История 21. Живой

– Я же говорю – живой. Пошел я. Просили его мастеру Эниму показать. Передай лорду Джастину.

– Ты в лагерь, Н’ьиго? Скажи там, что… что все обошлось.

– Скажу.


Голоса плавали, как рыба в реке. Да и не понимал я половину: говорили по-грантски.

Я лежал ничком в палатке на походной кровати. Спина болела так, словно меня били, по меньшей мере, неделю. Плюс – сверху еще жгло и щипало.

Приподнялся на локтях.

Дарам сразу наклонился ко мне. Хорошо, хоть он здесь.

– Что со мной?

– Ты же хотел чего-нибудь этакое натворить? Ну вот и натворил. Радуйся. Теперь на Гране тебя не тронут. Тебя касался сам великий мастер, – полусердито сказал он. – Что ты ему наговорил?

– Я не помню. Что-то на тему, что он сам еще не дорос со мной…

Мне было тяжело разговаривать. Болело словно бы слоями, как в пироге. Ну и сверху тоже.

– Отсроченные удары это называется, – пояснил Дарам. – Мастеру надо было, чтобы ты дошел до лагеря, а там – трава не расти. Хорошо, что кожа лопнула. Значит – «любя» бил, не всерьез. Такие если бьют, то ничего, а вот по плечу похлопав, могут и убить. А ты мог бы и помолчать хоть раз. Правильно Адам говорил, что за тобой глаз да глаз нужен. Я медика вызвал. А пока надо вколоть что-нибудь.

– Не надо … колоть… – губы-то почему такие сухие, Хэд бы их побрал? – Я сейчас встану. Ребята должны видеть, что со мной все в порядке.

Дарам, особо меня не слушая, достал устройство для внутривенного введения и стал рыться в аптечке.

– Встать лучше помоги!

Я был зол сам на себя за эту предательскую слабость, накатившую так не вовремя. Грантсы же терпят и не такую боль, я же читал!

Дарам помог.

В результате я таки встал, но меня почему-то качало.

– Голова не кружится? – спросил Дарам, переключаясь на второй аптечный ящик.

– Нет. Голова – нет. Только плечо болит. (Про спину и говорить нечего, и так понятно.)

Я через силу улыбнулся.

– И мне плечо твое не нравится. Спину Н’ьиго чем-то местным обработал. Щиплет, сказал, зато следов не останется.

Это у них называется – щиплет? Спина, как огнем горела.

– Нужно посмотреть сначала, что там… – я стоял, покачиваясь, и палатка покачивалась вместе со мной, потому что я держался за опору ее пластикового каркаса. Смешное, наверное, зрелище. Сам чуть не выше палатки.

Дарам косился на меня, и на лице его читалось неодобрение.

– «Там» все как раз нормально. Местные разошлись. Лагерь мы почти разбили. Я же сказал: с местными у нас проблем больше не будет. Один из Великих мастеров говорил с тобой. И даже удосужился коснуться посохом. Все видели. Так что, давай разбираться «здесь».

Я облизал пересохшие губы. Помогло мало.

– Сколько меня не было?

– Минут семь-десять, если по нашему времени.

– А ты тогда как тут оказался?

– Так ты ж еще часа полтора без сознания был. Я только сейчас Н’ьиго сменил.

– Это психотехник? А где он?

– Будет тебе психотехик. Вечером, когда отдохнешь.

– Охренеть. Что же ребята подумали? – я увидел, что Дарам нашел наконец искомое, хотел руку убрать, но не успел, боялся отпустить пластиковую опору. – Зараза! Еще обезболивающее называется! – терпеть я больше не мог, наступил какой-то предел терпению, наверно. – Дарам, да помоги ты мне наконец! Надо, чтобы бойцы видели, что я живой и все в порядке. А то местные, может, и поняли, что произошло. А моим – Хэд знает, куда вставит. Всякие головы есть.

Однако никто меня сегодня из палатки выводить не собирался.

Дарам только покачал головой, не одобряя моих усилий.

– Психотехника, как ты видел, не съели. Он сидел тут с тобой, и никто его не тронул. Так что – гордись своими сержантами, воспитал. Я бы пристрелил его в такой ситуации, если бы помоложе был.

