Память сердца. Глава 1. 1937 - 1941г

    
   
Мои родители:  отец Иван Федорович Бахарев  и мать Анна Григорьевна Бахарева ( в девичестве Миронова) познакомились в 1934г. в г.Ленинграде, где папа учился в военном училище, а мама работала на патефонном заводе. Вскоре они поженились и, после окончания папой училища,  уехали в г.Кировоград.   Там я и родилась 18 сентября 1935г.  И теперь, чем старше я становлюсь, тем чаще вспоминаю давно прошедшее. Бессонными ночами листаю книгу памяти, перед внутренним взором встают картины прошлого. И так захотелось воссоздать прожитую жизнь, как я ее помню, чтобы мои дети, внуки и правнуки могли заглянуть за завесу, которая отделяет сегодня от вчера.

     В 1987г. меня послали в командировку в Кировоград, это был тот самый город, где  я  родилась и прожила свои первые полтора года. Я, с радостью, сказала об этом маме, позвонив ей в Ленинград, где она тогда жила, но она скептически отнеслась к тому, что я что - то найду по своим  воспоминаниям. Но я была уверена, что мои воспоминания не выдумка, а  явь. В первый же вечер по приезду, я принялась за  поиски, облегчало их то, что гостиница была в центре, здесь же был раньше и наш дом. Я обошла ближайшие переулки и улицы, но дом не нашла. На другой вечер я стала искать площадь с памятником, которую помнила. Вокруг памятника стояли скамейки. И было много цветов на клумбах. Туда мама носила меня  гулять. Помню, что там было много детей и, однажды меня покатали на велосипеде большие мальчики. Я почти сразу вышла на это место, все  было,  как  и пятьдесят лет назад! Я чуть не заплакала от счастья, я вернулась в свое детство! Оглядевшись по сторонам, увидела старую женщину, которая чистила газон у административного здания. Я подошла и спросила у нее, что было здесь перед войной, и она мне рассказала, что памятник Кирову и площадь были эти же, а админздание новое, его построили уже после окончания войны. Значит, я не ошиблась  и память меня не подвела.

     Помню, как я сижу на кроватке с сеткой в большей комнате, на полу которой лежат солнечные лучи. Где-то далеко у стены стоял стол, там меня кормили из голубой тарелки. Во двор вели огромные ворота с калиткой, на них катались мальчишки, а их все ругали за это. На второй этаж, где мы жили, вела длинная деревянная  лестница.  Все в той жизни было преувеличенно большое!  Вот мама несет меня на руках в парк около памятника. В киоске она покупает мне открытку с кошечкой. Если нажать на кнопку, кошка мяукает. Мяукаю и я в ответ, а мама смеется. Помню, как папа принес маленького щенка. Я в восторге пытаюсь его поймать, а он убегает от меня, а я все падаю, но не плачу. Щенка пришлось отдать назад, он еще не умел сам кушать и все время пищал. А я горько плакала, когда не смогла найти его утром. Мы уехали из Кировограда, когда мне было всего полтора года.

     Папу перевели в военное  авиационное училище под Киевом. Там мы прожили  года два.  В памяти остались всего три эпизода. Я с папой в парке, он рисует мне на асфальте человечка и приговаривает считалку, а я повторяю за ним.
     – Точка, точка, запятая, минус – рожица кривая. Палка, палка,  огуречик  - получился человечик!
Другое воспоминание – мой день рождения. Мне подарили куклу с закрывающимися глазами. И я тут же забралась под кровать, и  выковыряла  ей глаза мамиными ножницами. Очень уж интересно было узнать, почему это у нее двигаются глазки. И еще помню землетрясение в 1938 или 1939г. Ночью я проснулась от грохота, это упал самовар со стола, и посыпалась на пол посуда.  Затем вздрогнул весь дом, и моя кроватка сама двинулась к окну. Меня схватили в охапку и все выбежали во двор. Там уже было много людей.  Раздавались крики и плач.  А утром, целая толпа детей слушала, как большей мальчик рассказывал им о землетрясении, и показывал трещину в земле. Я тоже пыталась заглянуть в трещину, но ничего не увидела. Потом пыталась передать маме полученные сведения.

       Помню, как мы жили в г.Белая Церковь перед самой войной. Я ходила в детсад, который стоял прямо перед нашим домом на другой стороне улицы. Зимой нас укладывали спать на веранде в спальных мешках - закаляли. Перед новым годом мы делали игрушки для елки, которая росла у нас во дворе. Мы разводили акварель в воде, наливали эту цветную воду в формочки. В них опускали нитяные петельки, и выносили на мороз. На другое утро  игрушки  были готовы, их вытряхивали из формочек и вешали на елку. В этом саду меня настигла первая любовь! Моим обаже был мальчик по имени Юра Соколов. Я любила его на расстоянии, подойти к нему было выше моих  сил. Зато меня не надо было торопить в детсад, я  приходила раньше всех, и ждала его появления, где - то  в уголке. Поэтому, когда родился мой братик, я упросила маму назвать его Юрой.
 
