***

СВАЛКА

I

Городская свалка была спокойной, как наркоман, получивший своевременно необходимую дозу наркотика, и выдыхала вонью гнилья, а также дымом тлеющих навозных куч и догорающих костров. Справа и слева она прерывалась густыми лесополосами, а упиралась в густой холм, по другую сторону которого скучал полузаброшенный стадион. На нем давно не проводилось никаких соревнований? за исключением выставок собак, естественно – породистых. Ежедневно, вечером, местные жители выгуливали на стадионе своих четвероногих друзей.
Въезд на свалку перекрывал деревянный шлагбаум столетней давности, не открывающийся продолжительное время. Заботливый человек, перевязавший его проволокой, остался неизвестным. Шлагбаум, по-своему величественно указывал: здесь заканчивается территория города и переходит в новое «государство». Рядом со шлагбаумом накатана по грунту дорога, по ней свозилось все что угодно: отходы, мусор, полусгнившие продукты, разное тряпье, трупы животных, ржавое железо и все другое, уже не пригодное людям.
Хозяева свалки – бродячие собаки. Насчитывалось их не один десяток. Жили они по-разному, в основном, каждая сама по себе. Некоторые держались парами, некоторые стайками.
Тут редко бывали люди. Возможность раздобыть нищему какое-никакое питание, тряпье и другие товары народного потребления, пригодные к эксплуатации, разбивалась о неприятную перспективу попасть на глаза голодным остервенелым псам.
Частыми гостями свалки являлись только водители, привозившие мусор и работники городской расчетной фабрики, производящей мыло. Достаточное количество собак позволяло работать рентабельно необходимому для народа предприятию. Рабочие стабильно получали заработную плату, были довольны работой, руководством и жизнью, в отличие от многих своих земляков.
Перед холмом валялся полуразваленный, но годившийся для жилья контейнер. Его обшивка частично поросла мхом и имела вид надежного защитника от холода. Щель, образованная от выбитой доски, позволяла спокойно пробраться внутрь. В этом шалашике дружно проживали, никого к себе из бродячих собак не подпуская, две дворняжки: Кнопка и Бим. Кнопка – юркая, звонкоголосая, задиристая собачонка, с живыми подвижными глазками. Черная ее шерсть переливалась на солнце и даже в такой грязи поражала своей красотой и чистотой. Бим - немного крупнее, каштанового цвета шерсть свисала неравномерно по его телу, в некоторых местах она была вырвана – результаты боев с назойливыми собаками. Глаза Бима отдавали грустью, неопределенностью и сам он слыл непредсказуемым. Только в двух случаях Бим преображался и становился  лаже похожим на породистого пса: когда заигрывал со своей Кнопой  и когда чувствовал приближающуюся опасность. Несмотря на их внушительные размеры он так и не допустил ни разу к своей конуре ни одного из псов, находившихся на свалке, чем вызывал особое раздражение и нервозность последних.
Конура размещалась между большой кучей битого шлакоблока и зарослями кустарника. Мимо кучи пролегла еле заметная тропинка вверх холма, с вершины которого хорошо виден стадион, город и круглосуточно дымящая труба единственной в городе фабрики, расположенная километрах в пяти от свалки.
Возле конуры валялись кости, пригодные разве что для игры. Кнопа, в основном, находилась в пределах своего жилья. Бим мотался, как угорелый по свалке, вынюхивая и вырывая лапами из - под куч еду. А ее можно найти более, чем достаточно, только не сиди на месте, а доверяя нюху, при помощи лап и зубов – добывай. Наевшись вдоволь, Бим всегда приносил в зубах  в конуру что-нибудь вкусненькое.

