя на последние строчки.
- Чтобы быть ближе, - неуверенно сказала Ри и заерзала на месте.
А в книге на автомате начали появляться слова:

…Кажется, он обо всем догадывается. Конечно, дело не в этом… Если бы он знал, как я боюсь снова…

Эрите усилием воли остановила запись.
- На самом интересном месте! - закричал он возмущенно.
- Ты ведь и сам понял, - улыбнулась она.
- Конечно, - согласился Бонифаций. – Значит, ты боишься снова меня потерять? Боишься, что я уйду из Рассвета?
Она закрыла глаза и кивнула.
Повисло молчание.
- А почему ты тогда не просила себе такой же кулон? Какой для тебя толк от того, что если меня не будет рядом, я смогу тебя чувствовать? Гораздо логичней ведь тебе чувствовать меня.
- Какая разница, каково будет мне. Намного важнее для меня, если тебе будет хорошо, если я буду знать, что ты мысленно со мной всегда - вот это для меня логичней.
- Эрите, ты должна знать, что ты для меня - дороже всех на свете…
- А я это и так знаю, чувствую без всяких кулонов. К чему слова, если все и так понятно?
- То есть, ты не хочешь своими ушами услышать, чтобы не сомневаться, что я тебя…
- Не хочу, - перебила она его. - Слова – ничто. Сказать можно многое, но вот чувства никогда не подделаешь. А в них я и так не сомневаюсь. Гораздо важнее не слышать своими ушами что-либо, а ощущать это в себе. Слова здесь излишни.
Бонифаций согласно кивнул и на всякий случай заглянул в книгу. Запись не велась. И никто не сможет узнать об этом разговоре. Теперь они действительно были наедине…


Продолжение здесь:  http://www.proza.ru/2011/02/08/1484