Gob3

Кафельный коридор, вместилище кровоточащих душ и обшарпанных судеб. Яркие лампы бьют в лицо всем, заметенным сюда метлой правосудия. Государственный покров, вышедшим за пределы дозволенного обществом, кувалдой вбивает в голову законодательное поведение. Стоптанные тапочки на босу ногу и желтая пижама. Запах мочи и нафталина. Туалетные сумерки пропитывают кровь ядом столетнего одиночества и опрокидывают настоятельные предрешения прошлого.  Вечерами по холодному полу прокатываются злостные стоны и тяжелое дыхание, прерываемое надрывным кашлем. Время закаляет сталь жизни и стирает пророческие предзнаменования. Здесь никогда не вздохнуть полной грудью, не наполнить желудок едой, не напиться и не выспаться в меру. Изнеможенные тела болтаются без внутреннего надзора, полные отсутствующим взглядом и перемолотых инстинктов. Когда ты вылезаешь из себя, все молча отворачиваются. Звереющий корешок зреет в промерзшей почве субъективизма. Каждый здесь пробирается по душному тоннелю, прорытому дождевыми червями в поисках счастья и находит это достаточно забавным.
Всё кончается под душными потолками
Возвращение к пройденному
Пересказывание одного и того же
По кругу
Пробивные удары раскалывают изнутри
Эпилог в потрескавшемся яйце
Падающий вихрь в последнем всплеске
Уходящее небо так и не разорвалось
Будто всё напрасно
Пульс боли выплевывает страхи
Время для воспоминаний
Борьба с червями в гробу
Легкие прожигает кровавая желчь
Сердце пухнет и рвет все связки
Ребра обвивает пушистая плесень
Открой глаза, прочувствуй всё это
За подобным стоит то,
Что ты так давно искал.
Гоб вырисовывает в блокноте буквы своего рассказа под светом моргающей лампы на полу. Ночь всегда приятнее дня, потому что численность больных сознанием людей идет на спад. Он собирается предоставить небольшое стихотворение, родившееся под воспоминанием о том прошлом, когда ему не хватало лишь разговоров за спиной, да колючей проволоки в кармане:
В темном пальто человек неспеша по тротуару шагает.
Попадая под свет фонаря его тень приобретает образ вуали
И следует с ним, потом исчезает
В ожидании следующего фонаря потоки флюидов догоняет
Он смотрит себе под ноги, но время от времени голову вверх поднимает
В поисках звезд его взгляд темноту истребляет
Проезжает машина, он сходит с дороги шансы тени сходят на нет.
Подошвы давят мокрый, но еще не превратившийся в лужи снег,
Который забивается в ботинки.
Свет от фонарей машины опять возвращает к жизни блики,
Собирающиеся в его тень, она двигается перпендикулярно его движению и исчезает.
Человек возвращается на дорогу с мокрыми ногами,
Начинающими мерзнуть и ему приходится ускорить шаг. Идя быстро,
У него становятся грязными джинсы,
Потому что грязь из под обуви захлестывает сзади.
Снова фонарь и снова она. Из-за быстрой хотьбы становится немного хмура, руки махают сильнее.
Горбатый союзник-попутчик всё злее и злее. И снова темно,
Он наносит удар, да так, что обидчика сносит на землю.
Голова пробита, начинает попахивать смертью.
Адреналин заливает вены и весь организм своей смесью.
Быстро поднялся, побежал что было сил,
Вышел под фонарь, достал ножик, что всегда с собою носил
Замахнулся, порезал, но крови не видно, лишь боль в предплечье
Борьба с самим собой - это всегда обидно
Она снова резко бьет, на этот раз уже в грудь,
Выстоял, но от глухой боли трудно вздохнуть.
Понял, что так можно и навечно здесь уснуть.
Нервно глотает воздух ртом, ищет противника, озираясь по сторонам.
"Чтоб я еще хоть раз пропустил такой прием, да разрази меня гром" - подумал он
Лучше бы я принял фенозепам, чем этот стремный препарат,
Который вот-вот затащит меня в кромешный Ад.
Толчок в спину, оружие выпало, тут же исчезло
И ощущение, будто горло порезало.
Теперь темно уже в глазах, жизнь его очень сильно урезана.
Видит как тень отплясывает победный танец,
Вспомнил историю Берроуза и его несчастный отрезанный палец.
С ним произошло похожее дело, только удаленна не часть, а целое тело.
Шторка окна напротив приоткрылась,
Женщина в нем в истерике забилась,
Ведь не часто такое увидишь, как кто-то, отражаясь в земле,
Находит себя в новой ипостасии.
