Путевые разговоры

               
 
В полупустом рейсовом автобусе местного маршрута, связывающего несколько пригородных деревень с Рязанью, каждый пассажир, погрузившись в свои мысли, разглядывал проплывающий мимо зимний пейзаж. Ввиду кратковременности пути думы их уже строили свои транспортные перемещения по прибытии в город.
Недоезжая километра два до старинной деревушки Секиотово пожилой мужчина, показывая на придорожную буерачину с парой покривывшихся ветел, проговорил, обращаясь ко мне, поскольку я сидел рядом и смотрел в одном с ним направлении:
 - А здесь до революции постоялый двор был, держал его Егор Петров. До пятидесяти подвод ночевало… Грабили его два раза… Дед мне рассказывал.
Меня всегда интересовали и интересуют подобные осколки истории российской, остались которые лишь в памяти некоторых избранных провидением доносить их до потомков.
Ехали мы по шоссе, связывающему древний русский и рязанский город Михайлов с Рязанью. Дорога была построена в конце 50-х начале 60-х и в последние годы достаточно неплохо модернизирована.
Но из ниоткуда же она возникла, на основе старых транспортных путей, наверное. И мое любопытство подстегнуло диалог:
- А где же раньше проходила дорога?
- Эту вновь выстроили, а прежняя поправее была, за этим двором постоялым. Я то ведь пацаном работать отправился.
- Лет-то Вам сколько?
- Восемьдесят. Дом в деревне остался, езжу проверять.
На этом разговор закончился, мы прибыли и разошлись, пожелав друг другу здоровья.
Через пару недель встретились вновь в этом же автобусе. Узнав меня и  почувствовав мой интерес, дед как бы продолжил беседу:
- отец мой ушел на войну последним и убили первым. В Стенькино председателем сельсовета был.
- А сибиряков помните, как шли они?
Надо пояснить читателю, что перелом в войне в памяти местного населения связан был с тем, через местные деревни шли призванные в Сибири новобранцы. Шли с железнодорожной станции Шилово Рязанской области марш-броском на Михайлов, который был первым освобожденным от немецких полчищ городом. Занят он был на короткий срок, тем не менее, немецкая разведка на мотоциклах доходила до сел Высокое и Стенькино, находившихся от Рязани в паре десятков километров. Сама же Рязань была беззащитна, в ней оставалось всего три винтовки ( опять-таки по воспоминаниям старых людей). Москва была также рядом. И командование бросило изысканные резервы, совершившие перелом в войне.
Собеседник продолжал:
- Много шло, много. Шли по ночам, днем немецкие самолеты летали. Маленького роста все, как на подбор. Хлеб просили у нас, ребятишек. Для солдатика, умирал он. Хлеб-то знаешь из чего пекли? Из картошки. А мы, дети от матерей его солдатика таскали. А то и они сами отнимали. Голодные были. А тот солдатик умер, хоронили его. Перелески все пожгли, вырубили пока шли. Потом, когда Михайлов освободили, мы на студебеккерах трофейных катались.
Путь наш опять подошел к концу. Опять распрощались.
Остались мысли.
Много написано про лихолетье военное.
 Героического, приукрашенного, зачастую надуманного. Написано пережившими всю тяжесть войны. Написано и теми, кто не видел ее ни лично, ни в поколениях. Но тем не менее судящих о ней.
Но меня всегда поражают своей простой и обыденностью рассказы простых людей, переживших лично военные напасти.
Со страшной, леденящей душу простотой.
Как в рассказе моего ушедшего уже из жизни отца, перенесшего четыре года плена и чудом вырвавшегося из него.
- Туалеты были у нас на сваях, под ними бочки с фекалиями, которые вывозились. Как соберется в туалете человека три-четыре, пост (часовой) даст очередь из автомата, один-два из них готовы, в бочку сваливаются… Хоть в туалет не ходи…
Сколько же ушло из памяти народной безвозвратно с теми, кто вынес все и ушел уже от нас?
И не вернуть ушедшее…