Встреча третья. В аэропорту Домодедово

        ***

     Бегать друг за другом по просторам родины - весьма сомнительный вид спорта.  Ничего ещё, если хочешь в долг взять или там вернуть чего, некогда взятое взаймы, вспомнив вдруг о наличии порядочности, затерявшейся как-то ненароком в организме. Ну, например, взял у друга жену во временное пользование. А по истечении срока хранения, как настоящий друг, возвращаешь в целости и сохранности. По такой-то благородной причине и побегать чуток не грех. Друг ведь тоже не дурак, чтобы добровольно сидеть и ждать возвращения дражайшей половины, которую с таким трудом приятелю впарил. Оно и для здоровья полезно, глядишь, и похудеешь на килограмм-другой. А вот так, чтобы зазря бегать, да ещё и не знать, зачем тебе это надо. Уж увольте! Это только с безумцами случается, у которых душа горит. Некоторые с помощью стакана пожар остужают. Этим легче. Но не всем, к сожалению, помогает. Народ говорит, что пьяный проспится, а дурак никогда. Вот и гоняются эти дураки, призрачное, ставшее отчего-то вдруг родным, лицо в  толпе выискивая. А чего им от этого лица нужно? Так и сами понять не могут. Но избавиться от наваждения, просто забыть тоже не умеют. Так и мучаются, окружающих своей неадекватностью пугая, безумства всякие творя. Жаль их, конечно. Только помочь здесь никто не в силах. Судьба могла бы, да ей без дураков скучно. Она их коллекционирует, наблюдает да ставки делает. Интересно же, кто быстрее добежит? Дотянут ли до финиша? Или на старте сдуются. У неё и призы припасены,  жаль только  вручать некому. Хлипкий народ пошёл, слаборазвитый, нервный. Одни просто на финише " ласты клеют". Другие теми призами в морду норовят угодить. Просто дикость нравов и никакой культуры поведения. А  где благодарность Судьбе за личное счастье, ею для вас припасённое?

  Она.