II

Эти две дружные собачки встретились на свалке в августе. Заканчивалось лето, было тепло и тихо, холм утонул в густой зелени, ночи стояли светлые, большая полная луна свисала над самой вершиной и при поддержке ярких звезд освещала свалку, давая возможность ее обитателям общаться и беспрепятственно передвигаться. Сумерки, летняя бодрость, ласковый ветер, придали Биму уверенность в себе и, не сдерживаясь, он сразил очаровашку - Кнопку. Раньше Бим жил сам по себе, поддаваясь нормальным природным инстинктам: хотелось спать – спал, хотелось есть – находил добычу или что-нибудь съестное и съедал, хотелось выть – выл, замечал недобрых людей с сетями для отлова бродячих собак – прятался. Не поддается объяснению поведение влюбленного пса: он мотался, как бешенный по окутанной дымом свалке, пока взглядом не прилипал к Кнопе. После проведенного вместе некоторого времени – убегал. Снова возвращался и снова убегал. Он резко, с жестоким лаем отгонял других псов, пытающихся подойти поближе к Кнопе и обнюхать ее. И так происходило много дней. Кнопе это нравилось.
В одну прекрасную звездную ночь Кнопа приблизилась к Биму, зализала ему порванное в бою за телячью кость ухо, поласкала его. Бим бодро посеменил к своей конуре, зазывая к себе избранницу, которая на удивление не гонорилась, а покорно и ласково приняла его предложение. С тех пор Бим стал увереннее в себе, Кнопа жила в его шалашике.
Приближалась зима.


III

Зимой свалка стояла полумертвая. Снег толстой шубой покрыл всю ее поверхность. Только старый шлагбаум немного возвышался над бугорками мусора, спрятавшегося под пушистой белой периной. От сильного мороза постоянно доносилось потрескивание со стороны лесополос и холма. Днем собаки резвились и бродили в поисках пищи, а ночью мерзли, выли и с нетерпением ждали следующего дня.
Чувство голода не покидало Бима и Кнопу, они вместе рыскали везде, искали и находили еду. Им везло. Ее величество  удача была с ними. Эти собачки так привязались, что не могли просуществовать и несколько минут, не видя или не слыша друг друга. Только нужда наполнить желудки могла прервать ненадолго их совместные ласки и любовные игры. Матушка природа им подарила достаточно: необходимое чувство и друг друга. Даже в такие морозы милым существам не было холодно, да они просто не замечали  холода и ничего вокруг.
Когда автомобиль завозил на свалку очередной груз отходов, Бим и Кнопа были тут как тут, одними из первых. Им всегда что-то доставалось: кости, куски хлеба, а иногда даже остатки колбасы и мяса. Рядом, в поисках еды, металось множество других собак, их сильно раздражал дружный дуэт.
Наевшись, собаки медленно разбредались по избранным местам, с удовольствием передвигая лапы по мягкому прохладному снегу. В такие дни, оставив все проблемы, Бим и Кнопа, уединившись в своей конуре, ласкались, облизывая друг друга, кувыркались, ну и, естественно, она говорила ему на своем, непонятном для нас языке: «Да!». А он не заставлял повторять это слово два раза. Затем, изнеможденные и счастливые засыпали, свернувшись калачиком, поджавши хвосты и прижавшись спинками друг к другу. Им было легко, тепло и приятно. Жизнь казалась прекрасной, безоблачной и бесконечной.

IV

Вскоре Кнопа привела двоих щенков. Один из них так и не увидел белого света, а другой – Копа, - взял от мамы и папы все самое наилучшее: красив, как Кнопа, отважен, что Бим. В первые дни жизни, пока не открылись глазки, он доставлял много хлопот. Кнопа сутками вылизывала малыша до блеска, уделяя значительно меньше внимания Биму. Бим исчезал надолго. Возвращался, приносил пищу и снова убегал. Некоторые псы, используя отсутствие Бима, пытались навязать свое общество Кнопе, но та резко отвергала их притязания, кусалась и огрызалась, никого не подпуская к священному для нее месту, где посапывал малыш Копа.
Возвращения Бима воспринимались в конуре, как настоящие праздники: лай, визг и радостное тявканье подросшего Копы, лазившего везде буквально по пятам Бима. Когда приходило время спать, малыш становился невыносимым, он «доставал» своей любовью, лащась и копошась между двумя взрослыми собаками. Щенок то терся об их морды, то кусал за спину, нос, то откровенно лизал глаза и лапы, доставляя, тем самым, всем глубокое душевное удовольствие.
Выйти из контейнера без обмана у Бима не получалось, Копа скулил и хватался зубками за лапы, не отпуская ни за какие косточки и кусочки съестного. Он очень скучал и любил, а его обожали.