Гоб любил много читать, пытаясь отречься от пошлой действительности; Гоб любил тишину с еле слышимыми звуками вдалеке; Гоб любил неожиданно для себя проснуться рано утром выспавшимся и выглянуть в морозное окно с чашкой чая в руке; Гоб любил составлять длинные многосложные предложения, в которых можно было заблудиться, и, как следствие, выпасть из мерзкой действительности; Гоб любил молчать, смотреть на воздух, курить в помещении, сенсационные события, которые разбавляли повседневную скуку; Гоб улыбался внутри себя, когда небо разрывала гроза, дождь размывал дороги и заставлял бежать что есть сил прохожих, а ветер вырывал с корнем деревья; Гоб загорался жаждой к жизни лишь на мгновения, когда ей угрожала опасность; Гоб любил слышать как звонит телефон и не поднимать трубку, при этом убивая в себе это порывное желание и делаясь в собственных глазах героем; Гоб считал дерьмом почти всех живых людей; Гоб любил теплые подъезды многоэтажек, где каждое произнесенное слово разносится эхом по всему зданию; Гоб ненавидел все праздники; Гоб не любил собак, много вопросов, высказывание своих чувств, высокомерие, пафосные истории, гуманистические манифесты и акции; Гоб был равнодушен к спортсменам, рекламе, нападкам на религию, навязчивым идеям; Гоб всегда сожалел, что не сдох в детстве.
Все в прошлом. Чертова бездна Ада накрыла его. Когда-нибудь он всё-таки найдет способ убить в себе способность мыслить. Он мечтает быть растением, либо, на худой конец, животным, желательно хищником. А вообще, какая разница. Быть камнем. Куском чернозема в компостной яме. Апарышем в бочке говна.
Со временем стены начали говорить с ним, сопротивляться было бессмысленно и Гоб пустился в межпланетные беседы о пустоте:
- Хочешь правды?
- Нет, ложь всегда звучит прекрасней.
- Однажды ты вышел в дверь, ведущую к самому себе, чем предательски разозлил всевышнего, и тут же провалился под пол этажом ниже, проломив один из своих идеалов, комплексов, мнений, самоутверждений, доводов, поводов, эмоций, улыбок и прочей херни. Прошло немного времени и ты опять провалился ниже, оставив позади этаж страхов, радости, теплоты и т.п. и т.д. И так день за днем, год за годом, набирая скорость, в надежде когда-нибудь оказаться в самом низу, сыром, но прохладном подвале, среди таких же, занять себе место в углу и умереть, отстранившись от всего проклятого мира. Или же найти лифт и воспарить к солнцу. В этом ты весь.
Гоб молча склоняет голову и потирает глаза рукой. С потолка падает капля, ударяясь о его затылок и прячась в густых волосах.
- Это не моя плоть, я глубоко уверен, мне подсунули эту лажу и думали я куплюсь. Со мной такие трюки не проходят, я готов по глазам сразу определить, можно ли верить человеку. Глаза того, кто дал жизнь человечеству, не внушают доверия, тем более он даже не взял у меня денег за это тело. Какой дурак будет раздавать налево и направо свою наркоту, даже если он выращивает её сам. Пожалуй, только тот, на кого вышел ГНК. Вот он и решил по-быстрому избавиться от своего товара. А мы с дуру нахватали. Если так, то еще не всё так уж плохо, не считая того, что он может нас сдать. Хуже, если он что-то задумал. Вообщем, я пришел к мнению, пора завязывать с этим. Когда меня схватят небесные волки, я буду не при делах. Умываю руки. Правда, это будет не так уж просто. Кто знает сколько надо, чтобы избавиться от зависимости... Пара сигаретных ожогов, с десяток иглоукалываний, дюжина порезов, несколько ожогов паяльником. Похоже, я крепко сижу. В этом и уловка. Слезть уже невозможно, я на поводке у дилера. Он будет душить меня язвами, болезнями, чахотками, пока я не отдамся полностью его вере. Пока я не признаю его могущество. Крепко влип. Если бы мог, совершил самоубийство, но мешает барьер. Пробовали? Это труднее, чем кажется. Наступает очередная усталость, видимо он услышал, узнал что я раскусил его. Все, кому эти стены передают послания и распускают слухи, будьте наготове, он присматривает теперь и за вами. Выход один - встаньте в угол и прочтите пару молитв, может прокатит. Не знаете слов? Да, вам не позавидуешь, ну в таком случае присоединяйтесь ко мне. Только не ждите защиты, отрежьте себе пару пальцев и суета уйдет.
Стены смачно сплевывают и, вздохнув, закрывают глаза Гобу, отправляя его в лагерь радикальной группировки по уничтожению границ осмысленности.