Где небо встречается с землей

…У духа нет прошлого, настоящего или будущего. Его пространство не ограничено территорией «здесь» и «сейчас». Он живет всегда, везде, бесконечно, и в любую минуту может оказаться «где» и «когда» угодно. Ничто его не манит. Ничего особо не привлекает. Но дано бытие и надо что-то делать с ним…
Порой его время бежит стремительно. Он не успевает за ним. И хотел бы остановиться, но не может: надо то, это, и еще вот то… Успеть бы!!! Куда? Зачем? В момент действия это, обычно, не важно. Почему? Бог весть…
 Живет ли дух на самом деле? Или ему это снится?  Были ли они у него «вчера», «сегодня» и будет ли «завтра»? И что из того, что было, действительно произошло, а что только видится ему в его мечтах, неясных отблесках воспоминаний?
…Рушились и распадались миры, содружества, предопределения. Кружился в калейдоскопе каждодневных дел  мир самого духа… И это только в настоящем. Только «здесь» и «сейчас». Но у него ведь еще было пространство – время…
Италия… Рим… Цезарь и Клеопатра… Соборы… Римские термы… Рабы,… Невольницы… Венеция… Гандолы… Румяные гандольеры и пышнотелые красавицы с большими, черными очами… Южное солнце… Виноградный сок, струящийся по пальцам сборщиков ягод… Китай… Сосны, встречающие гостей… Прекрасные лессовые пейзажи… Картины... Веера... Красочные зонтики… Люди-мураши, тысячами лет гнущие спины для, порой, неведомой им общей цели… Атлантида… Круги на воде, как круги периметра Города Солнца… Магическая цивилизация, рухнувшая под тяжестью собственного могущества… И книги… книги… книги…, в которых вновь и вновь описываются под многочисленными углами зрения все эти и еще многие другие события былого.
…Оставляет ли на самом деле прошлое следы (кроме, конечно, вечных пирамид; кариатид на фронтонах нетронутых временем храмов; вечной улыбки сфинкса)? Наверное да… Они остаются в складках нашей кожи у глаз и губ, собираются морщинками на руках и шее… остаются в душах людей рубцами после каждой раны, нанесенной жизнью… Какой из этих рубцов вдруг не выдержит и разорвет сердце на части?  Бог весть…

ЧАСТЬ  I: НАЧАЛО ПУТИ
…Эола шла по песку. Ноги ее оставляли четкий и глубокий след. Намокшие обрывки платья липли к облепленным песком ногам, но ей не было холодно: солнце уже встало над горизонтом, и она могла не беспокоиться о тепле - им на сегодня она обеспечена. А вот вода… Нет, не та, соленая, которой рядом - целый океан, а та, которой можно смочить пересохшие от жажды губы … Ее пока на горизонте нет и вряд ли она здесь будет.
«А на самом деле, где это «здесь»,- вдруг подумалось девушке,- и как я сюда попала, куда иду? Я ведь – не дух. Я – плоть. А плоть требует воды, пищи, одежды, и много еще чего другого, что в итоге обеспечивает ее существование»…
…Песок был девственно чист. Ни одного следа, кроме ее собственного - ни человеческого, ни какого-либо другого… Вот уже маячат на горизонте горы… Все в зелени, таящей… что? кого?  Она не знает. Тихо ли вокруг? Да. Конечно. Она бы сразу это заметила, если бы не шум прибоя, наполнявший ее слух ровным успокаивающим рокотом перекатываемых водой мелких камешков…
Липкий страх вдруг холодком коснулся души Эолы: одна… Совершенно одна…И практически тут же боковым зрением она уловила в приближающейся зелени деревьев какое-то движение. Ей почему-то показалось, что это – обезьяны (фигурки были похожи на человеческие, только намного меньше)… Но вот тень снова мелькнула в кустах, вызвав лишь еле слышный шорох листьев. Нет, вряд ли… Померещилось, наверное…
Одна на острове… Когда-то это тоже было ее желанием: никого нет, чтобы составить ее счастье, но нет и никого, кто мог бы причинить боль… Тепло… Солнечно… Ласковая волна у ног…
Может, здесь растут кокосы, и они дадут то, чего так настоятельно требуют пересохшие губы?  Ну, что ж, деревья близко. Можно и проверить. А заодно и поближе рассмотреть, что же там было, в кустах…
Какой-то свистящий звук, как предупреждение, вдруг разорвал тишину… Он приближался… Казалось, еще минута и его источник окажется на берегу. Но звук неожиданно оборвался на полутоне…Эола застыла в шаге от минуту назад казавшейся такой заманчивой зелени деревьев… Она впервые всерьез задумалась не о голоде или жажде, а о безопасности, и начала искать глазами то, что могло бы хоть как-то защитить ее: палку, камень…Нет, мелкие камни – не в счет! И сучки тоже! Нужно что-то серьезное! Вот эта толстая ветка, пожалуй, подошла бы... Но как ее сломать?
Тонкие руки девушки никогда раньше не ломали веток такой толщины. Но теперь это надо было сделать. Она напрягла все свои силы в борьбе за спасительное оружие. Ветка продолжала пружинить, сводя на нет ее усилия. Это отрезвило Эолу и заставило остановиться,  впервые всерьез задумавшись о своем положении.
Она села на песок у самой кромки леса. Солнце по-прежнему ласково грело… Где? Пытаясь осознать это, Эола начала «отматывать назад» киноленту памяти. Итак, они идут по горам…Кто они? Память начала услужливо показывать ей лица ее спутников, одетых в легкие парусиновые костюмы и широкополые шляпы. За их спинами - рюкзаки… И среди них она – туристка из России, в белом длинном и легком хлопчатобумажной сарафане и белой же широкополой соломенной шляпе с бантом. Тогда почему Эола? Ах, да… Так звал ее Андрей - ее спутник… Он был ее мужем? Нет, Кажется, они были едва знакомы. Но он явно симпатизировал ей… Куда же он делся? Куда они шли? Откуда? Где она была до того?
Когда она пыталась вспомнить это, перед глазами вырастали стройные капители колонн, кариатиды на фронтонах зданий, львы с лапами, лежащими на огромных белых шарах, яркое южное солнце на улицах красивого города… Что это за город? В голове маячило лишь одно слово – Италия… Но, полно, там ли она была на самом деле, или ей это теперь только кажется? И что из себя представляет Россия, с которой она почему-то себя связывала?
По одному начали появляться воспоминания: сине-золотые купола Троице-Сергиевой лавры, тенистые московские дворики, голуби у ног, березы близ широкой, красивой реки; луга, поля, девушки в кокошниках на картинах великих художников – ее соотечественников, живших много веков назад…
Калейдоскоп лиц и событий, возникший в ее голове в ответ на слово «Россия», немного успокоил девушку, подтвердив реальность ее существования. Но он, к сожалению, не объяснил главного – кто она и почему ее воспоминания так хаотичны. Однако другое сейчас было еще важней: куда она шла с той самой группой людей? В горы? Судя по костюмам, да. И было это, кажется, действительно в Италии…Их вел гид – итальянец. Речь шла о  каких-то исторических пещерах. Да, да, точно: они шли к пещерам!
Когда она вспомнила об этом, то, почти как наяву, увидела, как в темном лабиринте одной из них скрылась спина гида, а потом она поглотила и Андрея. Эола приотстала – ей нужно было поправить лямку на босоножках: они явно мешали ей. Вот тогда-то она и сняла их. Возможно, они и сейчас лежат там…
Стоп… Она ведь пошла не в ту же самую пещеру, что остальные. Ее прельстил вид соседней с уютным, увитым  диким виноградом гротом: он показался особенно загадочным и манящим… Что же было дальше? Итак, она вошла в грот. Прохлада окутала ее. Она включила  фонарик и двинулась  вперед по длинному, извилистому коридору… Когда входила, ей показалось, что пещера была неглубокой. Но она шла и шла, и за появляющимся вдруг из ниоткуда поворотом открывался новый, за ним еще и еще. Страха не было. Вернее, он еще не успел появиться, когда неожиданно время перестало для нее существовать… Следующим  воспоминанием был этот пляж, море, песок и этот вот лес.
… Начинало темнеть. Эола огляделась. В полуметре от нее на земле лежал какой-то круглый зеленый предмет, который, видимо, упал с дерева, когда она пыталась отломать ту самую толстую ветку. Съедобен ли он? Эола подняла плод, тщательно обнюхала, в нерешительности вертя в руках. На ощупь он казался довольно твердым. Насколько? Она попыталась на него нажать. Ничего не вышло. Тогда она легонько стукнула им о землю. Из появившейся трещины показалась капелька вязкого белого вещества.  Девушка слегка коснулась ее кончиком языка: вкус был восхитительным – ароматным и, одновременно, легким и свежим. Жажда и голод требовательно напомнили о себе, и Эола решила им не противиться, тем более, что на самом деле выбор был один: или есть, что предложено судьбой (пусть даже с риском для жизни), или оставаться голодной. Аккуратно расширив трещину в плоде, она начала высасывать его содержимое, с каждым глотком открывая для себя все новые оттенки восхитительной палитры вкуса. «Надо запомнить, как выглядит дерево», - решила она,  растягиваясь на траве.
«Если не знаешь, что делать, лучше ничего не делать»,- подумала она через несколько минут блаженного отдыха, решив переждать наступающую ночь, не слишком углубляясь в мир, который не успела исследовать при свете дня…
…Сон Эолы был тревожен… Она смутно припоминала, что никогда не была вот так полностью одна. Нигде… Люди всегда и везде были рядом. На улицах, в домах, в скверах.  И даже в этом своем путешествии до недавнего времени она не была одна. А тут… «Угрожает ли мне что-нибудь здесь? И где это «здесь»?», - вновь и вновь  всплывала в полусне мысль, не давая полностью расслабиться. Давила и непривычная тишина, и тьма вокруг.
…Утро дало о себе знать подступившей прохладой… Свернувшаяся калачиком на траве, Эола вдруг почувствовала, что замерзла. Это заставило окончательно проснуться и энергично растереть  предплечья и ступни ног. «Надо вернуться к началу пути,- решила она. - Это – единственное, что можно сейчас сделать». 
Стараясь найти этот самый путь «к истокам», она (немного задержавшись для того, чтобы сорвать понравившийся вчера плод),  поспешно устремилась к берегу моря.  Следов ее, конечно же, не было – их все услужливо «слизали» волны. Но направление, откуда пришла, Эола помнила отчетливо. Во всяком случае, теперь ей так казалось. И она пошла, в глубине души, надеясь увидеть впереди те самые пещеры, из которых столь неожиданно попала в незнакомый мир. Но горизонт был пуст: везде – лишь море, песок и… немного поодаль (теперь уже слева) – зеленая кромка леса. Неужели ее пещеры расположены там?
Эола остановилась, и начала пристально рассматривать песок слева от себя, стараясь найти хоть какой-то знак, который бы помог определиться. Но нет… Ничего. Свист, который так напугал ее вчера, больше не повторялся…
«Может, все-таки, свернуть в лес?», - мелькнула мысль.
«А почему бы и нет?», - мгновенно созрело решение. 
               
ДОРОГА В НИКУДА
Лес встретил спокойной тишиной и прохладой. Шаг, еще шаг по мягкой, усыпанной листьями земле и… Эолу окутал запах пряных трав. Голова ее слегка закружилась от их обилия. Исчезли куда-то страх и тревога. Захотелось просто идти, не думая, туда, куда ведет тропка.
Эола шла вперед, вглядываясь в сгущающийся сумрак. Полянки, так часто встречавшиеся вначале, кончились. «Почему тут так тихо,- вдруг подумала она, - только шорох листьев»…
Лес густел. Все чаще дорогу преграждали лианы и поваленные деревья, через которые она, порой, перебиралась не без труда. Почему-то вспомнился вчерашний свист, который остановил ее у кромки леса. Чей это был свист? Птицы? Животного? Что он означал – боль, страх, призыв? Прислушиваясь к звукам леса, Эола невольно насторожилась - удивляло полное отсутствие каких-либо признаков жизни.
«Так не бывает! Уж, не сплю ли я?»,- проскользнула шальная мысль. Словно в ответ на нее, впереди мелькнула тень; вслед за первой, между ветвями мелькнула вторая тень, третья. Они были крошечные, воздушные и…переливающиеся. Вот тени стали видны отчетливей - кажется, жители леса, вдоволь изучив Эолу, решили, что скрываться от нее не стоит. По их движениям (а Эола вскоре рассмотрела воздушные тельца обитателей леса – это были крошечные и изящные мужчины и женщины в одинаковых светлых с переливами коротких тогах) девушка поняла, что они, зовут ее куда-то.
Нет, это путешествие ей уже положительно начинало нравиться. И тем более необычна теперь была невесть откуда накатившая сонливость. Однако осознать, что это, она не успела… Ужасно захотелось вдруг присесть прямо на тропе и хоть на секунду закрыть глаза, прислонившись к мягкому мшистому боку дерева…
Сон-трава… Она колыхалась над ней, навевая приятные мысли. А вокруг девушки, уже совсем не скрываясь, плясали светлячки в белых одеждах.
«Когда гостья проснется, нам будет, о чем поговорить»,- подумала фигурка с изящной сияющей диадемой на крошечной, прелестной головке.
…А где-то далеко над лесом светило солнце. Здесь же лишь легкое свечение порхающих фигурок освещало спящую на земле девушку. Лицо ее было спокойно и умиротворенно.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ
- Добро пожаловать! – голосок склонившегося над девушкой существа был мягок и мелодичен. – Вы хорошо выспались, и теперь переход в наш мир для вас безопасен.
- Какой, простите, «переход»? - еще не вполне придя в себя, спросила Эола собеседницу с крошечной диадемой на голове.
- Вы в мире Холлры. Переход к нам из вашего мира должен был быть довольно болезненным. Многие, кто попадал к нам так же, как вы, сходили с ума. Вам повезло. Мы наблюдали за вами: вы в порядке!
- Не совсем. Честно говоря, я совсем не помню, кто я и даже как меня зовут, а о мире, из которого пришла, имею лишь самые смутные представления.
- Да… Ну что ж, надеюсь, это пройдет… Однако, признаюсь, я разочарована: хотела услышать первый связный рассказ о мире, из которого приходят гости вроде вас…
- Видимо, тут я вам мало чем смогу помочь, - улыбнулась Эола, - мое последнее воспоминание – какие-то пещеры.
- Жаль, - пожала плечами крошечная представительница нового для Эолы мира. После недолгой паузы она продолжила. - Кстати, зовут меня Ульва, и я – принцесса Ландфолка. Я приглашаю Вас в наш мир.
Последняя фраза принцессы была несколько церемонна и сопровождалась изящным полупоклоном, после которого она, вежливо улыбнувшись, пригласила гостью следовать за собой. Эола улыбнулась в ответ.
Теперь, идя вслед за Ульвой, она уже не опасалась незнакомого мира, с интересом рассматривая огромные, как деревья, «папоротники» и маленькие, как кусты, «каштаны»…
- А почему у Вас так тихо? – спросила она принцессу, сама удивившись тому, как громко прозвучал ее голос в этом странном лесу.
- Тихо? Я как-то об этом не думала. Да, пожалуй, что и тихо… Мы вообще не любим шума, и потому живем так далеко от людских жилищ.
- Значит, в вашем мире тоже есть люди?! Такие, как я?
- Нет, они, другие. А, впрочем, вы сами все скоро увидите.
- Ну, хорошо, а почему здесь не слышно птиц? Почему я до сих пор не встретила ни одного животного или даже насекомого?
- Возможно, на это у вас было слишком мало времени, и вы были слишком заняты собой. Смотрите, и вы обязательно все увидите.
Последние слова, прозвучавшие несколько неучтиво для этого милого создания, были смягчены полуулыбкой, сопровождавшейся трогательным жестом маленькой голубовато-белой ручки.
…Лес постепенно светлел, открывая изумленному взору Эолы все новые и новые  красоты. «Наверное, впереди поляна», - подумала она, стараясь больше не докучать своей проводнице вопросами. Но свет впереди был другой, не солнечный. Скорее, он был похож на свет полной луны. «Неужели так быстро стемнело?»,- промелькнула у нее в голове мысль, заставившая  задуматься о протяженности здешних суток.
Однако свет впереди не был ни солнцем, ни луной - его создавали сами эльфы, освещающие свой сказочный город, как огромное скопление светлячков, почему-то собранных в одной большой стеклянной банке.
«Ух, ты…»,- замерла в восхищении Эола, когда ее глазам открылось все великолепие города эльфов.
Какие-то смутные воспоминания об увиденном несколько лет назад фильме начали подсказывать ответы на роящиеся в голове вопросы… Да, точно, он назывался - «Властелины колец». Там показывался город эльфов. По аналогии с ними, и эти крылатые создания Эола начала называть про себя эльфами.  Но они были совсем другими, чем у  Толкина и совсем другим был их город. В картине он был яркий, солнечный. Здесь же солнца не было вовсе – все замки (прозрачные, будто стеклянные) подсвечивались изнутри мягким переливающимся светом. Цветы были везде - и вокруг, и внутри замков, казалось бы, парящих в воздухе. Позже Эола рассмотрела прочные, и в то же время, изящные цепи, которыми эти строения крепились к веткам гигантских деревьев…
- Располагайтесь, - прервала ее размышления Ульва, любезно указывая ручкой на стоящую в  окружении высоких зарослей ширму.
Слегка отодвинув ее и заглянув внутрь, Эола замерла.
- Вот это да! - выдохнула она, увидев перед собой прекрасную широкую кровать,  уютное, мягкое кресло  и изящный стеклянный столик на гнутых тоненьких ножках в виде виноградной лозы.
Ее восхищение явно польстило принцессе. Одарив гостью лучезарной улыбкой, она сопроводила ее широким жестом.
           - Да. Это все – для вас. Я рада, что вам понравилось.
«Поистине жизнь – непредсказуема!», - заключила Эола, оставшись, наконец, одна. Впереди ее ждало увлекательное, как ей в то время казалось, знакомство с неведомым миром, в котором ожили все ее самые романтические мечты.
Девушка зевнула и с наслаждением растянулась на великолепной, широченной кровати…

ОПЯТЬ ЗАБЛУДИЛАСЬ
«Сколько же можно вытягиваться?! Никогда так много не спала!»,- проснувшись через пару часов в своем новом жилище, подумала Эола. Взгляд ее сразу наткнулся на гору диковинных фруктов, громоздящихся в вазе на столе. Выбирать там что-либо было бесполезно – все равно все плоды были незнакомыми. Потому, пружинисто соскочив с кровати, девушка протянула руку к спелому, янтарному фрукту – его великолепный аромат покорил ее сразу и бесповоротно…
Вдоволь насладившись королевской трапезой, Эола отодвинула ширму и огляделась. Поблизости никого не было - все обитатели города были заняты своими делами. девушка немного постояла на площади, амфитеатром располагавшейся прямо посреди леса (скамейками служили изящно отделанные деревянные полукольца разной толщины) и решила повнимательней обследовать окрестности. Тем более, что крошечные замки эльфов явно не годились для ее посещения.
Разглядывая диковинные деревья волшебного леса, она не заметила, как отошла от города довольно далеко. Спохватилась лишь тогда, когда он уже перестал освещать ее путь. Только тогда девушка подумала о возвращении. Посетовав на свою рассеянность, она повернула назад. Но вскоре стало ясно, что ее поиски тщетны.
Судя по безразличию эльфов и вдруг пропавшему (видно, после того, как выяснилось, что она ничего о своем мире не помнит) интересу к ней принцессы, искать ее вряд ли кто будет. Во всяком случае, особенно усердно. Ну, ушла и ушла… Ее право. Тем более, что гостеприимство ей оказано; она не больна и не нуждается в особом уходе. 
«Да… Положеньице… Едва нашла хоть кого-то из здешних обитателей, как сразу же их потеряла… И, что самое обидное, даже не успела толком расспросить о том, что они думают по поводу ее загадочного «перехода»…
Тропка была неровной. Чем дальше, тем больше, дорогу девушки преграждали груды сухих ветвей, а, кое-где, даже поваленных деревьев. Понятно теперь, что найти здесь эльфов самой было бы большой удачей, на которую она вряд ли могла сейчас рассчитывать. Видимо, поэтому и люди пересекались с ними не так уж часто. Сейчас Эола уже жалела, что не догадалась захватить с собой пару других фруктин янтарного цвета - они бы очень ей сейчас пригодились. Но, что сделано, то сделано.
Ноги кровоточили - предложенные эльфами сандалии, которые она оставила там, у своей прекрасной кровати, были далеко. «И что это я все время забываю об обуви?! - досадуя на себя, подумала девушка. - Ладно…Утро вечера мудренее…Пора спать»,- решила она, давая отдых своим сбитым в кровь ступням…
                СОН ЭОЛЫ
Снилось ей разное – какие-то диковинные долины, холмы; люди с бледно-голубыми, как у эльфов, телами и черными, как смоль, волосами. У некоторых из них кожа была и вовсе синей. Несмотря, на это, они были довольно хороши собой. Люди эти пришли из какого-то другого мира, спасаясь от великанов-канибалов, и теперь жили здесь. У них был прекрасный скот, который пасся по ночам под присмотром пастушек и черных собак. Там, в своем сне, она знала, что в это время проходить мимо их поселений, в  которых звучала чудесная музыка, опасно: ею они заманивают людей на холмы и в горы и там их съедают.
Снилась ей и прекрасная женщина в белом платье и с белой лентой в волосах. Единственное, что сразу же отличало ее от людей – был большой коровий хвост, который она старательно прятала под длинной юбкой. Ее песни — звуки, которые Эола слышала в эти мгновения, — звучали гулко и печально. Они явно не нравились великанам из больших горных пещер, которые, сидя у водоема, заманивали на дно купающихся детей и женщин,  раскладывая там призрачные золотые кольца и чаши.
Почему ей снилось все это? В чем был смысл, и как это касалось ее, Эолы? Одно было ясно, что все это неспроста. «Не иначе – магия эльфов»,- подумала она, просыпаясь. Но о чем они хотели предупредить ее, от чего предостеречь?
«Все в свое время. В свой срок», - заключила она, и стала думать о насущном. А именно, о том, где ей раздобыть пищу и воду, куда идти и что делать с больными ногами.  «Стоп… А ведь ноги-то больше не болят»,- вдруг поняла она и, взглянув на них, увидела, что они, к тому же, одеты в удобные сандалии… И еще… Рядом с ней стоит вместительная холщевая сумка…
Эола уже ничему не удивлялась. Она поняла, что там пища и вода, и что все это ей оставили эльфы, которые почему-то продолжают печься о ее безопасности, не указывая, тем не менее, путь обратно.
«Видимо, они хотят, чтобы я шла дальше», - подумала она, пристраивая тем временем сумку за плечами. Осмотревшись кругом, Эола вздохнула и пошла вперед по единственной здесь, вьющейся змейкой тропке.
ЗНАМЕНИЕ
Лес постепенно редел. Обутые и исцеленные ноги Эолы легко несли ее к неизведанному. Она хотела путешествовать, и она получила исполнение желания: «Бойтесь своих желаний: они могут и сбыться»… Да! Воистину так!
…Что-то хрустнуло у нее под ногами, заставив девушку пристальнее вглядеться в тропу. Как оказалось, это был сухой сучок. Звук же получился таким громким потому, что под ним было углубление. Эола наклонилась ближе, так как под листьями что-то блеснуло. «Камень»,- поняла она, рассмотрев находку. «Да не простой», - добавила она уже вслух после небольшого раздумья. Достаточно  уже того, что он светился в темноте, и лишь сухие листья и ветки над ним мешали сразу обнаружить находку. «Ага… Вот еще и фонарик, - подумала она.- Ну что ж, эльфам явно не откажешь в гостеприимстве!».
Но камень, как оказалось позже, был предназначен не только для освещения пути. Она поняла это, когда через несколько минут он вдруг ярко вспыхнул в ее руках и голубоватый луч, прорезав сумрак леса, уперся во что-то темное и большое. То большое было неподвижно. Но оно явно не было простой скалой. Да и неподвижность была лишь кажущейся. От существа исходили волны страха и хаоса, пытающегося подчинить себе все живое. Сейчас они старались сконцентрироваться на ней, но луч явно мешал им. Более того, существо боялось этого луча. Оно даже попыталось отползти, но… еще мгновение, и оно окаменело. Это Эола поняла по тому, что вдруг перестала ощущать исходящие от него волны. Она подошла ближе. Скала оказалась громадных размеров гориллой. Человеком Эола ее никак назвать бы не смогла, глядя на грубые, как будто вырубленные топором, черты лица, в которых навеки застыли удивление и страх.
               
