Миг Номер Ноль
Согласитесь, ведь можно было ещё тогда хлопнуть себя по лбу, подумать: «Это что сейчас такое было?», и быстро повернуть всё вспять. Перезвонить другу, бежать в клуб, дрыгать ногами и заниматься флиртом разной степени лёгкости, как выразились Стругацкие, потом валяться в первых сугробах в пять утра и обниматься с дворником… Но, по правде говоря, я думаю, что даже сумей я поймать налету этот момент, зная, какими будут последствия, я бы зевнула, потянулась, прислушалась бы к каменному хрусту уставших костей, и махнула рукой. И всем моим развлечением на тот вечер стало бы куриное филе с картошкой, стирка… ну, может, переписка в «контакте» с парой-тройкой друзей, которым, впрочем, я могу легко позвонить… но о чём говорить-то?
И вот, ты уже здесь. На новой точке, далеко-далеко от начала, от точки номер ноль, в точке Номер «где я?». Сидишь, как на кочке средь топкого болота, и зорко озираешься в поисках спасательной шлюпки. И физиономия у тебя при этом наиглупейшая.
Помнишь те времена, когда у тебя под рукой были ответы на все важные вопросы, настолько хорошо ты себя знал. Я люблю запах накрахмаленного белья, когда зимой снимаешь его с верёвки на балконе. Я люблю купить буханку горячего хлеба и начать есть её по дороге домой. Я люблю не спать по ночам: смотреть из окна на рассвет, на первый желточно-розовый мазок на горизонте, сидя в самом уголке подоконника за плотной шторой, и тихо торжествовать, потому что все вокруг ещё спят, а я – нет, я всех опередила, мне одной мир может сейчас открыть какую-то тайну, пока никто не слышит. Я люблю… я люблю, когда нарушают моё спокойствие, разбивают тишину квартиры звонком в дверь и топотом в прихожей, и я превращаюсь в бесконечный конвейер, подающий пепельницы, бокалы, бутылки и бутерброды. Я обожаю гулять под дождём, не дождём даже, а ливнем, таким, что косметика плывёт по лицу, превращая его в нечто с картин Пикассо, брести по улицам в хлюпающее-хрюкающей обуви и радостно кричать прячущимся под козырьками людям: «Слабаки!».
Я не люблю…? Я не люблю фальшивое пение, и стелить кровать по утрам. Я не люблю, когда переспрашивают и спорят до потери сознания ни о чём. Я не люблю жару, когда зной окутывает мозг, а по спине вниз по копчику струится пот и прилипает одежда, а когда ты в шортах – кожаное сидение в маршрутке. Я терпеть не могу кактусы! Как вообще эти колючие бородавки можно выращивать? Я не люблю мороженое, не люблю, когда все мужчины думают, что все девушки любят мороженое. Я не выношу тишины. В тишине мне становится грустно…
Вот. Это Я. Это Я, потому что без всего этого Я – всего лишь ещё одна пластмассовая домашняя заготовка со стандартным портфелем школьно-институтских знаний. Но иной раз, и это стирается. Со временем. И из точки Номер Ноль уже выехал дорожный каток, и тихим ходом раскатывает по асфальту все мои любилки и ненавиделки, оставляя лишь чувство, известное под иностранным словом упитых французских поэтов – ностальгия. Он уничтожает их, как голодная, ощерившаяся пасть, сдирает с них твёрдую плоть упорства, мускулы принципиальности, вены мечтаний, и остаётся один поганый скелет, и вот уже ты – не ты, а палка-палка-огуречик, дрыгающий паучьими лапками под барабанный бой ритма современной жизни, твой мир ограничивается будильником утром понедельника и тремя банками пива вечером пятницы, ты крутишься в механизме таких же безликих шестерёнок шесть дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году, и в какой-то момент ты сбавляешь обороты, смотришь через сгорбленное плечо – а ты ни хрена не сделал, ничерта не добился, и вот тут… вот тут мы достигли точки «****ец», капитан. И руки волей-неволей опускаются… ты дрейфуешь в полосе штиля, потому что так озадачен, что думать не можешь… это мёртвая зона… Я в мёртвой зоне… с меня смыло все краски… я бесполезнее мокрой картонки.
Нет, конечно, не всё так страшно. С этим можно жить. И, наверное, в этом нет ничего постыдного. Миллионы так живут, чем же я лучше? И я по-прежнему люблю запах свежего белья, но мне никогда не удаётся на нём выспаться. У меня всё ещё бывают гости, но теперь гораздо реже, а когда заходят, то трындят о работе, о зарплате, о начальстве, о политике и кредитах, а ещё о том, как много хотелось сделать, но никак, никак не выкроить времени-и-и… и весь вечер мы то и дело смотрим на часы, чтобы вовремя лечь спать, иначе пропадёт воскресенье… И я по-прежнему ненавижу лгать, но делаю это уже автоматически и почти без сожаления. Это неотъемлемый атрибут взросления, да-да. Я прогибаюсь, подстраиваюсь, я работаю на систему, я маленький ничтожный винтик и вся моя радость – это безупречно функционировать в жару и ливень, мне откровенно наплевать на кактусы, а тишина… тишина начала меня пугать до обморока. Когда вокруг тихо, в голову начинают лезть странные мысли. Мысли о том, как быстротечно время, это все знают, но все стараются об этом не думать. О том, что утром ты вспыхиваешь, горишь коротко, как бенгальский огонь… а на часах уже восемь. Где эти минуты, где это время, куда подевалось? Что я успела сделать за этот промежуток, а главное: на что эти часы были мне отпущены? О том, что следующий Миг Номер Ноль неотвратимо отправит меня в старость, так же незаметно, вероломно и неотвратимо, как и его предшественник. Ведь настанет день, когда, хочу я того или нет, я перестану дышать. Меня не станет. А что останется? Вкусные, временами подгоревшие обеды и ужины? Километры и тонны воды, налитой в бесконечных чатах? Невыполненные планы, нарушенные обещания, невоплощённые мечты? И всё это сконцентрировалось в очередной точке «что дальше?». Все эти крохотные, скользкие, обречённые мысли, вопросы, на которые никак не найти ответов… и наваливается такая усталость, что хоть хорони заживо, смертельная, невыносимая усталость, она липнет к лицу тяжёлой паутиной тоски и уныния, усталость на грани слёз от бессилия…
Эта усталость бросит меня, как и многих других, на кровать, накроет до макушки одеялом, и заставит безмолвно смотреть на единственный комок света под коричневым абажуром лампы, слегка размытый пеленой в глазах, плавающий, как пчела, в золотистом мареве. Он – моя соломинка. Он словно обещает будущее, пусть это не исполнится, но обещания уже достаточно. Он дарит крошечную надежду на то, что следующее утро принесёт хоть что-то новое, что-то, ради чего стоит жить… быть может достижение точки «всё получится». Но пока… пока ещё ночь…
И я прошу, очень жалобно, я почти умоляю, как палача умоляют повременить с пыткой, дать передышку: «Нет… не надо. Ну, пожалуйста, не выключай… не гаси свет… вокруг меня всегда так темно…»
Свидетельство о публикации №211021001402
А сама для себя буду жить одним днем.
С уважением,
Анна Ревенко 11.02.2011 23:20 Заявить о нарушении