      - Сашка! Где, скажи на милость,  ты валялся?! В какой канаве плавал?! - надрывалась я, как обычно зря, печально разглядывая окончательно испорченные шмотки.
- Какая тебе разница? Или ты сама хочешь там заплыв устроить? - сынуля был не пробиваем. - Ну, в футбол играл. Нечаянно в фонтан свалился, когда за мячом бежал.
Я непроизвольно вздрогнула:
- В какой фонтан? Тот, что в  нашем сквере?
- Типа, у нас ещё какой-то фонтан имеется? - хохотнул Сашка, направляясь отмываться в ванную.
Я  припала к закрытой двери, ласково выспрашивая вредное дитятко:
- А ты там у фонтана случайно никого не встретил?
- Обязательно встретил, - радостно поведал из-за двери ванной сын. - Как ты думаешь, с кем я "футболился"? Придурка из самолёта, помнишь?
- Он там был ? У фонтана? - сердце в груди вдруг остановилось и дышать стало трудно.
- Ага, был. Именно у фонтана, - издевался  Сашка.
- А обо мне чего-нибудь спрашивал? - жалобно проблеяла я, намертво прилипая к двери, словно надеясь сквозь неё протиснуться и вытрясти из юного садиста душу вместе с ответами.
- Не-а, про тебя ничего не спрашивал. Спросил только, как мы?
- И что ты ответил? - допытывалась я, ломая руки, готовая уже к допросу с пристрастием.
- Что-что? Нормалёк, ответил, - осчастливил меня сынок.
Поняв, что большего из него выбить не удастся, я как полоумная бросилась к двери. Дверь сама распахнулась, догадавшись наверное, что я в спешке пробью её головой. Вот и поторопилась, видимо, дабы избежать нечаянных повреждений. За дверью, гордо улыбаясь, рядом с новеньким телевизором стояла дочь. Я опешила от нежданного дорогого подарочка.
- Откуда "дровишки"? - спросила, подозрительно оглядываясь.
- Так, дядька дал,- радостно затараторила Соня. - Говорит, новый телик хочешь?
Кто же откажется?!
- Какой дядька? - простонала я, уже зная ответ.
- Мачо из самолёта, помнишь? - восторженно закатила  глазки дочура.
- Почему мачо? -  тупо переспросила я.
- Ещё бы не мачо! - заахала она.- Ты что не помнишь, как он руками и ногами тогда махал. Я думала у самолёта крылышки оторвутся.
- Я тоже думала, что оторвутся,- вздохнула я, вспомнив недавно пережитый захват самолёта террористами, на  котором  мы так неосмотрительно  пытались слетать в Ирландию на каникулы. - И где же теперь этот мачо ? - спросила у дочери, пытливо оглядывая лестницу.
- Уехал, - грустно вздохнула дочь. - Сказал, что у него дел "выше крыши". Притащил сюда телик и ушёл.
- Идиот! - разъярилась я, от того, что он всё-таки пришёл или от того, что снова сбежал.
- Ага, классный такой идиот,- поддержал меня сын, высовывая нос из ванной. - Телики крутые кому попало раздаёт. И удар у него правой что надо.
От этих неуместных восторгов настроение и вовсе испортилось.
- Так, этот телевизор мы не можем у себя оставить,- грозно накинулась я на детвору.
- Почему?! - завыли отпрыски дуэтом.
- Потому, что он не наш! - рявкнула я.
- А дядька сказал, что наш,- захныкала Сонька.
Брат поспешил утешить сестру:
- Не хнычь. У неё рука не поднимется телик выбросить. А если поднимется, так она его не утащит. А помогать ей в этом доме - дураков нет. - При этих  предательских словах сынуля деловито потащил столь ценную технику в комнату, дабы поскорее насладиться  халявным продуктом цивилизации.