– Ты? Не верю, – мог бы, я бы поддразнил его. – Ты расспрашивал, что тут было, когда я..? – Хэд, больно-то как.

– Парни сказали, что, когда ты вошел в пещеру, стало спокойнее. А потом – совсем отпустило.

Я попытался сделать два шага, отделяющие меня от кулера, и выругался, оступившись.

– Ты хотя бы сядь, что ли? – не выдержал Дарам, подхватывая меня. Я был тяжел для него, хотя сложения он крепкого и роста тоже не маленького.

А ведь Дарам рассердился! Это проскользнуло и в интонациях, и в глазах появилась сталь. Редкое дело. Я всего один раз видел, какой он, когда злится, да и то злость эта была больше демонстративная, не из глубины сердца.

– Сядь! Воды я сам налью. Брось уже героя изображать – все равно никто не видит. Мало ли, что мастер мог с тобой сделать? Такие много чего могут. Надо тебе – я лучше сюда кого-нибудь позову. Сержантов позвать?

Я осторожно опустился на складную кровать, коснулся ладонями лица.

– Не ищи, мы тебя умыли.

– А зачем меня кровью облили? Да еще чужой?

– Тебе правду сказать?

– А что, правда – страшней, чем я два часа назад?

Дарам посмотрел на меня, фыркнул, и сталь ушла из глаз. Ну и ладно. Потом как-нибудь попробую узнать, что с ним бывает, когда у него «щелкнет». Чего я сегодня, в самом деле, бросаюсь на всех? День такой?

– Это ты такой. Когда тебе некомфортно – начинаешь дерзить.

– Некомфортно – больно, что ли?

– Больно, страшно. Испугался сегодня?

Я задумался.

– Сам не понял, – сказал я честно. – Не думал об этом. На меня «давили», надо было все время держать себя в… отрешенном состоянии. Чтобы меня не…

Все, я запутался.

– Ну, молодец, в общем-то, – согласился Дарам. – Голову сумел отключить и действовал инстинктивно. Самое правильное решение в твоей ситуации. Если бы не дерзил – облили бы тебя кровью и выпустили.

– Зачем облили-то? – обезболивающее наконец начало притуплять ощущения. Как хорошо-то, Беспамятные боги, когда можно расслабить мышцы.

– Обряд такой. Когда мастера «проверяют», как минимум кровь из носа идет. Сосуды лопаются. Сам же сказал: «давят» – правильно сказал.

– А у меня почему не пошла?

– Да кто ж тебя поймет? Не пошла почему-то. Кончай мне зубы заговаривать. Медик будет через час. Раньше ему не долететь. А прособирался – так и через два. Сейчас зову сержантов, минут на пятнадцать, не больше, и – спать.

– Но…

– Влана примчится – ты ей покажешься в таком виде?

Я открыл рот и закрыл. Сказать было нечего. Да и Дарам – тот еще воспитатель. Если бы, когда отец ругал, меня тоже бросало то в жар, то в холод, я бы, наверное…

И тут меня качнуло вперед, и горлом пошла кровь. Пол и потолок махнулись местами…

Дарам что-то делал со мной, но я не очень понимал – что. Меня буквально наизнанку выворачивало.


Когда очнулся второй раз, в палатке толпились медик, Влана, Рос и два грантских (!) психотехника, примелькавшихся, но не знакомых. А Дарам с Н’ьиго быстро переговаривались в углу по-грантски, так быстро, что я и не понимал ничего. Еще под ногами вертелась местная собака – длинноногая, с круглыми кошачьими ушами.

Медик разглядывал снимки и жаловался Влане:

– Не понимаю ничего, на снимке – все нормально, а на ощупь вот здесь – уплотнение.

Я лежал на спине, она немного горела, но боли почти не было. Приподнялся.

– Ребята, я тут не лишний?

Все уставились на меня.

– Ты почему проснулся? На тебя ведро снотворного извели! – рассердилась Влана.

– А вы бы орали громче.

Я закашлялся, хотел сесть, но Дарам посмотрел на меня пристально, и мышцы отказались повиноваться. Ну, эпитэ а матэ!

– Садист! – выдохнул я, падая на толстый матрац, явно не наш, у нас таких сроду не водилось.

– А то, – усмехнулся Дарам и опять заговорил с Н’ьиго.