       Помню посещение парка Александрия, что под Белой церковью. Красивые аллеи, мраморные статуи. Когда мы  ходили по музею, я испугалась крестьянки – ткачихи, она сидела за ткацким станком в ярком национальном  костюме. Я думала, что она живая, но когда глянула ей в лицо, увидела ее неподвижные глаза, то страшно испугалась и расплакалась. Пришлось увести меня во двор. Мне было тогда года четыре.

       Хорошо помню, как началась война. В этот день я не попала в детсад. Улицу нельзя было перейти, т.к. сплошным потоком шла военная техника: танки, пушки, грузовики с запыленными солдатами. Толпы народа стояли вдоль дороги, стояли молча. Теперь я думаю, что это были наши отступающие войска. Нам в детском саду выдали противогазы и научили их одевать.  Но, воспользоваться ими мы не успели. Через несколько дней нас эвакуировали. Мой папа служил в летном училище,  их часть перевели в тыл, в г.Уральск, в Казахстан. Немцы уже были в Киеве, поезда не ходили и нас, семьи военнослужащих, вывозили грузовиками, которые не были оборудованы ни скамейками, ни навесами. Военнослужащие уходили пешком. Добирались мы до Уральска со многими пересадками и на разном транспорте 4 месяца. Мама была беременна, мне шел шестой год.

       Яркое воспоминание - сборы в дорогу. Разрешалось взять 2 места, мама укладывала чемодан, и еще брали с собой швейную машинку, завернутую в ковер со стены. Все остальное добро оставляли, ключи поручили соседям. Они решили остаться. Хозяин был без ноги, семья многодетная, и выбраться из города было уже  сложно. Что с ними в дальнейшем произошло, догадаться не трудно - семья  была еврейская. А мама поручила им поливать цветы и присматривать за домом. Какая  наивность!! Помню, как я, со слезами, умоляла маму положить в чемодан мою новую куклу. Мама что-то мне объясняла, но я горько рыдала и засовывала в очередной раз ее в чемодан. Мама не вынесла моих страданий,  куклу взяли с условием, что нести ее я буду сама в рюкзачке за плечами. О судьбе этой куклы я расскажу позже.

       Хорошо запомнилось - клубника на пыльном чемодане. Машины остановились в каком -  то селе, и сельские женщины принесли нам воду. Было жарко и пыльно, очень хотелось пить. Какая - то старушка высыпала на наш чемодан клубнику, а мама не разрешила мне ее есть, пока   не  помоет. И вот теперь, всю жизнь, при  виде первой клубники, я вспоминаю начало войны, пыльный чемодан,  на нем горсточка ярких и душистых ягод, которые положила сердобольная крестьянка измученному дорогой ребенку. А что ждало ее впереди? Что ждало нас?      

       Следующее  воспоминание - немцы бомбят наш  эшелон из товарных вагонов, все бегут. Холодно, темно, хрустит тоненький ледок, мама тянет меня за руку и уговаривает смотреть под ноги, но я все равно проваливаюсь одной ногой в покрытую ледком яму. Нога мокрая, но вылить воду некогда - надо бежать. А потом немцы улетели и все вернулись к поезду. Горел один вагон, еще хорошо отделались! Поехали дальше.
 
       Не далеко от Уральска у мамы начались преждевременные роды. Какие - то женщины занавесили нары простынями, меня посадили на вторую полку и велели смотреть в окно, там меня должны встречать разные звери: зайцы, лисицы, верблюды. Но за окном была  только серая сухая трава, покрытая редким снегом – конец октября. Было жутко, я плакала, просилась к маме. Мама страшно  кричала, что там с ней делают!  Потом мне сказали, что у меня родился братик, и показали крошечное красненькое существо, которое  слабо пищало. Мама улыбалась и сказала, что назовем его Петей. Но я возмутилась, Петя у нас в детсаду был сопливый! Брата надо назвать Соколовым Юрой. Все засмеялись и стали просить маму назвать брата Юрой  Бахаревым.  Тут поезд подошел к Уральску, на вокзале ждала скорая помощь, маму с братиком положили на носилки, понесли в машину. Меня  не взяли, маму увезли в больницу,  я осталась с чужими тетями и их детьми.



  ***  Фотография из моего архива. Сделана в 1937г.Папа, мама, бабушка(папина мама).дядя Федя (папин брат)и я.