пельмени на Сумеру

Поворачивай волосы в косы, изучай потолок во всей красе микроматики, кидай дротики, мой тарелки, блюй однообразностью, что тут и там, звякает как детская игрушка. Джа забивает мне пару банок и пляшет, пляшет, кидая помидорами в наш личный телеэкран.

Сегодня представления не будет. Наши найки запачканы, наши шапки кривляются, пальцы покраснели, толстовки - в катышках. Мы танцуем что-то вроде вальса в этом трамвае. Кондуктор смеётся, и машинистка даже не останавливается, я вижу в зеркале, как она улыбается. Я вяжу для тебя свитер из грибов, луж, Алис, окурков, солёных огурцов. Ты смеёшься, говоришь, мол получается как у Летова, сочиняешь стихи, идёшь в магазин, покупаешь More и тройку вытянутых груш. Там, куда улетели вчерашние фонарики желаний, пущенные на прощание, ты оступился, поклонился залу, загляделся на мои веки, прокричал "стоп снято" и упал в мои ладошки, что только что высвободили карамельку из шуршащей яркой тюрьмы.

Я очень люблю окна. Готова белым квадратам с морщинами на всех гранях посвятить щелчки-короткометражки. Ты похоронен в облаках, а я продолжаю слать тебе воздушные приветы и наливать заварку в кружку, ни на пятнышко всё так же белую. Солнце село незаметно, уехало в Китай на попутках, без палева. Горсть туч и семечек оставив нам. Февраль нынче такой - в коридоре солнечно, а стойка с молочными коктейлями доводит до слёз. И девочки уже переоделись в курточки, не знают, по чему потоптаться - то ли по асфальту, то ли по снегу сдохнувшему.

Смотрю на цветы у бабушек-голубушек на Мичурина - и так подарить кому-нибудь хочется, тюльпанов букет или незабудок звездопад, сказать белокурой мультяшке на остановке мол прекраснее её мне уже вряд ли когда увидать, и загадочной незнакомкой уехать на 61ом маршруте.

В том самом солнечном коридоре ты пьёшь пепси и ждёшь прихода. Я так рядом с тобою, что плечи - как сгусток трикотажа футболок, пью колу и жду мессию. И вот когда и к тебе, и ко мне приходят - мы добавляем льда в подслащённую воду и там, на застеклённом балконе, среди лимона и монстеры пишем - каждый в свой блокнот - рифмованные строчки, может, кто-нибудь когда-нибудь прочтёт.

Едва в антеннах девятиэтажки запутается красно-синее небо, ты швырнёшь в банку из-под оливок жёлтый измятый окурок, я превращусь в третью Бронте а ты - в моё детище "Джен Эйр", мы будем кружить хоровод на Сумеру. Пока чайник не скипит, пока не закончится газ в зажигалке, я буду говорить, как надо любить, а ты всё записывать на полях АиФа своим пересоленным почерком.

Машинка издала последний стон. Джинсы постираны. Повесь их, пожалуйста, над ванной, мой дорогой Йен Кёртис.