***

Когда-нибудь сигаретный дым растворится, а перегар – выветрится. Я знаю это, потому что надеюсь. Надежда на что-то большее, чем пустые бутылки из-под дешевого коньяка, немного отсыревших сигарет, кощунственной депрессии и мазохизма над собой – все, что у меня осталось в этой комнате, в этом мире. Я тушу их, сигаретки, об свою правую руку. Больно, но теперь мне это доставляет удовольствие, как героин, как мескалин или же другой хороший, чистый, наркотик. Когда-нибудь все пройдет, я знаю.
Падать с грязного, пропахшего всем, чем можно, дивана, уже стала привычкой. И привет, любимый ковер. Сколько ты слушала меня? Сколько лежал подо мной в такие минуты? А сколько в тебе впитано моего коньяка? Черт с ним, еще есть. Я встаю, конечно же, шатает. Перегар, похмелье с утра. Я заперта в этом мире уже недели две, не меньше. Ключи от квартиры я выкинула из окна. Связи с внешнем миром – никакой. Но это ничего не поменяло, ибо мои мысли, мой разум, пропитанный желчью всего сущего на этой жуткой планетке, не дает мне покоя. Он все еще отравляет меня, губит. Мысли – самое сильное оружие в нашем мире. За один выстрел можешь убить и противника и себя, до кучи, поэтому люди не применяют это оружие. Становятся жалкими трусами, которые лупят все, что движется из автоматов или же других огнестрельных орудий. Но а как же грация?...Хотя, что есть мы без трусости? Лишь еще одна иллюзия, кажущаяся большим, чем есть на самом деле.
Идти всегда тяжело. Я чувствую как один из моих ожогов внезапно начал кровоточить. Медленно стекает вниз, медленно останавливается и медленно засыхает. Эта смерть не похожа ни на что другое в нашем мире. Остановиться и забыться в мраке многолюдия, а потом и не вспомнить, куда шел. Никто не помнит, а многие даже не знают. Или же боятся даже шаг сделать, поэтому и не видят отвращения мира сего, эффект «розовых очков» всегда был популярен.
Привет, моя обшарпанная ванная комната. Здесь грязно и сыро, пустые бутылки и сюда мигрировали ,что уж говорить про окурки сигарет. Вода в кране ржавая, как мои волосы. Кран серо-зелены, покрытый странным мхом, как мои глаза. Кафельная плитка облита потом моих дней, темно-бежевым, как моя кожа. Единственная красная, даже алая, помада осталась чиста, как мои губы, ибо их каждый вечер полощит искусный любовник коньяк..
Я хочу закричать или хотя бы что-то сказать, но трубы мои уже пересохли и поэтому изо рта прямо в мое отражение в зеркале вырывается только некое подобие слюны. Она катится вниз по зеркалу, оставляя после себя мутный след. Половину моего отражения уже не особо видно. Как я хочу, чтоб его не было видно вовсе и полностью…
Пусть вода наберется в ванной до краев. Пусть бежит. Пусть хоть что-то в этом моем мире куда-то бежит, хоть это и бесполезно. Нас всех настигнет одно и то же. Я не говорю про смерть. Нет. Всех ждет нечто большее – безысходность.
Я падаю, я аккуратно падаю в ванную. Вода ржавой желчью выходит из берегов ванной. Затопляет комнату медленно, наполняет , рисует на стенах следами своих волн, ржавой белизной блещет на полу. А я лежу . Глаза мои закрыты. Первое, что приходит на ум в такие моменты так это то, почему я еще здесь или же где моя самая острая бритва. Я все еще жива лишь потому, что не хочу умирать без надежды на то, что мне не явится более лучшая смерть. Это наивно с моей стороны, но так сказачно. Я так хочу знать, что со мной еще, может быть, случится что-то лучше похмелья с утра или же первой сигареты. Я так хочу…
Сигаретный дым растворится во мне…А перегар никуда не уйдет. Он вечен, он со мной. Это единственная не иллюзия, оставшаяся со мной.