Разговор со счастьем

Я устал. Устал беседовать со счастьем. Да, это странно, пожалуй, звучит. Но это так. Болтаю с ним, болтаю, а оно тоже никак не желает умолкать. Оно кричит: «Лопух, зачем, зачем ты? Зачем тебе это?!»
Впрочем, начнем сначала. Предпосылки счастья получил я год назад, когда, устав от зудения своих родителей, которые хотят внуков, выбрал первую попавшуюся заурядную женщину себе в спутницы жизни. Обычная тридцатилетняя учительница из села Пухово приехала на конкурс «Учитель года» в наш славный город Т. Так было нужно. Это был знак симпатии сельским учителям за их нелегкий труд. Я – тридцатишестилетний преподаватель философии в университете – был в жюри. Родителям назло я выбрал эту простушку для отвода глаз. Просто после конкурса выразил галантно ей личную благодарность, сказал пару изящных комплиментов и подарил букет роз. Дальше больше: ресторан, прогулка в слегка нетрезвом состоянии по парку и предложение переночевать вместо гостиницы у меня. Ну откуда я знал, что она согласится? Откуда я знал, что будет всё так просто? Согласилась, пошла. С этой невзрачной белокурой слегка пухлой мышкой преподаватель философии, по которому все студентки-старшекурсницы сохнут, попытался изобразить серьезные отношения. Оформили ее переход из деревенской школы в городскую оперативно, за два месяца. Она переехала в мою холостяцкую двушку и сделала ее такой чистой и уютной, что меня даже тошнило от этой чистоты. Хоть я и был кандидат наук, человек с высшим образованием, но еще я был обычным вечным холостяком, которому нравится бардак в доме, нравится приводить женщин и спать с ними, нравится иногда бухать. Да, вот так. А вы думали я интеллигент? Успокойтесь…
Сначала я с трудом скрывал свою ярость и еле-еле сдерживался, чтоб не отправить ее обратно в мухосранск. Привык к свободе, привык жить ради себя одного. А тут бац! «Дорогой, ты скоро домой? Дорогой, почему задержался? Дорогой, возьми с собой пирожки! Дорогой, у тебя рубашка не поглажена!» А я ей в ответ: «Да, солнышко, через полчаса буду! Любимая, прости, совещание на кафедре! Милая, спасибо за пирожки! Ой, солнце, прости – не заметил!» Мухи дохли от всей этой идиллии, а с ними и я заодно…
Но прошло полгода и я стал обреченно счастливым человеком. Знаете, есть такая категория людей, которые просто всё время вылизанные, сытые, чистые, приглаженные. Они этим и счастливы. Точнее думают, что счастливы. Вот в эту когорту я и попал волей-неволей. Родители рады были такой перемене. На тех двух семейных ужинах, на которые я привел эту самую Людочку, были примерно такие разговоры:
- Сереж, а сколько вы с Людой уже живете?
- Встречаемся в общей сложности семь месяцев, а живем четыре месяца…
- Ой, как здорово! Людочка, а кто у Вас родители?
- Мама тоже учительница, а папа – тракторист, автослесарь.
- Как мило. Сережа, смотри у Людочки вина в бокале мало. Подлей, поухаживай за своей суженой!
- Сережа, а когда вы думаете расписаться?
- Не думали об этом.
- А о детках думали?
- Рано еще…
Вот а теперь представьте, что чувствовал в это время вечный холостяк, который ни с одной девушкой до этого не жил дольше двух месяцев. Представили? Вот-вот.
Людочка любила меня так искренне, как только может любить деревенская женщина. По крайней мере мне так казалось. Она никогда не ругалась на меня – ни одного случая не помню. Зная мой скверный характер, она усвоила одну прекрасную истину и свято ее соблюдала: если у меня плохое настроение, нужно просто быть незаметной и молчать. Когда же мне тоскливо, она садилась напротив меня, подпирала личико кулачком и смотрела, как я пью коньяк. Я видел в ее глазах переживание и вдруг понимал, что мало таких осталось: красивых не по-журнальному, а по-русски. В постели она была самой послушной из тех, с кем я спал за жизнь. Это была настоящая русская женщина: пышногрудая, белолицая, немножко кругленькая, с большущими голубыми глазами и светло-русыми волосами. Она категорически была против курения и алкоголя – тоже редкость среди современных женщин. Мне с ней было тепло, комфортно…Но кто сказал, что мне это нужно?
