Все кошки убегают в четверг

         

   В тот дождливый вечер, около 12-и, я покинул теплые стены офиса некоего известного в городе модельного салона, в котором мне неожиданно предоставили возможность заниматься живописью и стучать по клавишам на машинке, да еще и платили за охрану…
 В этот день было не мое дежурство, и как – никак надо было еще успеть на последний автобус. Пересечь город, забыть его, чтобы не провести ночь в кошмарах… Еще надо было постараться сосредоточить свое внимание на девушках или огнях фонарей, что бы не давило где то в животе и не мутило. Тогда «завтра» не заставит себя ждать, и все повторится. Хрустальный дворец с тенями или «башня из черного дерева» - идеальный дом для серой кошки…
  Что уж и говорить, бывает и улыбнется счастье!
А везло мне всегда, как утопленнику… И вдруг…
… Надо отметить, что я был окружен самым теплым вниманием необыкновенно обаятельных женщин…
  - Пьем чай! – говорили они в половине второго, и я бросал свою мазню и стремительно несся к ним за стол. Ах, если бы это был только чай! В общем, в очередной раз мне не дали пропасть…
 Зарабатывал я в то время мало, если не сказать, что почти ничего, картины мои не покупали, или покупали так редко и можно сказать, то что действительно удавалось, уходило за бесценок, со своей девушкой я расстался, и меня в очередной раз стали посещать «сюидсюидальные мысли»…
 Редкая подработка на стройках, иногда и таская бетон на собственноручно изготовленных носилках(которые впрочем удались мне на славу, но за это не платили, как и за надежно изготовленные леса) – в общем я ладил перекрытия и стропила под не всегда голубым небом, да еще редкие дежурства охранником в интерьерах особняка, воздвигаемого друзьями - партнерами по бизнесу моего младшего брата… - позволяли как то сводить концы с концами.
                1   
В целом, да и в деталях, перебивался я чем не поподя,  чтобы окончательно не свихнуться сидючи дома за мольбертом, что уже раз почти произошло…
  Надо сказать, что по странным стечениям обстоятельств, жил я в таком месте, что все что меня окружало, как внутри, так и снаружи моего жизнеустройства, всячески этому способствовало. Причем успешно…
 Я жил на первом этаже… Наверху надо мной – сверлил, строгал, пилил и стучал молотком сосед… уже 12 лет, в подвале, прямо под моей комнатой шла вулканизация резины, за окном круглосуточно хлопали дверями рыдваны, у подъезда на лавке собиралась всякая шваль и выясняла отношения, а тротуар, проходящий под самыми окнами с 6-и утра до двух ночи был наполнен такой агрессивной бранью… что  выражение – ненормативная лексика – вряд ли и близко могло охарактеризовать это явление. В общем то она и была самой, что ни на есть «нормативной» для этого «благополучного райончика». Плюс визжащие качели напротив, которые никто не хотел смазывать, а чуть встороне футбольное поле с металлическими сетками, когда то оборудованной баскетбольной площпдкой, конструкции которой успешно распилили на металлом, остались мини – ворота с эхом ударов,   отдающим в стеклах обоих  пятиэтажек(напротив стояло такое же здание –зеркально, только с решетками на окнах первого этажа) расположившихся так близко друг к другу, что клочек пространства между ними вверху, вряд ли мог бы называться небом…
  Мои окна были принципиально без решеток, зато выходили к подъезду с лавочкой, - днем бабушки, не закрывающие рот о болезнях, ценах на рынке, политике и всякой остальной херне, - далеко не в пол голоса, ночью – отпрыски нового времени с бутылками, картами или гитарами, когда темнело, с постоянно хлопающей железной дверью, так что стены – перегородки дрожали… Квартирка №1 – на перекрестке проходных и проезжих улиц между школой и магазином!