    Вот уже два дня  у нас в квартире шла война за право обладания новой техникой. Я злилась, проклиная дарителя, внёсшего разлад в наши души и сумятицу в устроенный непрезентабельный быт. Дети стояли на смерть. Даже домашние любимцы к ним присоединились, удобно устроившись на коврике у телевизора, громким нявом и лаем, требуя включения передачи про животных. А также они, можно сказать, грудью и хвостами закрывали новое приобретение от моих покушений, не разрешая к нему даже приблизится. Ева на мои жалобы о восстании в доме, только рассмеялась:
- И чего ты паришься?! С плохой овцы, хоть шерсти клок. Мне бы кто телик подарил?! Мой только в него таращиться горазд, на диване сутками готов лежать, как приклеенный. А тебе, так прямо с доставкой на дом, и ни одного намёка на расчёт.
- В том то и дело, что ни пол слова. Почему ? За что? - Я сердито металась по квартире.
- Дура! Радуйся да пользуйся, - уговаривала подруга, не понимая моих переживаний.
Да и как ей было понять, если я и сама толком не понимала причины своей ярости.
   На третий день я смирилась. Пришла с работы пораньше, предвкушая завтрашний выходной, и надеясь выспаться как следует. Домочадцы дружно смотрели новости.
- Что нового в мире делается? - рассеяно спросила я у них, доброжелательным тоном подтверждая свою капитуляцию.
- В Москве снова теракт. Взрыв в "Домодедово". 35 погибших и 168 раненых. Наши спецслужбы прохлопали смертника. - Бодро, как заправский диктор отрапортовал сын.
- И нашего мачо показывали, - обрадованно поведала дочь. - Он раненых опрашивал, а потом в телефон что-то кричал, только  кроме  "пи-пи "больше ничего разобрать не удалось.
У меня подкосились ноги. А руки уже сами собой набирали номер подруги:
- Ева, присмотри за моими пару дней. Я уезжаю в Москву.
- Разгонять тоску, что ли? Чего ты там не видела? - суетливо удивилась она.
Дети тоже таращились на меня с недоумением. Сашка, как самый опытный, тихо и с пониманием происходящего, повертел пальцем у виска. На что, остальные со вздохом согласились. Взглянув на себя в зеркало, я увидела совершенно безумные, вытаращенные глаза, тупо глядящие в пустоту.
- В Москве  теракт. Взрыв в "Домодедово",- поведала я Еве страшным шёпотом.
- Ну, я в курсе. Телик тоже смотрю иногда. - Подруга всё ещё не понимала моей внезапной спешки.
- Мне нужно срочно увидеть Иришку... И телевизор отдать... - бессвязно пыталась оправдать я своё решение.
- А позвонить ты не пробовала? - Ева уже явно опасалась за мой рассудок.- И зачем Иришке твой телик. У неё своих два: в комнате и на кухне.
- Ты не понимаешь! Мне лично надо! - взвыла я.
- Хорошо, хорошо - ласково зачастила Ева. - Не волнуйся ты так. За "бандитами" твоими присмотрю.
Дети выглядели озадаченно.
- Ма, может тебе к доктору обратиться, - спросил обеспокоенно сын.
- Конечно, конечно, - тут же согласилась я на конструктивное предложение. - Но сначала в Москву.
Что я там буду делать? Зачем я туда еду? В эту минуту я не знала. Только чувствовала, что мне нужно. Немедленно! Сейчас!
  Иришка, предупреждённая Евой по телефону, встречала меня на вокзале с традиционной шоколадкой. Только, оказавшись на перроне и откусив любимое лакомство, я почувствовала себя немного спокойнее.
- Куда теперь? - спросила подружка.
- В "Домодедово",- просто ответила я.

