Притча о Мастере и Великой Скрипке

Давным-давно в стольном Граде жил Мастеровой. Он зарабатывал на пропитание тем, что изготавливал скрипки. Изделия были добротные, поэтому пользовались успехом. Так и проходили бы дни Мастерового – в спокойствии и размеренной работе, если бы однажды он не возжелал стать Мастером. Хватит, подумал Мастеровой, делать просто хорошие музыкальные инструменты. Так не оставить след в душах людей. Надо создать что-то особенное: Скрипку, звучание которой пробудит лучшие стороны человеческой натуры, Скрипку, которая вызовет радость и слезы, которая музыкой своей оставит глубокий след в душе. Скрипку, которая войдет в историю.
Но как создать такое чудо?
Вначале Мастеровой решил, что все дело в материале, из которого изготавливают скрипку. Тогда он заказал несколько видов самой лучшей древесины, перепробовал различные сочетания. Но даже скрипка из клена с грифом и колками из эбенового дерева не играла так, как требовалось.
Затем Мастеровой подумал, что все дело в лакировке. Он заказал у знаменитого химика особый состав, но даже покрытая этим лаком скрипка не звучала.
Потом Мастеровой представил, что все дело в форме. Лучшие физики по его просьбе произвели точные расчеты, смоделировав идеальную акустическую форму – трапециевидную. Однако даже с такой формой звук получался обычный, может, чуть лучше, но все же обычный.
Тогда Мастеровой отчаялся. Он перепробовал все, что мог, затратил половину своей жизни и израсходовал все свое состояние, но так и не создал Скрипки с волшебным звучанием. В Граде все смеялись над чудаком, вздумавшим совершить невозможное, на дверях дома Мастерового каждую ночь появлялись новые насмешливые надписи, а когда он шел по улице, мальчишки свистели ему вслед, мужчины улюлюкали, женщины вертели пальцем у виска. Куда бы ни пошел Мастеровой, он всюду слышал пересуды. Люди судачили, что жизнь его не состоялась, что он непонятно на что положил ее всю без остатка. И был бы талант, сплетничали горожане, а то обычный Мастеровой, каких тысячи в любом городе, нет ни искры гениальности. Нужно заниматься своим делом, а не лезть туда, где нет никаких шансов. Люди судачили, судачили, судачили, и даже не пытались понизить голос при виде Мастерового. А он, слыша такие разговоры, сразу горбился, как-то съеживался, словно стараясь уменьшиться и проскочить мимо незамеченным. Потому, что когда его замечали, то обязательно находился доброхот, который уверенным шагом подходил к сникшему Мастеровому, холодно приветствовал его и словно по-дружески осведомлялся: «Что ж ты, друг, задумал! Создать Великую скрипку. Зачем ты это выдумал? Был бы Мастер, а то…мастеровой». От этих слов Мастеровой судорожно втягивал в себя плечи, а взглядом вперивался в землю, и тихо-тихо отвечал: «Не знаю». Он и вправду не знал, зачем взялся мастерить подобную Скрипку, скрипку, которой не существует в природе. Мастеровой в такие минуты особенно ярко осознавал, что он ничто, бездарность, что он принял на себя ношу не по силам. Это другие покоряют горные вершины, открывают тайны Вселенной, создают Великие скрипки. Другие, Мастера, но никак не он, рядовой мастеровой, один из многих. Он серость. Мастеровой медленно брел домой, шаркая ногами по мостовой, качая головой в такт своим мыслям. Он серость, и никогда ему не создать Скрипки, при одном звуке которой души будут петь в унисон. Жизнь Мастерового превратилась в Ад.
Однако он продолжал работать. Упорно день за днем Мастеровой из разрозненных материалов пытался создать Великую скрипку. Но с каждой неудачной попыткой надежда таяла, испарялась, как роса жарким летним днем.
И вот однажды Мастеровой из своего окна увидел на улице малыша. Тот со всеохватывающей веселостью кувыркался на снегу. Карапуз улыбался во весь беззубый рот, и радовался снегу, солнцу, радовался тому, что можно валяться на свежем хрустящем насте. Он просто был счастлив. И это ощущение поглощающего счастья так захватило Мастерового, что он вновь взялся за свою скрипку. Он создавал ее из улыбки ребенка, он создавал ее из первого поцелуя влюбленных, он создавал ее из радости женщины, дождавшейся мужа домой, и из довольства мужчины, устроившего праздник семье. И вот скрипка была готова. Мастеровой уже хотел проверить ее звучание, но…
Но он взглянул на старинные часы, издавна висевшие в мастерской, и вспомнил, что пора забирать у булочницы продукты. Мастеровой боялся выходить часто на улицу, поэтому договорился с доброй женщиной, что в определенное время будет закупать у нее все необходимое. В прошлый раз, увлекшись работой, он и так не пошел за провизией, поэтому уже два дня не ел ни крошки. Мастеровой вздохнул, любовно уложил готовую скрипку в чехол, немного постоял перед дверью и со страхом вышел на улицу.
Путь до булочницы показался ему бесконечным. Казалось, что все население города вышло на улицу, чтобы унизить Мастерового. То с одной, то с другой стороны ему слышались крики «Ничтожество!», «Бездарность!», люди кругом шушукались, обсуждали его пропащую жизнь и поруганную мечту. Мастеровой в отчаянии закрыл уши руками и побежал. Он бежал не разбирая дороги, бежал, дабы не видеть притворной жалости на лицах, бежал, дабы не слышать этих настойчивых голосов, он даже закрыл глаза, чтобы полностью отгородиться от мира. А в мозгу настойчиво пульсировало отчаяние.
Внезапно Мастеровой споткнулся о порог. Он открыл глаза и медленно прочитал вывеску «Аптека». Бесформенно клубившееся в голове отчаяние медленно, нехотя оформилось в мысль «Я бездарность». – подумал Мастеровой, - «Моя жизнь прожита зря. Скрипка, которую я смастерил ничем не отличается от других скрипок. Я просто не способен ничего создать».
Мастеровой твердыми шагами зашел в Аптеку и приобрел мышьяк. А после с такой же уверенностью и без колебаний выпил приобретенный яд.
Мастер так и не узнал, что последняя созданная им скрипка издавала звуки, проникающие в самое сердце, она могла подарить чистую радость и светлую печаль, она заставляла плакать и смеяться, а ее дивные мелодии уже никогда не изглаживались из памяти.
Скрипка вошла в историю под именем Великой Скрипки Мастера.