Вот моя деревня, вот мой дом...

В начале шестидесятых годов отец построил новый дом. Это был значительный шаг вперед потому, что в старом доме полы были земляные, то есть глиняные, электропроводка была открытая, смонтированная на стенах с помощью маленьких роликов. Эти ролики вбивали на моей памяти в пятидесятых годах. Весь дом – это две комнаты, если не считать кухню. Выход из одной комнаты в другую и затем в кухню, где стояла большая русская печь. Чуть дальше в углу  было стойло коровы, отделенное от кухни деревянными перилами. Запах соломы, молока и навоза – все эти коровьи атрибуты непременно сопровождали жильцов дома. Входная дверь со двора состояла из двух половинок. Нижняя половина закрывалась почти всегда, чтобы чужие собаки и кошки не могли проникнуть в дом. Обе створки двери закрывалась, когда хозяева уходили из дому. 

Уже все это забылось, но один эпизод, связанный с этими дверями, держится в памяти. Помню я еще в школу не ходил. Однажды бабушка пекла в русской печи пирожки с выжарками. Выжарки – это поджаренные внутренности, в данном случае свиные: печень, легкие, сало с прожилками. Причем, они были не рубленные в мясорубке, как это делают сейчас, а порезанные на мелкие кусочки и поджаренные. Смешанные в таком виде с жиром и помещенные в кастрюлю они могли долго храниться в погребе. Холодильников естественно не было. По мере надобности их отбирали в необходимом количестве и пекли пирожки. Мой дядя, Виктор, младший брат моего отца, хотел скушать уже готовый пирожок. Но бабушка не разрешала ему даже к ним подойти, пока не испечет всю стряпню. Она складывала их в большую чашку на столе. Я крутился рядом.
 - Вот испеку все, потом сядете и будете есть, сколько хотите. Нечего хватать и есть на бегу.  –  Это было правильно, опять же руки немытые, но дядю не устраивало. Ему было уже лет пятнадцать и хотелось кушать, тем более что резкий аромат вызывал сильный приступ аппетита. Он попытался украсть хотя бы один пирожок, но получил по рукам. К тому же бабушка теперь выставила нас во двор и закрыла нижнюю дверь. От двери до стола было метра два. Тогда дядя взял удилище, привязал к его концу вилку, и пока бабушка доставала из печи очередную партию пирожков, он, опираясь туловищем на нижнюю дверь, этим приспособлением наколол два пирожка и вытащил из кухни. Один пирожок себе, один – мне. Во время второй попытки бабушка заметила его проделки. Ей пришлось огреть его ухватом по спине, чтобы прекратить озорство. Все-таки пробу мы сняли.

Еще один случай, связанный с входной дверью. Постоянно открытая верхняя створка двери позволяла ласточке ежегодно устраивать гнездо под потолком этой так называемой кухни и вырастить птенцов. Ласточка считалась священной птицей. Её нельзя было выгнать, где бы она ни свила свое гнездо. Она нас совершенно не боялась. Сидела на гнезде и с любопытством наблюдала за нами. Она могла пролететь в дверь, даже в тот момент, когда кто-нибудь находился в створе двери. Уходя куда-либо из дома в такой период, хозяева оставляли верхнюю дверь приоткрытой, чтобы птица могла летать. Либо устраивали прорезь в верхней части двери. Однажды кошка подкараулила пролетавшую в дверь ласточку, прыгнула и поймала её. Мы среагировали, отогнали кошку, но ласточка не выжила. Отец схватил кошку за заднюю ногу и бросил, что есть силы во двор. Она пропала на несколько дней. Мы считали её погибшей, а она отсиживалась все это время за погребом в кустах. Потом вернулась в дом, но ногу волочила. Так хромая и прожила до конца своих дней.

Но вернемся к строительству. В мои детские годы деревня в развитии ушла далеко вперед. Полы в домах стали настилать деревянные. Электропроводку прятали в стене. Ну и конечно, отсутствовала старая русская печь. Окна стали делать просторнее. На этом развитие заканчивается. Остальное всё на том же уровне. Все удобства – хочется сказать «на улице», но правильно выразиться – отсутствовали.