V

Однажды свалка оживилась. Со всех ее концов в сторону въезда побежали собаки. Ветер дул со стороны города и Биму не составляло труда унюхать сладостный запах копченостей, от которого из пасти непроизвольно побежала струя слюны. Автомобиль вывалил полный кузов испорченной (так считали люди) полу - копченной колбасы и несколько ящиков костей. Слившись со стаей собак, Бим вынырнул из нее, держа в зубах палку колбасы. Проглотив дефицит, он снова влился в стаю и с такой же палкой колбасы прибежал в конуру, где надолго не задержался.
Через некоторое время Бим вернулся домой, но в его зубах уже красовалась огромная кость, за которую сразу же уцепился Копа. В последствии эта кость ему заменила игрушку; они стали неразлучными друзьями.
Собаки насытились и спокойно подремывали, когда Биму вдруг захотелось сбегать к злачному месту и притащить съестного про запас. Кнопа его не держала.

VI

Аппетитные запахи копченостей и возможность легкой добычи так расслабили бдительность собак и заглушили их обоняние, что подкравшимся людям с фабрики не составило особого труда наловить их специальными сетями полный фургон. В число пленников – жертв попал и Бим. Он пытался сопротивляться, но, оглушенный деревянной колотушкой очнулся лишь перед въездом в цех по разделке животных. Массивные ворота со скрипом отворились. Автомобиль въехал на территорию фабрики. Воздух потемнел от душераздирающего воя собак – они чувствовали скорую погибель. Выл и Бим. Тревога охватила все клеточки его тела – из предбанника фабричного цеха отчетливо доносились стоны недобитых собак и вонь дохлой собачатины.
Люди работали дружно. Процесс шел четко, ни секунды задержки. Руки рабочих, их халаты, обувь быстро перепачкались собачьей кровью и шерстью. Некоторые на ходу что-то жевали: пятница, да еще и предпраздничный день, вероятно, работали без обеда и спешили выполнить норму, чтобы пораньше пойти по домам.
Настроение работников резко отличалось от собачьего – хорошее, предпраздничное. В углу, возле урны, валялось с дюжину пустых бутылок из-под водки «Русская». Коллектив состоял наполовину из мужчин и женщин, громко разговаривающих, смеющихся, не забывающих, при этом, качественно исполнять свои непосредственные обязанности. На стенде висело несколько красивых собачьих шкур. Собак в длинном и мерзком фургоне оставалось все меньше и меньше.
Подошла очередь Бима. Он, как и многие его братья по свалке, забился в угол, поджав хвост и зажмурив глаза жалобно скулил. Погибать жутко. Не хотелось сдыхать. Но это его не спасло от человеческих рук. В одно мгновение, оторвавшись от настила фургона, получив два чувствительных удара сильной человеческой рукой по уху, Бим завис, жалко барахтаясь в воздухе. «Сделав» по нужде, он даже забыл о необходимости поднять заднюю лапу. В глазах промелькнули эпизоды счастливой собачьей жизни, Кнопа, радость Копа. Подняв пасть к небу, пес блеванул недопереваренной желудком колбасой и его глаза закрылись сами собой. Над ним возвышалось небо необыкновенной чистоты и голубизны. Кое-где свободно порхали птички. Бим откровенно позавидовал птичкам.




VII

Не дождавшись возвращения Бима, Кнопа решила пробежаться по свалке в его поисках. Она привыкла к непредсказуемости и частым запозданиям Бима, но в тот день ей хотелось чего-то необыкновенного, и необходимость в Биме возрастала с каждой минутой….
Вскоре, от спасшихся собак, все обитатели свалки узнали о постигшей беде.

