Глава 14. Завидный жених

начало http://www.proza.ru/2011/11/18/1846

Все персонажи вымышлены, любые совпадения случайны.

Завидный жених. 1946 год

Не прошло и недели после свадьбы Фивы, как   в избу  Альтук заявились гости. Впереди шёл высокий, осанистый Виктор Петров, за ним семенила старуха Тинка, известная сваха в деревне. Виктор хозяйским взглядом оценил добротные стены и отдраенные деревянные полы.

Альтук усадила гостей из Анаткаса за стол,  подала ржаные лепёшки и свекольный квас в глиняном кувшине. Сваха устроилась на деревянной лавке, накрытой домотканым паласом, пригубила квас, причмокивая от удовольствия. Этот хмельной напиток ярко-бордового цвета имел волшебную особенность отворять сердца друзей и уста недругов.  Тинка, раскрасневшись,   нахваливала хозяйку, зыркая по сторонам.  От пронырливых глаз свахи не остались незамеченными   и свежескобленный стол, и полные вёдра с водой, и чугунный ковшик на гвоздике, и чисто белёная печка, и кружевные занавески на окнах. Не остались без внимания вездесущей старухи и пучки ароматных трав и полыни, развешанных  на стене за её спиной и издающих горьковато-дурманящие ароматы. Она осмотрела  домашнюю утварь, пересчитала подушки,  зацепилась глазом за добротный сундук, накрытый новехёньким паласом.  Добра  в нём было, видимо, немало. Всё говорило в пользу Альтук.

Альтук за стол с гостями не садилась,  стояла рядом, потупив тёмные глаза и  задумчиво перебирая в руках пышную косу. Виктор пожирал глазами высокую статную фигуру вдовы, в мыслях уже обладал всем этим богатством. Пышно взбитая перина, накрытая весёлым подзором, и горка пуховых подушек под кружевными накидками наводили мысли о законных плотских утехах, которых он был лишён. От выпитой браги  и потаённых мыслей, его бросило в жар,  на лбу выступили бисеринки пота. Он даже взмок от возбуждения.

—Какой квас у тебя ядреный, хозяюшка.
—Квас –штука не мудра, пей хоть полведра, —отшутилась Альтук.
Виктор, набравшись смелости,  пошёл в наступление:

—Альтук, я человек прямой. Кружить вокруг да около, не приучен. Выходи за меня,  я тебя не обижу. Детей твоих на ноги поставим. Пантелея и Полю выучим. Как  ты знаешь,  мужчина  я холостой. С женой своей ещё до войны разошёлся. А детей вместе не нажили.
 
Еликанида играла за ширмой на печке.  Поняла, что пришлый дядька  хочет жениться на маме и залилась навзрыд горючими слезами.  Поселится в их доме чужой мужик. Ведь она верила, что её папа   обязательно вернётся.

Альтук, услышав горькие всхлипы дочери,  призадумалась.
— Нет! Не пойду я за тебя! У тебя детей нет, а у меня их четверо!
— Почему не пойдёшь?! — ужом  взвился жених.— Ведь Микки твой погиб! Ты, что вечно собралась его дожидаться?!

Альтук, показывая на печку, тихо промолвила:
— Видишь, ребенок плачет, а ты еще не отец.
 
  —Ты артачишься, имея на руках четверых по лавкам?! В своём ли ты уме, женщина?
—Может, ты мне своего ума одолжишь? —  засмеялась Альтук. — Ступай восвояси, жених, нечего тут попусту языком молоть.

Такого  оборота  Виктор не ожидал, ему и в голову не могло прийти получить от ворот поворот. И  от кого?! От вдовы с малыми детьми. Виктор Петров считался в деревне завидным и состоятельным женихом, у него был большой дом,   крепкое хозяйство. Всю ночь жених ворочался в кровати, ломая голову, как взять в оборот эту норовистую кобылу. Он давно мечтал нацепить семейный хомут на крепкую шею вдовы. Альтук - хорошая хозяйка и пахала, как ломовая лошадь и в колхозе и дома, не зная усталости и слабости. Хозяйство у неё было справное, несмотря на отсутствие мужика в доме.