Полог откинули и вошли еще два грантса!

Один – тот бретер из пещеры, похоже, его звали Абио. Второй, судя по одежде, местный охотник. В руках охотник держал свежесодранную шкуру какого-то зверя, сплошь из длинных пестрых колючек и свисающих во все стороны «хвостов», и фляжку литра на полтора. Собака, виляя всем телом, бросилась к нему.

Охотник протянул фляжку Дараму:

– Вот тут кровь кьехо, нужно развести пополам с вином.

Дарам поблагодарил кивком. Хотел послать дежурного за вином, но Влана сказала, что привезла с собой.

Я ничего не понимал. У меня что, грантсы теперь вот так запросто ходят по лагерю?

Пока думал, полбутылки вина эта компания приговорила, чтобы было, куда доливать кровь.

Заглянул Неджел, сказал, что кто-то из местных хочет поговорить с Н’ьиго.

Я был в полном недоумении. Но к горлу временами подкатывало, потому молчал. Просто смотрел и слушал.

Влана, охотник и Абио пытались определить дозу, необходимую на мой вес. Сошлись на половине стакана. Деваться было некуда. Стакан держала Влана, мою голову – охотник, Абио командовал:

– Вдох, выдох…

На стандарте он говорил прекрасно. Как и Н’ьиго. Да и охотник вполне понятно выражался. Вот гады. А я-то вбил в себя столько грантских фраз…

Кровь оказалась вонючая и жирная, несмотря на то, что с вином. Меня каким-то образом не вырвало.

– На рассвете глава горного клана должен засвидетельствовать тебе, Агжей, свои отеческие чувства, – сказал Дарам. – Так что мы все сейчас уйдем, а ты – отдыхай.

Отдыхай? И вдруг меня пробило.

– Сколько времени – знает кто-нибудь?

– Девять, – сказала Влана.– Но вставать даже не думай.

– У меня завтра в десять утра совещание на «Гойе».

И тут все заткнулись. Стало тихо. Для грантсов болезнь не является оправданием для неявки на важную встречу, наши тем более в курсе, что с начальством не спорят: кто, где и когда должен быть.

Дарам и Н’ьиго переглянулись.

– Я поговорю со старейшиной клана. Он придет, как только солнце сменится. Сразу, – сказал Н’ьиго и вышел.

Похоже, встреча со старейшиной тоже должна состояться «несмотря на погоду». Как солнце сменится – это когда?

– Через час, значит, – нечаянно пояснил Дарам. – И лететь часов семь-восемь. Должны успеть. Рос, идите, готовьте шлюпку. Одно кресло – демонтировать, капитан должен лежать столько, сколько возможно, иначе кровотечение возобновится. Со мной полетит Н’ьиго.

Значит – двойной я, Дарам и психотехник. А тут-то кто останется, если Дарам полетит со мной? Влана должна вернуться к «медицинскому десанту». Кого-то из сержантов придется… Самые крепкие нервы у Ано, пожалуй. Я вспомнил, как он вел себя на «Короне». Что ж, давно пора делать из него лейтенанта. Теперь я имел право присваивать звания выше сержантских: «Каменный ворон» классом выше эмки, и в моей должностной это предусмотрено.

– Неджела позовите кто-нибудь? – попросил я. Приказывать в такой обстановке было бы смешно, примерно половина из находящихся в палатке моими подчиненными не являлись.


На «Гойе» мне понравилось, мощный корабль. И без лишнего жира – экраны дорогие, а покрытие стандартное. А ведь видел я на «Короне» и ковры кое у кого…

Для прибывших на совещание прямо в общем зале установили гигантский раскладной стол. Народу слетелось много – практически все капитаны крыла, десяток особистов, начальник гарнизона Аннхелла, лорд Джастин. Но ни генериса, ни генерала Мериса не пригласили. Я не понимал – почему. Сам бы лучше капитанов не собирал. Однако комкрыла – далеко не дурак, и он, похоже, знал что делает.

Пока генерал Абэлис объяснял собравшимся, из-за чего сыр-бор, стюард принес приторно-сладкое вино с Ану. Одного запаха хватило, чтобы тошнота вернулась.

В разговор я сильно не вслушивался, моей задачей на сегодня было просто сидеть прямо и считать минуты до окончания пытки этим самым сидением.