VIII

В отсутствие Бима жизнь Кнопы становилась невыносимой. Все настойчивее надоедали псы, думая, что она теперь легкая добыча, пользуясь отсутствием ее защитника и уверенные в гибели Бима. Кнопа держалась спокойно, но силы ее иссякали.
Очередная зима вступила в свои права. В добывании пищи себе и щенку Копе Кнопа испытывала затруднения. Шефство над ней взял старый пес Оскал. Этот бывалый считался одним из старейших на свалке. Он обладал большими клыками, был силен в собачьих драках, несмотря на возраст; имел серую шерсть, длинный хвост, уши торчком, уверенную походку. При всем этом обладал умением находить пищу. Наглость и смелость позволили ему добиться Кнопьего расположения.
Оскал разрешал Кнопе рыться в своих продовольственных запасах, хранившихся в огромном деревянном ящике, расположенном в лесополосе, сразу за свалкой. Удачное расположение ящика позволяло старому псу самостоятельно, без лишних глаз, быть хозяином поля, пролегающего за лесополосой. За полем – село, где в отличие от свалки еда намного вкуснее. Оскал давно забыл чувство голода, а за Кнопой он увиливал и ранее. Она же отвергала его притязания.
И наступил час «прикурить от свечи». Дав несчастной, убитой горем и безысходностью собачке наесться до головокружения, он ее ласкал, затем подминал под себя и страстно удовлетворял свою кобелиную похоть. Кнопе, набившей свое брюхо едой, было сытно, тепло и хорошо, но в то же время и очень горько – она вспоминала Бима. Ее любили, кормили, ласкали. И Кнопа не упиралась, а иногда и сама искала встречи с Оскалом.
В часы их совместного времяпровождения, маленький Копа лежал в углу конуры и жалобно скулил. Ему было горько, холодно и одиноко. Засыпая, малыш прижимал лапками к себе кость-игрушку. Так теплее и менее одиноко – кость сохраняла запах Бима, принесшего ее.

IX

Копа часто болел. Кнопа никогда о нем не забывала и всегда, возвращаясь домой, несла в зубах еду. Щенок чувствовал приближение мамы и, тявкая, виляя хвостиком, ждал ее на пороге.


X

Наступила весна, сменив холодную зиму. Зашумела листва деревьев, запахло травой. Свалка ожила. Трудности зимы остались позади.
Кроме Оскала добивались Кнопьеного внимания многие собаки, но такого успеха, как этому старому псу им добиться не удалось. Не все знаки внимания обитателей свалки Кнопе нравились, хотя от притащенных ими костей, разных кусков хлеба, мяса и даже рыбин она не отказывалась.
Однажды Кнопе стало известно, что, забравшись на холм, можно увидеть предприятие, куда увозят собак со свалки. Она стрелой взлетела на вершину холма и обалдела от увиденного. Вид города собачку не сильно впечатлил, а вот происходящее на стадионе… там проводилась выставка породистых собак. Какие это были собаки! Кнопа подбежала к самой кромке стадиона и не успела даже отдышаться, как ее взгляд перехватил породистый пес Вест. Перед Кнопой на мощных лапах стоял красивый, немолодой, но свежий пес. Его шерсть лоснилась, глаза блестели, а вокруг шеи красовалось множество медалей. Запах Веста значительно отличался от запаха собак со свалки. Ему не было равных. Внушительный ошейник соединялся с дорогостоящим поводком, а крепкая рука хозяина уверенно сдерживала порывы пса, приблизится к собачке с помойки. Породистые собачки, по воле хозяев прибывшие на выставку, заметили взаимный интерес, возникший между членом их общества и симпатичной, даже можно сказать – красивой собачкой, как из-под земли выросшей на стадионе. Мигом пролетел ветерок насмешек, недовольства и подковырок. Нюх собак не подводит. В этом случае он им подсказал: новая фаворитка всеобщего любимца Веста – со свалки. Вест же выглядел завороженным.



