77

Строчки проносились перед глазами. Имена, фамилии, инициалы. Родился, жил, умер, возглавлял. Построили, основали, переименовали. Дима читал и чувствовал какую-то несуразность в своих ощущениях. Интуиция говорила, что это точно находится здесь, хотя он и не знал, что это, а разум утверждал совершенно обратное и призывал не напрягать мозг понапрасну.
Темная засохшая капля от кофе, скрыла две первые цифры. «В ..77 году, вернувшись из Царского села...

... Ветер леденил кожу, срывая её мертвый верхний слой. Вдалеке, сгибаясь до самой земли, поддерживая друг друга, двигались двое. Дима напряг зрение. Адский ливень мешал как следует разглядеть двух бедолаг, но подспудно было понятно, что это два загулявших матросика с петербургских окраин. Низвергавшиеся с хмурого неба тонны воды нисколько не заботили Дмитрия, впрочем, как и Нева, величаво выходившая из своего гранитного заточения. То, что вокруг творился хаос, было очевидно, но то, что происходило с самой стихией, невозможно было понять, только ощутить на уровне инстинктов. И это ощущение давило и угнетало настолько, что хотелось распасться на мельчайшие капельки влаги и унестись, подхваченным взбесившейся рекой. Неожиданно возникло мутновато-зеленое свечение над кистью левой руки. Фианиты на серебряном перстне, купленном случайно на какой-то распродаже, источали свет, который из мутновато-зеленого постепенно превращался в светло-синий. Подавленность и уныние отступили, но недалеко, образовав перед Дмитрием полукруг, на границе которого возник смутный силуэт в чем-то черном и бесформенном.
«Если это нечисть, - подумал Дима. – Надо бы её обматерить, так, кажется, бабка учила»
- Зря воздух сотрясать будешь, – раздался голос стоящего напротив.
- Подойди ближе и покажи своё лицо, - набравшись смелости, произнес Дима.
- Не могу, да и не зачем это. Ты всё равно не тот, кто мне нужен. Хотя… - он замолчал, но тут же продолжил. – Ты ведь один из нас?
- Сними хотя бы капюшон, - потребовал Дима. – И из кого это «из вас»?
С головы стоящего медленно сползла накидка.
Вопросы отпали сами собой, изображение этого человека Дмитрий видел раза два или три, но очень хорошо запомнил. Перед ним стоял Петрарка – великий итальянский поэт. Перстень уже вовсю горел фиолетовым светом.
- У тебя сильная защита, поэтому я и не могу приблизиться, кроме того, мне приходиться расходовать много сил, чтобы твой перстень не уничтожил меня.
- То, что творится вокруг, твоих рук дело? – спросил Дима у потустороннего собеседника, перевернув перстень фианитами вниз.
- Отчасти… Это буйство природы помогает мне проскальзывать из ненавистного мне моего пожизненного места обитания в другие эпохи, с целью пророчества.
Фигура поэта начинала терять свои очертания, но Дмитрий не собирался снимать перстень с пальца.
- Мне осталось несколько минут, но знай, что через два года он придет.
- Я знаю о ком ты говоришь… действительно, я не тот, кто тебе был нужен…
- Не забывай, что я поэт, и даже после смерти я нет-нет да ошибаюсь…но это мелочи в сравнении с той единственной, которую когда-то совершил…
Сказал и исчез. Дима отрешенно посмотрел на мутный поток, который каким-то неведомым образом еще не сбил его с ног, поднявшись на уровень голени.

….императрица Екатерина II, находясь в Зимнем дворце, оказалась в самом центре стихии. Она позвала дворецкого, и ей доложили, что вода стоит у самого крыльца, и надо бы перебраться в Эрмитаж. Позже она напишет, что, не доходя до Эрмитажа, в отблесках молний она вроде бы видела двух людей, стоящих и разговаривающих столь безмятежно, как будто то, что твориться с природой, их совершенно не касалось, впрочем, скорее всего,  ей просто показалось.
О наводнении 1777 года до сих пор напоминает мраморная плита под аркой Невских ворот Петропавловской крепости, на которой отмечен уровень подъёма воды – 321см выше ординара».