На следующий день настырный жених стоял перед воротами. За сыном вышагивала его мамка, тётка Рая.  Сваты прошли на кухню. Маленькая Еликанида как раз была дома. Тётка Рая окинула цепким взглядом обстановку и порядок в доме.
Придирчиво  рассматривала будущую невестку.

Альтук держалась с достоинством,  носила  высоко голову, лицо ещё не тронули морщины, тяжёлые, чёрные косы вились по тонким плечам. Холщовое платье с кокеткой из  зелёно-красной клетки сидело на ней ладно,  фартук, завязанный на поясе, подчёркивал  статную  фигуру. Раиса незаметно задрала длинный подол выходного зелёного платья, пригляделась на свет получше. Какая досада.  Краску  покупали у одного тряпичника, а холст  не так ярок, как платье Альтук.  Не каждому поддавался холст. Хозяйки сами   отбеливали, вываривали холст, потом красили в несколько заходов. Хороша мастерица-нечего сказать. Надо бы потом по-свойски разузнать, сколько соли она сыпет в краску и как такой заковыристый узор соткать. Повезло сыну- добрую хозяюшку в дом берёт.
Опытная сваха   завела разговор как бы издалека:

—Альтук,  женщина ты видная, уважаемая. Слов на ветер не бросаешь,  с тобой даже мужики считаются. Характер у тебя, известно, какой. Никому спуску не дашь. Режешь правду-матку в глаза, как раз под стать сыну моему, Виктору.  Бывшая его была размазня-размазнёй. Ни слова сказать, ни в люди выйти.
—Низкий поклон за добрые слова, тётя Рая. Уважили меня, но замуж я не пойду. Выйти замуж не напасть, как бы замужем не пропасть.

—Время  сейчас послевоенное, кругом разруха, хозяйство у тебя большое. А в доме мужик нужен. За хозяйством приглядеть, да за детьми строгий глаз нужен.
Упоминание о детях подействовало на Альтук так, будто её кто неожиданно хлыстом огрел…
—Вы за моих детей не тревожьтесь. Мы как- нибудь без добрых наставников поднимемся. Мой благоверный голову на войне сложил, а ты на своей буровой вон как раздобрел. Смотри,  какой  холёный, да гладкий, ни дать не взять мартовский кот.

  Острого  языка Альтук побаивались не только деревенские тётушки-балаболки, но и бывалые мужики с опаской ступали с ней в спор.

—Сын у тебя растёт, ему мужской пригляд нужен, —упорствовал жених.
—Ты мужик молодой, здоровый. Успеешь ещё своих сыновей родить. Вот и оттачивай свою суровую руку на них,— осадила его Альтук. — А я своих детей как-нибудь сама  до ума доведу.
—Смотри, Альтук, как бы потом пожалеть не пришлось. В  деревне полно молодаек. Вон  возьми соседку Татьяну, кровь с молоком, а не девка. За  меня кто угодно хоть сейчас замуж пойдёт. Будешь потом локти кусать, да поздно будет.
—Не пойду за тебя и точка! — как ножом отрезала Альтук,  не щадя чувств жениха. — Чего тогда здесь время понапрасну тратишь!? Иди и сватай молодайку!
—Не кипятись, женщина. Подумай, взвесь, как следует, —сменил тон Виктор, всё ещё надеясь на её согласие.
—Не бывать этому! —сказала веско Альтук, будто шлёпнув сургучной печатью на важной бумаге окончательное решение.

Сваты ушли ни с чем. Еликанида радовалась, что мама выставила кавалера за порог. «Невеста» чувствовала  скрытую неприязнь к «жениху» за его счастливую звезду, за то, что безвылазно просидел всю войну на буровой, прикрывшись бронью. Он засыпал на своей кровати, обняв свою подушку, хлебал горячую похлёбку в  своей избе,  в  то время как её Микки возил по переправе продукты, в блокадный Ленинград под постоянным артобстрелом и спал, укрывшись только своей шинелью.  Альтук верила, что Микки жив и обязательно вернётся.


продолжение http://www.proza.ru/2012/01/15/245