КОРУС
Этот день не принес ей ничего нового. Длинные «марш-броски» прерывались короткими «привалами», нужными лишь для того, чтобы съесть несколько кусочков эльфийского хлеба и запить их парой-тройкой глотков воды, все время остававшейся  свежей и прохладной.
Путь Эолы не был ни трудным, и ни легким. Не был он и особенно интересным: рассматривать прелести окружающего мира мешал вечный полумрак волшебного леса.  Не было и никаких новых «знакомств» - тишина и одиночество путешествия уже перестали ее удивлять - здесь это было нормой.  Она чувствовала себя спокойно и легко. В этот день даже сон ее был спокоен – ни  кошмаров, ни сновидений… ничего! Легла, сразу заснула и проснулась лишь утром…
Сумрак леса слегка поредел, позволив ей немного отчетливей разглядеть мир вокруг себя. Трава здесь была почти пурпурной от множества ягод, по форме напоминавших землянику.
«А как по вкусу? - Заинтересовалась девушка, тут же, впрочем, заключив, что ни  на одну из известных ягод они не похожи. - Но, тем не менее, очень даже ничего», - решила она, отправляя в рот полные пригоршни.
Поев и наскоро умывшись из фляжки, Эола уже привычным движением легко закрепила за плечами подаренную эльфами сумку. Пора было идти дальше.
К полудню она стала замечать, что лес редеет: легче становилось идти, то тут, то там крону деревьев пробивали редкие лучики солнца. Вскоре Эола даже решилась спрятать в сумку (чтобы не потерять) «лунный», как она прозвала его, камень. Вокруг стало настолько светло, что она без труда могла рассмотреть удивительные образчики здешней флоры. Поразили цветы, ярким букетом росшие прямо из ствола похожего на гранат дерева. Их головки были ало-голубыми, а тычинки – желтыми. «Ну, просто радуга какая-то, - подумала она,- такого великолепия в жизни не бывает!».  Однако здесь оно было…
Залюбовавшись цветком, Эола лишь краем глаза ухватила какое-то движение: по-настоящему она обратила на него внимание лишь тогда, когда на дереве вдруг зашелестела листва. И не от ветра даже, которого она здесь еще никогда не ощущала, а от чьего-то движения. «Неужели птичка? Или, может, белка? Ни то и ни другое», - вскоре поняла Эола, когда, наконец, встретилась взглядом с милейшими бусинками глаз, любопытно взирающими на нее из безопасного укрытия в листве.
- Я – не белка,- казалось, говорили они.
А может, не казалось? Может она на самом деле услышала милый голосок этого крошечного существа прямо у себя в голове?
- Ты же - не эльф? - спросила она его вслух.
- Нет,- ответил он по-прежнему без единого звука.
- Тогда кто ты? – глядя в черные бусинки, задала новый вопрос Эола.
- Не знаю, даст ли это тебе что-то, если я скажу, что я корус?
«А что такое корус?»,- хотела спросить она, но вовремя остановилась: времени на дискуссию  о разнообразных видах здешней живности у нее не было. Пора все-таки было выбираться из леса.
- Как мне выйти на дорогу? – вместо этого спросила она своего нового знакомого.
- Да ты уже почти на ней стоишь! Еще чуть-чуть пройди в ту сторону (корус показал тонюсеньким пальчиком на юго-восток) и выйдешь туда, куда тебе нужно. Только ты в самом деле уверена, что хочешь идти именно туда?
- А что меня там должно насторожить?
- Многое. И, прежде всего, создания, отдаленно напоминающие тебя. Я тебе советую сразу им на глаза не показываться. Понаблюдай сначала немного. Может, и совсем раздумаешь выходить…
- Хорошо. Я так и сделаю. Ты пойдешь со мной?
- Нет уж, уволь. Я туда – не ходок. А вот здесь, если захочешь, можешь со мной встретиться. Приходи.
- Договорились,- ответила Эола, помахав на прощание рукой корусу. Тот забавно скопировал ее жест, заставив девушку громко рассмеяться…
               
                ЛЮДИ
В деревне, как она про себя назвала скопление вылепленных из глины неказистых хижин, в этот час стояла тишина. Кстати, довольно странная для этого времени суток. На ее Земле, конечно. Там в этот час уже вовсю кричали бы петухи, лаяли собаки, блеяли овцы, мычали коровы. А здесь…
На пороге одной из ближайших хижин Эола неожиданно заметила тень. Показалось? Нет. Вряд ли. Пока она всматривалась в тень, из нее вдруг возникло неизвестное существо. Оно встряхнулось всем телом (как это обычно делают собаки, стряхивая с себя воду) и начало осторожно скрестись с дверь. Дверь приоткрылась, и существо торопливо юркнуло в дом.
Эола продолжала наблюдать. Вот одна тень, другая проявились во дворе, перед домом. На этот раз, когда силуэты «птиц» начали «уплотняться», девушка рассмотрела у них какое-то подобие крыльев. Звуков по-прежнему не раздавалось никаких.
«Как это возможно?», - подумала она. И не в этом ли разгадка непонятной тишины, царящей на этой Земле? Хотя, впрочем, что тут неясного? Они, наверное, общаются друг с другом так же, как с ней общался корус.
Жизнь в деревне тем временем становилась все оживленней. Все новые и новые виды животных демонстрировали Эоле разнообразие здешней фауны: крылатой, бегающей, скачущей, и… почти совершенно беззвучной. Единственным, пожалуй, звуком, отмечающим присутствие этих существ, был свист ветра, сопровождавший «материализацию». И еще, может быть, хруст песка под их лапами.
Тишина этого мира, сопровождающаяся оживленным передвижением неведомых существ,  всерьез давила на девушку, которая невольно начала оглядываться по сторонам, боясь внезапно услышать тот самый свист ветра прямо у себя за спиной, что, кстати, и случилось буквально через несколько минут после того, как она об этом подумала. «Собака» (так она окрестила про себя черное, лохматое, медвежеподобное существо с волочащимся по земле хвостом), такая же, как та первая, которую она увидела входящей в дом, неожиданно возникла рядом. И тут же от удивления завалилась на  задние лапы. В голове у Эолы закопошились ее мысли: «Брр… Чужая… Надо сказать хозяину».
«Собака» плотно поджала под себя волочащийся хвост и бочком, не забывая время от времени исподлобья посматривать  на непрошенную гостью, направилась к дому, стоящему рядом с тем, у которого Эола видела ее сородича.
На мысленный призыв лохматого «сторожа» из него показалась лохматая голова хозяина. Его глубоко посаженные черные глазки зорко обежали окрестности, и, сфокусировавшись на Эоле, удивленно раскрылись.
- Ты кто? - спросил хозяин дома, на этот раз уже весь показавшись в проеме двери.
Взору Эолы предстало удивительное зрелище. Человек (а это, несомненно, был он) был одет в грубые домотканые штаны и короткую рубаху, со всех щелей которой торчали черные, лохматые волосы.  Они выглядывали из выреза, из рукавов и даже из под рубахи – в промежутке между нею и штанами… Кожа человека, изредка проглядывавшая из под волос, густо растущих даже на лице (за исключение небольшого пространства вокруг глаз), так же была очень темной. Почти черной. И слегка лоснящейся.
Хозяин дома тем временем вышел на крыльцо, прикрыл дверь и с тупым выражением, навечно сросшимся с этим лохматым лицом, вновь уставился на Эолу.
- Ты кто? - повторил он свой вопрос, медленно и отчетливо выговаривая слова. А, впрочем, говорил ли он?
Эола, хотя время для научных открытий было неподходящее, с интересом отметила про себя, что он, как и корус, общался с ней мысленно. Для нее самой этот способ общения был непривычен. Потому ответила она незнакомцу вслух, кратко поведав, кто она и как тут оказалась.
Человек понял ее, хотя и проявил некоторое неудовольствие по поводу «шума» ею производимого. Его вообще мало вдохновляло ее присутствие возле его дома, и еще меньше радовала необходимость с ней общаться. Однако он быстро понял, что угрозы она не несет, а польза… Кто знает! Может, на что и сгодится. Да… А почему бы и нет?
В глазах у «неандертальца» (как Эола про себя его окрестила) мелькнуло какое-то хитрое и, вместе с тем, хищное выражение, говорящее о том, что в ее появлении он увидел какую-то для себя выгоду. Какую? Этого Эола, конечно же, не знала. Но она не без оснований заподозрила, что вряд ли выгода будет для них обоюдной. Но выхода не было - «собака» раскрыла ее. Причем, намного раньше, чем Эола смогла разобраться, нужно ли ей знакомство с этими людьми: встреча с ними уже состоялась.
- Ну что ж, заходи. Хотя, если честно, твой вид совсем не внушает мне желания с тобой общаться - никогда не видел такую уродину: безволосую, белую да еще с такими противными белыми глазами!.
Слово «белые» применительно к ее большим, голубым глазам, невольно задело Эолу, никогда не считавшую себя дурнушкой. Да и к своим пышным русым волосам она претензий не имела. Но спорить девушка не стала, решив не усложнять своего положения, и, пожав плечами, молча направилась к дому. 
Внутри хибара была еще более непривлекательна, чем снаружи: везде жир, копоть и беспорядок.
- Извини, я - не Владеющий, потому ни замка, ни работников у меня нет,- осклабившись, произнес хозяин дома, заметив, как она осматривает его жилище.
- А жена? Ну, твоя хозяйка? Она что не может тут прибрать?
- Если ты еще не знаешь, то скажу: хозяек у нас нет. Только хозяева!
- А ваши семьи, дети? - спросила Эола, стараясь отыскать для себя местечко почище, причем расположенное как можно дальше от «псины», по-прежнему смотрящей на нее исподлобья из угла комнаты.
Найдя, наконец, более или менее чистый чурбан, стоявший справа от входа, она присела на него и скрестила руки на коленях, стараясь всем своим видом продемонстрировать хозяину (а, заодно и его грозному сторожу) свои миролюбивые намерения.
Девушка уже почти не надеялась услышать ответ на свой вопрос (так как пауза длилась не меньше пятнадцати минут, в течение которых «неандерталец», не обращая на нее никакого внимания, спокойно и неторопливо занимался своими делами), как вдруг до нее донесся хриплый голос хозяина (Эола аж вздрогнула от неожиданности: это был первый звук, услышанный ею в деревне): «Дети живут у нас в одном доме. Там. Посреди селения. Что же касается женщин, то их дом стоит рядом. Я, кстати, не отвел тебя туда только потому, что там тебя тут же прибьют, испугавшись одного твоего вида. Но и здесь долго я тебя держать не буду. Я знаю, где тебе, возможно, будут рады. А, впрочем, посмотрим. Сиди пока тут. Ничего не трогай. И, главное, не вздумай куда-нибудь идти. А то еще чего доброго, детей перепугаешь»!
- Постойте,- торопливо обратилась она к проходящему мимо нее «неандертальцу». – Вы ведь можете говорить? И вы знаете русский язык?
- Никакого русского языка я не знаю,- недовольно буркнул он, продолжая свой путь в отдаленную часть дома, пока совсем не скрылся из вида. Голос его стал звучать глуше, но слова еще можно было разобрать.-  Я говорю с тобой так, как ты можешь понять. В принципе так может делать даже мой момносибас, или собака, как ты про себя его называешь. Только ему недосуг.
Последнее предложение уже прозвучало отчетливей, так как «неандерталец» приближался, возвращаясь в комнату, где, по-прежнему скрестив руки на коленях, сидела Эола. Подойдя к ней вплотную, он сунул ей в руки грязный котелок, в котором что-то булькнуло.
- Пей! - сказал он, не вдаваясь в дальнейшие комментарии.
Эола взяла котелок, немного подержала у губ, делая вид, что пьет, и  поставила рядом с собой, на пол. В ее сумке, стоявшей здесь же, у ее ног, еще осталось немного воды и хлеба эльфов, которыми потом, когда этого человека не будет рядом, она сможет утолить голод и жажду…
Время тянулось медленно. К затянутому прозрачным материалом окну ей было не подойти – рядом лежал момносибас. В комнате тоже смотреть особо было не на что, если не считать камина - так она определила для себя странное устройство за решеткой, по трубкам которого непрерывно носились языки пламени. Они завораживали игрой света и форм. Сколько она любовалась ими, неизвестно, только, когда «неандерталец» вошел в комнату, девушка мирно и сладко спала.
Хозяин дома искоса, как когда-то его момносибас, посмотрел на нее, хмыкнул и туго стянул узлом некое подобие котомки. Не выпуская ее из рук, он громко окликнул Эолу:
- Ну что, пойдем что ли?
От неожиданности та вздрогнула, сразу позабыв о сладких снах, в которые была погружена всего секунду назад. Куда и зачем? Объяснять этого «неандерталец» явно не собирался. Эола вздохнула и, ничего не говоря, взяла в руки свою сумку. До того неподвижно лежавший в углу, момносибас заворчал и тоже поднялся, собираясь сопровождать хозяина в пути.
               
                ПРИВАЛ
Шли они долго. Вот уже далеко позади осталось селение «неандертальца». Скрылась из вида и мелкая речушка с серой, мутной водой.
«Наверное, такой же, какую он мне предлагал в своем доме», - подумала Эола.
- Да. Ты права,- как и прежде вслух, прокомментировал ее мысли неандерталец. – Вода та самая.
«Он неразговорчив и груб, но явно не глуп, - с удивлением отметила про себя девушка. - И он очень опасен. Хотя бы потому, что, читая мысли, заранее знает обо всех моих намерениях. Да… Положеньице,- вздохнула она. - Ее ведут, как барана на бойню, и при этом хорошо осведомлены обо всех возможных способах ее самозащиты».
- Ни на какую бойню тебя, иноземка, не ведут! Успокойся!  Просто объяснять тебе долго «что» и «зачем». Сама увидишь, и, может, еще поблагодаришь! - сказал «неандерталец» не оборачиваясь и не сбавляя шага…
Солнце стояло, казалось, прямо над их головами и нещадно грело. Ноги Эолы ныли, и уже едва тащили ее по вязкому песку.
- Ладно. Пожалуй, немного отдохнем, - резко прозвучал в полной тишине голос ее сопровождающего. - У тебя, кажется, в сумке есть что поесть. Я эту ариасскую гадость есть не буду. Но у меня тоже кое-что есть. Можем подкрепиться.
С этими словами «неандерталец» сел на песок прямо у тропы. Рядом с ним тут же свернулся калачиком  момносибас. Хозяин дал ему немного сушеного мяса, и они оба с энтузиазмом принялись рвать свои куски зубами. Эола села чуть поодаль, рядом с ближайшими кустами. Есть ей не хотелось. Отпив немного свежей воды из фляжки, она привалилась спиной к лежавшему поблизости камню. Хотелось уснуть. Но сон не шел. В этом ей повезло меньше, чем момносибасу и его хозяину, которые, поев,  прикорнули тут же, у дороги.
Бросив взгляд на мирно спящих собаку и человека, девушка вздохнула и направилась в спасительную тень листвы, не слишком при этом углубляясь в лес, чтобы не потеряться.  Удобно устроившись под деревом, она взглянула вверх и вдруг увидела спрятавшегося в ветвях своего давешнего знакомого – коруса.
- Ты здесь откуда? – удивленно спросила Эола.
- Откуда? Ты думала, я тебя брошу? - глазки коруса весело и задорно блеснули. – Ну, рассказывай, как люди-то тебе наши? Понравились? Поняла, почему я не хотел к ним идти? Согласись, общество не ахти какое приятное,- корус хихикнул.
- Да, приятного, мало. И еще … много непонятного. Скажи, у вас они все такие?
- Примерно. Моя бабушка рассказывала, что много лет назад они были больше похожи на тебя. И говорили так же, как и ты - вслух, а не мыслями. Животные тогда у них тоже были другие. Громкие. Все началось тогда, когда люди начали жить с синими великанами из другого мира, или, как их еще называли дараками. Сначала те только похищали на какое-то время кормящих матерей, заставляя их вскармливать своих ужасных синих отпрысков. А потом женщины стали пропадать совсем. Мужчинам, которые попадали к ним, приходилось еще хуже – их дараки попросту съедали. Это продолжалось много лет, пока здесь совсем не осталось прежних мужчин и женщин – весь мир заполнили эти самые черные люди - отпрыски дараков.  Такими же, как у них, стали и животные.
- Но ведь, помимо них, еще есть и эльфы?!
- Ты так называешь тех, у кого гостила?
- Ну, да.
- У нас их называют ариасами-волшебниками. Они – добрые. И нас защищают. Раньше они вообще приходили часто – бабушка говорит, что лечили людей. Теперь ариасы появляются очень редко,- заключил корус, устраиваясь на ветке поудобней.
- Понятно. Хотя, впрочем, только в общих чертах. А ты, случайно не знаешь, что на уме у моего спутника, и куда он меня ведет?
- Нетрудно понять: скорее всего, в город, к Владетелям - в музей живых диковинок. Там ему дадут за тебя вознаграждение. Может, даже мешок зерна. Или волшебные палочки для очага. Ты, наверное, видела, их в его жилище?
- Ах, да… Камин… Я видела его. Действительно интересная вещь!
- Да. Интересная. А тебе и вправду хочется вечно сидеть в этом музее, или ты все-таки думаешь вернуться к ариасам?
- Конечно, я бы хотела вернуться. Да только не знаю, как это сделать. Но еще больше я хотела бы попасть обратно, в свой мир. Мне почему-то показалось, что ариасы, как ты их называешь, знают, как это сделать. Но только смогу ли я найти к ним дорогу? Я ведь и вначале не хотела уходить, да заблудилась. А теперь…
- Нет, ты совершенно не знаешь ариасов. Если бы они не хотели, они бы не отпустили тебя. И уж точно не дали бы тебе заблудиться. Ведь это они снабдили тебя теми прекрасными лепешками, которые лежат у тебя в сумке. Кстати, ты не отломишь мне кусочек?
- Ой, прости, конечно, отломлю. На, держи! И я тоже составлю тебе компанию!
С этими словами Эола разломила лепешку надвое, отдав половинку корусу. Тот уютно устроился на ветке, наконец-то, дав ей рассмотреть себя полностью. Величиной он был чуть больше земной белки. У него была острая мордочка, наделенная маленьким, изящным ротиком и черными бусинками глаз; четыре лапки, с четырьмя, очень похожими на человеческие, пальчиками;  и большой рыжий хвост.
Поев, он выразительно посмотрел на флягу. Улыбнувшись, девушка налила ему попить прямо в ладонь. Его маленький, розовый язычок приятно защекотал кожу.
- Так ты что решила насчет музея диковинок? Туда идешь, или как? - спросил он, позевывая.
Видно было, что он не прочь вздремнуть, но не хочет показаться неучтивым, уходя сразу после трапезы.
- Не знаю. Подумаю,- ответила она рассеянно.
- Ну, ты тогда думай, а я, пожалуй, пойду отдохну. Позови, если что…
«Да. Он прав. Надо что-то решать. И сейчас… Странно, что «неандерталец» и его животина до сих пор меня не хватились… Ну вот, накликала»,  -  со вздохом заключила она, услышав, как «заворочались» в голове их мысли.
Эола поднялась и пошла обратно к тому месту, где они отдыхали. «Неандерталец» на самом деле уже встал и, потягиваясь, смотрел на дорогу. Эола, казалось, не интересовала его вовсе.
Вечерело. Однако им предстояло еще пройти длинный путь. Как говорил ей этот человек, в город они должны прийти до ночи. На горизонте же не было видно никаких признаков, говорящих о близости людских жилищ. Тем более, города. Так что, надо было торопиться.
- Пошли, что ли? - бросил через плечо «неандерталец».
- Пошли,- согласилась девушка.

НАХОДКА
«Интересно, ищут ли меня в моем мире? Беспокоятся ли? – думала Эола, шагая вслед за своим косматым спутником. -  Да и есть ли там кому меня ждать?».
Память по-прежнему не возвращалась. Да, впрочем, она и не пыталась особо напрягать ее: что сама подсказывает, то и ладно. Тем более, что сейчас актуальней было разобраться с этим миром, который уже пытался распоряжаться ею, вовлекая в орбиту своих интересов и взаимоотношений.
Итак, что же он из себя представляет? Сообразуя полученные знания с теми «обрывками» понятий, которые сохранились в  памяти, девушка подытожила, что здесь есть эльфы (которых все называют ариасами-волшебниками), есть тролли (от одного из них ее недавно спас эльфийский волшебный камень), есть гоблины (только с ними, да еще с «неандертальцами» могла она идентифицировать лохматого черного человека, уверенно шагающего впереди, со своей столь же лохматой «собакой»); есть животные, обладающие телепатией и, видимо, массой иных волшебных свойств… Но только, какое ей на самом деле до них дело?! Надо бы отсюда поскорей выбираться. Но только как? И куда?
…В последних отблесках солнца незнакомый мир был особенно красив. Эола, несмотря на свои опасения остаться на ночь наедине с этими двумя монстрами – ее спутниками, невольно залюбовалась лесом, раскинувшимся слева от нее и прекрасным лугом справа.  Весь в изумрудной зелени и ярких с блюдце величиной алых с сиреневым отливом цветах, он был поистине великолепен.
Но, чу – что-то блеснуло в траве… Эола нагнулась, сделав вид, что поправляет ремни на сандалиях, и незаметно сунула находку в сумку - в пару к голубому камню, который уже там лежал: потом, мол, разберусь… Но потом не вышло - оба камня, таинственным образом соединившись, вдруг охватили ее ярким голубоватым сиянием. Еще миг  - и мир, в котором она только что была, исчез. На смену ему явился другой. С душистой травой, которая с головой укутала Эолу…
ЧАСТЬ  II: ЗАЧАРОВАННЫЙ МИР
Мгновение спасительного небытия и вот – новая встреча с неизведанным. Эола  осмотрелась вокруг. Беглый взгляд на траву и цветы рядом с ней дал возможность определить, что сейчас она уже не в мире «неандертальца». Это было очевидно. Причем, не только потому, что ни его, ни его момносибаса рядом не было. И даже не потому, что другая растительность окружала ее. Здесь… дышалось как-то по-другому.
Подумав об этом, девушка вдруг со всей полнотой ощутила, насколько прекрасным был воздух, который она сейчас с наслаждением вдыхала… Никогда в жизни ветер, шевелящий кроны деревьев, не казался ей столь свежим и душистым. Голова ее закружилась от его пьянящих ароматов и чистоты. Но, увы… мгновения очарования прошли столь же молниеносно, как нагрянули. На смену им пришло отрезвление, холодком коснувшееся души.
«Стоп, - подумала она, неожиданно четко осознав, что находится в центре нового бытия, будучи совсем неподготовленной к тому, что ее ожидает. - Понятно. Магия камней привела меня сюда. А дальше что»?
Светило солнце. Бликами переливаясь в изумрудном ключе, бившем из под огромного, поросшего изумрудным же мхом валуна, оно золотило кроны деревьев, рассыпаясь золотыми огоньками по густой, в человеческий рост траве. Поистине этот мир был прекрасен. «И удивителен!»,- секундой позже добавила про себя девушка, взглянув на огромный ясень, у подножия которого стояла, даже не осознавая, что все «деревья», которые она до сих пор здесь видела, лишь его ветви.
Как огромный небоскреб, ясень закрыл от нее не менее половины ландшафта. Другую  скрывала густая трава и диковинные лианы, которые, изгибаясь под причудливыми углами, образовывали справа от девушки затейливые узоры из «арок» и «балюстрад». Но дерево… Присмотревшись к нему, Эола поняла, что никогда раньше не видела ничего подобного.
Она начала обходить его вокруг, дивясь размерам и красоте исполина. Думая, что вскоре выйдет с другой стороны, она все дальше и дальше уходила от того места, где оказалась, попав сюда. А ясень тем временем жил своей особой древней жизнью, к которой эта девушка с пышными русыми волосами не имела ровно никакого отношения. В листве его кто-то  копошился, чириканье сменялось вздохами и писком, потрескиваньем сучьев и даже, как показалось Эоле … негромким лаем. Однажды ей даже удалось рассмотреть одного из обитателей дерева-великана, когда его круглая добродушная черно-белая мордочка на миг показалась из листвы. Приветливо помахав рукой ее обладателю, девушка двинулась дальше…
Вот из-за валуна, справа от нее вынырнул изумрудный изгиб ручейка. Блики солнца по-прежнему радостно играли в его чистой глубине, отражаясь от разноцветных, светящихся под водой, камешков. Любуясь новым чудом этого мира, Эола не заметила устремленного на нее взгляда. Она почувствовала его лишь через несколько минут, но, обернувшись к валуну, уже никого не увидела. «Наверное, показалось»,- решила она и пошла дальше. 
Сумка (все ее имущество!), которую она, как спасительный якорь, слишком плотно закрепила на плечах,  давно уже натерла спину, но останавливаться девушке не хотелось. «Вот сейчас обойду дерево, - думала она, - а потом уже и привал сделаю». Но минуты шли за минутами, часы сменялись часами, а она все шла и шла. Солнце клонилось к закату. «Нет, хочешь не хочешь, а отдохнуть надо», - заключила она, разрешая себе отдаться во власть великолепного ощущения покоя и комфорта, которые окутали ее в тот миг, когда она опустилась на мягкую, шелковистую траву.