Всё бы дело пришло в итоге к свадьбе, если бы не эксцесс в ноябре. Вы знаете, я человек – оппозит любви. Ни разу не любил за свою жизнь и даже не влюблялся. Но меня подстерегла самая настоящая страсть, как в индийском хреновом кино.
Начиналось всё, ах, как невинно. Пришла, значит, к нам в наш корпус университета новая преподавательница. Банальное начало обернется через пару месяцев самой настоящей бомбой для моего сердца, члена, головы, души – да чего угодно. Звали ее Карина.
Карине было 25. Она не имела ученых званий, а попала к нам в университет скорее по блату. Но это же не важно сегодня, не так ли? Вот и я о том же. В первый день на работу она пришла в обычных джинсах и озорной рубашечке, чем вызвала осуждение всего преподавательского коллектива. Потом ей конечно деликатно намекнут, что одеваться надо иначе. Но вот она в джинсиках своих прошла мимо меня всего два раза за день, сверкнула улыбкой своею хитрой, глазками своими зелеными глянула, и я пропал. Бывает такое: долбанет чем-то тяжелым по голове. Ты думаешь, что это кирпич, а потом окажется, что это страсть. Впрочем, так же, как и кирпич, внезапная и несвоевременная страсть тянет тебя ко дну. А ты тонешь и еще весело машешь рукой тем, кто на берегу.
На второй же ее день преподавания в университете случилась кульминация. Занятия уже давно окончились, и я собирался уходить домой с кафедры, где сидел в гордом одиночестве. Вдруг в дверь постучали и появилась она со своей жгучей улыбкой: «Сергей Валерьевич, Вы скоро домой?» Я пригласил ее зайти и с этого момента всё пошло к черту. Едва она зашла, я аккуратно закрыл дверь на ключ. Карина тут же подошла ко мне и начала меня целовать. Я ни на секунду не имел шанса на отказ, потому что хотел ее с первого взгляда. Она была в обтягивающей юбке до колен, приподняв которую я тут же понял, что эта мадемуазель без белья. Нас не волновало, что два дня знакомы - мы просто хотели секса. И секс был: на столе, на всех стульях по очереди…
Это продолжалось вплоть до Нового года. Мы посетили все аудитории вечером, которые были на четвертом этаже нашего здания, в своих пошлых целях. Мы испробовали всё в делах эротичных, на что только были способны. И дошло даже до того, что однажды в три ночи, когда Людочка уже спала, эта бестия разбудила меня своим звонком и сообщила, что она у подъезда, у домофона. Я ошарашено спустился вниз и впустил ее в подъезд. Она тут же спустила с меня мои спортивные штаны, в которых я ходил по дому и начала делать мне минет. Пять минут назад спавший, я тут же забыл о сне и лишь гладил ее кудрявые золотистые волосы, пока она ублажала меня…Потом я спустил ее джинсы до колен и вошел в нее, повернув ее попой к себе. Быстро утолив внезапный животный плотский голод мы разошлись, так и не проронив друг другу не слова.
Людочка скорее всего догадывалась обо всем. Но эта женщина сохраняла воистину олимпийское спокойствие. Продолжала быть хорошей домохозяйкой, доброй и нежной спутницей. Она даже не удивлялась, что у нас был секс не чаще раза в две недели. А я, чтобы окончательно не упасть в своих собственных глазах, не врал ей. Я просто молчал. Мы и так то редко общались, а тут свели разговоры к минимуму.
