Человек - это звучит гордо

   В жизнь дома №66/6 новая жиличка вросла быстро. Уже на следующее утро после памятной беседы с председателем домового комитета тов.Бататовым, Олюйникова вышла во двор. Приставив лестницу, дама вскарабкалась на козырек подъезда. В правой руке Олюйникова сжимала большой слесарный молоток, локтем левой — прижимала к боку свернутую красную материю. Выпрямившись, активистка обозрела с высоты козырька пустынный в это время двор. Фигурой, анфас и в профиль, новая жиличка напоминала ученическую линейку: плоскую и прямую, без изгибов и выпуклостей. Если бы не узкая полоска ярко-красной помады, перечеркивающая лицо, как свежая царапина, можно было подумать, что рта у нее и вовсе нет. Правда, на мысль о наличии последнего, наводил и пучок гвоздей «сотка», зажатый в губах.

   Видимо, удовлетворившись увиденным, Олюйникова кивнула «дулькой», в которую был стянут жидкий пучок волос на затылке и развернула красную ткань. Это оказался транспарант с белыми словами какого-то призыва. На диво споро и ловко, не согнув ни одного гвоздя и не отбив при этом себе пальцы, женщина приколотила к стене дома сначала один конец ткани, затем другой.
 
   Спустившись вниз, она, подхватив лестницу, скрылась в подъезде. Вернулась, неся свернутый в рулон резиновый коврик с пупырышками. Такие кладут у входной двери для чистки обуви от грязи. Аккуратно положила на ступеньки, так, чтобы надпись на нем смотрела на входящего. Коврик был китайского производства, поэтому слова были на английском языке. “Home Sweet Home”, гласила надпись. Для тех жильцов, кто не был силен в тонкостях международного языка общения, Олюйникова прикнопила на дверь лист плотной бумаги, вырванный из школьного альбома для рисования. На листе печатными буквами значилось «ВЫТИРАЙТЕ НОГИ!»

   Пятясь задом, словно маневровый паровоз на ж/д станции, отошла на середину двора и, наконец, взглянула на транспарант. Корявыми, но от того вонзающимися в сознание, как занозы, буквами, было начертано:

   «ВСЕ НА БОРЬБУ ЗА ЗВАНИЕ ДОМА ОБРАЗЦОВОГО СОДЕРЖАНИЯ!»

   Пройдясь по двору, активистка взглянула на наручные часы и заняла пост у подъезда, всем своим видом показывая, что данный участок, возможно даже важнее поста №1 у Мавзолея. На руке, повыше локтя, краснела повязка с белыми буквами ДНД.

   Первым с работы вернулся Полковник. Задержавшись у безмолвной фигуры, бесцеремонно ткнул пальцем в повязку:

   — Это что?

   — Добровольная Народная Дружина, — снисходительно просветила дремучего жильца Олюйникова.

   — А мы в школе расшифровывали это, как «Дурак На Дураке», — хохотнул Полковник, однако обойти лежащий коврик не решился. Пошоркал ногами и скрылся в подъезде.
   Буквально все жильцы сначала останавливались, задирали головы, читали транспарант — некоторые помогали себе при этом губами, — проникались написанным и только потом шли домой. Ковриком пользовались все.

                ***
   Вечер был летний, теплый, темнело поздно и многие жильцы, переодевшись и, поужинав, вышли во двор. Женщин судачили, сидя на скамейке у подъезда, мужская часть дома частично просто бесцельно курила, либо забивала «козла» на столе рядом с песочницей. Этим не преминула воспользоваться новенькая. Встав посреди двора, Олюйникова, возвысив голос, произнесла:

   — Уважаемые сограждане, жильцы нашего дома. Не будем крючкотворами, просто воспользуемся удобной возможностью и проведем неформальное собрание, этакую «летучку». Без ведения протокола, — она покосилась на Двубортникову, — голосования и прочего канцеляризма. Сведению отсутствующих суть нашего разговора можно довести позже. Все вы наверняка меня, наверное, уже знаете. Напомню, меня зовут товарищ Олюйникова.

   — Каждый женьщин должен имет имя, — подал голос от стола доминошников Петов.

   — В приватных беседах, — повернулась «женьщин» в сторону лица кавказской национальности, — меня можно называть Алефтиной Петровной. Но только с моего согласия.

    — О! нашего полку прибыло! — воскликнул кто-то из «Петровичей».