СОВМЕЩЕНИЕ НЕСОВМЕСТИМОГО
Впервые за этот день Эола вспомнила о припасах эльфов лишь ночью. Сморенная усталостью и впечатлениями этого необычного дня, она уснула сразу, как только голова коснулась сумки, которую она положила под голову вместо подушки. Снился ей какой-то южный город (но, точно – не Италия) с домами, огороженными глиняными изгородями-дувалами; из-за которых на узкие улочки свисали плоды ярко оранжевой хурмы; с жителями в чалмах и пестрых, полосатых халатах–чапанах. Она это видела когда-то, где-то. В своем родном мире? А, может, все это - лишь отголоски чьих-то воспоминаний, собранные в некогда увиденном фильме? 
Проснувшись, она долго лежала, глядя на крупные, с блюдце величиной, золотые звезды на иссиня черном небе. Где-то поблизости стрекотали то ли сверчки, то ли цикады; где-то ухала сова… Наполненная шорохами и вздохами, ночь незнакомого мира почему-то не пугала, а, напротив, успокаивала, умиротворяла.
Приподнявшись на локте, Эола достала из сумки хлеб и флягу с водой. «Надо бы пополнить фляжку в ручье»,- подумала она, наслаждаясь нежным вкусом по-прежнему свежего и ароматного эльфийского хлеба. Идти ей никуда не хотелось. Страха за будущее не было. «Здесь есть вода. Есть, наверное, и какие-нибудь ягоды, фрукты. До сих пор Бог посылал мне помощь тогда, когда мне было нужно; посылал друзей, которые заботились обо мне, даже тогда, когда я их об этом не просила; избавлял от недругов, когда те уже были готовы напасть. А это место… Если бы я могла с чем-то сравнить его, я, наверное, назвала бы его Раем»...
В этот миг Эоле казалось, что она пришла туда, куда давно хотела прийти в грезах и мечтах. Но действительность оказалась сложней. Эола почувствовала это сразу, как только встретилась взглядом с первым разумным обитателем этой Земли - тем самым, который наблюдал за ней из-за валуна. Всячески стараясь не испугать ее, он еще издали начал делать знаки, которые, по его мнению, должны были убедить девушку в том, что он не желает ей зла. Он подходил на несколько шагов и тут же отступал, всем своим видом давая понять, что готов удалиться, если его присутствие неугодно.
Несмотря на явное уродство - ноги, поставленные под каким-то странным углом; все заросшие волосами руки и острые уши, напоминающие рога - человек этот производил впечатление мягкого, безобидного и нерешительного существа, которого, право, совершенно нечего бояться, и с которым, пожалуй, даже стоит познакомиться поближе. 
Знаком показав ему, что не против его присутствия, Эола указала рукой на место возле себя. «Человек» робко приблизился и сел. Когда он усаживался, Эола заметила еще одну особенность его облика – козлиный хвост. Но и это почему-то не испугало ее. Даже вкупе с небольшими рогами, которые действительно венчали его голову, густо поросшую клоками темно-рыжих волос. Отсвечивая в свете звезд и полной луны медным блеском, в другое время они могли бы, наверное, испугать ее, но теперь, после «неандертальца»,  она уже ничего и никого не боялась, хотя и поняла, что ее новый знакомец – явно не человек. Во всяком случае, в прежнем ее понимании.
Тем временем, робость, с которой «сатир» (как она его про себя нарекла) приблизился к ней, явно сменилась любопытством: он с интересом дотронулся до ее тонкой белой руки, потом, немного осмелев, слегка погладил ее, как бы стараясь определить на ощупь гладкость и мягкость. Затем осторожно коснулся пряди ее волос. Одобрительно прищелкнул языком и застенчиво улыбнулся. Вдруг какая-то мысль мелькнула в его хитрых глазах. Сатир неожиданно вскочил, и начал что-то объяснять знаками, энергично жестикулируя и подпрыгивая. Порой, в его взгляде явно светился вопрос.
- Чего ты хочешь? - почти готовая рассмеяться в ответ на его ужимки и прыжки, спросила Эола. – Ты хочешь, чтобы я с тобой пошла?  Но сейчас же темно. Подожди до рассвета. Потом пойдем.
Но сатир не успокаивался. Он понял, что она предлагает ему отложить путешествие, но это явно не входило в его планы. Он еще энергичней принялся прыгать и скакать вокруг Эолы, побуждая ее начать путь немедленно.
- Ну, хорошо, пойдем, - согласилась та, с улыбкой глядя в его темные глаза, моментально (как только он понял, что предложение принято) вновь ставшие хитрыми и задиристыми.
               
                ПОДРУЖКИ САТИРА
Путь девушки и сатира в ночи был не долгим, но веселым: сатир смешил ее всю дорогу, корча уморительные рожи, забавно подпрыгивая и изображая хвостом реверансы. Эола и оглянуться не успела, как вдруг, из-за густой травы и лиан показалась просторная поляна, серебристая от лунного света и каких-то странных сполохов, время от времени пробегавших по ней. Поляна пела, искрилась и жила своей, одной ей ведомой, странной и волшебной жизнью.
Приглядевшись внимательней, Эола увидела стайку веселых и воздушных девушек в разноцветных искрящихся платьях, резвящихся в густой траве («нимф» – сразу про себя назвала их она). Во что они играли – в пятнашки, в салочки, или просто танцевали, понять было сложно. Ясно было одно - им было хорошо и легко.
Издалека завидев своих подружек (в то время, когда Эола только рассматривала фантастический пейзаж), сатир галопом сорвался с места и буквально через минуту врезался в их веселый хоровод, тут же закрутив его в какую-то замысловатую спираль. Неистово смеясь, он хватал девушек за что ни попадя. Те хохотали, вырываясь от него, убегали, а потом сами догоняли сатира. Вот кто-то из них схватил его за хвост и попытался раскрутить по круговой орбите, используя скачущего человечка как молот для метания; а вот кто-то, воспользовавшись моментом, ущипнул его за бок… Клубок тел то сплетался, то расплетался, пока, наконец, хохочущая стайка не наткнулась на Эолу. На миг смех замер. Потом чья-то рука схватила руку девушки и потянула за собой, вовлекая в шумную кучу-малу. Еще через мгновение разгоряченные тела нимф и сатира уже касались ее, горяча и будоража. Сумасшедшее веселье охватило Эолу, все глубже затягивая  в свой фантастический водоворот. Остановила от каких-то шагов, о которых она потом бы обязательно пожалела, лишь природная стыдливость девушки, проявившаяся в тот момент, когда чья-то рука скользнула под ее платье, и замерла на внутренней стороне бедра. Еще миг… и Эола вырвалась из скачущего клубка. Отбежав к кустам, она остановилась. Никто, казалось, не заметил этого: тела сатира и нимф продолжали кружиться в безумном водовороте страсти и желания. Но теперь уже, слава Богу, без нее!
Эола еще дальше отступила в тень лиан и замерла, рассматривая танцующих. У нее явно не было с ними ничего общего, кроме, может быть, нескольких секунд томного опьянения, тут же стершегося из ее памяти ощущением неправильности того, что происходит здесь и сейчас.
«Как я оказалась среди них? Зачем? И не пора ли мне откланяться с этого сумасшедшего «карнавала»?».
Думая так, Эола все дальше отходила от беснующегося круга, пока, наконец, его шум и смех окончательно не растворились в ночи. До нее на самом деле никому из ее недавних знакомцев никакого особого дела не было: ну, ушла и ушла - им и так весело!
               
                РАСТЕНИЯ-УБИЙЦЫ
Чем дальше отходила Эола от того места, где недавно вместе с ней резвились  с сатиром нимфы, тем дальше вправо отступали лианы, уступая место расширяющейся аж до самого горизонта поляне (дерево-великан слева от нее, слегка закруглившись, тоже как бы отступило от тропы). 
К тому времени, как Эола вышла на открытое пространство, уже совсем рассвело. Золотые лучики солнца скользили по головкам диковинных растений. Алые, голубые, желтые, фиолетовые… Россыпью драгоценных камней они просвечивали сквозь стебли травы, вольготно расположившись подле экзотических лиан.
Эти лианы отличались от тех, которые Эола видела вначале. Похожие на виноград, с голыми переплетающимися стеблями темного цвета, они были сплошь покрыты толстым слоем вязкого сока. Намереваясь подойти ближе, чтобы попробовать его, Эола положила рядом с ближайшими к себе стеблями сумку. В следующую секунду она буквально оторопела, когда корни, изогнувшись, схлопнулись над ней, заглатывая единственное ее имущество.  Все было так неожиданно, что девушка не успела испугаться. Она лишь инстинктивно дернула к себе оставшуюся свободной ручку сумки. Та оказалась достаточно прочной, чтобы не порваться, пока Эола отвоевывала у «хищницы» свою вещь.
Эта встреча всерьез насторожила ее. Потому, когда через несколько метров перед ней предстало диковинное дерево в форме ананаса, она уже не торопилась бросаться к нему. Решив получше присмотреться к странному растению, девушка присела на корточки, на этот раз плотно прижав к себе сумку локтем.
Объект ее любопытства на самом деле выглядел очень необычно: ствол его достигал в высоту не менее двух метров. Коричневая, как и все растение, чашеобразная верхушка была увенчана восьмью ниспадающими на землю листьями, внутренняя сторона которых была сплошь покрыта шипами. Из чаши также шли длинные, торчащие во все стороны, усики; да еще шесть, похожих на змей, тонких, развевающихся по ветру, лиан… Видневшийся внутри нее золотистый нектар драгоценным янтарем переливался на солнце. Однако на этот раз Эола не спешила с решением: она наблюдала. Долго ничего не происходило. Но вот какая-то яркая синяя птичка, польстившись на лужицу нектара, спикировала к ней и… тут же была наказана за неосмотрительность: извивающиеся стебли, похожие на змей, моментально оживились и полностью обвили собой тело несчастной жертвы. Взметнулись вверх, а затем моментально спикировали вниз, довершая начатое, и торчавшие до того в разные стороны двухметровые усики дерева. Птицу сжало так, что по стеблям потекли капельки крови, которые тут же смешались с «нектаром».
«Интересно, почему здесь так много растений-убийц? Ни на поляне нимф, ни у дерева, близ которого я очнулась, не было ничего подобного. Что же тут за место такое?», - оторопело озиралась по сторонам она, вставая и закрепляя на спине сумку.
Осторожно обходя незнакомые растения, она двинулась дальше, к открытому пространству. Глядя при этом только себе под ноги, Эола не сразу заметила, что тропа начала резко уходить вниз (до этого она метров сто шла вверх). Остановившись, девушка посмотрела прямо перед собой  и… ахнула: в низине во всем своем великолепии распростерся прекрасный, трапецевидной формы город с колоннами, арками, причудливыми зданиями и галереями. Со всех ног, позабыв о растениях-убийцах, бросилась к нему Эола, и тут же была  наказана за поспешность. Не заметив в высокой траве почти полностью вросший в землю валун, она зацепилась за него и упала, сильно ударившись локтем о землю. Пошевелила рукой – нет, вроде, ничего серьезного… обойдется… «Надо только промыть водой из ближайшего ручья», - подумала она, с досадой глядя на порванный рукав платья. Происшествие несколько охладило пыл девушки. Теперь она шла медленней, как и прежде, внимательно глядя себе под ноги.
   
ГОРОД
Когда Эола подошла, наконец, к городу, солнце почти село. В последних его лучах перед девушкой величественно высились руины ближайшего здания. Неизвестные архитекторы с исключительным художественным чутьем вписали его в силуэт пологого склона холма. Торжественный и изящный, он красиво и печально смотрелся на фоне синего неба и далеких контуров гор, покинутый всеми и медленно уходящий в небытие. Время не пощадило ни изящных колонн, поддерживающих полуразрушенный козырек галереи, ни скульптур, некогда стоявших в проемах между ними (на их месте красовались либо обтянутые плющом пустые постаменты, либо фрагменты фигур людей, по которым было совершенно невозможно определить даже в самых общих чертах, как они выглядели). Обитатели этого дома покинули его как минимум тысячу (или даже более?) лет назад. Примерно тогда же были брошены и другие дома в этом городе. Проходя мимо них, Эола невольно вспоминала то, что, казалось, когда-то видела. Неясные ассоциации с Геликарнасским Мавзолеем в Греции, например, вызвал у нее стройный цилиндр с изящными полуколоннами, стоявший  посреди площади. Его пологую конусообразную крышу венчал круглый, строгий постамент, на котором красовался неплохо сохранившийся золотой треножник. Сочетание изысканной простоты и изящества, камерный характер масштабов и пропорций, многое рассказало ей о создателях памятника.
- Но где же, они, эти создатели?
Ответа не было. Да и откуда ему было взяться?! Эола молча сидела на «базе» одной из колонн, в одиночестве трапезничая хлебом и водой. А на город тем временем опускалась ночь, придававшая руинам еще более волшебный и чарующий облик.
«Да… Всему приходит конец»,- подумала она, ссыпая в рот последние крошки эльфийского хлеба. При этом ей не было ни грустно, ни страшно. Просто стало ясно, что теперь совершенно необходимо подумать о том, что же она будет в этом мире есть (вопрос в связи с растениями-хищниками вырастал в серьезную проблему), и что пить (фляжка к тому времени тоже опустела, а воды в городе она пока не нашла). Однако обо всем этом она подумает завтра, а сегодня… Сегодня оставалось лишь одно - сон. Но пришел он к Эоле не сразу: долго еще лежала она в огромном, пустом холле покинутого дома, глядя через увитые плющом проёмы окон, на прекрасное глубокое небо незнакомого мира. А в воспоминаниях всплывало какое-то другое южное небо - из другой, прежней жизни.

                ДРУГ
Разбудил Эолу цокот копыт по остаткам булыжной мостовой города. Он эхом отдавался от стен одиноких домов, многократно усиливаясь и множась.
«Что это? Или, вернее, кто?».
Моментально проснувшись, Эола бросилась к окну. Каково же было ее удивление, когда ее взору предстал прекрасный всадник на белом в «яблоках» коне, казалось, материзовавшийся перед ней прямо из предрассветного тумана!
«Ого! Вот это встреча!»,- подумала она, сбегая по ступенькам на мостовую. Пустая сумка (если не считать пары камней да уже практически сухой фляжки) легко болталась на ее плече. Волосы девушки, выбившись из пучка, локонами струились по молочно-белой шее. В этот миг она на самом деле была прекрасна. И Эмпидот невольно залюбовался прелестной незнакомкой.
Однако сам он, когда оказался перед Эолой в пределах прямой видимости, заставил ее в недоумении остановиться. Когда она рассмотрела его лучше, то поняла, что новый ее знакомый – не человек. Человеческой была лишь одна половина его туловища – голова с серебристыми, развевающимися на ветру волосами да мощный, поросший такого же цвета щетиной, торс. От пояса и ниже – это был конь белой в «яблоках» масти. Успокаивали только его глаза – красивые, грустные и большие, которые смотрели на нее спокойно и ласково. 
- Не пугайся, незнакомка! Я не причиню тебе зла,- произнес он с мягкой улыбкой на губах.
- Ты знаешь мой язык? - сказала она первое, что пришло ей в этот миг в голову.
- Наверное… Раньше мне никогда не приходилось этого проверять. Но я знаю, что такой способностью – понимать любое человеческое наречие – обладали люди, которые когда-то жили в этом мире. А они были и моими предками.
- Когда-то жили? - по-прежнему изумленно глядя на кентавра, переспросила Эола.
- Давай, не все сразу,- с той же мягкой улыбкой на губах ответил он.- Может, если ты не против, мы сначала познакомимся? Я – Эмпидот, князь форалов. А кто ты? Как сюда попала?
- Я – Эола. С той же, наверное, Земли, что и ты. Но, если честно, я сама еще толком не поняла, что со мной сучилось, и почему, когда это произошло, я почти полностью забыла о том, кто я, и каков мир, из которого я пришла. 
- Ладно. Пусть так… Во всем этом мы сможем разобраться позже. Сейчас важно одно: ты – гостья, я - хозяин, и потому должен о тебе заботиться. Ты не против?
- Не против?! Конечно, нет, - улыбнувшись форалу, сказала девушка.
Несмотря на ирреальность происходящего, сейчас, в эту минуту, она была спокойна: она нашла друга!

                МИР БЕЗ ЛЮДЕЙ
Конечно, облик Эмпидота не мог не смущать Эолу. Да, когда-то она читала о сатирах, кентаврах, нимфах… Но читать – одно, а видеть наяву – другое! Сатиры и нимфы… Ну это было ночью – в ту пору, когда грань между фантастикой и реальностью стирается. Тогда почти все можно воспринять, как должное. А сейчас, в свете дня… Хотя… Ну и что, что этот человек только наполовину принадлежит  к числу ее сородичей? Зато какие добрые у него глаза! Какой благородный профиль!
Эола украдкой взглянула на кентавра, и… тут же встретилась с ним взглядом. Он засмеялся. Открыто и весело.
- Думала обо мне?
- Да,- честно созналась она.
- Ну и каков вердикт?
- Да, ладно,- засмущалась девушка.- Хотя, признаюсь, мне действительно хотелось бы больше узнать о вас, то есть, прости, о тебе,- тут же поправилась она, заметив, что сам кентавр слово «вас» не употребил ни разу, хотя при этом обращался к ней весьма учтиво.
- Ну, что говорить… Каждый народ, наверное, знает массу историй, касающихся своего появления на Земле. Мы – форалы – тоже не исключение. Старейшины говорят (и у меня, в общем, нет причин сомневаться в их правдивости), что мы в своем происхождении напрямую связаны с людьми. Когда-то они во множестве населяли тысячи тысяч земных городов. Они были очень высокими, белокожими и светловолосыми, умели писать книги и слагать стихи, прясть и ткать, пахать землю и строить дома… Одного они не умели – воспроизводить себе подобных. Вернее, сначала, в течение жизни многих и многих поколений, все у них было нормально. Но однажды произошло нечто, чему никто еще точного определения не нашел (хотя толкований на этот счет тысячи!), и у людей перестало появляться потомство.  Тогда-то они и решили, что помочь им в этом могут лишь их друзья - животные. Так и случилось, что несколько новых народов, произошедших от людей, были рождены козами, обезьянами, и еще несколькими человекообразными телепатами, от которых впоследствии и появились на свет кромвлы, кринсины и, наконец, форалы (мы были потомками кринсин и жеребцов). Кринсины в начале веков и воспитывали наших отцов. Когда те подрастали, то, чаще всего, вступали в связь с кобылицами, от чего рождались двуприродные форалы, отличавшиеся от своих прародителей безудержным нравом, любовью к вину и совершенно неконтролируемой похотливостью. Для того, чтобы как-то облагородить наш род, старейшины разными путями старались поощрять чистых форалов к вступлению в связь с кринсинами. Иногда это удавалось. Но чаще всего кринсины, нрав которых со временем становился все более необузданным, предпочитали брать себе в мужья кромвлов, более соответствующих им по темпераменту и наклонностям, а тем временем чистых форалов становилось все меньше. Люди же, выродившись как вид,  совсем ушли из жизни. Города их опустели.
- Стоп, стоп, стоп… Кромвлы, кринсины… Какие они? Как выглядят? Здесь я встречала одного парня с кривыми, козлиными ногами и воздушных дев в белых платьях. Это они и есть?
- Да. Это они.  Тот, что с козлиными ногами - кромвл, а воздушные девы – кринсины. 
- Скажи, - уточняя детали рассказа Эмпидота, спросила Эола, - а что же все-таки произошло? Что так пагубно повлияло на людей, что они были вынуждены пойти на столь экстремальные меры?
- Не знаю, - Эмпидот покачал головой.- Возможно, это была какая-то болезнь, а, может, как говорили старейшины, и проклятье. Кстати, именно тогда вокруг городов и стали появляться различные ядовитые растения, потом во множестве расплодившиеся по окрестностям.
- Да. Я уже встречала такие: жуть порядочная!
- Ну вот. Ты знаешь. И это – хорошо: будешь осторожней. Скажи, а ты действительно, совсем ничего не помнишь о себе?
- Ну, не все, конечно. Кое-что вспоминается. Само. По аналогии с тем, что вижу. То, к примеру, что на моей Земле тоже, судя по легендам, когда-то жили тебе подобные. Только у нас их звали кентаврами. Среди них, кстати, тоже было много любителей выпить и побуянить. Потому они редко уживались с людьми, обычно уходя далеко в горы.
- Да что ты?! Значит, у вас люди не вымерли? А кентавры? Как произошло, что они остались у вас лишь в легендах?
- Кто знает, быть может, с ними произошло то же, что у вас с людьми.
- И  кромвлы с кринсинами у вас были?
- Легенды ответили бы на твой вопрос утвердительно. Что же касается меня… Не знаю. Это было давно… Да и все ли здесь было правдой?
Они замолчали, думая каждый о своем. В памяти Эолы, к примеру, неожиданно всплыл обрывок невесть где и когда услышанной фразы, касающейся параллельных миров, что, мол, там часто случается то, что мы хотели бы сделать, да по тем или иным причинам не сделали. «При чем тут параллельные миры?»,- пожала плечами она, сама не понимая течения собственных мыслей…
Эмпидот остановился, к чему-то прислушиваясь.
- Подожди,- тихо сказал он. – Здесь что-то не так. Я слышу топот множества копыт. Он приближается. Спрячься-ка вон за тем валуном, а я пока разберусь. Пожалуйста, только не пытайся вмешиваться. Сиди тихо!
- Хорошо,- односложно ответила Эола и поспешила укрыться за большим замшелым камнем, который действительно мог стать для нее неплохим укрытием.
Оставшийся на тропе, Эмпидот неотрывно смотрел куда-то вдаль. Вдруг тело его напряглось: застывший как изваяние, он приготовился достойно встретить какую-то неведомую  для Эолы опасность. Прошло несколько секунд, и она тоже поняла, что к ним на самом деле кто-то приближается: топот копыт усилился, и вскоре в туче пыли она увидела группу из девяти летящих  во весь опор кентавров. Приблизившись к Эмпидоту, они резко сбавили ход и, наконец, совсем остановились. Один из них (видимо главный) подошел к нему, почтительно склонив голову.
Несмотря на его кажущееся спокойствие, было очевидно, что кентавр с трудом сдерживает волнение. Ноздри его красивого, тонкого носа раздувались, в глазах явственно читалось возбуждение и азарт борьбы.
- Что случилось, Фаргонт?  - обратился к нему Эмпидот властно.
- Беда, князь! Двуприродные напились на свадьбе Фермонта и кринсины Тереи. Мы, конечно, остановили их. Но это удалось сделать не сразу - они моментально схватились за мечи. Завязалась битва, в которой большинство гостей оборонялось лишь бокалами, ножками столов, да оленьими рогами… Пока мы смогли пробиться к буянам, много форалов погибло.
- А где двуприродные? - нахмурившись, спросил  Эмпидот.
- Часть из них полегла там (по-иному остановить их было нельзя); часть нам удалось скрутить и посадить под замок. Но некоторым все же удалось скрыться. Пытаемся перехватить, пока еще чего не натворили.
- А как жених с невестой? Не пострадали?
- У Фермонта неглубокая рана на бедре. Думаю, что она не причинит ему серьезного вреда.
- Понятно. Ну что ж, торопитесь. Когда вернетесь в замок, зайди ко мне: есть дело,- сказал Эмпидот, жестом благословляя воинов в дорогу…
Форалы уже скрылись за поворотом дороги, а он еще долго задумчиво смотрел им вслед, совершенно забыв о вышедшей из своего укрытия и молча стоявшей рядом с ним Эоле.
- Вот так мы и живем,- с горечью заключил он, обратив, наконец, на нее внимание.- Ну, что ж, пойдем,- добавил он немного погодя, приглашая гостью следовать за собой.
Весь оставшийся до замка путь Эмпидот хмуро молчал. Эола тоже молча переваривала случившееся.

