Дом на берегу моря, кусочек льда и надежда

Давным-давно я выстроил на берегу моря дом. Это было двухэтажное здание из миллиона слов, цепко соединенных рифмой. Каждое утро прибой мягко слизывал пару-тройку рифм, раскатывал их на своем морщинистом языке и вечером возвращал обратно – соленые вальяжные буквы, вынесенные на влажный песок к моим босым ногам. Я осторожно подбирал их и прятал в нагрудный карман. Там они прорастали в мое сердце.

Так я жил очень долго. Мягкие, слегка округлые закаты сменялись чуть взъерошенной ночной дорожкой из лунных капель, потом наступало ленивое утро с изморозью в углублениях прибрежных валунов. Днем я нырял за белыми тюльпанами – они росли далеко от берега, за ними было тяжело плавать, но мне нравилось это занятие. В воде тюльпаны были только белыми, а на суше могли менять свой цвет в течение получаса. Еще днем я читал, сидя на высокой скале, и ветер трепал страницы моих книг, словно стараясь поскорее узнать, чем закончится та или иная история. Ветер нетерпелив, уж я-то это знаю. Потому что я и есть ветер.

Однажды вечером вместо просоленных рифм море вынесло на берег прозрачный острый осколок – холодный, чуть мерцающий. Когда я прикасался к нему, мне становилось больно и вместе с тем невозможно хорошо. Кажется, я понимал, что лучше его выбросить обратно в море, не трогать, забыть. Но я не смог – лишь аккуратно поймал странный предмет в пиалу, сделанную из перламутровой раковины и наполненную морской водой, и отнес в свой Дом. Я поставил пиалу на подоконник и долго смотрел на мерцающий тревожный холод. Самая сладкая печаль, самая светлая грусть, самая томительная радость переполняли мое рифмованное сердце. Я не мог понять, откуда ко мне пришли эти чувства, но догадывался, что странная находка моря – тому вина. Потом я уснул.

Странный предмет был кусочком льда. Я не знал этого, ведь я никогда в своей жизни не видел ни лед, ни снег. Лишь читал о них в своих книгах на вершине скалы. Если бы я знал, все было бы совсем по-другому. Мое неведение подарило мне самую нежную боль и самое чистое горькое счастье на свете.

Наутро лед растаял в морской воде. Я проснулся и, не найдя странный предмет, решил, что он мне лишь приснился. Я помнил тонкие звуки музыки – переливы и мягкие такты, от которых хотелось зарываться пальцами в песок и целовать горячие волны. Наверное, думал я, и музыка эта мне тоже снилась. Я взял пиалу и выплеснул воду на подоконник. Так родилась ты, а точнее сказать – переродилась в сотый раз за все свое существование.

Ты тоже ветер. Ты живешь уже много жизней, я гораздо младше, чем ты. Раз в сто лет ты обращаешься в лед и находишь новый Дом, желательно без хозяина. А если все же в Доме кто-то уже живет, ты превращаешь его в снег и осыпаешь во внешний мир. Дом же обращается в Ледяной замок, и ты живешь в нем следующие сто лет. Ты – дочь Северного сияния.

Расскажи мне, отчего я не стал снегом? Отчего мой Дом остался таким же как и был, отчего ты вошла в него, поднявшись с песка – нагая и настолько белая, что я готов был ослепнуть, - отчего войдя, ты коснулась моего сердца, где росли тугие нити рифм, и вошла в него, с тем, чтобы навсегда подарить мне эту боль, эту печаль, этот свет, это счастье, эту нежность, этот холод и эту сладкую тоску – себя?

Ты никогда не расскажешь. Но я не прошу ответа. Каждую ночь ты выходишь из моего сердца, садишься на подоконник и слушаешь мое море, мои рифмы и целуешь их. Когда-нибудь сто лет пройдут, и ты вновь исчезнешь. Но я так надеюсь, что, обратившись в кусочек льда, ты все-таки не уплывешь по морским волнам прочь, а растаешь в пиале из морской раковины и вновь переродишься в моем сердце.