Метаморфозы. Часть 9

Продолжая бег в отпущенном мне времени мыл туалеты в Гамбурге, в Нюнберге, халтурил на стройках, работал на мойке машин, где был чемпионом по сбору чаевых и, наконец, в 2003 году открыл свою фотостудию.

- Я хотел бы заказать представительские фото моей тетушки.
- Нет проблем, я работаю с 10 до 18 часов.
- Дело в том, что моя тетя фотографировалась у вас в том году. Я хочу заказать дополнительные фотографии. В Вашей рекламе указано – 2 евро за 4 дополнительных отпечатка.
- Совершенно верно. Пожалуйста, принесите с собой СD, и я распечатаю Вам нужное количество фотографий.
- У меня нет CD.
- Тогда я сожалею, в банке данных моего компьютера не сохраняются документальные и представительские файлы. Только с CD  я могу распечатать фото. Всем клиентам я предлагаю за отдельную плату купить CD и тогда…
- Меня это не интересует. В Вашей рекламе ничего не сказано про CD, а есть информация о дополнительных отпечатках 2 евро за 4 штуки.
- Я сожалею.
Затем я повторил свой текст, прибавив, что по памяти я не умею печатать, а в памяти компьютера информация отсутствует. Сухопарый молодой человек продолжал настаивать, а я продолжал повторять тот же текст, пока наконец-то не понял, что этот парень просто развлекается. Тогда я улыбнулся как можно любезнее и, перейдя на русский, спокойно сказал:
- Заебал.
- А вот и не заебал, - ответил мне клиент на чистейшем русском языке с легким прибалтийским акцентом, - моя сексуальная ориентация совершенно нормальна, - расхохотавшись, ответил он.
Я тоже рассмеялся и спросил, где он учил русский язык.
- Ну, если быть более точным, то не где, а у кого. Пушкин, Гоголь, Толстой, Куприн, Бунин. Сначала по-немецки, а потом захотелось прочитать все это в оригинале. Ну и выучил русский. А, кстати, меня зовут Франц, а тебя?
- Дима.
Так я познакомился с Францем Фритхофером.

Как минимум один раз в неделю я встречался с Францем на городской площади в пивной. Беседы с ним пополнили мои знания о Германии и о менталитете немцев. Если вообще о национальной ментальности корректно говорить.
- После 2-й мировой войны на нас, немцев, все собак повесили. Мы – нацисты, людоеды, построили фабрики смерти, в общем, другими словами, не было в 20 веке другого народа, принесшего людям столько горя и страданий. Мы, немцы, - продолжал Фритхофер, - стали заложниками собственной практичности и бережливости. На этот крючок нас и поймали лидеры нацистов. Мы оказались между красными и коричневыми и, как показалось тогдашним немцам, из двух зол они выбрали меньшее. А кто его знает, может быть, и меньшее, хотя история не любит сослагательного наклонения. На всех этажах социальной лестницы люди сознательно или подсознательно понимали, что Адольф – дешевый клоун. Но вдруг начинается экономический подъем. Конечно же, это не была работа Гитлера – экономическое чудо сотворили такие профи как Шахт и прочие. А крошка Цинобер, как всегда, пожинал плоды. И осторожные немцы, уже не ожидавшие улучшения уровня жизни, поверили. Мышеловка захлопнулась. Затем началась настоящая гражданская война, а точнее, гражданская бойня. Одни немцы убивали других только потому, что те посещали синагогу. Я не оговорился, сначала уничтожались собственные граждане, и, заметь, - продолжал Фритхофер, - не самые худшие. Это были ветераны первой мировой войны, ученые, врачи, журналисты, рабочие, крестьяне. И этот маховик, не без помощи политиков из других стран, раскрутился до Второй Мировой войны. Предприятия и имущество своих конкурентов присваивали практичные и предприимчивые сограждане, и мне бы очень хотелось, Дима, чтобы ты понял, что это не наша вина, это наша беда. Если бы ты только знал, какие добрые сердца бьются под нашими пиджаками и бюстгальтерами. Посмотри, - продолжал Фритхофер свой монолог, - прошло уже почти 60 лет после войны, Европа объединилась, но до сих пор в некоторых французских кафе отказываются обслуживать посетителя под любым предлогом лишь только потому, что он говорит по-немецки. Позволь мне задать риторический вопрос: возможно ли такое в Германии? Вижу по твоим глазам, ты устал от моей болтовни, но напоследок скажу тебе – для того, чтобы не наступать на исторические грабли, не надо гордиться или стыдиться своего прошлого, его попросту надо знать.
Возбужденный Франц еще долго не умолкал, но я уже не слушал его, вежливо поддакивая, не зная о том, что наша встреча с Фритхофером была последней.

Но по прошествии 4 лет пришло письмо из Центральной Африки, и между Францем и мной завязалась переписка. Некоторые наиболее интересные письма моего друга, с его согласия, я приведу полностью.
30.05.06
Короткий звонок в дверь.
- Кто там?
- Я хотел бы повидать господина Бреслера, у меня для него письмо, – по-русски раздался низкий бас за дверью.
- Соотечественник, черт бы его подрал, - подумал я и открыл дверь.
На уровне своих глаз я увидел третью пуговицу рубашки-поло. Я сделал шаг назад, чтобы рассмотреть лицо визитера. Баскетболист. Русский баскетболист. Черный русский баскетболист. От удивления у меня отвисла челюсть.
- Может быть, пройдем в дом? – Сказал верзила.
- Да, конечно, пожалуйста, - сказал я и отошел в сторону.
Незнакомец был роста не высокого, а просто громадного. Согнувшись, он поднырнул под двухметровый дверной проем, в один прыжок преодолел лестничный пролет и оказался перед открытой дверью в мою квартиру.
- Проходите и сразу же направо, на кухню, там у меня уютнее, - сказал я это как можно ниже, используя возможности своего жидкого баритона.
На кухне стоял Кинг-Конг, его макушку от потолка отделяли какие-то 30 см.
- Спасибо, я лучше постою, Ваш стул рассчитан, как я вижу, на максимальную нагрузку в 170 кг, мой же вес – 190 кг. Да и у меня мало времени, через 4 часа из Берлина вылетает мой самолет. Возьмите, – он протянул мне белый, без всякой подписи конверт, - это письмо от Фритхофера. И разрешите откланяться. Провожать меня не надо, - сказал он и бесшумно исчез за дверью.

                Продолжение следует