ЗАМОК
Замок  встретил их хмурой тишиной. Оно и понятно – ничего хорошего в том, что произошло, не было. Молча расступались перед ними форалы, не обращая особого внимания даже на необычную гостью. У входа в парадный зал, где накануне ночью случилось несчастье, дорогу Эмпидоту преградила  воздушная девушка из тех, с кем на днях познакомилась в лесу Эола.
- Почему ты возвратился так поздно? – с печалью в голосе обратилась к нему кринсина Терея (а это была именно она).- Ведь ты же знал о нашей свадьбе. Ты – князь. Почему не присутствовал? Почему позволил этому произойти?!
- Прости, Терея. Я – виноват. Но ты знаешь, почему меня не было! Не можешь не знать. Хотя мы с тобой этого никогда не обсуждали. Ты выбрала другого, и я рад, что это именно Фермонт. Кстати, мне сказали, что он ранен?
- Там ничего серьезного,- ответила Терея.- Он сейчас занят похоронами. Скоро ты его увидишь.
- И много форалов погибло?
- Да. К сожалению, много…Прости, Эмпидот, - после затянувшегося молчания, длившегося все время, пока князь обходил зал, где на каждом шагу виднелись следы недавней стычки его сородичей, спросила она, - а кто это с тобой? Мне кажется, что я где-то уже встречала эту девушку…
- Да, Терея, ты права, - вмешалась в разговор Эола, которую несколько покоробил тон беседы нимфы с Эмпидотом; и еще больше то, как та говорила о ней, как будто ее самой здесь не было.- Мы и в самом деле с тобой встречались. За день до твоей свадьбы. На поляне. В лесу.
- Ах, да,- несколько натянуто рассмеялась нимфа.- Так это ты танцевала там с нами?
- Я…. если, конечно, то, что вы делали, можно назвать танцами.
- А чем же еще?! - надменно вздернув подбородок, бросила нимфа.
- Ну, тебе видней. Танцы, так танцы,- полуиронично-полупримирительно ответила  девушка.
Эмпидот, хранивший во время этого диалога недоуменное молчание, наконец, прервал его, обратившись к обоим:
- Что ж, я рад, что вы знакомы! А теперь, Терея, если не возражаешь, я хотел бы найти Фермонта и помочь ему выполнить наши печальные обязанности. Надеюсь, в свою очередь, что ты поможешь мне, позаботившись о нашей гостье. Ты же меня простишь за мое вынужденное отсутствие, Эола? - обращаясь к девушке, несколько церемонно произнес Эмпидот.
Было совершенно очевидно, что последние его слова были не вопросом, а лишь вежливой формой прощания. Здесь, в замке, он был не просто форалом, а князем, хозяином, ответственным за все и за вся.
Эола молча склонила голову в знак согласия. Терея же в ответ на просьбу князя позаботиться о гостье,  лишь  сухо кивнула  и знаком предложила девушке следовать за собой.
Покои, которые ждали Эолу, и в которые нимфа ее отвела, могли покорить воображение даже привыкшего к роскоши миллионера: все в цветах, золоте, драгоценных каменьях, зеркалах и картинах, обрамленных затейливыми (и тоже золотыми) рамками - они могли предназначаться лишь для принцессы крови. Это не могло не смутить девушку. Но она, видя с какой сухой неприязнью держится нимфа, сочла за благо никак не комментировать свое отношение к происходящему.
- Располагайся,- с прежним отстраненным выражением лица бросила Терея, направляясь к выходу.- Сейчас тебе принесут выпить и поесть.
Двери роскошных апартаментов бесшумно закрылись. Оставшись одна, Эола осмотрелась. Здесь в самом деле было на что посмотреть: масса прелестнейших безделушек наполняла комнату с высокими резными окнами во всю высоту («метров пять, не меньше»,- на глазок прикинула Эола). Изящные фарфоровые статуэтки, изображающие кентавров и нимф – танцующих, беседующих, смеющихся - стояли на камине, на полках многочисленных подвесных шкафчиков (казалось сделанных лишь для того, чтобы служить для них подставками), и даже на столе, рядом с редкой красоты вазой, выполненной в виде цветка лотоса на длинном стебельке, из чашечки которого выглядывал живой цветок насыщенного лилового цвета. Безусловно прекрасный, он тем не менее недолго удерживал внимание девушки - заметив гобелены в простенках окон, она вся превратилась в зрение: в отличие от картин и статуэток они рисовали жизнь не кентавров, а … людей…
Пройдя вдоль ряда окон, Эола насчитала десять таких гобеленов, выполненных в какой-то ранее никогда ею не встречавшейся манере: они были не только выпуклыми, но и как бы подсвеченными изнутри.  Возможно, такого эффекта можно было бы достичь, если натянуть их непосредственно на окна. Но нет – окон за ними не было. Тем не менее, люди как живые смотрели на нее со стен залы. Они были такими же как она – светловолосыми, голубоглазыми, крупными; их благородные профили могли бы напомнить изображения на греческих амфорах, если бы не прически – высокие и затейливые, они высились башнями не только на головах дам, но и у мужчин. Костюмы тех и других были тоже похожи – обильно обшитые рюшами и оборками, юбки и панталоны были практически неотличимы. Люди церемонно улыбались, дарили друг другу цветы, танцевали, кокетничали, музицировали, рисовали пейзажи… Внимательно просмотрев все гобелены, Эола не нашла на них лищь одного – нигде они не были изображены за работой.
«Как же они жили? - подумала она. - Неужели среди них не было ткачей и плотников, пастухов и сапожников, врачей и инженеров?!».
И еще… ни на одном гобелене не было изображений детей…
Ей становилось понятно, что могло вызвать вырождение расы людей (помимо возможных природных катаклизмов): каким-то образом обеспечившие себе видимо слишком комфортную жизнь, они целиком погрузились в роскошь и наслаждения, превратившие их в бесполых нимфоманов.
«Да, - заключила она, завершая осмотр гобеленов.- Комфорт действительно развращает»…
В комнату тихо вошел кентавр  с большим золотым подносом. На нем стояла ваза с какими-то диковинными фруктами, изысканной формы кондитерское изделие, наполненный янтарной жидкостью стеклянный флакон и высокий бокал, как и ваза выполненный в форме лотоса. Поставив поднос на стол, кентавр удалился так же тихо как пришел.
«И как это ему удается так бесшумно передвигаться при его-то весе и пропорциях?!»,- изумленно подумала девушка.
Изысканные угощения пробудили аппетит. Тем более, что она на самом деле давно уже ничего не ела и не пила. Налив в бокал янтарную жидкость и слегка пригубив ее, она аж присвистнула от удивления и восторга: ничего подобного она никогда не пробовала ни в своем мире, ни даже в мире эльфов. Легкий как воздух и нежный как бархат «нектар» обладал такой богатой и гармоничной гаммой вкусов и ароматов, что пробуждал почти животное желание выпить все одним махом – жадно, взахлеб, до конца!
«Ого,- промелькнула в голове Эолы отрезвляющая мысль,- этот напиток нужно очень строго дозировать, не то можно легко потерять над собой контроль! Безопасней заняться  фруктами».
Отставив бокал в сторону, она так и сделала, отдав должное каждому из них. Когда ваза опустела, девушка почувствовала настоятельную потребность прилечь: сказалась сытная еда и волнения этого дня. Дойдя до огромной кровати, занимавшей минимум пятую часть залы, она упала на нее и практически тут же заснула - как была… в одежде… едва голова ее коснулась мягкой, как тополиный пух, подушки…

                ПРОБУЖДЕНИЕ
Проснулась Эола сразу, как от толчка. Ей показалось, что в комнате она не одна. Замерев в неподвижности, она прислушалась. Скрипнувшая вдруг дверь убедила в точности  первоначальных ощущений. Подтверждали их и удаляющиеся шаги по коридору. Гадать, кто это, и что ему (или ей) от нее  надо, было бесполезно. Ясно было одно, что тот, кто сюда наведывался, явно не ожидал, что она проснется. Заключив, что незваный гость в надежде на крепость ее сна делал ставку на янтарный напиток, она искренне похвалила себя за осторожность.
Спустив ноги с кровати, Эола нащупала сандалии и нагнулась, чтобы застегнуть пряжки. В этот момент дверь снова приоткрылась, почти одновременно с кратким обозначением стука в нее. Вслед за этим в проеме показалась массивная фигура Эмпидота.
- Зашел узнать, хорошо ли тебя тут устроили, все ли в порядке, - сказал он, входя. – Я вижу, ты проснулась?
- Да. Я немного поспала,- ответила она коротко, не совсем уверенная, можно ли ему доверять, и не он ли несколько минут назад пытался войти к ней, когда она спала.
- Мне показалось, что тебя что-то беспокоит? Это так? - спросил он, несколько удивленный прозвучавшей в ее ответе ноткой недоверия.
- Да, нет. Все в порядке. Хотя…
- Что «хотя»? Договаривай! - нетерпеливо прервал ее он.
Эола, взвешивая на мысленных весах, сомнение и доверие к нему, молчала. Он ждал, в некотором раздражении теребя край скатерти на столе.
- Пойми! Мне сейчас, если честно, совсем не до тебя. Сама знаешь, что произошло. Но я должен был, как хозяин, убедиться в том, что у тебя все нормально.  Если тебе нечего сказать, то я, пожалуй, пойду, - с этими словами Эмпидот уже направился было к двери, но Эола остановила его.
- Постой! Я не знала, как сказать тебе об этом, но пока я спала, кто-то пытался войти ко мне, думая, как мне кажется, что я, выпив напиток, не проснусь.
- Какой напиток? - Эмпидот подошел к столу и, отвернув золоченую крышку, принюхался к янтарному нектару.- Ты пила это?! Но ведь это же экспармонт! Кто дал тебе его?!  - вдруг взволнованно спросил он.
- Не знаю. Мне принес его кто-то из форалов.
- Ну, это ничего не объясняет. Здесь все – форалы. Кроме двух кринсин, включая Терею… Я не пойму одного, кто здесь может желать тебе зла…
- Дело в экспармонте?! - вопросом на вопрос ответила она, в волнении не подумав о том, что это (тем более в разговоре с князем!) прозвучало явно не учтиво.
Но он в задумчивости не обратил никакого внимания на допущенную ею оплошность.
- Да, – сказал он,  - дело в нем!  Обычно мы даем экспармонт умирающим, чтобы скрасить последние минуты перед смертью. Он прекрасен на вкус и хорошо убирает боль…Ты много его выпила? - спросил Эмпидот после небольшой паузы .- А, впрочем, - не дожидаясь ее ответа, продолжил он,- если бы много, мы бы сейчас с тобой не говорили… Как ты сама думаешь? Кто мог это сделать?
- Кроме тебя и Тереи я здесь никого не знаю.
- Да… Терея… Занятый своими делами, я ведь так и не удосужился спросить тебя, где это вы с ней танцевали и когда? Ты ведь, как я понял, только что попала в наш мир…
- Это было в лесу. Меня привел туда сатир. Ах, прости, кромвл, по-вашему.
- Там был кромвл? И что он делал? Что вы делали там?
- Ну, понимаешь, если честно, я сама не очень разобралась в том, что там было. Но осадок остался неприятный… У меня появилось ощущение, что происходит что-то  неправильное, нечистое! И я незаметно ушла.
- А Терея осталась?
- Да. Когда я уходила, она оставалась на той поляне.
- За день до свадьбы с Фермонтом?! Понятно теперь, кто и почему желает тебе зла! Очень хорошо, что ты мне все рассказала. Будь осторожна! Еду теперь тебе будет приносить только мой личный слуга. Прошу тебя, не отлучайся никуда из этой комнаты.
- Хорошо. Но сколько это будет продолжаться? Ты куда?! – спросила Эола стремительно удаляющегося Эмпидота.
- Прости. Время не терпит! - не оборачиваясь и не останавливаясь, уже из-за двери бросил он. Эола поняла, что произошло что-то очень серьезное… Причем, не столько для нее, сколько для кентавров.

                ПРОСТИ И ПРОЩАЙ
Медленно тянулись минуты и часы вынужденного заточения. Эола уже не раз подходила к окну, пытаясь разглядеть, что там происходит (время от времени внизу слышалась какая-то возня, вскрики и удаляющийся цокот копыт). Но окна были слишком узкими: рассмотреть что-либо через них было невозможно; тем более то, что творилось возле стен дома.
Не было у нее и посетителей: ни князь, ни Терея, больше не заходили. Личный слуга князя за все это время тоже появился лишь однажды: молча поставив поднос с едой на стол, он вежливо кивнул и удалился. Видно было, что на любой вопрос посторонних, он приучен отвечать только кивком и спокойной улыбкой…
Неожиданно в коридоре послышался цокот копыт кентавров. Еще через секунду в ее комнату торопливым шагом без стука вошел Эмпидот (его «кортеж» остался за дверью).
- Собирайся! Тебе надо уходить! - сказал он резко.
Понимая, что спрашивать объяснений бесполезно, Эола молча кивнула и, досадуя на себя за легкомыслие (что вовремя не пополнила фляжку), схватила свою походную сумку и последовала за ним.
В полном молчании прошествовала девушка и кентавры по длинному сводчатому коридору. За все время пути лишь раз навстречу им из боковой галереи показался кто-то из слуг князя, который, впрочем, завидев его, поспешно ретировался. Внизу тоже не было ни души.
В тишине, нарушаемой лишь собственными шагами, небольшой отряд пересек просторный двор замка и вышел за массивные дубовые ворота…
Впервые Эмпидот прервал молчание, когда, оставив позади холмы, они вышли к лесу. - Ну, что ж, Эола, - сказал он,- скоро мы с тобой будем прощаться!
Эти его слова, как ни странно, не удивили девушку. Да он хотел ей помочь. Привел в свой замок. Но там его ждали непредвиденные события. Ему надо их решать, а ее он, как ответственный человек, провожает подальше от ставшего для нее опасным места.
-  Ты увел меня из замка потому, что меня пытались отравить?! - спросила она его просто.
- И поэтому тоже, но не только, - ответил Эмпидот, нахмурившись. Он понял, что Эола не вполне осознает масштабы происходящего. Хотя… Как ее можно за это винить? - Кстати, - после небольшой паузы произнес он,- по моим данным, сделать это пыталась Терея.
По-прежнему мало что понимая в случившемся, Эола уточнила:
- Она что хотела моей смерти из-за того, что случилось в лесу?
- Да. Она почувствовала, что, когда и если ты расскажешь мне об этом, я пойму, чего она на самом деле хочет.
- И чего? Прости, конечно, мою настойчивость, но…
- Не извиняйся. Скоро ты уйдешь (надеюсь, в этом нам не помешают!), и вряд ли когда-нибудь еще о нас услышишь.  Может, это и глупо… Но я хочу, чтобы в том мире, где ты будешь жить, знали о том, что мы, как могли, пытались противостоять хаосу…
Эмпидот умолк. Притихшая Эола тоже молчала. В полной тишине продолжал движение к лесу и остальной отряд кентавров…
- Но, почему свадьба?! - вырвался вдруг у нее недоуменный возглас.   
- Это – хороший повод собрать вместе всех чистых форалов, -  уловив ход ее мыслей, как о само собой разумеющемся, сказал он.- «Пляски» Тереи (хорошо знавшей, что для нас чистота крови – вопрос выживания) ясно показали, что она и не собиралась вступать в брак с Фермонтом. Кринсина не отказала ему (как в свое время отказала мне) только потому, что знала, что на самом деле двуприродные перебьют нас, и свадьбы попросту не будет… Кстати, то, что у нас произошло, с небольшими вариациями повторилось и в других княжествах…
- А что с отрядом Фаргонта?
- Он попал в ловушку, - с горечью в голосе ответил Эмпидот. – Двуприродными так и было задумано, что часть их оттянет на себя отряд Фаргонта, а часть расправится со мной… Так бы все и вышло, если бы не ты… Благодаря тому, что я понял из твоего рассказа, здесь, в замке, мне удалось их опередить. А там… В общем, когда мы разыскали отряд, помочь смогли лишь единицам… Остальные были уже мертвы. 
- Прости, - только и смогла проговорить в ответ по-прежнему ошеломленная и расстроенная Эола.
Эмпидот не ответил…
Через пару часов молчаливой езды «охрана» Эолы и ее спутника остановилась. Впереди было то самое дерево, от которого и начался путь девушки в этот мир.
Поняв, что оно и есть – цель их путешествия, она замерла в ожидании.
Глядя на нее, неподвижно стоял у дерева и Эмпидот.
- Почему ты привел меня сюда? - спросила его Эола тихо.
Он улыбнулся ей в ответ тепло и печально.
- Отсюда начнется твой путь через миры…
Эола, ничего не понимая, молча смотрела на него, ожидая пояснений.
- Наверное, пришла ты сюда каким-то другим способом. Я, кстати, так и не успел об этом с тобой поговорить (как, впрочем, и о многом другом). Но теперь, поверь, это совсем неважно. Ты – у Древа Жизни. Оно - не энергетическая аномалия, не магия, а самый что ни на есть прямой путь через миры. Оно приведет тебя в точку соприкосновения земного и небесного, к вместилищу древнейшей мудрости. А уже оттуда ты пойдешь (если, конечно, захочешь) туда, куда должна идти.
- Но куда?
- Тебе решать.
- А ты разве не пойдешь со мной? - растерянно спросила кентавра Эола, увидев, что тот уже начал собирать отряд в обратный путь.
- Нет, – ответил односложно Эмпидот.
Он посмотрел на нее последний раз, прощаясь навсегда.
- Иди. И ничего не бойся. Дерево само покажет тебе путь… Мое же место - здесь. И тут уже ничего не изменишь…
                *      *      *
Первый шаг…Широкий мшистый сучок нога Эолы воспринимает, как удобную ступеньку… Жизнь дерева и разделяющих ее с ним существ, жизнь внешнего мира… - все это остается за какой-то невидимой чертой… Еще шаг вверх по упругой, едва заметно  вибрирующей, коре дерева… Третий шаг… Четвертый… Странным образом, подъем почти не чувствуется. Девушку окутывает ощущение покоя и уверенности и… еще чего-то. Ах, да… Она не сразу понимает это, но это - удивительная невесомость…Пылинки воздуха(?), как микроскопические серебристые конфетти, вьются перед глазами, свиваясь и причудливые узоры и постепенно сгущаясь в серебряное облако. Оно вбирает в себя девушку всю, без остатка. Да… Это он и есть… переход, за которым - новый мир и новые встречи…

                ЧАСТЬ III: КРАЙ, ПОХОЖИЙ НА РАЙ
Невысокий, постепенно переходящий в равнину, холм, где впервые после удивительного полета открыла глаза Эола, по всей окружности огораживали три следующих один за другим водных и два земляных кольца. Стены вокруг наружного земляного вала были сплошь покрыты медью, а внутреннего, водного – литьем из олова. В самом центре холма, на возвышении, стоял маленький замок, строгостью архитектуры напоминающий храм, окруженный со всех сторон стеной из чистого золота. Рядом с ним, но чуть ближе к склону холма, возвышался прекрасный дворец, который, вопреки всем мыслимым законам (архитектурным и природным), не сужался, а заметно расширялся вверх, надежно пряча под своим «крылом» чудный маленький замок. Венчал же это великолепие роскошный, окруженный статуями и фонтанами, сад, служивший ему одновременно и крышей, и украшением.
Ничего лучше и величественней, чем этот дворец с храмом, казалось, и придумать нельзя. Но нет… Над ними возвышалось еще одно чудо архитектуры – величественное здание («высотой порядка пятидесяти метров», - на глазок прикинула девушка), целиком, кроме «одетых» в золото колонн по углам, облицованное серебром.
Чудом инженерной мысли создателей этого комплекса были и многочисленные открытые водоемы-купальни, вода в которые по специальным фигурным желобкам-ветвям стекала из фонтанов на крыше дворца. Затем, уже из купален, она шла, по-прежнему по ветвям-желобкам, на поля, непосредственно примыкающие к первому водному «барьеру»…(От кого он мог охранять здесь этот прекрасный мир, Эола себе даже представить не могла: ей казалось, что здесь ничто и никто просто не способен ему угрожать, а иначе, как было возможно создать и, главное, поддерживать такое великолепие?!).   
Удобно устроившись под гигантской кокосовой пальмой с плодами, по меньшей мере, килограмм в двадцать («нз», на случай чего…»,- отметила она про себя сразу, как их увидела), Эола не торопилась выходить из под ее прикрытия, спокойно, пока позволяли обстоятельства, знакомясь с местом, куда ее привела судьба.
Светало… В домах заметно прибавилось движения… Появились и первые прохожие.
- Что это?! - не удержалась от восклицания девушка, едва увидев одного из них: ростом человек был не меньше двух (!) метров.
Присмотревшись к нему внимательней, Эола несколько успокоилась. Ну, да, великан, конечно, зато какой симпатичный! У мужчины были светлые волнистые волосы, правильные черты лица и, насколько она смогла рассмотреть со своего места, светлая, чистая кожа. Нес он что-то похожее на греческую амфору. Кем он был? Ремесленником? Торговцем? Этого она не знала. Но очень надеялась узнать. Ведь здесь она думала задержаться надолго…