Карина изменилась внезапно. После Нового года она пришла в университет другой. Общалась со мной мало, сухо. Я жестко страдал. Странно, но оказалось, что тридцатишестилетний холостяк еще не утратил способности влюбляться, как семнадцатилетний юноша. А Карину я понял тут же. Та уже крутила со студентом-третьекурсником, что было заметно, пожалуй, мне одному, потому что они тщательно скрывались. Слава богу, я – преподаватель философии – отнесся к этому философски. Мне хватило недели, чтоб остыть. Правда, потом начали проявляться старые привычки…
Появилась Света с четвертого курса. Она любила, когда я брал ее грубо сзади, держась за ее роскошную грудь. Потом Ольга – любительница быть сверху, пока я лежу на столе. Так было и до появления Людочки в моей жизни. Я был недурен собой в свои тридцать шесть. Никогда не носил галстук, предпочитая дорогие черные с отблеском рубашки и серые джинсы. У меня были темно-русые волосы и серые мраморного цвета глаза немного с хитринкой. Телосложение не было каким-то атлетическим, но я был строен и высок. Голос у меня был всегда тихий, спокойный и обволакивающий, потому что в университете я никогда не проявлял негативных эмоций. Это не проходило незамеченным и каждый год в меня влюблялась какая-нибудь студентка, аспирантка или преподавательница. Я уже десять лет работал в этом университете и пожинал плоды чужих эмоций. Но вернемся к Людочке…
Настал момент в марте, когда я понял, что привязался к ней. Нет, человек, подобный мне, не способен всё-таки на любовь – теперь я знаю это точно. Но я испытал некое теплое чувство к ней, непривычное для себя. Людочка несказанно удивилась, когда я вдруг однажды, зайдя, с порога встал на колени и преподнес ей пятьдесят роз. Она разрумянилась, похорошела от смущения, и я понял, что та игра, которую я затеял год назад, грозится вылиться в пожизненный союз…
Она решила съездить на недельку в Пухово к родителям. Пока ее не было, я спал с семью студентками в нашей квартире: по одной на каждый день. Они стонали подо мной, на мне, сбоку, навесу, стоя…Все они прекрасно знали, что у меня есть Людочка. И все они прекрасно знали, что на экзамене я никому никогда не ставлю ниже тройки. Они спали со мной просто так. Просто потому, что нравилось им спать со мной. Любой женщине в постели приятен опытный любовник, знающий, что к чему, а не прыщавый девственник-первокурсник.
Накануне Людочкиного приезда я закинул постельное белье в машинку-автомат и тщательно вылизал всю квартиру. Запах чужих духов я выветривал никотином и освежителем воздуха вперемешку. Когда всё было приведено в порядок, я уселся на кухне, налил себе кофе. И тут счастье начало разговаривать со мной…
- Лопух, зачем, зачем ты? Зачем тебе это?!
- Откуда я знаю…Привык так.
- Ты идиот! У тебя есть такое редкое, верное и милое существо, что если потеряешь, никогда не простишь себе!
- Не потеряю…Она не уйдет.
- Неужели ты наивно полагаешь, что ты такой неотразимый?
- Просто она любит меня.
- Так цени ее любовь! Не будь скотиной, трахающей всё, что шевелится…
- Я не знаю…Я не могу быть моногамным…
- Кретин! Тело ничтожно в сравнении с душой! К чему лежит твоя душа? Кто всегда знает, что у тебя на душе?
- Людочка, конечно, хорошая…Но я не могу быть хорошим.
- А ты не пробовал никогда! Попробуй – тебе понравится!
- Я не знаю…
- Всё ты знаешь. Это самый светлый луч в твоей беспробудной жизни.
И мы разговаривали так часа два со счастьем. Потом в дверь позвонили. Я открыл и увидел свою Людочку, стоящую с двумя сумками всяких деревенских гостинцев в руках.
- Золотко, ты чего не позвонила? Такие сумищи перла от автовокзала!
- Сереж, да не переживай так. Я такси взяла.
Я прижал свою Людочку к себе и долго ее целовал, как безнадежный пациент доктора, спасшего ему жизнь. Она засмущалась, заулыбалась и глядела на меня нежно-нежно.
А знаете, что за счастье разговаривало со мной? Наверняка догадались. Ну конечно же это была совесть. Не удивляйтесь. Покуда у человека живо чувство совести, он способен понять, в чем его счастье…