Строительство домов в наших краях происходило следующим образом. На выходной день приглашались все родственники и соседи с ближайших улиц. Среди них непременно должны быть опытные каменщики. Собиралось человек пятнадцать мужского населения и несколько женщин. Люди без специальной профессиональной подготовки готовили глиняный раствор. Это было зрелище, которое не каждый видел. На ровную земляную площадку из грузовика выгружалась глина, разравнивалась в круг диаметром метров пять. В середину этой кучи периодически добавляли воду, солому и ходили по этой жиже босиком в подвернутых до колен брюках. Солома скрепляет раствор. Ее нужно много. Это называлось: «месить глину». Иногда эту процедуру проделывали две лошади. Но чаще люди в количестве пяти-шести человек. Другие же в это время готовили фронт работ каменщикам. Надо было на каждом их рабочем месте заготовить запас камней, место для ведра с «замесом», т.е. с глиняным раствором. Когда раствор был готов, начиналась каменная кладка. В то время кирпичных домов не было вообще. Школа, медпункт, клуб, магазин, жилые дома – все здания были каменные. И вот начинается непосредственно стройка.

Но еще заранее устраивался фундамент – в траншею глубиной полметра засыпали камень разной формы и величины вровень с землей. Сверху его заливали цементным раствором. А теперь пошла каменная кладка, как говорили «на глине». Возводили цоколь высотой в полметра. На цоколь укладывали слой рубероида. Это для того, чтобы предотвратить проникновение влаги вверх по стене. И пошло возведение стен. Кладку вели опытные каменщики. В этом деле нужна высокая квалификация. Иначе можно испортить стену или, что еще ответственнее – «завалить» угол, т.е. сложить его не вертикально. Поэтому на кладке углов стояли мастера своего дела. В колхозной структуре всегда существовала строительная бригада. Так что опытных строителей не надо было далеко искать. На кладку стен шел плоский или близкий к таковому строительный камень. Это обыкновенный известняк. Его заранее заготовляли: покупали или собирали сами по берегу реки и в ближайших балках. Глину тоже добывали зачастую вручную на миниатюрных глиняных карьерах вблизи деревни. Иногда привлекали «кун». Это трактор МТЗ-5, оборудованный ковшом и бульдозерным отвалом. Но в то время таких «кунов» было –  как в анекдоте про китайскую авиацию: один на весь колхоз. На стройку нужно было все предусмотреть. Вёдра, лопаты, веревку, доски, молотки, ножовку, топор, гвозди, запас воды.

Всем находилась работа. Одни загружали лопатами раствор в вёдра. Другие вручную доставляли его каменщикам. Кто-то подносил камни, воду и другой подручный материал. На огромной куче заготовленных камней происходила их сортировка. Отдельно отбирался плоский, кругляк, толстый, тонкий. Каменщики – это привилегированный клан. Они периодически подавали команды: «раствор», «вода» или «камень». У ног каменщиков, возводящих углы, лежали отборные большие плоские булыжники. Они выполняли самую сложную работу. Если нужно было подправить камень до требуемой формы, тут же с помощью специального остроносого молотка его тесали и добивались необходимых размеров и конфигурации. Легче работается, пока возводится нижняя часть дома. Когда стены возвели до уровня роста человека, подставили заранее приготовленные козелки, на них уложили доски и работа продолжалась. Теперь подручным было тяжелее: принес ведро раствора, подними его на уровень головы и поставь на полку. Пустое ведро – тебе взамен. Интересно смотрелось до половины воздвигнутое здание дома с торчащими дверными и оконными проемами. Еще не дом, но мы, снующие туда-сюда мальцы, непременно пытались проскочить в эти двери и оказаться в закрытом пространстве, словно в каком-то волшебном царстве, выросшем за полдня. Куча камней уменьшалась на глазах. Камень никогда лишним не был. Где-то выложить дорожку, устроить порог и т.п. Потом ведь будет еще летняя кухня, погреб, колодец под дождевую воду, курятник. Все это из камня.