Я сидел.

Впрочем, в общих чертах, но все понял. Решали – сколько кораблей можно отвести к Аннхеллу, чтобы не ослабить блокаду Дома. Выходило, что лучше бы вообще ничего не отводить.


В перерыве ни лорд Джастин, ни комкрыла ко мне подойти не смогли. Их тут же окружила плотная толпа общительных болванов.

Я нашел тихий угол в общем зале и прислонился к стене здоровым плечом. Рядом возник Дарам со своей фляжкой. Он, наверное, где-то поблизости ждал меня все это время.

Я вздохнул и закрыл глаза. Разведенная вином кровь кьехо скоро будет сниться мне по ночам. Тошнило от одной мысли об этом напитке. Однако Дарама не переубедишь.

Из капитанов других кораблей ко мне не подошел никто. Презирали? Боялись? Сегодня мне было на это плевать.


Вторую часть совещания я думал только о том, сколько еще минут до конца осталось. Время ползло мучительно медленно – еще пять минут, еще две...

Разговор несколько раз заходил о положении на Гране и моей скромной персоне, но его сразу уводили в сторону. То генерал Абэлис, то лорд Джастин. Ну и спасибо им за это.

В какой-то момент мне стало немного легче, и я сообразил: комкрыла скрывает реальную ситуацию на Гране, демонстрируя всем, что мы просто не можем сузить сектор окружения, отойдя ЗА нее. (А мы уже вполне могли на это рассчитывать.)

Шпионов опасается? Или Душки?

Я понял, что являюсь живой иллюстрацией чего-то нехорошего. По моему виду капитаны могли решить, что на Гране началась война, например. Я был измучен, небрит, с трудом сохранял вертикальное положение.

Но ни комкрыла, ни лорд Джастин иллюзий по поводу моего вида разбивать не собирались. А больше никто и не в курсе. Даже бойцы мои ничего не могли разболтать: Рос – не очень-то и разговорчивый, да и понимает, что не надо здесь трепать лишнего, а говорить с Н’ьиго или Дарамом вряд ли вообще кто-то станет: один – грантс, второй уже смотрит заранее так, что тебя мутит.

К концу совещания мне опять стало худо. Поднес к губам салфетку, заметил кровь. Поймал обеспокоенные взгляды комкрыла и инспектора…

Какая радость: все начали вставать, перешучиваться, сворачивать электронные блокноты. Похоже, положение дел на Аннхелле никого особенно не огорчило.

Я тоже встал, прикидывая, как дойти до выхода и ни с кем не столкнуться. Но уйти не успел. Лорд Джастин, отстранив какого-то болтливого капитана, быстро подошел ко мне и взял под локоть.

Однако падать на него нельзя. Он меня не удержит.

Я судорожно вздохнул и сосредоточился на сохранении равновесия. Куда меня вели – без разницы.

В конце коридора нас догнал комкрыла.

– Давайте лучше ко мне в каюту?

– Там где-то Дарам… – выдавил я то, что давно хотел сказать.

– Сейчас прикажу, чтобы нашли.

Комкрыла обернулся – за ним тянулся хвост из порученцев, ординарцев и тех, кто мечтал что-то ему досказать.

В несколько фраз он разогнал всю эту братию.


– Куда бы его положить? – спросил лорд Джастин в каюте.

– Сейчас… – комкрыла пинками отогнал от стены диванчик на воздушной подушке и подтолкнул его к столу. – Что с ним такое? Сильно порезали вчера?

– Посвящение прошел. По старому обряду. Я полагал, так и не делают уже.

Я весело размышлял, что если лорд Джастин начнет сейчас меня воспитывать – просто тихо умру. Настроение начало улучшаться. Есть моменты, и этот был не первый, когда тебе так хреново, что уже не волнует возможное будущее. Лишь бы сейчас все отстали.

Однако тут же вошел Дарам, и в руках у него возникла эта проклятая фляжка. Нет, не дадут мне умереть тихо на мягком диване.

Комкрыла многозначительно посмотрел на Дарама, потом на лорда Джастина.

– Это врач.

– Ну, если врач – пусть остается.

Врач для генерала – не человек, как и техник или дежурный. Смешно.