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ В  ГОРОДЕ СОЛНЦА
«Первым делом, если я не хочу вызвать к себе излишнего внимания, мне надо переодеться в такую же, как и у этих людей, одежду»,- думала девушка, стараясь как можно незаметней идти по городу, великолепию которого в своем не первой свежести, порванном платье она сейчас явно не соответствовала. Да и покрой…
С интересом рассматривая здания, сложенные из разных цветов гранита, Эола невольно обратила внимание на белье, сушащееся на изящной раскладной этажерке во дворе одного из них. Заметив среди наволочек и простыней прелестное женское платье, Эола, никогда не бравшая себе ничего чужого, не удержалась…
Одежда – широкое и длинное, туникообразное  платье невообразимо нежного и, вместе с тем, яркого персикового тона, схваченное под грудью расшитым пояском - удивительно подошло к ее светлым волосам, которые она решила оставить как есть, распущенными, на всякий случай (так как о местных прическах она пока никакого понятия не имела) лишь слегка прикрыв их висевшей здесь же, на перилах, тонкой кружевной накидкой.
«Теперь лучше всего пойти в какое-нибудь людное место; лучше всего – на базар»,- по ходу разрабатывала она план действий, надеясь, что в толпе ей будет легче сориентироваться в нравах и обычаях «местных».
Базар она нашла далеко не сразу. Для этого ей пришлось выйти аж на окраину города, в «рабочий», как она его про себя назвала, квартал, пройдя для этого не меньше четырех километров. Редкие прохожие, вышедшие на улицы в этот ранний час, почти не обращали на нее внимания: одета она была почти так же, как и они («только у девушек,- отметила Эола,- волосы заколоты в высокие, довольно вычурные «греческие» прически»). Вот только рост… Это ее сильно беспокоило. Однако позже, когда Эола, наконец, вышла к базару, и это сомнение быстро улетучилось: здесь редко, но все-таки встречались люди примерно такого же роста, как она.
«Теперь бы только узнать, на каком языке они говорят… В крайнем случае, пока можно будет прикинуться глухо-немой»,- экспромтом решила девушка.
Вокруг смеялись, шутили… Многоголосый гомон наполнял площадь…
«Стоп… Они же говорят на древне-греческом!», - вдруг поняла она, уловив некоторые обрывки фраз. И тут же память подсказала про филфак, во время учебы на котором, она и выучила (довольно сносно!) древнегреческий: им его преподавала строгая, седая дама по имени Лия Давыдовна (в памяти начали всплывать отдельные воспоминания из студенческой жизни в каком-то азиатском городе… но сейчас было явно не до них).
Радость наполнила девушку: она, наконец, среди людей. Люди эти улыбчивые и симпатичные. Она почти от них не отличается и… главное – она совершенно свободно может с ними говорить!!!
«И все-таки, не надо спешить, - тут же попыталась она несколько охладить бушевавшую в ней бурю эмоций,- надо ведь еще присмотреться к тому, чем они живут, и попытаться как-то в это «вписаться»…
Эола отошла немного в сторону и, делая вид, что поправляет сандалии, присела на удобный резной парапет какого-то забора. Пристроив сумку на коленях, она начала неприметно наблюдать за снующими по базару покупателями, которым, как правило, до нее не было ровно никакого дела. Обычно на нее обращали внимание лишь тогда, когда девушка мешала кому-нибудь пройти. Тогда на нее бросали отрешенный взор и с «дежурной» улыбкой на лице просили прощения за беспокойство. Эола отвечала им той же улыбкой, вскоре уже практически не опасаясь за свой «греческий». 
Немного освоившись, она уже начала обращать внимание на прилавки. Ей было интересно все: чем торгуют, что служит «деньгами», как общаются между собой покупатели и продавцы…
Торговали на базаре всем, что себе только можно представить. В том числе были здесь и плоды той самой пальмы, под которой она сидела утром. Странно, но висевшие на дереве, они по форме напоминали сердце. Здесь же, очищенные от кожуры, эти же плоды были до неприличия похожи на женские бедра.
«Вот уж поистине: только попала в незнакомый мир, и сразу очутилась под библейским деревом!», - улыбнувшись своим мыслям, пробормотала она вполголоса, решив, что лишь его плод, одновременно воплощающий в себе добро и соблазн, могли некогда вкушать в раю Адам и Ева.
…Базар был в самом разгаре. Из рук в руки передавали корзинки со снедью, тут же разделывали и потрошили разнообразную рыбу; лихо, с громким уханьем, мясники рубили на большие и сочные куски какую-то огромную птицу…
Внимательно присматриваясь к тому, чем за все это добро расплачиваются покупатели, Эола поняла, что, наряду с пробитыми посередине серебряными, медными и золотыми монетами, здесь в ходу и натуральный обмен. Тут же мысленно ревизовав свое имущество, она пришла к выводу, что кроме тонкого золотого колечка на мизинце, ожерелья из полудрагоценных камней на шее да пары волшебных камней в сумке эльфов, у нее на продажу ничего нет. Это несколько охладило радость от сделанного открытия. Но ненадолго. Как известно, молодости присуща некоторая беспечность: «Пока кое-что есть, а дальше… Там видно будет! В конце-концов, найду какую-нибудь работу!».
…Обменяв перстенек на кусок сочного жареного мяса (она вспомнила, что не ела мясо с тех пор, как началось ее путешествие по мирам), большую, из серой муки, лепешку и флягу вина, Эола, охваченная самыми радужными мечтами, удалилась с рынка. Места в многочисленных рощах и лесах, окружающих город, было масса; так что пока о жилье ей можно не думать.
День клонился к вечеру. Дойдя до первой приглянувшейся рощицы, Эола с удовольствием сняла сандалии и опустилась на мягкую, душистую траву. Первый ее день в солнечном городе подходил к концу. Можно было немного отдохнуть. Она, право, сегодня это заслужила…

СЧАСТЛИВАЯ ВСТРЕЧА
Первое, что сделала Эола, как только проснулась, - она реализовала ту идею, которая ей долго не давала уснуть. Для этого, сняв лифчик (единственную собственную вещь и последнее напоминание о родном мире), она вынула из него придающие форму тонкие стальные спицы и сломала их посередине. Затем, не без труда согнув их опять-таки пополам, получила четыре не очень ровных, но достаточно прочных шпильки, с помощью которых добрых полчаса пыталась повторить у себя на голове увиденную вчера прическу местной жительницы. Проверила полученный эффект уже у ближайшей купальни, - «классным, конечно, этот «крендель» не назовешь,- вынесла она вердикт свои парикмахерским талантам, - но… о том, что мой вид вызовет недоумение, теперь можно не беспокоиться… Что ж, пора в люди!».
Выйдя на широкую улицу города, Эола испытала настоящий шок: во-первых, она буквально сразу, лоб в лоб, столкнулась с одним из жителей города; и, во-вторых, этим «жителем» … оказался тот самый светловолосый гигант, которого она вчера видела издали…
Невольно отступив на шаг, она еле сдержала рвавшиеся с губ (причем, на русском!) слова извинения… Но скрыть свое замешательство, тем не менее, ей совершенно не удалось.
Мужчина, рядом с которым она при своих «метр восемьдесят» и даже высокой прическе, была просто «дюймовочкой», тоже остановился в замешательстве. Причем, видно было, что больше всего его сразила ее реакция на встречу. Что, казалось бы, тут удивительного: ну, столкнулась на улице с мужчиной! И что?! Ее растерянность в этой, казалось бы, совершенно простой ситуации, явно вызвала его интерес. Но... было в его глазах и еще что-то, от чего Эола смутилась совершенно. А гигант, тем временем, поставив свою «амфору» на землю, уже начал церемонно раскланиваться:
- Младший советник архонта Висариуса,  Диомид.
Столь же церемонно поклонилась и девушка, но представилась просто по имени, – «Эола», впопыхах даже не придумав себе мало-мальски приемлемой «легенды». По-прежнему взволнованный встречей, Диомид не обратил внимания на ее оплошность. Ее же в этой ситуации, помимо собственной растерянности, сбивало с толка несоответствие его титула и  амфоры на плече.
Заметив ее взгляд, Диомид улыбнулся, мол, «ах, это…».  Но тут же поспешил прояснить недоумение своей новой знакомой:
– Мой друг, - сказал он, по-прежнему открыто и ласково улыбаясь, - большой ценитель знаний и столь же большой отшельник и оригинал. Недавно он построил себе из веток и сухой травы нечто вроде «дома», где пытается осмыслить одну очень важную для него идею, при этом совершенно не заботясь о себе: воды и еды у него, естественно, не припасено никакой. Но, как ни странно, беспокоит это не его, а меня. Вот несу ему подкрепиться,- показал он рукой на амфору и незамеченный Эолой прежде рюкзачок.
С легким протестующим жестом и улыбкой на губах, она, совершенно забыв все свои прежние опасения, только и смогла ответить, в душе уже ликуя от этой негаданной встречи:
- Что Вы?! Я все понимаю! Просто не ожидала столкнуться здесь с кем-то в столь ранний час! Но, правда, я очень рада нашей встрече!
- Серьезно? – взволнованно и искренне произнес он. -  Если честно, я тоже. Кстати, у меня, как только я Вас увидел, сразу возникло чувство, что мы с Вами давно и близко знакомы. И еще… что встреча наша - не случайность… Хотите, проверим мои предположения? Может быть, Вы не откажетесь вместе со мной пройтись до халупы моего друга: он у меня истинный пророк и сразу скажет, прав ли я?! - предложил он полушутливо-полусерьезно. На самом же деле (и это, одновременно, радовало и беспокоило Диомида), он чувствовал, что отнюдь не шутит, пряча под иронией почти что мольбу о продолжении встречи с совершенно незнакомой ему  еще пять минут назад девушкой… Такого с ним еще не было!
Эоле тоже отчаянно не хотелось расставаться. Ее тоже удивительным образом тянуло к нему. Конечно, же, она пойдет с ним, куда бы и как он ее ни пригласил! Тем более, к его интересному другу…

ДРУГ - ФИЛОСОФ
Их беседа (особенно, начало), несмотря на очевидную близость душ,  оказалась для Эолы большим испытанием. В отличие от него, которому нечего было скрывать, она (хотя Диомид был ей явно симпатичен и внушал доверие) делала все, чтобы «не раскрыть себя». Но обстановку вскоре «разрядил» сам Диомид. Он почувствовал фальшь ее односложных ответов, тем более заметную в сопоставлении с обликом этого искреннего и нежного существа. Не стремясь разгадать все и сразу и, видя, что его расспросы тяготят ее, он в растерянности умолк...
- Прости, - тихо сказал он, когда пауза грозила затянуться.- Не обижайся, - в волнении он перешел на «ты» - но… я вижу, что тебе почему-то не хочется раскрывать своего инкогнито. И, знаешь… я не стану принуждать тебя к этому… Не знаю почему, но я сразу поверил тебе. И, хоть сейчас я не очень тебя понимаю, я верю, что на это у тебя есть веские причины. Когда-нибудь, ты обязательно мне о них расскажешь… Я прав?
Облегчение, которое испытала Эола после этих слов, было трудно описать. Доверие, которое она с первых минут встречи тоже испытала к нему, укрепилось признательностью и теплотой, буквально затопившими ее душу. Лишь боязнь потерять его, удержала ее в этот момент от признания:
- Спасибо,- только и смогла выдохнуть она.- Ты прав, - тоже невольно переходя на «ты», добавила девушка,- я обязательно тебе все расскажу. И очень, очень скоро. Не поверишь, но я сама уже жду этого момента…
Диомид радостно улыбнулся ее словам. Недоумение между ними рассеялось, как дым…
- А вот, кстати, и дом Васфона! - воскликнул вскоре он, указав свободной, левой, рукой на показавшийся за поворотом «шалаш» товарища.
Надежно укрывшийся среди плакучих ив (как навскидку определила вид деревьев Эола), он сразу настроил их на домашний, уютный лад. Идя к нему рука об руку, они почти уже чувствовали себя чем-то связанными. В этот миг им обоим хотелось, чтобы сейчас и всегда он ждал только их. Прелесть новых ощущений была так велика, что им больше хотелось молчать, чем говорить. Но и встреча с умным, интересным человеком тоже увлекала. Тем более, Эолу, которой это знакомство могло многое рассказать о Диомиде, о котором она хотела знать все, что только возможно…
Васфон в первые минуты даже не заметил их. Погруженный в свои размышления, он задумчиво сидел за каким-то, приспособленным под стол, пеньком. Кипа бумаг занимала всю его поверхность. Сверху лежала странного вида ручка («не шариковая и не перьевая…», - отметила про себя Эола).
Оторвав, наконец, взгляд от чего-то ему одному видимого, и с удивлением обнаруживая рядом с другом прелестную коротышку-девушку, он воскликнул:
- Ну, ты, брат, даешь! Хоть бы предупредил!
О чем - этого Васфон не уточнил. Да их это сейчас и не очень интересовало…
Диомид засмеялся:
- А я вообще не был уверен, что ты нас заметишь. На вот, поешь,- сказал он, протягивая другу «амфору» и рюкзак. – Над чем сейчас размышлял? - продолжил он, пока Васфон послушно развязывал мешочек и расставлял на столе явно не вчера мытые серебряные стаканы. При взгляде на них, от ужаса, что ей придется из них пить, Эолу удержала лишь одна мысль, что серебро вроде как должно нейтрализовать заразу…
Васфон (справившись с узлом) в этот момент сосредоточенно и удовлетворенно раскладывал на столе немудреную снедь – сыр, хлеб и еще какие-то фрукты. Покончив с этим и принявшись за вино, которое разливал по тем самым страшным стаканам, в ответ он лишь ворчливо пробормотал:
- Ну, знаешь, я как-то раньше не пробовал вот так, походя, о сложных материях за вином рассказывать.
- Ладно, не прибедняйся! – смеясь, ответил другу Диомид.- Только так ты о них и рассказываешь… Ну, ладно. Поешь пока, а мы тут осмотримся. Да, Эола? -  обратился он на этот раз к девушке.
Та только смущенно улыбнулась в ответ. Ее почему-то шокировали и, одновременно, радостно будоражили взгляды, которые бросал на них отдающий тем временем должное угощению, Васфон: они, будто, связывали их какими-то вполне определенными отношениями, о которых пока … никто из них не думал.
- А вы, друзья, видимо, успели позавтракать? Может, все-таки составите мне компанию?  - спросил он их, когда минимум половина головки сыра уже была им съедена.
- Ах, да, прости. Я-то сыт, а вот у Эолы я и не спросил. Может, ты тоже позавтракаешь с Васфоном? Тогда и я составлю вам кампанию…
- С удовольствием,- ответила с благодарной и смущенной улыбкой девушка, которая на самом деле, несмотря на обуревавшие ее противоречивые чувства, была совсем не прочь удовлетворить свой молодой, здоровый аппетит, особенно разыгравшийся при виде азартно расправляющегося с сыром Васфона.
Дружно навалившись на принесенные Диомидом лакомства, втроем они быстро прикончили их. Самое время было поговорить. Тем более, что, удовлетворившего свои «телесные» запросы, Васфона (это было очевидно по тому, с каким нетерпением отодвинул он от себя видавший виды пустой стакан) давно уже распирало от желания поделиться с ними своими открытиями.

ВАСФОН  НЕОЖИДАННО  ПОПАДАЕТ  В  «ДЕСЯТКУ»
- Знаешь, сегодня я думал о параллельных мирах, - начал он… Эола аж подпрыгнула на своем чурбачке от неожиданности, поразившись насколько точно мысли Васфона совпали с тем, что ее волновало; и вся превратилась в слух…
- Параллельный мир (и я теперь в этом совершенно уверен!) - реальность, существующая каким-то образом одновременно с нашей, но независимо от неё. Более того, это - автономная реальность. Она может иметь различные размеры: от небольшой географической области до целой вселенной. В параллельном мире события происходят по-своему, он может отличаться от нашего как в отдельных деталях, так и кардинально, практически во всём. Физические законы параллельного мира не обязательно аналогичны законам нашего.
Думая о них, я заключаю, что здесь любая гипотеза имеет право на жизнь, однако наиболее вероятным представляется все же, что на нашей Земле существуют, помимо нас, еще несколько, вероятно - два, параллельных мира, где живут и развиваются независимо или совместно с нами живые существа. Вот так, плохо ли, хорошо ли, но уже многие века мы вполне сносно сосуществуем рядом. В какие-то моменты времени границы, разделяющие нас, становятся почти прозрачными и... в нашем мире появляются незваные гости (или мы становимся гостями?)...
Эола аж затаила дыхание, боясь спугнуть мысль Васфона, который сейчас открывал ей, казалось, весь мир… А он тем временем, продолжал:
- В случае возникновения обстоятельств, при которых, например, один объект должен проявить два противоположных свойства вся вселенная разделяется на две ветви. При этом, вектор времени из одномерного становится многомерным, то есть возникает несколько параллельных временных векторов. Другими словами, мы с вами, наши родственники и друзья, наши враги и просто посторонние не только имеем возможность ежеминутно осуществлять всю гамму самых разнообразных действий, но осуществлять их, живя одновременно в тысячах миров! Поскольку, правда, в каждый момент времени мы имеем возможность совершить, или не совершить не такую уж богатую гамму действий, или не имеем выбора вообще, можно предположить, что наши двойники исчисляются не миллиардами, а скорее сотнями или даже меньше...
«Вот оно! Если мы что-то хотим сделать, мы делаем это в параллельном мире! Как  могло так совпасть – то, что говорит сейчас этот лохматый гигант, с тем, о чем я думала еще несколько дней назад, находясь в мире «кентавров»?!
Изумление ясно читалось на лице девушки. Она была настолько поглощена услышанным, что даже не пыталась скрывать своих чувств. Неотрывно (несмотря на интересный рассказ друга) с теплотой и вниманием наблюдавший за ней Диомид, не мог не заметить вдруг охватившего ее волнения. Пораженный тем, насколько увлекло девушку повествование Васфона, он все же решил не прерывать его, невольно, однако, полностью сконцентрировав свое внимание на ней. Он даже, сам того не осознавая, подвинул свой стул так, чтобы лучше видеть ее лицо. А та, целиком сосредоточившись на восприятии столь живо касающихся ее идей (Диомид даже и не подозревал, насколько!), ничего вокруг себя не замечала. Весь в «эмпиреях» пребывал и Васфон, который мог говорить о том, что его в данный момент интересовало, часами…
- Не будем принимать какую-либо концепцию как истинную и окончательную, - тем временем вещал он из проема открытой двери, целиком при этом уйдя в одному ему видимую реальность. – Представим миры параллельных векторов, для удобства, как Миры вариаций. (Хотя, в принципе, их можно было бы назвать и Виртуальными мирами, то есть мирами, чье существование в принципе возможно). Кроме них, представим и существование Миров реальностей - различных реальностей, где законы физики могут сильно отличаться, давая невообразимое разнообразие форм жизни. Это может быть целый «сад» деревьев различных реальностей. Чей замысел или какая исходная точка послужила причиной и стартом такого развития событий, мы не знаем и вряд ли сможем узнать на данном этапе. Возможно, выглянув за грань видимой и измеряемой вселенной, совершив физический переход между деревьями Миров реальностей, мы сможем приблизиться к знанию о строении мироздания. Кроме лишней степени свободы, это даст нам не только победу над временем, но возможно, и невиданную власть над событиями. Особенно, если многочисленные двойники приобретут между собой какую-либо корреляцию и общность сознания. Представляете себе такую возможность? - Обратился вдруг Васфон к Эоле и Диомиду, на миг переводя взгляд из далекого далека на близких и реальных друга и его девушку…
Но лишь миг он смотрел на них в возбуждении от сделанного открытия. Потом взор его снова затуманился, поглощенный созерцанием невидимого и совершенного знания… Васфон умолк, поглощенный какой-то новой идеей. Но Эола была слишком увлечена его рассказом для того, чтобы молча ждать продолжения…
- Скажите, Васфон, а как, на Ваш взгляд, мог бы выглядеть переход между мирами? - спросила она.
Диомид, для которого этот монолог друга был лишь отвлеченной реальностью, аж рот раскрыл от изумления, насколько точно «ухватила» девушка суть предмета, но промолчал, никак не комментируя свое открытие…
- Мы знаем, что наше пространство трехмерно, - сразу ответил Васфон, как бы продолжая оборванную им же самим мысль… - То есть оно составлено из трех взаимно перпендикулярных векторов. Представим теперь, что само наше физическое пространство - есть один из векторов пространства более высокой иерархии. Другими векторами будут время и вероятность или событийная вариабельность. Поскольку время - это дополнительное измерение для каждого дерева и каждой реальности, переходя внутри «дерева» с одной «ветки» на другую мы можем оставаться в одном интервале времени. Переход между ветвями или отражениями перпендикулярно вектору времени должен, по логике, сопровождаться остановкой личного времени путешественника.
«Вот оно что! Из-за этого, видимо, вступив на Древо Жизни поздним вечером, я очутилась в этом мире лишь под утро», - сделала для себя новый, важный для нее вывод, Эола, но вслух ничего не сказала, продолжая напряженно вслушиваться в речь Васфона.
- Теперь попытаемся разобраться с основным вопросом: «каким образом можно совершить переход? - тем временем начал было новый виток размышлений тот. 
Но Диомид на этот раз продолжения его монолога ждать не стал, нетерпеливо прервав друга напоминанием о ждущих его государственных делах. На самом деле Васфон уже порядком утомил его на редкость затянувшейся (видимо, из-за нового, благодарного, слушателя) дискуссией. И потом его на самом деле ждала работа, до которой он надеялся еще хоть немного поговорить с девушкой…
- Дорогой! Ты не забыл, что мне сегодня еще было бы неплохо появиться в Сенате? - спросил он полушутливо-полусерьезно, одновременно пытаясь вновь привлечь к себе внимание Эолы…
Та лишь как-то виновато и отрешенно улыбнулась в ответ, слегка пожав плечами: было совершенно очевидно, что она с удовольствием бы продолжила беседу…
- Но, если Эола, - заколебался он, - хочет остаться здесь до моего возвращения, то я быстро решу свои дела и вновь присоединюсь к вам…Ты, Васфон, - обращаясь на этот раз к другу, продолжил он,- надеюсь, сумеешь развлечь мою гостью?
Лохматый гигант, довольный тем, что беседа продолжится, уже было открыл рот для утвердительного ответа, но Эола, видя, что Диомида на самом деле мысль оставить ее здесь не радует,  решительно отмела эту идею:
- Нет. Я думаю, что с Васфоном мы еще успеем поговорить, – сказала она, с улыбкой переводя взгляд с одного на другого. - А сейчас я бы не прочь немного пройтись. Если, конечно, ты,  Диомид не против.
- Против?! Я?! - продолжать светловолосый гигант не стал, с радостной готовностью распахивая дверь перед своей дамой…

НАТЯЖЕНИЕ НИТИ
В Сенате Диомида ждало несколько важных дел. Нужно было обсудить, в том числе, вопрос о перевооружении армии. Шестьсот тысяч человек – конечно, сила! Но задачи государства с каждым днем усложняются, и потому устаревшее оружие пехоты, а также состояние тысячи двухсот боевых тиар и ста тысяч боевых колесниц, имеющихся в распоряжении Министерства Межгосударственных Решений, - этого сейчас явно недостаточно.
«Проблему нужно решать. И безотлагательно. Слишком много у Империи врагов. Но…разве не может это немного подождать? Всего день»,- думал обычно очень ответственный в таких вопросах Диомид, лихорадочно выискивая в уме  повод остаться с Эолой…
Выйдя от Васфона, они шли к городу кружным путем, не сговариваясь, выбрав эту дорогу, чтобы продлить упоительное уединение. Они молчали. Но слов и не было нужно. Идя рядом и не касаясь друг друга, они остро ощущали присутствие другого где-то в глубине души. Куда-то далеко отступили от них все неясности и проблемы внешнего мира и их собственные неясности и недоговоренности... Упоительная и томящая близость заполняла их. Но нужна ли она? Имеют ли они право на продолжение? Эти мысли, вдруг вспыхнувшие как красный стоп-сигнал в голове Эолы, несколько отрезвили ее, и она попыталась мысленно отгородиться от него. И вдруг… Диомид произнес тихо одно слово: «Не надо. Не уходи…», - продолжив в физическом мире то их внутреннее единение, которое до той поры можно было приписать разыгравшейся фантазии…
«Значит, и он чувствует то же самое», - с теплотой и неизвестно откуда появившейся ответственностью за него, подумала Эола…
Но, как ни пытались они оттянуть эту минуту, лес все же остался позади. Город же ставил свои вопросы и предлагал свои решения. В частности, теперь уже нельзя было бездумно наслаждаться вдруг возникшей близостью и просто идти, куда глаза глядят. Здесь уже требовалась определенная цель.
Так и не нашедший повода пренебречь государственными делами, Диомид с грустью подумал о приближающемся расставании - томительном, хоть и (в этом он был уверен) недолгом.
- Куда тебя проводить? -  тихо спросил он,  заглядывая в глаза девушке.
Эола, возвращенная его вопросом с неба на землю, растерянно провела рукой по волосам. Она не знала, что ответить, а выкручиваться, не хотелось. Более того, она почувствовала, что теперь уже просто не может этого делать…
Диомид, почувствовав ее замешательство, поспешил протянуть девушке руку помощи:
- А знаешь, сегодня у моей кузины намечается интересный вечер. «Четверги» – ее слабость. Не хочешь к ней присоединиться? - спросил он, мягко, но настойчиво беря ее за руку.
- Похоже, ты просто не оставляешь мне выбора,- рассмеялась она, отвечая ему благодарным взглядом.


