Посеять ветер. Глава 6

               
    Сиделка и врачи называли меня Диной, и мне это имя очень нравилось, хотя где-то в глубине моего сознания шевелилась мыслишка о его чужеродности, неприемлемости. Но я старалась не придавать значения своему восприятию, считая его ошибочным.

    Первые дни доктора запрещали мне вставать, объясняя это моей слабостью, но вскоре мы с Ольгой стали подолгу гулять по больничному парку, среди буйного цветения, и однажды сиделка поведала о том, что вот-вот приедут  за мной родственники, но не раньше,  чем врачи сочтут возможной нашу встречу.

Я  ждала этого события, сгорая от нетерпения. И однажды утром, после вкусного завтрака – еда в клинике была выше всех похвал - лечащий врач объявил, что сегодня я смогу, наконец, отправиться домой. Сиделка извлекла из встроенного шкафа красивое легкое платье и золотистые босоножки на тонком высоком каблуке, достала из тумбочки косметичку.

 А ближе к полудню, когда я, при полном параде и страшно волнуясь,  маялась у распахнутого окна, в дверь, аккуратно постучав, вошли двое. Сиделка и доктор Сергей Иванович,  находящиеся здесь же, бросились к ним, как к самым хорошим знакомым. Они заискивающе  улыбались, говорили что-то лестное и разве что не кланялись вошедшим.

    Жанна Альбертовна и Павел Петрович – так обращались к моим родным медики.

    После получаса  счастливых восклицаний, слез, объятий  и поцелуев  мы втроем уселись в шикарный автомобиль и помчались вдоль солнечных улиц и бульваров. За рулем, как я поняла, был личный шофер, крепко сбитый парень  лет тридцати. Рядом с ним уселся мой дед, академического вида высокий красивый старик, который мне понравился с первых же минут, а на заднем сиденье расположились мы с бабушкой.

 Хотя бабушкой эту интересную, молодящуюся стройную женщину можно было назвать с большой натяжкой. Она всю дорогу прижимала меня к себе, подносила мою ладонь к своей прохладной щеке, счастливо улыбалась и время от времени подносила к глазам кружевной платочек. Дед то и дело поворачивался к нам, смотрел на меня с умилением и, казалось, вот-вот начнет сюсюкать, как с маленькой.

 Словом, оба они сходу окутали меня таким облаком любви, что я сама себе стала напоминать избалованную киношную царевну, которая непременно  должна быть этакой капризной стервочкой. Но мне было уютно и комфортно рядом с этими благообразными стариками, и это дорогого стоило.

    Нашим домом оказался особняк за городом, двухэтажный, современной постройки, с большим ухоженным садом, выложенными плиткой дорожками и бассейном во внутреннем дворе. Вся эта красотища, конечно же, впечатлила,  но и оставила стойкое убеждение, что я никогда так прежде не жила и, как не жаль, чужая тут. Испытывая горькое разочарование, я стояла посреди просторного холла громадного дома, не зная, что и думать.

    - Диночка, дорогая, ну что же ты растерялась? - Бабушка неслышно подошла сзади, ласково приобняла меня. - Пойдем-ка, я покажу тебе твою комнату.  Ведь ты забыла здесь все, верно?
    На втором этаже было несколько дверей, каждая из которых, по всей видимости, закрывалась как изнутри, так и снаружи.

   - Вон та, предпоследняя, твоя, -  проворковала бабушка. - Надеюсь, ты помнишь свой балкон? Ведь ты так его всегда любила, и комнату эту выбрала только из-за него…  Входи, пожалуйста, переоденься, если есть желание. А в три часа ждем тебя к обеду…  Или мне лучше побыть с тобой? Ты только скажи, дорогая…
    - Нет-нет, - как можно  радушнее отозвалась я, боясь ненароком  обидеть ее. - Я что-то утомилась, прилечь хочется.
    - Конечно - конечно, милая, отдыхай.

    Чмокнув меня в щеку, бабушка вышла, помахав на прощание рукой.
    Я, естественно, лукавила, ссылаясь на усталость, на самом деле хотелось поскорее  обследовать помещение, где отныне предстояло жить.

    Сказать, что комната мне понравилась – значит, не сказать ничего. Она была просторная, солнечная, веселая и уютная, как пряничный домик. Здесь  хотелось жить  - есть,  спать, читать, смотреть телевизор, валяться на кровати, заниматься какими-то повседневными делами.  И никуда не выходить, даже носа не высовывать, по крайней мере, хотя бы первые несколько дней.

 Я отправилась на балкон, и замерла в изумлении. Он был уставлен дивной красоты домашними цветами, а аромат стоял такой, что просто голова пошла кругом. Перегнувшись через перила и рискуя свалиться вниз, я пооглядывала  окрестности и заметила в глубине сада мужчину с большими ножницами в руках, он возился возле пышно цветущих кустов пионов.

 И мне захотелось непременно срезать несколько бело-розовых цветков, чтобы украсить свою комнату.  Да-да, именно так я и подумала: свою комнату. Мысль эта  так поразила своей простотой и естественностью, так приятно удивила и вдохновила меня, что я чуть ли не вприпрыжку бросилась к шкафу, отыскала  в нем шорты и футболку и очертя голову скатилась вниз по лестнице.

    На террасе чинно восседали мои прародители, любуясь природой и ведя неспешный разговор. Когда я вихрем промчалась мимо них, пораженная выходкой своей внучки бабушка даже привстала со своего плетеного кресла с восклицанием : «Господи, Диночка, что произошло?!». На что дед – я уловила краем уха – с удовлетворением отметил: « Девочка вернулась к нам, Жанна».