                2
     А я писал маслом пейзажи… Немудрено, что через 5 лет такой жизни я побывал в психушке…
   Если уж говорить все до конца, то наша квартирка была с центральной проходной комнатой, и телевизор там, казалось не выключался никогда, заменяя фон двора своим – прямо за дверью моей комнаты… И еще существовала кухня, на которой рубилось, жарилось, варилось, особенно летом. И дверь туда не закрывалась, как раз чтобы слышать телевизор!
 Почему я не убежал, я и сам не знаю…
Впрочем пробовал… 3 раза… Все три раза безуспешно. Я был слаб, и продолжал терять силы…
 Это была аномальная зона, кармически предоставленная мне, во искуплении грехов прошлой жизни. А я был «домашней кошкой», которая всегда возвращается… Побродит, побродит – и обратно…
 Устроен я был таким образом, что за чтобы я ни брался, все у меня выходило наперекосяк или как то по своему… Или вообще ни хрена не выходило…
 И все из – за обостренного чувства индивидуализма и совершенно не восприятия реальности как таковой, так и не таковой, - говорил я себе, - но которой привыкли жить все нормальные люди…
 Благодаря или к несчастью эдакой врожденной что ли способности, в своих бегствах, я влипал в постоянные истории и катаклизмы, как погодного, так и социального характера… И если был еще жив, то только благодаря какой то невыроятной  способности уворачиваться в последнюю секунду от неминуемой, казалось, гибели… В самый последний момент обязательно что – ни будь происходило, чтобы вынести меня в эту жизнь…
 И беда отступала… Мороз в лесу неожиданно сменялся оттепелью… Приходилось жить…
 Вероятно, там наверху, Кое Кто за всеми моими передрягами определенно присматривал… А иногда и грозил пальцем, что б я не очень то зарывался. Да причем так, что мне иногда приходилось голову вбирать в плечи…

               
                3
 Ко всему этому прочему, кроме живописи, если честно, я совершенно не был ни к чему приспособлен, то есть ни к какому определенному занятию или «делу», о коем принято говорить всерьез в настоящих «жизненных кругах», тем более ко всей, на мой взгляд, этой идиотской сфере в нашей прекрасной стране…
 Куда меня несло я и сам не знал… Впрочем одно естественно вытекало из другого…
 Быстро охладевая к едва начавшемуся предприятию, я долго и мучительно искал вдохновения, бросал, начинал все сначала, маялся так, что доходил до полного отчаяния. Доводил себя до исступления… И тут вдруг все происходило само собой, и как рукой снимало – все решалось в последний момент… Как всегда… «Кошка идущая по лезвию бритвы»…
 Можно было только предполагать, что меня ждало… Да и ждало ли хоть что то…
 Получив какое-никакое архитектурное образование, спроектировав совместно с архитектором – болгарином клуб в провинции, через три с половиной года я оставил свою специальность ради живописи, ради чего спрашивается? Я ненавидел все эти заказы – подряды, договоры, ненавидел заказчиков, подрядчиков, тупых самодовольных строителей с их сальными анекдотами, маловразумительных смежников, да и кондовых практикующих архитекторов с их отстаиванием порой самых безрассудных идей… Ложь иллюзий, за которыми все меньше оставалось места для мечты, возможности воплощения чего то настоящего… 
 А может все дело было в моем искаженном восприятии… Все эти стройки, пыль, грязь, стройматериалы, котлованы, разухабистость с которой брались и матерились… и ведь строили…
 Да это со мной что то было не так… Я вообще не любил подолгу чертить и доказывать в очередной раз, что это возможно, тем более рассчитывать, калькулировать и разговаривать с топорными строителями… Это совсем не то, что фантазировать на бумаге… И с листа в дело…