   Он.

     Я бегал по аэропорту, словно ищейка потерявшая след. Тела погибших уже унесли. Раненых отправили в больницу. Привычный  порядок был восстановлен. Людям нужно уезжать и возвращаться. А мне нужно было искать, хотя это и казалось уже бессмысленным. Не люблю, когда бьют по носу. Как мы этого гада пропустили? Была информация о троих подозреваемых, но предотвратить теракт не смогли. Любимая отмазка начальства, что были введены в заблуждение и не там искали, жгла пятки. Кеша топтался рядом, словно носорог, наблюдая, как от моих расспросов шарахается общественность. Обслуживающий персонал аэропорта разбегался от моего дикого взгляда, словно тараканы.
- Ну, может, потопали уже, - гудел приятель, приглаживая граблеобразной лапой непослушные кудри над ушами, типа, надеясь стать красивше после трёх бессонных ночей. - Ты здесь уже всех до суха выжал. Всё, что мог, - накопал.
- Ты не шаришь, Иннокентий,- упорно брыкался я. - Если они ушли, то могут  проявиться как-то. А если совсем отмороженные, то и повторно ударить.
- Не дури, - флегматично возражал Кеша. - Нет таких дураков, чтобы так наивно подставляться. Если и ударят, то уж не здесь, точно!
- А где? - рычал я злобно. - Где, я тебя спрашиваю?
- Если бы знал, я бы тебе сказал, честное слово,- поднял приятель руки, сдаваясь на милость победителю.
Я сердито отмахнувшись пошёл на очередной круг расспросов, распугивая яростным видом население. Через пол часа, наконец, смирившись  с неудачей, я направился к выходу, где, нетерпеливо пританцовывая, прикрывал мои тылы коллега.
- А про тебя тут спрашивали,- загадочно подмигнул мне он.
- Кто? Есть информация? - я вцепился в него, словно клещ.
- Да, тише ты, ненормальный, - осадил мой пыл приятель. - Это не по делу. Личное.
- Нет у меня никакого личного, - отмахнулся я нетерпеливо, но всё же переспросил:  - Кто хоть спрашивал?
- Так, рыженькая твоя и спрашивала, - поведал таинственно друг, уточнив:
- Мелкая такая, синеглазая.
Вначале я было подумал, что он прикалуеся надо мной, и собрался было стукнуть в глаз, хотя и знал, что мой стук этому слону, что медведю дробина. Но потом вдруг понял : не врёт. Жжение в груди усилилось и голова закружилась, будто литр водки махонул. Оглянулся затравлено. Ещё не увидел, почувствовал Её солнечным сплетение. Холодно стало там и пусто, как от хорошего хука. Побрёл, словно слепой, в сторону  кафе "Азия". Где же ей ещё быть, как не в самом опасном месте. Именно там смертник-террорист накануне устроил взрыв.
  Она стояла в короткой курточке, нервно теребя шарфик и растерянно оглядываясь.
Темноволосая подружка, в чём-то убеждая, тянула Её за рукав в сторону выхода. Сразу видно, разумная женщина. Что же мне так на дур везёт! И что она здесь забыла, скажите пожалуйста? Я разозлился не на шутку. Не сколько на неё, как на себя. Потому что понял, что ужасно счастлив Её видеть снова. Она встретилась с моими бешеными глазами и шарахнулась, как от прокажённого, но я ловко поймал Её за капюшон куртки.
- И чего тебе  дома не сидится?! - прорычал тигрой. - Ты, что телик не смотришь? Здесь три дня назад человеческие руки и ноги веером летали. Или тоже полетать опять захотелось? Не налеталась ещё?
Она резко повернула ко мне лицо, пронзив  глазами,  наполненными слезами. И я тут же заткнулся.
- Идиот, - прошептала чуть слышно.  Потом уже спокойнее сердито повела плечами:
- Я знаю про теракт. Уберите от меня свои руки, пожалуйста.
Руки я убрал, а вот глаза не смог. Смотрел и тонул в зелёной синеве Её глаз. Ещё бы мгновение и всплыть бы уже не смог. Спасибо подружке, отрезвила коротким:
- Нам пора.
- Вам действительно пора,- вздохнул я уже спокойнее. - Подальше от этого  опасного места, от этого неспокойного города.
Она вдруг улыбнулась, словно прочитав что-то в моей душе, неведомое даже мне самому.
- А где место спокойное? Даже в луже можно утонуть. Всякий раз руки не подставишь,
соломки не подстелишь.
Да, руки не подставишь, но как хотелось бы уберечь Её от всех луж в мире. Вдруг она нахмурилась, словно о чём-то неприятном вспомнив:
- А телевизор свой заберите, пожалуйста. - И прибавила строго-обиженно:
- Нам подачки не нужны.
- Не нужны - так выброси, - пожал я рассеяно плечами. - Тётке купил, а ей  не надобен. Говорит уж больно велик и кнопок слишком много.
- И выбросила бы, так дети не дают. - Она упрямо наклонила голову.
- И правильно, что не дают. Много чести для бомжей. Отпрыски у Вас весьма разумные.
Тут я понял, что надо сваливать. Чем дольше остаюсь с Нею рядом, тем  больнее будет от Неё отрываться.
- Вас проводить к выходу? - спросил вежливо-нейтрально, но настойчиво.
- Нет, благодарю. Мы сами дорогу найдём. - Она тоже казалась равнодушно-холодной. - Прошу только, не нужно больше никаких сюрпризов. И детей моих тоже оставьте в покоя.
- Как скажете, - покорно согласился я.
Я сейчас даже макакой согласился прыгать, только бы Она поскорее ушла с этого, ещё пахнущего смертью, места.
- Прощайте, - сердито вздохнула и в сопровождении подруги направилась к выходу.
- Честь имею, - откозырял я им вслед с облегчением.
А сердце болело всё сильнее, как у сердечника со стажем, словно кто в него кинжал всадил. Я всё стоял и смотрел, как растворяется в толпе тонкая Её фигурка, радуясь почему-то своему сердечному недомоганию.

***

   Сухонькая старушка у необъятной груды чемоданов залюбовалась необычной парой. Глядишь ты, какой факел чувств над ними полыхает. Она вот 70 лет без малого на свете живёт, а такой силы видывать и не пришлось. Он здоровенный, словно стеной, мелкую рыжунью от мира загораживает. А она-то, так просто веткой к нему льнёт. И чего им вместе дома не сидится? Какие нынче молодые беспокойные! Всё бегают, суетятся, ссорятся. Уж, если ей в жизни перепала хотя бы граммулечка таких вот чувств, она бы своего счастья ни в жизнь не упустила бы. А эти вот, сами мучаются и окружающим покою не дают. Правду бабки сказывали, что конец света не за горами. Вот молодёжь с ума и сходит. От своей судьбы руками отмахивается. Не понимают, что она следом ходит, сердитая да обиженная. И бежать от неё  никакого смысла нет.
    Тут отвлекли бабулю от размышлений встречающие, а  упомянутая ею судьба помчалась догонять своих упрямых подопечных.