XI

Теплый сезон для Кнопы прошел интересно. На вершине холма, связывающего свалку со стадионом, они с Вестом облюбовали небольшую площадку и там, тайно от всех, встречались. Обычно ночью, при луне. Кнопе везло в своей собачьей жизни, когда над землей свивала полная луна. Она спасала от бед, давала жизненный заряд, освобождала от болезней и различных напастей. Вест, живущий рядом со стадионом, не боясь наказаний хозяина, частенько срывался с поводка и стремительно несся к манящему и притягивающему непосредственностью, наивностью и теплом Кнопы холму. На встречи он всегда что-нибудь тащил своей новой очаровательной подруге. Обычно – куски свежего, пахнущего кровью, аппетитного мяса. Они гуляли, резвились или просто сидели и наблюдали за загадочным звездным небом. Вест обещал забрать Кнопу со свалки и сбежать с ней в поисках их, собачьего счастья, своего рая, но не спешил этого делать. У хозяина ему было уютно, сытно и спокойно. На выставках Вест часто побеждал, имел большой авторитет среди породистых собак и их хозяев. Его пугала новая перспектива, но как не хотелось в этом признаться!
Когда Вест убегал, Кнопа мчалась в свою конуру и тащила Копе вкусненькие кусочки деликатесов. С огромным трудом она отделалась от Оскала. Теперь Кнопа имела более весомую защиту, но все равно стремилась избегать назойливых ухаживаний.

XII

Так же неожиданно, как исчез, на свалке появился Бим. Его спешили поприветствовать все собаки свалки. Польщенный и гордо задравший морду, бежал он  к своей конуре.
Бим выглядел плохо. Исхудавший, похрамывающий на левую заднюю лапу, он поскуливал и жутко, как лошадь, храпел. Но, несмотря на все, ему повезло – остался жив.
В тот «черный день» экономический кризис в жизни людей спас Бима. За несколько секунд до отправления пса на разделку сломался фабричный конвейер. В результате замыкания электропроводки, в течение нескольких минут произошла авария, и многие механизмы надолго вышли из строя. Работники фабрики бросили оставшихся в живых собак в металлическую клетку, а сами, вручную, довели до конца дело с сырьем.
Вымыв цех и очистив его от отходов и от останков, которые невозможно, в отсутствие электричества превратить во что-то полезное, люди разошлись по домам. На территории предприятия остался сторож, дед Матвей и его внук Костик.
Дед Матвей, старик лет шестидесяти, с пышной седой бородой, жил недалеко от фабрики. Работа ему была в радость. Дед слыл искусным мастером по пошиву шапок, унтов и других ценных, и необходимых населению вещей из шкур животных. А здесь всегда можно раздобыть хорошую шкуру. Работа пенсионера переплеталась с хобби. Одно другому не мешало, и дед был доволен. Он часто брал с собой на смену пятилетнего внука, оставленного родителями на временное попечение. Родители мальчишки – деловые люди, так называемые «новые». Частые командировки, ненормированный рабочий день и прочие занятия практически не оставляли времени для сына. Недостаток внимания Костику частично возмещался массой сладостей и огромным количеством разнообразных игрушек. Ими были забиты все углы, как в родительском особняке, так и в дедовом доме.