А в это время во дворе тоже кипела работа: женщины накрывали обеденный стол длиной метров десять. Он состоял из нескольких столов, принесенных от соседей. У соседей также брали стулья, вилки, ложки, тарелки, стаканы, кружки. Где же запасешься мебелью и посудой на такую компанию в тридцать человек? На кухне готовили первое и второе блюда, холодные закуски и пр. К этому мероприятию готовились заранее. Для первого блюда резали птицу. Ехали в город, закупали мясо для второго блюда, колбасу, вино для женщин, хлеб. Остальное – овощи, зелень, рыба (река рядом), самогон, соленья имелись дома. Обед проходил шумно, весело, но долго не засиживались. Кому-то не хватило выпить, ему добавляли. Кто-то пожелал еще компоту – дали. И опять продолжали работать. После окончания работы опять накрывали на стол. Ужинали не спеша. Тут уж любители покушать и выпить ели и пили, сколько хотели. За некоторыми приходили домочадцы и уводили под руки.

 За день или два возвели стены. В течение рабочей недели на эти стены хозяин вместе с родственниками уложит бревна. Подготовят фронт работ для устройства перекрытия. В следующий выходной день опять сбор. Теперь глиняный раствор подается на перекрытие, т.е. потолок.  К вечеру дело сделано. Далее стропила, рейки, шифер. Это уже делает сам хозяин с приглашенным плотником. Одновременно внутри дома идет устройство перегородок, электропроводка. Кстати, фундамент устраивался с учетом внутренней планировки. Третий сбор – это в основном работа женская: штукатурка потолков, стен. Мужчины привлекались на подсобные работы: замесить и подать раствор, воду. Потом уже не спеша - настилание полов, покрасочные работы, двери, окна.

Надо сказать, что планировка у девяноста девяти процентов домов была идентичная. Маленькая пристройка, называемая коридором. Иногда она удлинялась на полдома и это уже была веранда. Из коридора – вход в прихожую комнату, она же столовая и она же кухня. В ней устраивалась угольная печь. В этой же столовой были еще две двери: в зал, и в первую спальню. Из зала – дверь во вторую спальню. Вот и вся незатейливая планировка из четырех комнат. Всё сводилось к тому, чтобы обеспечить во всём доме тепло от одной печи. Стоявшая в середине дома, она обогревала весь дом в силу того, что дым из печи до трубы вместе с теплом проходил в специальных нишах-дымоходах, устроенных в двух смежных перегородках. Это был так называемый камин. Да и прежде всего, конечно, от самой печи исходило тепло. И она своим теплом обогревала большую часть жилой площади, не хуже, чем настоящий камин.

Но однажды нашим сельским поселениям привалило счастье: они оказались газифицированными. Предупрежденные жители собирали деньги, приобретали газовые котлы, проводили в домах отопительную разводку. Устраивали для этого вытяжные трубы, реконструировали свои коридорчики, чтобы разместить в них котел. Было много комиссий, проверок, но все-таки газ пришел в дома. Этому предшествовали многократные поездки в Москву представителей местных властей. В первый год люди еще запасались углем. На всякий случай: не мог народ предполагать, боялся думать, что это надолго. Потом поверили в стабильность газового обеспечения и приспособили угольные сарайчики под хранилище зерна и других кормов. Но печи из домов не убирают по сей день. Хлопотно это, да и протопить можно, когда котел на лето пломбирует газовая служба.

Что такое для деревни газ? Это счастливая мечта каждого крестьянина. Не нужно приобретать и периодически менять газовые баллоны. Не надо запасаться углем. Не надо приобретать дрова на растопку угольной печи. Не нужно каждое утро чистить печь от угольной жужелицы и растапливать её. Не нужно убирать копоть на стенах.