НЕВЕРОЯТНАЯ ОЧЕВИДНОСТЬ
Дом из какого-то сверкающего материала, казалось, парил в воздухе. Золотая колоннада окружала его. Цветы и фонтаны были сверкающей оправой этого великолепного «бриллианта». Подойдя ближе, Эола невольно залюбовалась невиданной красотой, не веря себе, что сейчас она войдет внутрь этого чудесного дома…
- Смелее,- заметив ее смущение, мягко проговорил Диомид, слегка дотронувшись до ее руки.- Уверяю, Диана тебя не съест!
- Что ты там про меня говоришь? – появившись неожиданно из-за колоннады, кокетливо обратилась к нему девушка, по сравнению с красотой которой дом тут же показался Эоле нестоящей «побрякушкой». Ее звонкий голосок колокольчиком разнесся вокруг.- Не слушайте его, милая! - лучезарно улыбнулась она гостье, тут же взяв ее под локоток и увлекая за собой, в дом.
Улыбающийся Диомид последовал за ними.
- Ну что ж, это прекрасно, что вы сразу так тесно сошлись,- по-прежнему широко улыбаясь, проговорил он. – Но, давайте я все-таки вас представлю. Эола – это Диана; Диана – это Эола, моя гостья… А все остальное друг о дружке, думаю, вы с успехом узнаете и без меня. Диана, надеюсь, ты пригласишь Эолу на вечер?
- Само собой,- тут же откликнулась та.- А ты что уже уходишь?
- Придется,- со вздохом проговорил Диомид, переводя взгляд с одной прелестной девушки на другую. – Я постараюсь присоединиться к вам позже,- заключил он, прощаясь.
- Пока-пока! - прощебетала Диана, увлекая немного растерянную Эолу за собой…
Вот с кем девушке было по-настоящему легко! Милая и добрая хохотушка-Диана говорила за двоих. Изучать Эолу ей было недосуг  - раз кузен привел ее сюда, значит она много для него значит. Целью ее, как хозяйки, оставалось развлечь гостью до его прихода. С чем она, собственно, с успехом справлялась, знакомя ошеломленную Эолу с красотами замка и, одновременно, отдавая распоряжения слугам по поводу оформления стола в гостиной, многочисленных коктельных столиков в саду…
Справившись с этим и попутно напоив Эолу ароматным ячменным напитком, она вдруг пристально посмотрела на девушку, видимо, что-то решая по поводу ее внешнего вида. Немного поколебавшись, она с милой безаппеляционностью заключила (раз, похоже, гостья никуда ехать переодеваться не собирается), что теперь им обоим «пора позаботиться и о себе».
Дальнейшая кутерьма с банщицами, парикмахершами и портнихами окончательно сделала невозможным любое общение, которое не касалось бы первоочередных  (по мнению Дианы) дел.
Переходившая из одних заботливых рук в другие, Эола жадно впитывала все, что касалось жизни и быта соотечественников Диомида и его кузины.
- Эта вода у нас из теплого родника,- похвалилась Диана.
Приложив едва заметное усилие (к счастью, оставшееся совершенно незаметным), Эола тут же получила интересную для себя информацию о том, что в городе, оказывается, есть всего два родника, один из которых теплый, а второй – холодный. Потому сам факт того, что к дому Дианы подведена вода именно из родника (да еще теплого!), красноречиво свидетельствует о статусе хозяйки…
Так же, походя (пока служанки натирали ее различными маслами), девушка узнала и о том, что эта земля богата уникальными благовониями, которые находились и взращивались в корнях, в травах, в древесине, в сочащихся смолах, в цветах или плодах.
Нахваливая их качество, Диана существенно пополнила знания Эолы об (!)… АТЛАНТИДЕ. «Той самой легендарной стране, которую описывал Платон?! – с изумлением подумала девушка. - Нет, это невозможно! Хотя…Но почему об этом ни разу не зашла речь раньше? На базаре, скажем, или в разговоре с Диомидом?!». – Пораженная  неожиданным открытием, а еще больше тем, что оно не было сделано раньше, Эола никак не отреагировала на драгоценную диадему, которую в этот момент показывала ей новая подруга и та, открыв свой прелестный ротик, удивленно смотрела на нее.
- Что с тобой?! -  озвучила она немой вопрос, секундой назад прочитанный Эолой в ее глазах.
- Прости, - тут же откликнулась девушка, пытаясь исправить свою оплошность.- Задумалась об этих завистниках-афинянах, о которых ты рассказывала, - сказала она первое, что пришло на ум.
- Ах, это…Да. И правда: столько сил страны они на себя оттягивают. Все наши богатства идут на вооружение. Спроси, хоть Диомида, - Диана забавно взмахнула своей маленькой, изящной  ручкой, и вновь вернулась к «рекламе» благовоний Атлантиды…
Чувствуя себя разведчиком (но только, Боже упаси, не в стане врага, назвать которым  Диану ни у кого просто язык бы не повернулся), девушка была благодарным слушателем, что, собственно, более всего и льстило добродушной хозяйке. Она уже предвкушала, как поразит ее гостью мессир Фракадам, который сегодня будет главным духовным «блюдом» ее вечера…
Когда, наконец, с переодеванием было покончено, Эола, посмотрев в зеркало, чуть не рухнула, как подкошенная, не узнав себя в этой писаной красавице, в которую ее превратили искусные руки служанок Дианы. Увидев ее реакцию, та победно захлопала в ладоши, радуясь, что сумела поразить воображение подружки «сановного» кузена…

ВЕЧЕР  В  ВЕЛИКОСВЕТСКОМ  ОБЩЕСТВЕ
Мессир Фракадам появился в дивном (как отделанная драгоценными каменьями черная, бархатная шкатулка) зале, когда веселье было в полном разгаре: кавалеры к тому времени успели вдоволь напробоваться различных вин, непрерывно разносимых мальчиками-пажами; дамы (насколько позволяли корсеты) отведали по несколько видов замысловато оформленных печений, украшающих собой четырехэтажные «вазоны» мини-баров; арфы и свирели, мелодично вплетаясь в церемонные беседы великосветских «львов» и «львиц», музыкально «декорировали» вечеринку…
Его еще никто не успел представить (мессир вошел столь стремительно, что мажордом, оттертый энергичным гостем от двери, стоял сейчас, как истукан, у стенки), а музыка уже стихла. Стихло и церемонное перешептывание собравшихся. В полной тишине прошел высокий (даже выше остальных атлантов) человек в очень странном для этих мест черном фраке и белоснежной рубашке в центр зала.
Стоявшая поблизости Эола, попятилась. И не она одна – буквально через несколько секунд возле мессира образовался круг диаметром метра полтора. Тот лишь ухмыльнулся, глядя на эти инволюции гостей, и представил себя сам, назвавшись, правда, не мессиром, а магистром (чего, он при этом не уточнял). От него веяло таким холодом, что, казалось, если бы рядом были розы (как в «Снежной королеве»), они бы обязательно завяли.
Но вот он перешел к темам для него привычным и, видимо, интересным. «Перелетая» с одной на другую, он быстро вовлек гостей Дианиных «четвергов» в обсуждение вопросов странных и непонятных: энергетика, магия, телепортация, аномальные зоны, пришельцы… Часто при этом его взор останавливался на Эоле. Та ежилась, стремясь уйти подальше, вглубь зала. Если честно, то все это уже отнюдь не забавляло ее. Чувствуя, что, как и все, начинает подпадать под удивительное обаяние этого человека (которого сознанием решительно отвергала!), она уже было собралась уходить, как в зал бочком, стараясь никого не побеспокоить, протиснулся Диомид. Глаза его высматривали в зале ее. Однако далеко не сразу узнал он Эолу в этом великолепном, холеном создании с чудом атлантистского парикмахерского искусства на голове. Покачав головой в знак восхищения, он широко улыбнулся девушке, и начал пробираться к ней, поминутно раскланиваясь со знакомыми.
На душе у Эолы сразу полегчало. Мрак рассеялся, и ей снова было легко и свободно. Сделав ему знак остановиться, она пошла навстречу, знаками давая понять, что уже собирается уходить и приглашает его с собой. Диомид отрицательно помотал головой, указывая на закуски и побуждая ее к ним подойти (уставший после многочасовых прений в Сенате, он тоже был бы не прочь просто посидеть с ней где-нибудь в тишине, но сейчас он был еще и голоден). Девушка согласно кивнула и скорректировала свой путь…
Встретившись у столиков с едой, они заговорщицки улыбнулись друг другу и молча набросились на бутерброды, не обращая никакого внимания на разглагольствовавшего в центре зала гостя во фраке. Когда молодые люди уже завершали трапезу, их внимание привлекла громкая и преувеличенно восторженная реплика пожилой дамы, цветисто рассыпавшейся в комплиментах талантам мага. Их взгляды пересеклись. Увидев в глазах друг друга родственную оценку происходящего, они весело прыснули, и, взявшись за руки, начали потихоньку пробираться к выходу. Эола тогда так и не заметила, как «сверлил» ей спину тяжелый взгляд магистра…
Болтая о пустяках, молодые люди долго бродили по улицам залитой лунным светом Атлантиды. Минуты сменялись часами. Вместе с ними менялось и настроение влюбленных. Их речи становились все короче, а паузы длинней… Теперь они молча наслаждались ощущением растущей в душе каждого из них близости и нежности друг к другу, боясь нарушить ее неосторожным словом, жестом или взглядом. Наконец, Диомид не выдержал, и легонько приобнял Эолу за плечи. Она доверчиво прильнула к нему. Так они и стояли на пристани, встречая приближающийся рассвет, а с ним…и новый день со своими заботами и сюрпризами. Как ни хотелось им продлить минуты очарования, но приходилось возвращаться «с неба на землю»…
Эола легонько высвободилась из объятий Диомида, сделав несколько шагов по набережной. Только сейчас она обратила внимание, как затейливо украсили ее  атланты, причудливо переплетающимся рисунком разноцветных камней… Она  легонько прикоснулась к холодному на первый взгляд граниту, ощутив неторопливую пульсацию его жизни… Диомид молча смотрел на нее, любуясь тем, как грациозно она движется, как прекрасна она на фоне розовеющего неба… Он (как, впрочем, и она) с грустью осознавал, что сегодня – это последние секунды их сказки.

РАБОТА, ЖИЗНЬ, ЛЮБОВЬ
Обернувшись к Диомиду, Эола тихо произнесла:
- А знаешь… Сегодня, то есть, прости, вчера, во время приема, я переговорила с одной синьорой… Она предложила мне работу…
В миг посерьезнев, Диомид переспросил:
- Работу? Тебе? Но зачем?
Очарование ночи еще не прошло. И ему не хотелось говорить о делах, но… это касалось ее, и это … было серьезно…
- Прости, но разве твоя семья разрешит тебе работать?
- А почему нет? - ответила Эола осторожно, боясь нарушить прелесть возникшей между ними близости.
Но вопрос этот им все же надо было обсудить… Ей надо было чем-то и где-то жить. И это не мог быть дом Диомида, его кузины или Васфона…
- Но, - Диомид замялся, - мы, конечно, об этом не говорили, однако я думал, что ты из высокородной семьи…
- Это имеет значение? - начиная понимать, что между ними закрадывается некая преграда, неуверенно произнесла Эола, прямо взглянув в глаза Диомиду.
Тот неуверенно отвел взгляд…
- Нет, конечно, нет… Но… Ладно, не переживай! Все нормально, -  преувеличенно бодрым голосом закончил он фразу и с натянутой улыбкой взглянул ей в глаза. В эту минуту до него начало доходить, что пригрезившийся ему этой ночью образ совместного светлого будущего, начал медленно, но верно таять. Или, в противном случае, растает… так хорошо и стремительно начавшаяся его карьера сенатора…
«Но есть же, выход,- начал он прокручивать в голове возможные варианты решений.- В конце-концов… Ну и что, что она не будет женой… Он все равно обеспечит им достойную жизнь… Пусть даже не совсем легальную…».
Эти мысли, хоть и расстроили его, но все же дали некоторую надежду… Он уже более уверенно посмотрел ей в глаза:
- Итак, что же это за работа?
Уловив изменение в его тоне, успокоилась и Эола. Доверчиво улыбнувшись ему в ответ, она сказала:
- Речь идет о работе гувернантки у сына синьоры Сюрпиции.
- Ну что ж, пусть так, если тебе это нужно… А теперь, если ты не против, может мы ненадолго зайдем ко мне, да прихватим что-нибудь для Васфона? - вспомнил ответственный Диомид еще об одном небезразличном для него человеке…
Активный и деятельный, он не умел долго предаваться деструктивным мыслям. Тем более, что решение их с Эолой будущего, как он себя в эти минуты уверил, вполне возможно… Ну, может быть, с некоторой корректировкой, по сравнению с предыдущим…
Эола рассмеялась в ответ:
- Ну, нет. Сегодня я склонна быть не во многих мирах,  а в одном определенном месте. В этом. И здесь мне надо идти и устраиваться на работу… Заходи за мной, когда закончатся сегодняшние слушания в Сенате. Тогда, быть может, я буду более готова к «путешествию по мирам».
- Идет! Ну, тогда, давай я тебя провожу до дома этой самой синьоры. Ты же сама его вряд ли найдешь.
- Да уж как-нибудь… Но, ты, прав, вместе, конечно, приятней! Пойдем,- ласково добавила она, прикоснувшись к его большой и сильной руке…
От неожиданности, атлант вздрогнул.  Искра страсти пробежала по его телу, мгновенно залив лицо румянцем. В тот же миг его чувства зеркально отразились в ней… Стараясь не подать друг другу вида, что с ними сейчас что-то происходит, они молча пошли к дому синьоры Сюрпиции. А в душах их бушевала неутихающая буря, о которой пока они были не готовы поведать друг другу, и потому старательно отводили глаза…
Расстались они тоже молча, взглядом пообещав друг другу встречу позже. Лишь отойдя на довольно приличное расстояние, Диомид вдруг не выдержал и, обернувшись к Эоле, послал ей воздушный поцелуй:
- Я обязательно вечером зайду за тобой! - крикнул он ей весело, и, насвистывая что-то себе под нос, бодрой походкой направился дальше…
Синьора встретила Эолу радушно. Еще бы, ведь гувернанткой у нее будет девушка, которая вхожа в дом самой Дианы!
- Проходите, милая! Что же вы стоите у порога? Вас уже ждет кокосовое молоко и … конечно же, ваш будущий ученик. Он отказался от завтрака, и давно сидит в гостиной, дожидаясь вас,  - сказала Сюрпиция, широким жестом побуждая Эолу пройти в зал и, одновременно, указывая путь туда… 
При виде ее, пухлый румяный сорванец лет десяти энергично сорвался с уютного дивана и сделал изящный реверанс.
- Весь в папу,- ласково и нежно проворковала синьора, любуясь и гордясь своим чадом.- Такой же ловелас растет! Садись, дорогой, - завершила она свою речь церемонно, направляясь к трону у центра стола. Своему отпрыску при этом она указала на место подле себя; Эоле же -  место напротив.
Вежливо улыбнувшись в ответ, девушка присела на стул, положив кончики пальцев на мраморную столешницу стола, сплошь уставленного различными аппетитными яствами. Начался завтрак…
С тех пор жизнь девушки в доме синьоры потекла размеренно и неторопливо. Будучи на полном пансионе и обзаведясь прелестной комнаткой с большим, увитым розами, балконом, она в бытовом отношении чувствовала себя совершенно устроенной. Нравилась Эоле и работа –ее ученик Джованни был послушным, сообразительным и ласковым мальчиком, который легко схватывал на лету как правописание, так и этику; с удовольствием вместе с ней рисовал миленькие акварели с видами многочисленных купален и фонтанов.
А вечером, почти каждый день, ее навещал Диомид, с которым они то гуляли вместе, то навещали Васфона, беседуя долгими вечерами о различных высоких материях. О перемещениях во времени и в пространстве он с тех пор разговор не заводил. Молчала и Эола, которую теперь все больше интересовал Диомид.
Их отношения, несмотря на силу обоюдной симпатии, развивались несколько неуверенно: было видно, что ответственный Диомид боится переступить черту, пока не решит все для себя окончательно. Эола, у которой это был первый серьезный роман, тоже, естественно, не торопила события. Но страсть порой оказывалась сильнее рассудка: в первый же вечер, по дороге от дома синьоры к Васфону, он привлек ее к себе. Она доверчиво прижалась к нему всем телом. Однако, долгий поцелуй… и горящие лишь для другого глаза, это было все, что они тогда себе позволили, с трудом оторвавшись друг от друга. Удавалось им вовремя останавливаться и позже - выручал, переключая внимание на себя, умный и эксцентричный Васфон, остававшийся в их мыслях еще долго после того, как они его покидали. Шутя и смеясь, они шли по ставшей уже родной роще, обсуждая те или иные его оригинальные гипотезы, стараясь не провоцировать друг друга на близость, о которой потом могли бы  пожалеть…
Другими любимыми темами их бесед были успехи Джованни, «вечера» Дианы (на которые она не раз приглашала их обоих, но от которых они обычно вежливо отказывались) и, иногда, слушания в Сенате… О них, кстати, Диомид рассказывал, как правило, очень неохотно, лишь уступая настоятельным просьбам Эолы, которую они интересовали, прежде всего, потому, что были важной частью его жизни.
Много интересного узнала девушка в те дни и об Атлантиде. Во-первых, что акрополь, где они сейчас и живут, расположен на одном из трех островов государства; что все острова соединены многочисленными, красивыми мостами  и вместе составляют довольно значительную площадь - около четырех тысяч километров; что Атлантида, оказывается – это десять царств и множество богатых и красивых городов с населением, исчисляемым миллионами; что служба в армии (эфебия) предваряется инициацией и ритуальной стрижкой волос, приурочиваясь к празднику Куретис, и многое, многое другое..
Вместе с Диомидом они не раз бродили по круто обрывающейся к морю набережной, сложенной из белых, черных и красных камней; гуляли вдоль широкого канала длинной около тысячи километров (успевая при этом пройти не более двух). Рядом с ним она неизменно чувствовала себя королевой (прежде всего, в его глазах, ну и потом… в глазах окружающих, для которых она было не просто красивой девушкой, но Девушкой Самого Будущего Сенатора)…
Но вот пришел день, когда, встретив после работы улыбающуюся Эолу, Диомид впервые не ответил на ее улыбку, сразу перейдя к делу:
- Не пугайся, дорогая. Но… знаешь, у нас случилось нечто очень неприятное, - сказал он, глядя куда-то мимо нее.
- У нас?! - переспросила испуганная Эола.
Слабая улыбка тронула его губы:
- Ну, не совсем у нас. У Дианы… Но, ты же понимаешь, насколько она важна для меня… Да и для тебя, наверное, тоже…
- Что с ней? - с тревогой в голосе, перебила Эола.
- У нее… Ну, в общем… Я думаю, нам стоит вместе пойти к ней,- сказал он, так и не решившись сказать о том, что же произошло с кузиной…
- Хорошо. Конечно. Пойдем,- не настаивая на ответе, согласилась девушка.
Всю оставшуюся дорогу они напряженно молчали, думая об одном – о Диане, о которой, в отличие от Эолы, Диомид знал нечто, сильно его угнетающе; она же (понимая, что спрашивать об этом бесполезно) изо всех сил пыталась догадаться, что это могло быть. В голову приходило одно – странное увлечение Дианы поселившимся у нее (на правах кого, чего?!) типом в черном. 
С того памятного вечера, когда магистр Фракадам впервые пришел в ее дом (где встретилась с ним и Эола), он прочно вошел в жизнь и сознание Дианы, захватив ее всю без остатка. При встречах она говорила только о нем, восхваляя ум и достоинства «Мастера»; рассказывала, на какие мистические опыты он ее уже подвиг, что она собирается делать дальше, какие «откровения» читать.
Так, уже после первого вечера (когда магистр вдруг предложил оказать ей честь и погостить у нее), Диана взахлеб рассказывала Эоле, как они беседовали с ним ночью, после ухода гостей о том, что «преграды существуют лишь в нашем сознании», и как она потом во сне летела через стену к нему, а потом и куда-то вверх; как оказалась в каком-то стеклянном шаре; как испугалась, а  голос из ниоткуда, успокаивающе произнес, что это - «Спасская башня» (?)  в «Москве» (?)… «Какая башня, - забавно сморщив носик, пробормотала Диана, отставив чашку с недопитым молоком, - я так, правда не поняла. Как и не поняла, что такое «Москва»… Но… было интересно и загадочно. Особенно, когда я так же, сквозь крышу, возвратилась в свое тело… Мне только показалось, что мерзнет коленка. Она, кстати, и правда, выглядывала из под одеяла…», - заключила она свой рассказ.
Позже Диана поведала им обоим, что «Мастер», оказывается, часто беседует с какими-то пришельцами из иных миров, и она, «настраиваясь на него», чувствует то же самое, что и он. - «Тогда он бывает очень обеспокоен, - говорила она, улыбаясь каким-то своим мыслям,- «ведь ты, как антенна, - говорит мне он, - от которой я ничего не могу скрыть»…
Его «открытость» очень льстила девушке, которая считала, что дело здесь в ее необычных способностях, с помощью которых она «обходит преграды в душах людей, напрямую соприкасаясь с ними». «Как Вы это делаете?! - Почувствовав ее «в себе», - восклицает «Мастер» изумленно. Неопытная Диана при этом испытывает чувство собственной исключительности вперемешку с ответственностью за возникшие к ней «чувства» этого немолодого человека.
«Знаешь, - поделилась она как-то с Эолой,- я даже готова выйти за него замуж. Да что там замуж?! Я готова…, - и при этом она понизила голос до шепота, - даже стать его любовницей. Если он, конечно, меня об этом попросит. Ведь я так много для него значу…».
«Уверена, ты ничего для него не значишь,- ответила ей тогда Эола (это был их последний разговор), - он просто тобой манипулирует»!
Диана сильно обиделась, и с тех пор делилась своим «интересным опытом» лишь с Диомидом. Ее же, Эолу, она стала избегать. И вот…
Размышления девушки прервал поздоровавшийся с Диомидом знатный господин в расшитой золотом красной, бархатной тоге. Когда они поравнялись с ним, он как раз выходил из своего экипажа (что двигало эти странные «машины», Эола пока еще не поняла, а у Диомида впрямую спрашивать не хотела…).
Господин «сально» мазнул по ним обоим взглядом (как бы говоря: «Ну что, застукал я вас, любовнички?!»)  и гадко улыбнулся. «Дежурно» улыбнувшись ему в ответ, Диомид сразу жестко и по-деловому заговорил о каком-то «протоколе», который его собеседнику нужно непременно подписать завтра, а затем сухо с ним распрощался…
- Знаешь, - обращаясь к Эоле, с горечью прокомментировал он эту встречу,-  иногда мне очень мешает известность! Никуда не деться, никуда не скрыться – везде знакомые, везде их понимающие улыбки! Под ними порой чувствуешь себя голым.
- Да, ладно! Стоит ли все так воспринимать? - примирительно улыбнулась она. - Скажи лучше - то, что случилось с Дианой, связано с ее «Мастером»?
- Да. С ним,- как-то криво улыбнувшись, ответил Диомид.
Эола потупилась. Получив подтверждение своим самым неприятным догадкам в отношении кузины любимого, она впервые шла к ее сверкающему дому, желая и боясь встречи с ней.

ОВЦЫ И ВОЛКИ
Диана встретила их в прихожей в окружении стаи кошек; в черной до пола накидке без всяких украшений, постаревшая и какая-то осунувшаяся… Услышав их шаги, она бросилась к двери, наступив на одну из своих четвероногих «компаньонок» (та жалобно мявкнула, отскочив  от хозяйки). Однако, увидев, кто перед ней, девушка в разочаровании остановилась.
- Ах, это вы…, - протянула она кисло, даже из вежливости не пытаясь замаскировать своих чувств.
- А ты ждала кого-то другого?! - преувеличенно бодро, вопросом на вопрос ответил Диомид.
- Да, другого,- ответила Диана коротко.- Я ждала здесь Мастера. Он уехал по делам. Вчера. Обещал сразу вернуться. Но его до сих пор нет, - продолжила она каким-то вялым и безжизненным голосом. Из рук ее выпал листок бумаги.
- Можно посмотреть? - спросила Эола встревожено.
Диана не ответила. Казалось, она сейчас где-то далеко… Но Эоле было не до приличий: ей важно было понять, о чем сейчас думает ее подруга, что собирается делать…
У меня она спросила:
«Мы откуда и куда?»
Я ответила: «Из «Нечто»,
«Ниоткуда», в «Никуда»…
«Ну тогда, что – «Нечто»?
Это «Мир» иль «Космос», да?
Да и «Космос» что такое?», -
Вновь спросила ты тогда…
«Космос!  – это «Совершенство»,
« Совершенство» - «Пустота»,
«Пустота»  - это «Шуньята»
И «Молчание» - «Она»…

«Бред какой-то!», - ужасаясь состоянию подруги, подумала Эола. Она молча протянула листок Диомиду.
Тот тоже прочитал стихи кузины и тяжело вздохнул. Несколько минут он стоял неподвижно, чувствуя, как боль и гнев начинают наполнять его. - «Что случилось, - в такт крови, пульсировали мысли в его мозгу, - почему так изменилась эта вчера еще цветущая хохотунья, враз превратившаяся в какую-то полоумную ведьму?!».
- Слушай! Ну, ты что, в самом деле?! - воскликнул он с горечью, стараясь достучаться до ее сознания.- Себя не жалеешь, хоть нас пожалей. Во что ты себя превратила?!
Испуганные его голосом, кошки Дианы сочли за благо удалиться в дальний угол комнаты…
- А я не заставляю тебя смотреть на себя,- ответила ему кузина сухо, пожав плечами. Смотрела она при этом не на него, а на ретирующихся под диван кошек. - И, вообще, кто вас сюда звал? - добавила она уже более раздраженным, чем прежде, тоном, очевидно, обиженная за своих четвероногих друзей.
- Подожди, - понимая, что с больным человеком так нельзя (а Диана, как он теперь понял, явно была больна), Диомид попытался взять себя в руки.- Я же тебя люблю… Мы, с Эолой тебя любим, - поправился он, как бы беря девушку себе в союзницы. – Нам небезразлично, что с тобой происходит!
- Да, ничего особенного не происходит. Вы живете в иллюзии. Я – нет. Я могу быть всем и везде. А вы…Хотя, впрочем, до вас мне нет ровно никакого дела. Уходите! - гневно бросила она, направляясь к двери в свои покои.
Услышав щелчок поворачиваемого в замке ключа, Диомид и Эола переглянулись, одновременно осознав, что оставлять Диану в таком состоянии нельзя.
- Попытаюсь найти какой-нибудь другой вход в комнату. В крайнем случае, поднимусь туда через балкон. А ты жди здесь. И старайся все время разговаривать с ней через дверь, чтобы она думала, что мы здесь,- шепотом сказал он, покидая прихожую…
Разговора у Эолы с Дианой, конечно, не получилось. Томительно тянулись секунды и минуты. За запертой дверью стояла гнетущая тишина. В клочья разорвавший ее звон стекла, наконец, возвестил девушке, что ситуация сдвинулась с мертвой точки, и что Диомид там, за дверью… «Господи…Что же это?!» - раздался из спальни Дианы его голос. Через мгновение дверь распахнулась, и он (мертвенно бледный) показался в проеме… с милой кузиной на руках.
– Живо! Людей сюда! Врача! - крикнул он в пустоту.
Эола уже мчалась в комнату мажордома. Еще через минуту все в доме завертелось колесом, сосредоточившись на одном - решительной борьбе со смертью. 

ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
Когда Диана, наконец, открыла свои большие голубые глаза, Эола, стоя у окна, смотрела на дорогу, где вот-вот должны были появиться Диомид и Васфон. Тот, кстати, давно уже хотел навестить ее, но девушка была слишком слаба: неизвестный яд, который она приняла несколько дней тому назад, сильно подорвал ее здоровье и чуть было вообще не отправил в мир иной… Если бы не Диомид…
- Ну, вот и они,- с облегчением, тихо произнесла Эола, завидев вдали фигуры атлантов.
- Кто, они? - раздался из груды одеял и подушек слабый голосок Дианы.
- Ой, слава Богу!  Ты проснулась! – радостно воскликнула, услышав эти ее слова, Эола, и добавила, подходя к постели подруги. - Да, Диомид с Васфоном. Ты же знаешь Васфона?- спросила она подругу.
- Ах, тот лохматый философ,- слабо улыбнулась та…
- Он самый. Может, попьешь немного отвара, - заботливо глядя на нее, спросила Эола.
- Ладно, давай твой отвар,- со вздохом согласилась девушка, выпрастывая из под одеяла тонкую, почти прозрачную ручку…
Пила она медленно и слегка морщась от боли: яд, видимо, немного повредил гортань; или это случилось в результате многочисленных промываний желудка. За этим занятием и застал их ворвавшийся в комнату Васфон, опередивший друга как минимум минут на пять.
- Ну и что мы тут «квасимся» без воздуха и света? А ну-ка, живо открывай все окна, Эола, да впусти сюда хоть немного кислорода! Тут же погибнуть можно от духоты! - прогромыхал он, шумно усаживаясь в кресло возле больной. Пружины сиденья  жалобно скрипнули…
- Я не помешал тебе? - уже мягче обратился он к больной.
- Да, нет. Я же понимаю, ты пришел помочь.
- Ну, вот и хорошо, что понимаешь, - заерзал в кресле Васфон, устраиваясь поудобней.- А ты не будешь против, если мы с тобой немного побеседуем о мессире Фракадаме?
- Если ты считаешь, что нужно,- слабо улыбаясь, произнесла Диана в ответ. – Что бы ты хотел о нем узнать?
- Скажем так, многое. Но я понимаю, что далеко не все можешь мне прояснить ты. Тем более теперь. Поэтому спрошу лишь одно: ты помнишь, куда и как часто ты после бесед с ним путешествовала в своих снах?
- Подожди, дай вспомнить, - допив, наконец, свой отвар и ставя на прикроватную тумбочку чашку, ответила Диана.
В это время в комнату вошел Диомид. Он слегка улыбнулся сначала Эоле, а потом Диане в знак приветствия.
- Мне трудно припомнить все по порядку, в деталях, - приветственно помахав ему ручкой, продолжила она, -  потому буду говорить так, как вспоминается. Итак, первое – это «Москва» (об этом ты, наверное, уже знаешь от Эолы и Диомида); второе – «Египет» (там я передала папирус с чертежами каких-то «пирамид» жрецам в золотых шлемах); третье – «Испания» (где на столе какого-то «Колумба» я в его отсутствии оставила морскую карту)… Сколько было таких «путешествий» в неизвестные страны и неизвестные времена, я сейчас и не вспомню.
- А как ты сама думаешь, мог ли Фракадам намеренно вызывать эти сны? -  спросил Васфон, судя по его виду, задававший этот вопрос Диане лишь для того, чтобы помочь ей лучше осознать реальность. Самому ему итак все было ясно.
- Не знаю. Мне тогда казалось, что даже если это и так, они нужны ему, чтобы быть в них со мной. Ведь я, по его словам - его последняя «лебединая песня»… А знаешь, - вдруг вспомнила Диана, -  в одном из снов мы с ним были вместе в таком же шаре, как тогда, над «Москвой». Но только на этот раз мы были … над Атлантидой. Но не нашей, а … другой (там она вся была сосредоточена на одном острове и ее жители приносили кровавые жертвы). Как раз в то время, когда мы смотрели на нее, началось чудовищной силы землетрясение, расколовшее остров пополам. И он целиком ушел под воду… Хотя… Почему ты так серьезно об этом говоришь? Разве это что-то значит? Ведь это же только сон?!  Игра воображения?
- То-то и оно, - задумчиво произнес Васфон, - что не совсем игра. Думаю, что ты на самом деле была в «Египте» и в других странах с неизвестными тебе названиями. Правда, с ним или без него, не знаю. Может, Фракадам управлял тобой на расстоянии…
- Что это значит?! Поясни! - приподнимаясь на локте, ошарашено спросила Диана.
- Все слишком сложно, - ответил ей Васфон со вздохом. -  Одно тебе могу сказать: вряд ли на самом деле он тебя любил. Важнее для него было то, что ты была в его планах хорошо управляемым орудием, с помощью которого он пытался изменять (или реально менял?) какие-то отдельные моменты мировой истории… Такие же как он, но из другого времени-пространства, с помощью других «медиумов» делали, видимо, то же самое в сотнях других мест и миров. Отсюда сделанные на пустом месте открытия, как бы «приснившиеся» их авторам; а также скрытые на века настоящие научные прозрения. Но… Скажи, а больше он ничего не призывал тебя делать?
- Нет. Не помню. Наверное, больше  ничего… Сейчас, вспоминая то, что было, я больше всего жалею о том, что думала о нем, как о человеке… или, точнее, как о мужчине…Меня унижает сама мысль, что я могла себе помыслить будто… могу быть рядом с ним.
- Выбрось все это из головы, - сказал Васфон. - Форм манипулирования твоим сознанием у него была масса. Видимо, все ты и не сможешь вспомнить. Но теперь все позади. Его рядом нет, и никогда уже не будет. Ты ведь и сама это поняла, – тихо добавил он, - поэтому и приняла яд… Кстати, - после небольшой паузы с нежностью (на которую Эола не считала его способным) произнес он, - а ты никогда не думала, что этим причинишь боль вполне реальным мужчинам, которых почему-то упорно не хочешь замечать? Ну, хоть…меня, например,- закончил он фразу неловко, пытаясь подмигиванием  Диомиду скрыть от себя самого, насколько на самом деле для него это серьезно.
- А и правда, Васфон. Тебе бы надо почаще навещать мою кузину, - откликнулся тот, как показалось Эоле, вполне серьезно, - И ей полезно, и тебе приятно. А то уже совсем закопался в своих книгах. Того и гляди у самого «крыша» съедет!
Васфон (что было для него совершенно несвойственно) ничего не ответил другу. Повисла неловкая пауза, которую прервала Диана:
- А, знаешь, по-моему, Диомид прав. Заходи ко мне, когда будешь свободен. Тем более, - добавила она с веселой искоркой в глазах, ясно говорящей о ее выздоровлении, - нам ведь еще очень о многом следует с тобой переговорить. Не так ли?
- Ну, конечно же, это так! - с готовностью откликнулся лохматый гигант с добрыми и умными глазами, светящимися сейчас счастьем и пониманием…
Когда они вышли от Дианы, Васфон, как и до того, у ее постели, был непривычно молчалив.
- Что с тобой? - спросил Диомид обеспокоено.
- Мне жаль, что этот негодяй причинил этой милой и чистой девушке столько боли…Ну, понятно, не с его «принципами» горевать о чьей-то душе. И потом… «Цель оправдывает средства»… Хреново Мировое Правительство!
Васфон угрюмо замолчал, перебирая в уме какие-то новые доводы в пользу этой своей гипотезы. Он терпеть не мог несправедливости и предательства. Тем более, в отношении целых миров и народов, в числе которых есть и мир любимого им человека.

ЧАСТЬ IV:  НЕ В СИЛЕ ПРАВДА
В ту ночь Эола долго не могла уснуть. Было жаль Диану, обидно за людей, которых кто-то и где-то воспринимает как биомассу, годную лишь на то, чтобы служить энергопотенциалом чьих-то корыстных замыслов. Но… действительно ли дела обстоят именно так, как на то намекал Васфон, говоря о «Мировом Правительстве»,  или все это – элементы обычной человеческой паники, возникающей в тяжелых ситуациях, когда проще переложить вину за те или иные неудачи на кого-то (судьбу, масонов, евреев?), чем признать неудачником себя? Достойна ли такая позиция нормальных, душевно здоровых людей? Или, может, такие вопросы как раз и на руку Мировому Правительству («Самая большая ложь диавола в том, чтобы убедить людей, что его не существует»…)? Да и как, если все же предположить, что такое возможно, может «биомасса» помешать столь могущественной силе делать все, что ей заблагорассудится?!
Вопросы-вопросы… Ворочаясь с боку на бок, Эола пристально смотрела на бегающие по стенам тени – легкий бриз, шевеля купы подсвеченных луной деревьев, создавал перед ее глазами целый театр теней. Вот долгоносый карлик кивнул головой, одевая свой черный капюшон… А вот какая-то большая черная птица начала размахивать на ветке огромными, заостренными к концам, крылами…
Сон уже было начал смежать ее усталые веки, как вдруг… звон стекла в окне разом сорвал с сознания девушки его слабую, едва появившуюся пелену. Проследив взглядом за упавшим на пол предметом, Эола торопливо подняла его с пола. Это был камень, обмотанный в какую-то серую тряпку. Разложив ее на столе, Эола увидела начертанные на ней углем слова (что ее особенно удивило – написанные… по- русски!): «Ты должна уйти в свой мир. Будь в полдень у храма «Всех Богов». К тебе подойдут».
Прочитав их, она похолодела…
«Ну, вот и все! Конец любви! Конец всему! А как же Диомид?! Нет… Надо сейчас же идти к нему».
Наскоро набросив накидку прямо на ночную рубашку, Эола, несмотря на поздний час и охвативший ее страх (а, может, и благодаря ему), бросилась к дому Диомида: «Теперь не до приличий, - лихорадочно стучало в мозгу.- По крайней мере, Он будет все знать»…
Стук в дверь солидного, сплошь покрытого мозаикой, особняка перебудил весь дом: забегали со свечами слуги, залаяли собаки… Выглянул из окна своей спальни и Диомид… Увидев Эолу, он, как был, в халате (ему тоже не спалось, и до ее столь неожиданного появления, он как раз думал о ней; вернее, об их совместном будущем) бросился к выходу.
- Что с тобой?! - обеспокоенно и нежно проговорил он, заглядывая ей в глаза и лаская ее маленькие ручки  своими большими и сильными пальцами.
Ничего не говоря, Эола молча протянула ему записку. Потом, спохватившись, что по-русски он читать не умеет, коротко ввела в курс дела:
- Это я получила только что – в нее был завернут влетевший в окно камень. Написана записка на моем родном языке. Кто-то предлагает мне уходить обратно… Да, Диомид, вот и пришло время сказать тебе всю правду…
- Успокойся, дорогая, - все еще не осознавая до конца происходящего, пробормотал он.- Тебе надо зайти в дом и успокоиться… Быстро принесите плед и немного вина! - крикнул он слугам, вводя девушку в большой, светлый холл…
Оказавшись рядом с любимым в уютной комнате, на мягком, удобном диване, Эола неожиданно остро ощутила их близость, которую никто и ничто не сможет разорвать. Она успокоилась. Подступившие было к глазам слезы, высохли. Когда слуги, принеся им вина, удалились, девушка, уже практически полностью овладев собой, доверчиво подняла глаза на атланта.
- Да… Вот так мне пришлось с тобой объясняться...
Не в силах начать, Эола замолчала. Молчал и Диомид, ожидая продолжения ее рассказа…
Наконец, решившись, Эола продолжила:
- Итак, главное, что я не решалась тебе сказать (и здесь я этого никому не говорила), это то, что я … не из твоего, Диомид, мира… Нет, пожалуйста, не старайся все это свести к шутке…, - запротестовала она, увидев, что он начал было острить на тему «не от мира сего…». -  Это правда. Как я сюда попала, этого я, наверное, толком тебе объяснить не смогу. Возможно, с этим мы разберемся позже. Вместе с Васфоном...
У Диомида перед глазами вдруг всплыла та их первая беседа у друга, когда Эола, с непонятным для него тогда вниманием, слушала его абстрактный, как казалось Диомиду, монолог… Ну, что ж… теперь многое проясняется…  Нежность и жгучий интерес к ней боролись в его душе… «Ну, надо же, она действительно из другого мира!»…
- Так вот, - тем временем продолжала девушка, - случилось это давно, когда я – гражданка России («Москва» из «сна» Дианы – это наша столица!), была на экскурсии в Италии. Там я зашла в одну из пещер. Что случилось дальше, я не знаю. Но очнулась я уже в другом мире. И это был не мой мир, и не твоя Атлантида. Честно говоря, я даже не знаю, как он назывался. Знаю только, что это был мир эльфов, и, одновременно, мир черных, грубых телепатов-«неандертальцев» с их телепатами-животными, появляющимися и исчезающими из ниоткуда… Там я была совсем недолго… Потом судьба забросила меня в мир без людей, населенный нимфами, кентаврами и сатирами… Когда я там была, у них началось нечто вроде гражданской войны, с которой меня «эвакуировал» в твой мир благородный кентавр Эмпидот… Вот в этом, собственно, и заключается вся правда.
- А наш язык? Ведь ты же говоришь по-гречески? - спросил ошеломленный Диомид.
- Этот язык я учила в Университете. На филологическом факультете. И, как видно, неплохо его усвоила…
Вопросы роились в голове атланта; бурлили, сталкиваясь в его душе, разнонаправленные эмоции… Но… одно он знал точно: девушке сейчас срочно нужна помощь; и оказать ее, разобравшись во всем, может только Васфон!
- Ну что ж, тогда давай не будем медлить,- как бы продолжая внутренний диалог, проговорил он решительно. – Нам нужно идти к Васфону.
И Диомид поднялся с дивана, подавая руку Эоле. Та встала, опершись на его крепкую ладонь. В ее душе тоже бушевала буря. Она почувствовала, что в отношении Диомида к ней что-то  неуловимо изменилось… Но тут уж было ничего не поделать. Видно, такова судьба.
               
И  СНОВА О  ПРОСТРАНСТВЕ  И  ВРЕМЕНИ
Когда первое удивление прошло, атланта в Васфоне победил исследователь. Первый раз он получил зримое подтверждение своим гипотезам. Вот оно, это подтверждение, сидит перед ним, в его доме и пьет из его стакана принесенное Диомидом вино… Это ли, на самом деле, не чудо?!
Лохматый философ, крякнул, поудобней усаживаясь на своем чурбачке и пододвигая к себе на всякий случай ручку и лист чистой бумаги.
- Итак, начнем, так сказать, «об ово», то есть « с яйца,- приступил он к делу решительно и спокойно. Методично выстраивая последовательность событий, он еще раз, шаг за шагом, прошел вместе с Эолой ее путь, начиная с пещеры в Италии.
- Ну вот, - заключил он, - не скажу, что все, но многое мне теперь ясно. Наша гостья… То есть, прости пожалуйста, - обращаясь к девушке поправился он, - конечно же, наша Эола, оказалась у нас, переместившись не только в пространстве, но и во времени. Попала она при этом в параллельный ее Атлантиде мир... Сложный, скажу я вам, зигзаг, но, вполне возможный, если учесть, что и время, и пространство не одномерны.
Идея путешествия во времени всегда волновала людей. Теоретически уже многие ученые в разных концах мира (или, скорее, миров) давно имеют на этот вопрос три варианта ответов: первый – что существует, так называемая, «стрела времени», являющаяся образом однозначно неотвратимой направленности времени из прошлого в будущее; второй – что время циклично, и вселенная потому возвращается к своему исходному состоянию и затем повторяет раз за разом уже пройденные циклы; и третий – что время отнюдь не одномерно, а многомерно («мне, кстати, ближе эта точка зрения», – подчеркнул Васфон) и, грубо говоря, может течь в любом направлении и с разной скоростью. Переход от одного состояния к другому в пространстве-времени происходит бесконечным числом способов. Приняв последнюю точку зрения, можно говорить о дырах, трубках, полостях, водоворотах пространства-времени, в которых иногда исчезают и появляются предметы и люди. Их, вероятнее всего, и использовал для коррекции событий Фракадам (направляя в этих целях «сны» Дианы). В одну из полостей  - в начале своего путешествия - «провалилась» и ты, Эола. Видимо, через нее же тебе предлагают вернуться обратно при помощи кого-то из жрецов храма «Всех Богов». Я кстати, - досадливо поморщившись, сказал Васфон, - давно уже предполагал, что они практикуют нечто подобное. Но теперь… 
- Подожди, Васфон, - перебил его Диомид, - а почему ты сказал, что в эту, как ты говоришь, «полость» Эола попала лишь однажды? Ведь было еще перемещение из мира эльфов к кентаврам, и от кентавров к нам?
- Это были совсем другие истории. Если коротко, могу сказать, что в первой речь шла о магии эльфов (она вполне реальна и не раз проявлялась в различных мирах); а во второй – о мифическом «Древе Жизни», путь к которому Эоле показал кентавр. В другой раз, мы, как-нибудь, если захотите, вновь вернемся к этим вопросам. Но не сейчас. Сейчас нам лучше подумать о проблемах насущных… Итак, что же мы тут имеем? Мы имеем Эолу, которая, как я понимаю, совсем не горит желанием вернуться в свой мир… Это так? - Спросил он, обращаясь к девушке.
- В общем, так. Я мало что помню о нем (кстати, если у нас будет возможность, я как-нибудь хотела бы побеседовать об этом с тобой). Знаю, что не была там счастлива. Здесь мне хорошо…
- И мы знаем, почему, - пробасил Васфон, объединяя взглядом Диомида и Эолу…
- Да, - потупилась она.- И поэтому тоже. Но… теперь кто-то настойчиво предлагает мне уйти. Тот, кто, кстати, знает, откуда я, и знает мой язык… и кто… владеет секретом перехода в пространстве-времени…
- Ну, мы уже выяснили, кто, - перебил ее Васфон, – теперь вернемся, как говорят, к «нашим баранам». Как я уже говорил, Эола уходить от нас не хочет. Мы, кстати, тоже этого не хотим, - сказал он, бросив выразительный взгляд в сторону Диомида. Тот, покраснев, потупился. – Но есть некто, кому мешает твое пребывание здесь… Давайте подумаем, кто это может быть. Твоя, Эола, хозяйка? Ее сын? Диана? Кто? Вряд ли, кто-то из них заинтересован в твоем переходе. Остается Фракадам… Вот это – темная, так сказать, лошадка! То, что он творил с Дианой, мы уже знаем. Теперь – ты… Чем ты ему помешала? Думаю, одним. Теми знаниями, которыми ты, вероятно, обладаешь о своем мире.
- Но я же тебе говорила, что ничего не помню! - воскликнула Эола.
- Так уж и ничего! - спокойно и решительно возразил Васфон.- Если я не ошибаюсь, попавшие во временные «дыры», часто страдают амнезией, но весьма характерного свойства: обычно их память срабатывает на аналогии. Это так, Эола?
- Да, - удивленная его проницательностью, тут же ответила девушка.
- Ну, вот. Значит, все-таки кое-что ты помнишь. И это кое-что мы сейчас попытаемся узнать. Вернее, то из твоего ныне «забытого» знания, что может быть «лишним» для Фракадама. Для начала, - задумчиво грызя кончик ручки, сказал он, - попытаемся понять, чего он может бояться. Его «деятельность» здесь была направлена на корректировку хода человеческой истории в твоем, Эола, мире. Именно туда, в различные пространственно-временные отрезки, он направлял в «снах» Диану. Так как она вряд ли вспомнит сейчас все эти «точки контакта», установить, что и где он на самом деле натворил, невозможно... Тем более мне, не знающему вашей истории. А вот тебе…
- Я понимаю, о чем ты…- задумчиво протянула Эола. – Тем не менее, мне трудно об этом судить. Скажу одно: Колумб в нашем мире открыл Америку – ту самую страну, на которую ныне переориентированы все мировые финансовые потоки и которая находится в двух шагах (а, может, и того меньше) от мирового господства… Пирамиды Древнего Египта – это одна из загадок цивилизации. Построенные за шестьдесят веков (!) до моего рождения, они строго ориентированы по магнитному полюсу Земли. Ошибка в четыре минуты, обнаруженная новейшими исследованиями, оказалась вовсе не ошибкой, а следствием дрейфа Африканского континента.
- Ты говоришь «одна» из загадок, - сказал Васфон, как бы подталкивая ее к продолжению мысли…
- Да… Ученым известны их сотни… Как ты думаешь, а не через аномальные ли пространственно-временные зоны приходят к ним эти знания?», - спросила она, неожиданно подумав о том, что раньше в голову не приходило.
- Вот именно. Только вопрос в том, случайно ли. В свете нашего нового понимания деятельности Фракадама и ему подобных, можно предположить, что, скорее всего, случайностью здесь «не пахнет».
В «шалаше» Васфона повисла гнетущая тишина, которую, когда она уже стала совсем невыносимой, нарушил сам хозяин…
- Тут мы как раз и подходим к вопросу: «есть ли мальчик?» и, если есть, «кто он?», – задумчиво начал он выстраивать новую гипотезу.- Если предположить, что один ин них Фракадам? Нет…- перебил он сам себя. – Вряд ли. На Учителя он не тянет. А вот на чьего-то послушного исполнителя… Умного, циничного, владеющего некоторыми специальными техниками воздействия на сознание и не связанного какими-то этическими нормами… Вот это, пожалуй, подходит. Пойдем далее… Кому нужен такой исполнитель? Кому выгодна корректировка хода истории? Тому, кто управляет миром. Следовательно, это кто? Правильно, - отвечая на свой же вопрос, заключил он, -  Правительству. Мировому Правительству!
- Подожди, Васфон, - перебивая его, спросил Диомид, недоверчиво. – Ну а зачем этому твоему Мировому Правительству вмешиваться в ход истории? Как известно, это же просто опасно?!
- Конечно, опасно. Но если тобой движут личные интересы и если при этом тебе совершенно наплевать на всех остальных, почему бы и не приложить усилия в заранее рассчитанном направлении? Конечно, при этом  кто-то пострадает. Но ведь существует (видимо у таких, о которых мы говорим?) поговорка: «лес рубят – щепки летят». Вот и летят эти «щепки», ну, то есть мы с вами, кто куда. Но кого это, простите, интересует?
- Знаете, - задумчиво прервала друзей Эола, - я где-то читала, что 2012 год – это завершение цикла пятой арийской расы, или плавный переход человечества в новое измерение, или, наконец, Страшный Суд, через который мы должны пройти. В пророчествах многих наших древних цивилизации (в том числе, шумерской, ацтеков, майя) говорится о скором завершении цикла пятой арийской расы. То есть, нас - живущих ныне на Земле... В высказываниях майя даже называется точная дата этого события - 21 декабря 2012 года. По их мнению, переход неизбежен, никто не вправе отменять то, что намечено Судьбой.
- А в каком году живешь ты? - тихо спросил Эолу Диомид.
- В 2010, - ответила она односложно, продолжая вспоминать подробности посвященной этому вопросу статьи.
- Да… - после небольшой паузы продолжила она,- этот переход, учеными, кажется, был назван квантовым». Если, конечно, я не ошибаюсь. Я ведь – не «технарь», а гуманитарий.
- Ладно, - перебил Васфон, как истинный исследователь, привыкший строго придерживаться темы обсуждения.- Вернемся все же к Фракадаму и его хозяевам. С учетом того, что рассказала нам сейчас Эола, к какому выводу мы можем придти? Что здесь может не устраивать Мировое Правительство?
Друзья задумались…
- Может быть, приближение перехода? - несмело предположила Эола.
- Может быть. Но ведь ты же говоришь, что он неизбежен? - переспросил Диомид.
- Так считают майя.  Возможно, все нужно понимать не так буквально?  -  ответила ему новым предположением Эола.
- Ну а если все-таки допустить, что все сказанное – реальное будущее человечества, и что оно свершится ровно 21 декабря 2012 года; и изменить это обстоятельство никак нельзя? Чем в этом случае будет заниматься такое, мягко говоря, не слишком щепетильное Правительство? - спросил Васфон и тут же сам ответил. – Оно будет готовить для себя «отходные пути». Возможно, даже не на Земле, а на какой-нибудь из близлежащих планет с подходящими жизненными показателями. В чем в этом случае оно заинтересовано в данный момент? Как вы думаете?
- Наверное, в том, чтобы все как можно дольше оставалось тайной,- предположила Эола.
- Думаю, это именно то, что есть, - подвел итог сказанному Васфон.- Да. Оно заинтересовано, чтобы человечество и далее служило его целям в качестве энергетической подпитки. До тех пор, пока не случится самого перехода. Тогда Правительство и его послушные подручные вроде Фракадама сядут в специально приготовленные для этого случая средства передвижения и спокойно отбудут в безопасное и комфортное место.
- Не заботясь о том, что Божьих законов не отменить? Они ведь в этом случае лишь задержат свою агонию? - удивленно переспросила Эола.
- Обычно такие люди считают, что за деньги можно купить все, - сказал Диомид, нахмурившись.- Только нам не о них печалиться надо, а об остальных. Чем можно помочь им?
- В таких условиях?! Ты шутишь, Диомид! - воскликнула Эола.
- Да. В таких условиях, - настойчиво возвращая друзей к этой теме, проговорил атлант.- Могут ли люди, если им объяснить, что происходит, что-нибудь сделать за оставшиеся два года, чтобы как-то облегчить свою участь? Ведь речь идет о Земле в целом, со всеми ее «параллельностями»?!
- Если избавиться от темного балласта, возможно, что-то и можно будет сделать,- пробормотал почти что про себя Васфон. Друзья еле расслышали при этом его слова…
- О чем ты? - переспросил Диомид.
- Да, так… Родилась кой-какая идея. Надо додумать,- ответил, погрузившись в свои мысли, философ.
- Подожди. Для этого у тебя еще будет время, – вновь обратился к нему Диомид.- Но я хотел бы тебе напомнить, что сейчас надо что-то решать насчет Эолы… Как быть ей?
- Думаю, ей надо пойти туда, куда ей предложили… Ровно в полдень…А тебе лучше прийти к храму раньше, чтобы перехватить жреца, владеющего техникой пространственно-временных переходов… Полагаю, что нам придется захватить его и держать где-нибудь в городе, чтобы при необходимости прибегнуть к его услугам. Он очень может нам пригодиться. И не только нам, - заговорил загадками Васфон.
- Стоп… Может, ты все-таки объяснишь свой план подробней? - начиная раздражаться, переспросил Диомид.
- Позже, друг… Позже… Потом все поймешь… А пока найди в городе какое-нибудь укромное место и готовься к захвату жреца. Все остальное обсудим уже там. Ты все понял?
- Не все… Но, твою мысль насчет его захвата, уяснил. Ну что, ж, Эола, приступим?
- А разве у нас есть выход? - невесело улыбнулась в ответ она.
               