XIII

В клетке, закрепленной под открытым небом в центре двора фабрики много места, но это единственный плюс нового жилья Бима. Из оставшихся в живых шести собак он один забился в угол и молча смотрел в небо. Другие вели себя неспокойно: лаяли, выли, пытались грызть металлические прутья клетки, дрались между собой…
Дед Матвей, закрыв и проверив замки и засовы, просмотрев все закоулки вверенной ему под охрану территории, побрел к своей сторожевой коморке, расположенной у пропускного пункта. Окна сторожки выходили прямехонько на клетку с пленными собаками. Небольшое помещение сторожа оборудовалось всем необходимым: топчаном, умывальником, телефоном, радио… Когда дед вошел, Костик, сидя за столом, пытался сложить домик из разбросанного домино. Старик сел рядом, погладил любимого внука по вихристой голове, ласково на него посмотрел и взялся крутить козью ножку. Закурив, принялся рассматривать сквозь окно собак. В глаза бросилась добротная шерсть Бима. Этот гордый пес держался поодаль остальных. От него веяло энергией. Дед загадочно улыбнулся, его глаза наполнились и излучили задорные огоньки.

XIV

Очередная смена не досчиталась одной собаки. Сторож объяснил пропажу тем, что пес сдох, и пришлось его выбросить на могильник. А Бим обживал новую будку и привыкал к ошейнику с цепью, до крови натершему шею. Неизвестно откуда появившиеся блохи загрызали Бима. В будке хозяйничали клопы, от них тоже только неприятности. А коты - эти мерзкие, трусливые коты, пользуясь ненаказуемостью, открыто издевались над Бимом. Как он их ненавидел!
Очень радовался дворняге Костик. Он закармливал Бима всем, что считал съедобным, игрался с ним, просил дать лапу, пытался дрессировать. Последнее не получалось. А Бим мечтал о свободе и о простой обглоданной косточке со свалки.
Однажды, проходя мимо будки, дед Матвей сказал внуку:
- Не балуй сильно собаку, внучек. Оставь в покое, гляди, шерсть еще испоганится, толку тогда от нее никакого. А тебе фуфаечка как раз к месту будет.
Костик сильно привязался к Биму. А за деда знал – слов на ветер не бросает. Мальчик незаметно попустил ошейник друга и потопал в дом. Первый достойный поступок в жизни мальчика был сделан. Когда коты вновь полезли измываться над Бимом, тот резко рванулся и с лаем помчался на них. Ошейник слетел с шеи легко, к огромному изумлению обидчиков. Первого попавшегося кота разъяренный пес разорвал в один миг. Другому откусил хвост, перед тем, как бедняга влетел на дерево с диким мяуканьем. Долго еще Бим гонялся за котами, затем просто бежал неизвестно куда, потом, проголодавшись, искал пищу. Бродил он до тех пор, пока ветер не принес ему со стороны свалки знакомые, до рези в желудке, запахи. Они доносились издалека, но теперь у Бима вырисовался точный маршрут – домой. Путь на свалку получился не долгим, но и не совсем простым. Пришлось в пределах города избегать людей и остерегаться их жестоких выходок: кто камнем запустит, кто палкой. За городом еле-еле смог уберечься и отстать от настигшей стаи волков. Ну а, совсем рядом, на дороге, ведущей к старому шлагбауму, попал под колеса неизвестно откуда появившегося автомобиля. Зализав раны, побрел дальше, навстречу показавшемуся холму и доносившемуся лаю и вою обитателей свалки.

XV

В своей конуре Бим не застал ни Кнопы, ни Копы. Но их родной запах отчетливо стоял, свидетельствуя о недолгой отлучке. Тревогу в Бима вселили незнакомые чужие запахи, исходящие от большой рыбины, черствого заплесневелого ломтя хлеба и более всего – от свежего, немного испачканного землей куска качественного мяса, разделанного человеческой рукой. Немного успокоило присутствие на видном месте большой кости – подарка, притащенного Копе в день последней вылазки Бима за пищей.
Вскоре появились Кнопа и Копа. Щенок подрос, был весел, задирист и свеж. Приятно тявкая он тиснулся к Биму и все норовил лизнуть его в нос. Бим оттаял. Кнопа вела себя несколько странно, растерянно, хотя и приняла Бима, как раньше: зализывала его раны, обхаживала и ласкала больного пса, была настоящей хозяйкой положения, добывая еду, ухаживая и отдавая ему всю себя, как могла. Бим радовался возможности снова видеть дорогих ему собачек, откровенно резвился с Копой и страстно ласкал Кнопу, но исходящий от нее незнакомый, пусть и благородный, запах чужой  псятины побуждал в нем простой кобелиный инстинкт. Нежность и ласки Бима все чаще стали сводиться, в основном, к удовлетворению кобелиной похоти. Неведомая сила толкала его на это. Чужой запах, исходящий от Кнопы, забил, полностью разрушил сознание Бима, оставив только жестокость, раздражительность и даже остервенелость в некоторых случаях. Кнопу такое положение дел пугало и настораживало. Ее снова потянуло на холм, на свидание с луной, со звездами… Появилась надежда на встречу с Вестом и желание слышать его сладкий лай.

