Выбор скорпиона

Капитан устало смотрел в обзорный экран. В его темных, неподвижных глазах отражались холодные звезды — и можно было подумать, что он просто отдыхает, наслаждаясь россыпью далеких миров. Тысячи огней, которые улавливал бы невооруженный человеческий глаз, манили, как бриллианты на черном сукне витрины. Казалось, он заворожен этим безмятежным пейзажем. Но алый мигающий свет, скользивший по его лицу, ясно давал понять: не все так спокойно, как хотелось бы.

Любой пилот, даже без сигналов тревоги, понял бы, что этот крейсер либо атакуют в данный момент, либо он только-только вырвался из адской мясорубки сражения. И на победу можно было только надеяться.

В центре мостика медленно вращалась трехмерная проекция, передвигая разноцветные значки кораблей. Алые и зеленые, они кружились в хаотичном, смертельном танце. Достаточно было бросить взгляд на застывшее в немом напряжении лицо офицера, сидевшего за пультом позади капитана, чтобы стало ясно: бой не закончился. Более того, пространственный проектор высвечивал угрожающе больше красных меток, чем зеленых. Картина была неприятной, если не сказать откровенно удручающей. Они явно не были победителями.

Энергетические щиты усиленно восстанавливались, но сейчас их заряд был на критическом минимуме. Еще одно попадание — даже торпеды среднего класса — и крейсер ждала незавидная участь.

Капитан, как и все, кто еще не испарился в яростной вспышке искусственных сверхновых, рождаемых при гибели корабля, знал это. Жизнь таких звезд была мгновенна по сравнению с рождением настоящих светил и длилась не более пяти секунд по земному времяисчислению. Пять секунд, миллионы градусов по Цельсию, изрядная порция смертельной радиации — вот и все, что оставалось от смертоносного звездного крейсера и тысяч человеческих жизней.

Капитан не шелохнулся. Его лицо, освещенное багровыми вспышками тревоги и холодным сиянием звезд, было маской абсолютного спокойствия. Но это было спокойствие не безразличия, а собранности. Сжатой пружины. Он вбирал в себя всю информацию: тревожный гул силовых щитов, доносившийся сквозь обшивку, прерывистое дыхание молодого оператора связи позади него, и, главное, — безжалостную картину на тактическом проекторе.

«Зеленых» осталось горстка. «Красные» смыкались, как стая голодных пираний. Старая, как космос, тактика: отсечь голову, окружить и растерзать. Его корабль и был этой головой.

— Состояние щитов? — Голос капитана был низким, ровным и безэмоциональным, как стук метронома. В нем не было и тени той усталости, что читалась в его глазах мгновением раньше.

— Десять процентов и падают, сэр! — отозвался офицер по щитам, и в его голосе слышалось напряжение струны, готовой лопнуть. — Следующее попадание любой массы пройдёт насквозь.

Капитан кивнул, как если бы ему доложили о прогнозе солнечной погоды. Его разум, вышколенный сотнями боевых выходов, уже проигрывал варианты. Отступление? Невозможно. Переговорный процесс? С теми, кто напал из-за границы Пояса Астероидов, не говорят. Они берут трофеи и не оставляют свидетелей.

Оставалось только одно. То, что в Уставе названо сухим термином «асимметричный ответ».

— Мистер Ванс, — капитан повернулся к застывшему офицеру с проектора. Тот вздрогнул, вырванный из оцепенения. — Ваша оценка?

— Они… они ждут, сэр. Держат дистанцию. Видимо, хотят добить нас торпедами с дальней дистанции, не рискуя.

— Разумно с их стороны, — заметил капитан, и в уголке его рта дрогнуло нечто, отдаленно напоминающее улыбку. — Они считают нас раненой птицей. Покажем им, что мы скорпион.

Он положил ладонь на шарообразный манипулятор управления.

— Всем постам! Боевая готовность «Ноль»! Приготовиться к маневру «Молот и Наковальня» по моему сигналу. Инженерный отсек — вся оставшаяся энергия в импульсные двигатели, наперерез. Щиты сбросить, жизнь поддержать на батареях.

На мостике повисла гробовая тишина. Маневр «Молот и Наковальня» был из разряда самоубийственных. Сбросить щиты? Это значит подписать себе смертный приговор.

— Но, сэр… — начал было оператор.

— Они ждут от нас паники, мистер Ванс, — перебил его капитан, и его голос впервые обрёл стальную твердость. — Бегства поврежденного корабля. Они просчитали нашу скорость, наш потенциал щитов, наше вооружение. Они не просчитали нас. Пилот не становится мишенью. Он становится оружием. Цель — головной корабль противника. Время сближения?

— Тридцать секунд, сэр!

— Отлично. — Его пальцы легли на кнопку активации маневра. — Давайте напомним этим джентльменам, что даже у раненого зверя есть клыки и когти. И что за каждого человека, который был на этом корабле, они заплатят сталью и огнем. Всем держаться.

Корабль, до этого ковылявший, вдруг рванулся вперед с неистовой, безумной скоростью, на которую, как считал противник, был уже не способен. Он летел не от врага, а прямо на него, превращаясь из добычи в снаряд.

И в отражении на стекле обзорного экрана, среди холодных звезд, мелькнула все-таки та самая усталая улыбка. Улыбка человека, который сделал свой выбор. И был спокоен.