– Случай сам по себе странный, – продолжал лорд Джастин. – Великого мастера не видели на Крайне уже лет 50.

– Крайна – это..?

– Раньше так называли всю планету. Сейчас – только горный район. Правильнее было бы сказать в Крайне. Но и вообще на Гране, говорят, тоже его не видели.

– Ясно. Чай? Ваших экзотианских ядов у меня нет, не запасся пока. Этот капитан у нас вообще со сверхспособностями влипать, куда не надо. Я тут переговорил кое с кем… Где, говорите, генерал Мерис его подцепил?

Лорд Джастин ничего такого не говорил. Но ответил.

– В северном крыле.

– Не верю. Так прямо полетел в никуда и... – в голосе генерала появилась ирония.

Лорд Джастин пожал плечами.

– Я встречался с Виллимом, он утверждает, что случайно. Парень ему надерзил, этим и запомнился.

– Ну, тут у него явный талант. И бить, как вижу бесполезно: сам еле живой, но морда все такая же наглая.

Вообще весело лежать и слушать, что про тебя говорят. И тут же лорд Джастин повернулся ко мне.

– Отошел немного?

Я приподнялся. Перевел себя в полусидячее положение, опираясь здоровым плечом на спинку дивана.

– Дарам, ему йилан можно? А сому? Вот и хорошо. Придется расширить ваше собрание напитков, Дайего. Такого вы еще в моей компании не пили.

– У меня второе совещание вечером, – быстро предупредил комкрыла.

– Это не спиртное.

Инспектор вызвал ординарца и велел приготовить напиток. Потом посмотрел на улыбающегося его неумелым действиям Дарама и выгнал ординарца. Ну и правильно. Одними ушами меньше.

– Подождите, – сказал комкрыла, нахмурившись. До него, видимо, только сейчас дошло, что имел в виду лорд Джастин. – Если он прошел на Гране посвящение, то мы не просто владеем там ситуацией, а..?

– ...а он является полноправным членом горного клана, где с ним это и сотворили.

– Я правильно понимаю, или я чего-то не дочитал?

– А тут как раз все максимально прозрачно. Это же не наши, имперские игры. Если его приняли, значит, реагировать они на него теперь будут как на соплеменника. Тем более его поведение одобрил сам великий Мастер. Десант с Граны можно отзывать совсем. Пакет документов готов. Они все подпишут. На любых условиях. Что вот этот экспериментатор прикажет – то и подпишут.

– А врач ему точно хороший не нужен? У меня здесь есть неплохой медик.

Я прикусил губу, чтобы не улыбаться. Хотел сказать что-то типа «не дождетесь, не сдохну», но промолчал.

– Они его местным чем-то лечат, им виднее. Боюсь, ваш медик с такими случаями не сталкивался, – вернул вежливую улыбку лорд Джастин.

– Ну и замечательно, – комкрыла умел переключаться с проблемы на проблему мгновенно. – Значит, мы располагаем еще пятью кораблями. Это немного облегчает ситуацию. И на Аннхелл сможем высадить примерно вдвое больше людей. Хотя и этого мало. Локьё только и ждет, чтобы… Нет, больше я вам людей не дам. Мы должны быть готовы подавить с помощью десанта еще по крайней мере четыре возможные точки…

Он задумался. И я задумался – почему четыре? Понятно: он имеет в виду Дом, а еще три? И… «вам» – это кому? Опять мне, что ли?!

– Однако, в ходе последних событий, – продолжал комкрыла. – Могу после перестроения усилить поддержку десанта с орбиты, о чем еще никто не догадывается. Пара тысяч десантников – это капля в море для такой большой планеты, а вот десяток кораблей крыла там только в черном сне и видели.

Сочетание «черный сон» я уже от кого-то слышал. Но вспомнить, что бы это значило – не смог. В голове становилось то звонко и пусто, то клубилась вата. Но мыслей там точно не ночевало. Зря я разрешил колоть себе обезболивающее. Хотя Дарам меня сильно и не спрашивал.


Я почти отключится, когда почувствовал, что руку кто-то нюхает. Потом меня деликатно коснулись мокрым носом. У комкрыла была собака!