XVI

Они вскоре встретились на холме. Вест – породистый, холеный, красивый и хитрый, но в возрасте пес. Бим был дворнягой, но молод, резв, живший по принципам свалки, видавший виды и видевший глаза смерти, но еще не совсем оправившийся после болезни.
Инициатором встречи выступил Вест. Он сделал для этого все возможное. Вест не мог смириться, с задетым собачьим самолюбием. Никогда от него не убегали суки к другим кобелям, даже особо породистым, а Кнопа, простая дворняжка, заставившая закипеть его застоявшуюся кровь, вела себя очень странно после возвращения Бима.
Биму ничего не оставалось делать, как вступить в схватку с Вестом. Боя практически не было. Скорее всего произошел бой Бима с тенью Веста. Создалось впечатление, что больной, обессиленный пес со свалки просто поддался. Породистый пес смотрелся на корпус выше, в тот день он был сильнее по всем статьям. Бим свалился с одного толчка и повилял в сторону лесополосы зализывать раны и готовится к очередной схватке.
Нежно падал легкий пушистый снег, на него капала свежая кровь. Казалось, кровь струилась из самого сердца Бима. Он ковылял к своей конуре и по пути заметил Кнопины следы, ведущие в сторну холма…
Бим повернул снова к лесополосе, но оттуда уже отчетливо донесся запах людей. Собаке стало страшно. Сташно было идти вперед, но и назад, в конуру с запахом пса, победившего, перехитрившего и переигравшего его, не хотелось. Он, размышляя, брел куда глаза глядят. Вдруг резко остановился, оскалив зубы. В него за один миг вселились силы ста собак – Бим принял твердое решение вернуться в конуру, ведь его там ждал маленький Копа, которому нужно бы натаскать еще костей. Щенок обожал их грызть и забавно игрался с ними. За таким занятием малыша можно наблюдать вечно и радоваться его счастливым видом.
Бим повернулся и рванул изо всех сил к конуре, домой, к Копе и Кнопе, но было уже поздно. Сети накрепко охватили тело собаки.

XVII

Такого собачьего воя свалка еще не слышала. Бим вырывался и выл, его вой сливался с воем ветра, сопровождавшего начавшуюся вьюгу. Лежа в конуре, Копа узнал голос Бима. Он с голосом безысходности метался из угла в угол, не находя себе места, подгоняемый инстинктом тревоги.
Кнопа, находясь на давно облюбованной площадке холма, услышав знакомый вой, помчалась к конуре, ничего и никого не замечая вокруг. Ее заметили люди, но попытки поймать резвую собачку не увенчались успехом. Вырвавшись их кольца охотившихся, Кнопа влетела в конуру, но застала только расстроенного Копу.
Долгое время они бродили по свалке, вдоль лесополосы, по холму и в окрестностях, в надежде на встречу с Бимом, но безрезультатно.

XVIII

Из всех времен года Копа больше всего ждет зиму. Особенно, когда гудит метель. В такие дни или ночи, сквозь свист ветра, доносится знакомый вой:
- У –у-у-у-!
Копа прижимает покрепче к себе старую кость, до сих пор сохранившую запах родного Бима, притащившего ее много лет назад и жалобно скулит.

***

1996г.