   — Уж, не знаю, что у вас за полк, но командование, в лице председателя домкома, с ним явно не справляется. Налицо расхлябанность и разгильдяйство. Я, как жилец этого дома, просто обязана ему помочь. Товарищи, так мы с вами утонем в грязи и погрязнем в разврате, — быстрый взгляд в сторону Двубортниковой. — Весь город будет тыкать в нас пальцами и пренебрежительно цедить сквозь зубы: «Они позорят родной населенный пункт». А надо, чтобы при встрече люди радостно раскланивались и брали с нас пример. Только в наших силах изменить сложившееся положение вещей. Нам вдвоем с тов.Бататовым будет трудно переломить течение событий, вы должны нам в этом помочь, — заложив руки за спину Олюйникова прошлась из сторону в сторону.

   — Прямо как марабу вышагивает, — тихо произнес знаток птиц, пенсионер Волозов, однако женщина, похоже, услышала.
 
   — Теперь, конкретно. У меня создалось впечатление, что это не городской двор, а старое, заброшенное кладбище. Повсюду летает воронье, — в обличающем жесте активистка указала пальцем в сторону Бориса, невольно скопировав позу памятника вождю мирового пролетариата. — Гадят и разносят заразу.

   — Каррр-га! — заорал возмущенный до глубины души ворон — сравнение с воронами для ворона оскорбительно всегда — и на бреющем полете попытался похитить заколку из прически на голове женщины. Промахнулся и, сделав круг, снова уселся на плечо пенсионера Волозова. Наклонившись к уху хозяина, он доверительно сообщил, — Карга.

   — Далее, — игнорируя выпад пернатого, невозмутимо продолжила Олюйникова, повернувшись к любителям домино. — Что это за игры на свежем воздухе? Мало того, что это — бездарная трата драгоценного времени, но это к тому же игра, порочащая и унижающая честь и достоинство человека! Как вы могли забыть, что человек — это звучит гордо? Мало того, что проигравшего вы громогласно, с глумливым смехом, нарекаете козлом, так в придачу заставляете лезть бедолагу под стол и там имитировать голос животного. Все это видят и слышат дети. Вы подумали, что этим вы сеете семена сомнения о предназначении человека в юные неокрепшие души. Вы приучаете детей к мысли, что человек ущербен и равен какому-то мелкому рогатому скоту. Какое светлое будущее они построят?!

   Со стороны скамейки, где сидели женщины, раздались одобрительные возгласы. Слабая часть дома №66/6 поняла, что в лице Алефтины Петровны они обрели лидера, своего «железного Феликса».

    — Успела я осмотреть и подвал нашего дома. Надо признать, в подвале сухо и вполне чисто. Однако, в ходе инспекции мною было выявлено явное нарушение. А именно — закрытая на замок дверь помещения непонятного назначения. Кто-то может пояснить, что там находится? — она вопросительно посмотрела на тов.Бататова.

   — А это, Петровна…

   — Тов.Бататов, я разве давала вам повод для панибратского обращения? ТАК можете называть свою… гражданскую жену.

   Председателя домкома качнуло ледяным ветром слов активистки.

   — Понимаете, товарищ Олюйникова, это моя каптерка. Там хранится разный полезный инвентарь.

   — Подвал — территория, принадлежащая кооперативу, и там не могут находиться помещения, обособленные кем бы то ни было. Будьте добры, дайте мне ключ, я посмотрю, возможно, инвентарь надо перебрать и пополнить.

   — Нет! — неожиданно твердо ответил тов.Бататов.

   — Хорошо, пока я не буду заострять на этом внимания, — неожиданно легко согласилась Олюйникова. — Есть, конечно, и хорошие начинания в деле благоустройства дома. Например, клумба. По правде говоря, я была убеждена, что тут поработала женская рука. И для меня явилось приятной неожиданностью то, что разбил эту клумбу и выращивает на ней цветы — мужчина. Жилец квартиры 16, товарищ Севрюгин. Можно было бы и похвалить его за это, но Севрюгин, сказавши А, не желает продолжать алфавит по списку. Он выращивает на клумбе тюльпаны. К сожалению, тюльпан – цветок весенний, хорошо, ранне-летний. Взгляните все, тюльпаны отцвели и что дальше? Голая земля,  в которую бродячие кошки справляют свою нужду. Вы меня слышите, Севрюгин? Я считаю, что общим решением коллектива вас нужно назначить внештатным цветоводом дома. Впредь клумбы должны радовать глаз все теплое время года. И надо разбить дополнительные — по периметру двора.
 
   — И вообще, нам всем необходимо активнее включаться в общественную жизнь дома. Причем, никакого обезличивания. Давно известно, что когда делают сообща — виновного не найти. Значит, надо поименно озадачить каждого жильца, поручить определенное дело и мы станем лучшими. А пока, отдыхайте товарищи.

   И добровольная помощница тов.Бататова направилась к подъезду дома.

   — Тьфу! — сплюнул ей вслед Зазвенигородский и пожелал. — Чтоб тебя на старости лет пионеры через улицу не переводили!