Это же, как закон божий: каждое утро – на работу ли тебе или в город, или еще куда, перед уходом необходимо прочистить печь, вынести золу. Открой печную задвижку. Растопи в печи дрова, подожди, пока они прогорят, затем положи сверху немного угля. Дрова на растопку и уголь на день должны быть принесены вчера в дом для просушки. Когда первая порция займется, добавь остальной уголь. Подожди, пока он запылает, и наполовину прикрой задвижку. Прикроешь раньше времени  –  угар. Когда разгорится полностью, совсем прикрой задвижку, иначе вытянет все тепло в трубу. Это целая наука. Поэтому как бы рано хозяева не уходили из дому, вставали немного раньше для растопки печи.

Остается только сожалеть, что на протяжении десятилетий газовая магистраль проходила за границу рядом с этими деревнями, а местным жителям газ подвели только недавно. И еще более удивительно, что многие отдаленные деревни до сих пор живут без газа.
Строим дальше. Как только закончили крышу, значит, есть чердак. Это отдельное хозяйство. Чего там только не было. Его всегда использовали для хранения легких непортящихся продуктов. Там лежали семечки подсолнуха всю зиму. Грецкие орехи, сухофрукты, урожай лука. Там висела вяленая рыба. Старые художественные книги и учебники. Изношенные перьевые одеяла и подушки. На чердаке царил свой мир. Там пахло старой бумагой, луком, кишмишом, перьями, пылью и еще чем-то приятным. Сколько времени я провел на чердаке! Разбирая старый хлам, просматривая старые учебники. Перелистывая давно прочитанные художественные книги. И просто наблюдая сверху за широкой гладью реки.

Я более двадцати лет жил в другой союзной республике, но в своей стране. А возвратился уже из-за границы. Поколения сменяются. Родители умирают, дети переселяются в другие места. Вот и наш дом продали другим хозяевам. Ветхость и запустение бывшего нашего дома соответствует общему облику всей деревни. Трещины в стенах, убогость, покосившиеся ворота, сгнившие рейки забора, трава по пояс. Кирпичная труба на крыше, годами не ремонтированная, грозится свалиться и пробить шифер. Оконные рамы, с вздыбившейся и облезлой краской и кое-где треснувшими стеклами. Всё это наводят на мысль о бедности пенсионеров, живущих  в доме и о приверженности их к алкогольным напиткам. Как сказал мой сосед, друг детства Юрий Федорович: "Если бы Павловна (моя мама) сейчас воскресла и посмотрела на ваш дом, то сказала бы - пойду обратно в могилу...".

Со времени расцвета деревни прошло менее сорока лет. Сменилась власть, колхозы утеряли свое назначение. Появились новые собственники. Они взяли колхозные земли в аренду.  Им не нужно улучшать социальный быт деревни. Они вкладывают деньги в производство. Трактор, комбайн, плуг, сеялка и т.п. Им нет дела до того, кто завтра будет работать на их землях. Клуб, больница, школа, детсад – это прерогатива власти, администрации сельского населенного пункта, у которой обычно нет денег. Как быстро меняется жизненный уклад! На памяти одного индивидуума такое перевоплощение. Такой чувствительный упадок жизненного уровня. Такая деградация молодежи. Что это? Это ошибка в управлении или целенаправленное искоренение трудолюбивого когда-то крестьянина?

И вот стоит обшарпанный клуб, без окон и дверей. Когда-то здесь по вечерам собиралась вся молодежь. По праздникам заезжие артисты, а также сами жители давали концерты. Передовикам уборочной страды вручали награды и премии. Здесь проводили танцы, сюда приходили в кино. Проводили новогодние огоньки. В большом фойе стоял огромный бильярдный стол, который всегда был занят игроками. Сейчас смешно вспомнить, но тут работала библиотека. Все дела деревенские начинались отсюда.

Сейчас картина совсем другая. Редкая молодежь встречается на автобусной остановке под навесом, чтобы выпить пива, да поболтать. А остальные деревенские ребята уезжают в город. Там можно найти какую-то работу. Там можно прожить. Вечером сходить в парк, кино, дискотеку. А в деревню приехать только на выходной день, чтобы помочь старикам посадить огород, а урожай с него взять зимой из погреба. Да скорее обратно в город.

Прощай дом родной, прощай родная деревня. Возродишься ли ты? Сумеешь ли противостоять проделкам и препонам своих врагов? Будем надеяться.