Точно. Длинная узкая морда легла мне на живот, прямо под вторую руку, согнутую в локте и лежащую под грудью. Я осторожно погладил костистый лоб, почесал вокруг глаз.

– Безобразие, никакой субординации, – проворчал комкыла. – А ну вали отсюда, предательница!

Ругался он шутливо, а собака махала ему хвостом. Но не отошла, а продолжала старательно обнюхивать мне грудь и руку. Кье! от меня пахло Кье! Я и забыл.

Вчера ночью мне подарили щенка. Такой же породы, как у охотника. Бело-рыжего, крутолобого и круглоухого. Мы его назвали по-грантски Охотник на Кьехо. Сокращенно – Кье. Потому что эту породу так и называют на Гране – кье. Взять его сюда с собой я, конечно, не смог, но возился с ним. Вот от меня и пахнет, а пес почуял. Или – это девочка? Раз – предательница...

Щенок оказался для меня самым дорогим подарком: живым, ласковым. Остальных подарков я толком и не рассмотрел. Кроме грантского дуэльного ножа, который мне сунули непосредственно в руки. С точки зрения старейшины горного района, я даже теоретически не мог теперь существовать без такого оружия. Клинок мне достался старинный, перевязанный надписями.

Еще подарили какую-то одежду, старые книги, остальное не помню. От меня потребовали ту одежду, в которой я был в пещере. Когда Дарам принес ее, я увидел, что она покрыта засохшей кровью. Допускаю, что в таком виде одежда и потребовалась.

Встреча со старейшиной состоялась этой ночью, прямо в палатке. Заколотый обезболивающим, я почти ничего не соображал. Однако казался высокомерным и отрешенным. Как раз, как надо. Будь я в добром здравии, ухохотался бы на подобной церемонии.


– …чтобы не возбуждать сверх меры нашего общего друга, Агжей официально, вместе с другими капитанами, перейдет в распоряжение генерала Мериса. Надеюсь, Виллим поймет, чего мы от него хотим. Вы сами объясните ему, Адам? Генерал – тот еще тип. Боюсь, опять начнем друг друга строить и воспитывать.

– Пожалуй...

Лорд Джастин подал мне чашечку с золотисто-коричневым напитком. Я едва не промахнулся по ней. Не то чтобы дремал, просто уплыл куда-то.

Пахла жидкость медом. Я попробовал очень осторожно. Вкус приятный. И ощущений лишних – никаких. Ну, вот и хорошо. Сома, значит? Забавно.

Минут через пять я как-то непроизвольно включился в разговор. А когда лорд Джастин поднялся, прощаясь, вскочил так же быстро, как и обычно. И не затошнило.

– Гляди-ка, – заметил комкрыла, – а капитан наш уже прыгает. Чем это вы нас тут всех опоили?

– А что делать? У вас совещание, у меня вот-вот прилетит генерал Мерис, – отшутился инспектор.

– Ну, буду надеяться, похмелья не будет?

– Похмелья от сомы не бывает, как и привыкания к ней.

– А чего вы тогда нас пугали? Цена непомерная?

– Ну, цена еще полбеды. Основная беда – организм перестает подавать сигналы об усталости. И в один прекрасный момент вы просто валитесь замертво. Так что пить не рекомендую вообще. Уж больно действует на первый взгляд… мягко.


В каюте, предоставленной лорду Джастину, я вдруг почувствовал дикую усталость и буквально повалился в кресло.

– Здорово тебе досталось, значит, – резюмировал он. – Может и правда хорошему врачу тебя показать?

– Великий Мастер мастеру Эниму показать просил, – тихо сказал Дарам.

– И то верно. Дождемся Мериса и решим это. Не так уж далеко лететь...

Он задумался о чем-то своем – я понял по отсутствующему выражению лица – и вдруг начал размышлять вслух:

- Мы же сейчас в том самом секторе, с которого и начиналось заселение галактики, – бормотал инспектор, словно беседовал сам с собой. – Крайна, Дом и Тайа. Или Тайна, как ее еще тогда называли... Дарам, капитана надо перевести ко мне на «Факел»! – закончил он неожиданно.

А я только уши приготовил.

Хотел предложить не кантовать меня уже, а то так в дороге и сыграю в ящик, но, вспомнив слова комкрыла, промолчал. Язык мне действительно хоть укорачивай.