                4 
 Что ж, жизнь груба, как наждачная бумага в уборной… Изнанка творчества… Какие уж тут иллюзии…
 Нарисовать себе свой мир, и уснуть в нем… - Беги от того, что не нравится!  Разве не все мы так? Только делаем вид… Или напролом если алчные…
 Но удовольствие – это капля воды в соленом океане… Рассмейся, или хотя бы растяни губы в улыбке, если не хватило глотка…
  Мне было по душе писать маслом как в забытьи, фотографировать, да стучать по клавишам с буквами… Здесь оторвать меня было не возможно…
 Да еще бы если бы оставили в покое… Да еще я любил бродяжить время от времени, и само собой разумеется, далеко ходить не надо было, что бы понять к чему это вело…
 Так я жил пока… Или пока жил…
Ну конечно совсем нерадивым меня назвать нельзя было. За своими творческими экзерсисами я забывал про все на свете… Но и здесь господствовал настолько тонко извращенный дух, что совершенно не совпадал по всем своим критериям с единомышленниками… И если судьбе угодно было вылепить из меня либо гения, либо безумца, и хотя одно от другого недалеко, но чтобы добиться чего то, надо попотеть, и не слабо… а там еще как карта ляжет…
 Ну и внутри души, я где то понимал, что быть отмеченным эдакой печатью, всегда труднее…
 Даже одна и та же погода существует не для всех…
И если я был не таким, как все, то наверное это меня и спасало, и вытаскивало из всех передряг каждый раз за уши, даже из воды…
 Итак попыхивая сигареткой, что таить, иногда и не только с табачком, я допыхтел до 39-и… Дальше была бездна, окутанная туманом неизвестности…
  У меня не было совершенно ничего. Мимо пролетали дорогие авто, девушки одевались все изящнее, и становились все требовательнее, знакомые покупали квартиры, строили особняки, занимались реальным делом и шли в гору. Некоторые собратья по оружию почили в бозе, иные старились, так и не успев повзрослеть…
                5
 Но как то все все же жили, я ходил белой вороной как в 15, так и сейчас. Сейчас даже в большей степени. Я не был коньюктурным живописцем…
  Несостоявшийся, растерянный, не приставший ни к одному берегу…
 Но про меня не забыли… И если бы она(хозяйка заведения) не симпатизировала бродягам – хиппи,  литераторам и художникам всех мастей в независимости от успеха, на горе или на самом дне, не писала бы сама, и не была бы талантливым художником во многих областях, и не только в мадельном бизнесе, но и во многом другом порой даже в непредсказуемом, мне бы тогда наверное, пришел конец…
  Этот мир, построенный мужчинами, целиком зависит от женщин. Так было, есть и будет. Снова и снова… Так было и в моем случае…
  Мастерская! Без шумов и нервотрепки. Почти в центре города, в зелени бульвара! И женщины, платья, ткани, краски, цвета!
  Кошка воскресла… Замки рушаться, и строятся заново, хотя и не сразу…
  Она написала о моем творчестве в местной периодике… На ее полосе были самые интересные, я был самым неинтересным… Там были выдающиеся, я был скорее странным…
 Три года я безуспешно потратил на кино, а снял лишь пару, тройку приемлемых клипов… Но и она знала, как это бывает…
  Ей нравилось то, что я пишу, и она играла роль музы. Тогда я и написал возможно свой лучший рассказ – сценарий, свои лучшие стихи и несколько довольно приличных картин… Но непотопляемым политиком я не был… У нее все выходило легко, я по прежнему был в тени…
 Она была путеводителем, картой, компасом… Меня сдували ветры..
 Она была реальной,
  я вымышленным героем, да и попросту вымыслом было все мое творчество…   
  Она строила вокруг мир,
  я только наблюдал и описывал его… Хотя и знал, как на деле все происходит…

                6
 На судьбу грех жаловаться, до 50-и у меня еще была фора, меня не забыли, а значит  кому то там,
наверху, это было нужно… Так что я решил попотеть еще на творческом поприще, покуда не оставили силы… А так, как другого я особенно ничего не умел, я и стучал вечерами и ночами на машинке, а днем писал по холсту маслом. Жизнь продолжалась, умирать не хотелось, впервые за долгие годы…
 Заработка на кусок хлеба с витчиной мне хватало, и бутылку пива тоже… Тогда мне больше и не надо было… Я бежал от жизни, и продолжал жить…
 Я был кошкой…
 За окном заканчивался четверг. Лил дождь… Надо было спешить домой…
               
                В.К. 27.08.2003