                ПЛАН  ВАСФОНА
На переодевание времени почти не оставалось. Поэтому, быстро заменив ночную рубашку на легкую тунику, Эола выскочила на улицу, едва успев на ходу крикнуть мажордому синьоры, чтобы передал хозяйке, что у нее, Эолы, сегодня в городе неотложные дела…
Ровно в полдень она была у храма. Рассеянно осматривая великолепное здание, которое в другой раз она бы не упустила случая изучить подробно, она напряженно стояла у фонтана, ожидая, что вот-вот к ней подойдет тот самый жрец, о котором говорилось в записке… «Успел ли уже все устроить Диомид? - испуганной птичкой билась в ее сознании одна мысль. – Или мне все-таки придется его навсегда покинуть?»…
Но вот кто-то подошел к ней, и, легонько коснувшись края накидки, поманил за собой… Под белым, опускающимся почти на глаза капюшоном, лица она, конечно, увидеть не могла. Да, собственно, какое сейчас это имело значение? Судя по фигуре (жрец был значительно шире в талии), это был явно не Диомид и не Васфон, а другое ее уже мало интересовало…
Следуя за своим проводником, Диана пересекла площадь и, обогнув угол храма, подошла к какой-то потайной двери. Шаг… Еще шаг в темноту… И… впереди нее раздался какой-то шорох, вслед за которым, послышался звук короткой борьбы…
- Ну все. Пошли! - немного задыхаясь, произнес атлант, легонько подталкивая Эолу к выходу…
Жреца Диомид не оглушил. Он только немного припугнул его, приставив к левой стороне его груди тонкий, как игла, стальной кинжал. Так они и шли под ручку: в центре жрец с капюшоном на глазах, а по бокам – Эола с Диомидом. До «пристанища» (маленького домика с глухим двором), которое специального для этой цели купил Диомид сегодня утром, было рукой подать. Предупрежденный им, Васфон уже был там, и в нетерпении мерил маленькую комнатку шагами.
- Ну и долго же вы! Я уже начал беспокоиться,- скороговоркой выпалил он, шумно плюхаясь на стул. Эола и Диомид присели рядом на жалобно скрипнувшие под ними видавшие виды стулья. Пленника, особо не церемонясь, просто бросили в угол. Тот возмущенно фыркнул, поправляя свой белый капюшон…
- Итак, первая часть плана выполнена. – удовлетворенно пробасил Васфон.- Теперь пора подготовиться ко второй.
- Самое время,- пробормотал Диомид тихо.
- Вторая часть плана такова, - не обращая внимания на ворчание друга, продолжил атлант.- Нам нужно точно определиться  по поводу точки «отсчета», то есть того момента, когда на Земле начало укрепляться зло. Туда, Диомид, вы с Эолой при помощи нашего друга, - сказал он, сделав упор на слове «друга», при этом выразительно сверкнув глазами в сторону жреца, -  и направитесь. Если, конечно, ни у кого нет возражений…
Молчание было общим ответом на слова Васфона. Диомид и Эола были поражены его авантюрой и  просто не знали, как на нее реагировать; жрец же, осознав, что шутки здесь никто шутить не собирается, молча ожидал дальнейших указаний. Ему было неясно лишь одно, как это все можно осуществить из этой комнаты, причем, без его чудесных порошков и книги заклинаний.  Однако и это Васфон предусмотрел, бросив ему коротко:
- А теперь раздевайся и живо говори, что и где надо взять!
Сопротивляться пленник не стал, рассчитав, что его жизнь не стоит обещаний Фракадама, которые должны быть исполнены Бог знает когда. И будут ли… Подробно рассказав, что и откуда взять, он спокойно и деловито снял накидку с капюшоном. Затем начал было снимать и мантию, но Васфон остановил. - «Достаточно. Я пошел. А вы пока хорошо подумайте насчет точки «отсчета». От этого будет зависеть многое. Если не все».

                ТОЧКА «ОТСЧЕТА»
Проверив, насколько надежно связан жрец, Эола с Диомидом вышли во внутренний двор.
- Не знаю… Думая об этой «точке», - проговорила Эола, медленно накручивая на палец прядь выбившихся из высокой прически волос, - я почему-то не могу избавиться от мысли о том, что именно на нее указывает нам Библия… Прости, - тут же уточнила она, бросив мимолетный взгляд на атланта, - ты же не знаешь этого, Библия – это… не знаю с чем даже сравнить чтобы точно выразить свою мысль… ну… что-то наподобие ваших Священных свитков. Некоторые из ее глав, особенно Откровение Иоанна Богослова, я знаю почти наизусть. Так вот, - продолжила она, глядя прямо перед собой, - там написано: «И он перенес меня в Духе в пустыню и я увидел жену, сидящую на звере багряном, полном имен богохульных, имеющем семь голов и десять рогов.
И жена была облечена в пурпур и багряное и украшена золотом и камнями драгоценными и жемчугом, держа в руке своей золотую чашу, полную мерзостей и нечистоты блуда ее.
И на лбу ее имя написанное, тайна: Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным».
И еще, - она немного помедлила, стараясь точнее привести цитату:  «И жена, которую ты увидел, есть город великий, имеющий царство над царями земли»…
Понимаешь? Не это ли прямое указание – ГОРОД, ИМЕЮЩИЙ ЦАРСТВО НАД ЦАРЯМИ ЗЕМЛИ!
Но и это не все. Есть еще одно: «И свет светильников не будет светить в тебе, и голоса жениха и невесты уже не услышат в тебе, потому что КУПЦЫ ТВОИ БЫЛИ ВЕЛЬМОЖАМИ ЗЕМЛИ, ПОТОМУ ЧТО ВОЛШЕБСТВОМ ТВОИМ БЫЛИ ОБМАНУТЫ ВСЕ НАРОДЫ…
- Но… я не понимаю, - глядя в глаза девушке, удивленно спросил Диомид, - так почему же Вавилон – «точка отсчета», если он был разрушен? Это не гипербола? Вавилон на самом деле пал?
- Да, - ответила Эола односложно, теребя в задумчивости прядь волос. Казалось, что она обращается больше не к стоящему рядом с ней атланту, а скорее, размышляет вслух. - Это так. Буквально через несколько столетий после его возвышения, политическое могущество Вавилона было практически сведено к нулю. Но вот что интересно, так это то, что, принятые в этом государстве язык и письменность, стали… средством международного общения далеко за его пределами; а созданные там много тысячелетий назад на базе храмов банки, «дожили» фактически до наших дней! Кстати, эти самые храмы Вавилона, помимо того, что были первыми финансовыми институтами, были еще первыми «домами блуда», где женщины прямо на алтарях за деньги отдавались «чужеземцам». Заметь, именно «чужеземцам»… Для чего?- Пристально посмотрев на него, спросила она. – Для того, - тут же ответила сама, переводя взгляд на носки своих изящных туфелек, - чтобы как можно большее число людей искупать, так сказать, в «водах разврата»… А, впрочем, - вдруг засомневавшись в правильности своих предположений, остановила она себя, - как ты думаешь, не преувеличиваю ли я? Не понимаю ли все слишком буквально?
- Думаю, нет, - ответил Диомид. – Но, если честно, для меня сейчас важны не детали –  для них у нас еще будет время. Мне важнее то, что ты, достаточно хорошо зная вашу историю, склоняешься к тому, что  именно Вавилон – то самое  место, откуда мы сможем  наиболее эффективно влиять на развитие ситуации. Или, как говорит Васфон, наша с тобой точка «отсчета». Одно меня беспокоит – не уподобляемся ли мы здесь пресловутому Мировому Правительству с его стремлением вечно подгонять под себя ход истории?
- Подожди, - перебила его Эола, - но мы же не будем подбрасывать информацию, которая способна серьезно изменить мир? Не будем вызывать эпидемии? Разрабатывать средства воздействия на сознание?
- А что мы тогда будем делать?! Скажи! - настаивал Диомид.
- Ну, не знаю… Для начала просто исследуем, где, так сказать, искать «корни зла»…
- Ну, хорошо… А потом?!
- Вот, когда все узнаем, тогда и решим, что делать! – начиная сердиться на пытающегося все заранее предвидеть атланта, выпалила Эола, направляясь к дому…
На душе ее от этих его вопросов стало как-то нехорошо… «А ведь, он, возможно, прав, - думала она. - Ну, ладно, объявимся мы там (во-первых, как при этом нам удастся замаскировать свое появление?), допустим, даже найдем нужные контакты… Что мало вероятно, но все-таки допустим, что доподлинно узнаем, откуда у зла «ноги растут» (это, кстати, я уже сейчас достаточно определенно могу сказать – жрецы: там и «блудницы вавилонские»,  и «Моммона»…). И тогда что? Уничтожать жрецов или даже, может быть, храмы?! Кстати, это и без нас уже было придумано – борьба христиан с языческими капищами»…
- Знаешь, - сказала она уже вслух, вновь затворяя открытую было дверь и поворачиваясь к нему. – Я понимаю твои опасения. И, поразмыслив, даже разделяю их. Дело в другом, - задумчиво произнесла она, и, пройдя несколько шагов, остановилась. - Откуда взялась власть этих людей (как она будет распространяться мы, в принципе, можем себе представить…)? Откуда взялось их многократное преимущество перед остальными в техническом и интеллектуальном планах? Откуда взялись их несметные сокровища, позволившие им начать банковские операции? А ведь все это было! Не буду «грузить» тебя доказательствами своей точки зрения, потому что тебе все равно будет сложно их оценить исходя из твоих знаний об истории Земной цивилизации. Скажу одно: если нам удастся понять, что этот «корень зла» появился у нас, скажем, не совсем естественно и уже тем самым кардинально изменил ход истории, то в этом случае отправить его обратно, откуда явился – будет  поистине святым делом. Ты не находишь?!
- Пожалуй, да… - поразмыслив, ответил Диомид. – Это на самом деле не лишено смысла… Значит нам нужно из Вавилона идти назад во времени, отслеживая момент появления на Земле чуждого ей элемента. Если, конечно, наш «друг» сможет нам в этом помочь.
Эола молча кивнула головой в знак согласия…
Когда они зашли в комнату, «друг», в той же позе, в какой они его и оставили,  пристально изучал помещение из своего угла. Судя по недовольству, сквозившему в его взгляде, вся эта история ему порядком надоела. Да и  сидеть, скрючившись, с заведенными за спину руками уже почти час с его-то весом (!), тоже было, мягко говоря, не сладко! Нетерпеливо поглядывая на дверь своими живыми, карими глазами, он уже начинал нервничать: «Уж не случилось ли чего?! Жди тогда тут этого Васфона вечно!»…
Но вечно того ждать не пришлось. Вот под окном прошлепали его сандалии и… еще через минуту дверь в комнату с шумом отворилась:
-  Ну, получайте, что ли, свою «путевку» в прошлое. Ведь, как я предполагаю, вы именно туда решили направиться?
- Да. Мы решили, что, «точкой отсчета» должен стать Древний Вавилон - момент расцвета его государственности, – ответил за двоих Диомид.
- Надеюсь, что вы не ошиблись.
Говоря это, он бросил жрецу его накидку (которую нес в охапку в левой руке; в правой - у него был увесистый сверток мага), и, положив по пути сверток на стол у окна, торопливо принялся освобождать пленника из пут. Когда с этим делом было покончено, атлант шумно выдохнул, поднимаясь с колен и попутно поправляя сбившуюся на глаза лохматую прядь. Поднялся с пола и что-то тихо бормочущий себе под нос, разминая затекшие суставы, маг.
Не тратя времени даром, он, все так же тихо бормоча,  подошел к столу и аккуратно развернул принесенный Васфоном сверток…
Последние минуты, которые друзья проводили вместе, пролетели как один миг. Вот уже жрец, привычно манипулируя какими-то склянками и мешочками, бросил в чашу щепоть какого-то резко, но приятно, пахнущего серебристого порошка и начал, не переставая что-то бормотать, аккуратно смешивать содержимое… Над столом поднялось серебристое облако. Вскоре, расширившись, оно охватило с пол комнаты.
-Пора! - сказал односложно маг, жестом показывая Эоле и Диомиду, что они должны войти внутрь серебристого шара.
Девушка и атлант по очереди обняли смущенного и разом погрустневшего Васфона, после чего, взявшись за руки, молча шагнули в неизвестность.
                *      *      *
О том, что забыли предупредить мага о необходимости иметь его снадобье при себе, чтобы передвигаться дальше во времени, они вспомнили лишь тогда, когда, очнувшись, как им показалось, минуту спустя в какой-то роще, услышали вдали многоголосый гомон каравана.
- Вот те раз! - досадливо крякнул, переглянувшись с Эолой, Диомид, одновременно с ней осознав ошибку…

                ЧАСТЬ V:  «В  ПОИСКАХ  «КОРНЯ ЗЛА»
-Ну что ж, хочешь не хочешь, а теперь наша первая задача – самим найти способ передвижения во времени, - трезво проанализировав ситуацию, заключил Диомид.
- Может, помогут мои камни? - спросила Эола.
Присев под яблоней, она открыла клапан, чтобы показать их Диомиду, но… камней на месте не оказалось. Вернее, был лишь один из них, голубой…
- А ты давно видела другой? - озабоченно спросил он, присаживаясь рядом с ней на чахлую, местами пожелтевшую, траву.
- Да в принципе… с тех пор, как оказалась в мире кентавров… Камни должны были быть там… Я была уверена… Но, что теперь об этом?!
- А может, они и должны были помочь лишь раз?! - нежно заглянув в глаза девушке, спросил атлант…
Она улыбнулась в ответ ласково и печально:
- Все может быть…
- Давай-ка лучше осмотримся, куда же это мы с тобой попали, -  стараясь ее успокоить,  преувеличенно бодрым голосом произнес он спустя минуту и резко поднялся (он не любил пустых переживаний, предпочитая им действие).
- Давай,- без особого энтузиазма ответила Эола, тоже вставая и отряхивая подол платья.
Сиденье на пыльной траве явно не пошло ему на пользу. Вздохнув, она счистила с одежды то, что еще было можно, и осмотрелась.
- А что, красиво! -  робко улыбнувшись, сказала она, обернувшись к Диомиду.
Он не ответил, вглядываясь вдаль, где, мелькая среди кажущихся из-за отдаленности крошечными деревьев, к ним неторопливо двигался караван.

КАРАВАН ИДЕТ В ГОРОД
-  Хет-ка Пта?  - обратился к ним «караванщик».
Эола похолодела от ужаса: она не поняла ни слова.
- Кафтор? - опять спросил начинающий раздражаться смуглый чернобровый мужчина в потертом коричневом шерстяном хитоне, из под которого выглядывал точно такой же, только льняной.
На голове его красовалась серая застиранная чалма, которую он почему-то лихо сдвинул почти на затылок…
Жестом показав, что они с другом глухонемые, Эола молитвенно сложила на груди руки, прося взять их с собой. Пробормотав что-то скороговоркой («явно неодобрительное» - догадалась Эола, «прочитав» перевод в злых глазах «караванщика»), он широким шагом направился обратно к своим тюкам и ослам, на которых восседало несколько столь же обтрепанных, как и он, «местных»…
- Ну, и что будем делать? - спросила она Диомида, когда караван медленно скрылся за поворотом, возвещая о себе лишь мелодично разливающимся окрест тонким бреньканьем колокольцев.
Не проронивший за все это время ни слова, Диомид молча пожал плечами.
- Пойдем вперед. По следам каравана… Или у тебя есть какие-то другие предложения? - с улыбкой заключил он, жестом приглашая ее выдвигаться в дорогу…
Вскоре настроенье молодых людей значительно поднялось, когда, наконец, им встретилось первое человеческое жилье, что, по их мнению, означало удобный ночлег (хотя бы где-нибудь на сеновале) и еду (которую они могут получить, даже оставаясь «глухонемыми», если предложат в обмен на нее вместительную и удобную эльфийскую флягу)…
Однако неприглядного вида женщина, выглянувшая из-за ветхого полога, служившего «дверью» старому, покосившемуся шатру, лишь молча отмахнулась от них, не ожидая, видно, от пришельцев ничего для себя толкового.
Пожав плечами, они переглянулись и пошли дальше.
- Что-то не очень гостеприимный народ нам тут попадается,- насвистывая про себя какой-то мотив, пробормотал не слишком обеспокоенный этим обстоятельством Диомид.
Вокруг были красивые сады (теперь среди фруктовых деревьев нет-нет даже начали мелькать удивительно гармонично «вписывающиеся» в них финиковые пальмы), рядом была Эола и… они двигались в нужном направлении: о близости большого города говорили все чаще встречающиеся небольшие одно- и двухэтажные дома, вид которых становился все ухоженней и привлекательней. Однако, помятуя прежний прием, стучать они в их двери не стали, решив подождать с «контактами» до города. В конце-концов, похоже, до него не так уж и много осталось…
- Хвала богам! - воскликнул вскоре Диомид, когда на горизонте показался большой и, похоже, …очень красивый (судя по силуэту его светящихся в лунном свете башен) город.

«…И  ДАНО БЫЛО ЕМУ ИМЯ ВАВЕЛЬ,  ЧТО ПО-ЕВРЕЙСКИ
ОЗНАЧАЕТ  - «ВРАТА БОЖЬИ»
С того момента, как они увидели вдалеке город, настроение Диомида заметно поднялось. Он шел впереди, что-то насвистывая себе под нос и, не переставая, глазел по сторонам. В отличие от него, Эола была задумчива и рассеяна – ее (еще с той встречи с «караванщиком») не на шутку волновал вопрос, как примет их «Вавилон» - не знающих языка его жителей, не так, как они одетых… да еще рост Диомида… а их белая кожа?
Вздохнув, она остановилась, чтобы поправить сползавшую на спину сумку.
- Позволь, я понесу,- предложил Диомид, заметивший, чем вызвана остановка.
- Не стоит, - ответила Эола, стараясь скрыть тревогу улыбкой. – Это уже привычная ноша. Как панцирь у черепахи. Только вот, в отличие от него, она почему-то иногда сползает.
- Как знаешь,- беспечно ответил Диомид, возобновляя путь. Город манил его, и он не мог дождаться, когда же, наконец, они вступят в его пределы…
Предместья кончились. Впереди показалась мощная и высокая городская стена, окруженная заполненным водой рвом. В темноте ночи, он зиял черным провалом, в котором маслянисто блестела в лунном свете столь же черная вода…
- Ну, прямо как у нас, в Атлантиде! - изумленно воскликнул он, невольно ускоряя шаг. При этом он даже не заметил, что Эола сильно отстала.
- Посмотри, какая высокая эта стена! Не меньше ста метров. Нет, вот чудо-то… Как изысканно смотрятся на ней эти башенки! - восхищался атлант, по-прежнему не замечая, что расстояние между ним и девушкой увеличивается.
- Ты там разговариваешь сам с собой?! - крикнула она ему вдогонку, давая понять, что он слишком увлекся осмотром достопримечательностей.
- Прости,- смущенно улыбнулся Диомид, когда она его, наконец, нагнала.
- Да, ладно,- отмахнулась девушка, поправляя сбившуюся на глаза прядь волос, совершенно мокрую от пота: несмотря на позднее время, ночь была душной… А тут еще Диомид… Стараясь не слишком отставать от него, Эола совсем запыхалась…
Еще раз извинившись за свою невнимательность, с этого момента Диомид старался держаться  рядом. Так, вместе, и подошли они к прекрасным, известным Эоле еще по школьным учебникам, центральным воротам богини Иштар. Но вблизи они, конечно, не шли ни в какое сравнение с картинками,  знакомыми ей с пятого класса. При свете луны, особенно: в этот час голубые глазурованные кирпичи ворот с белыми быками и драконами, казалось, жили своей удивительной, сказочной жизнью, непохожей ни на какую другую…
Невольно залюбовавшись ими, Эола не заметила, как мимо них кто-то проскользнул в ворота.
- Смотри, смотри, лиса! - возбужденно воскликнул Диомид, указывая на мелькнувший вдали хвост: у себя в Атлантиде, он редко, вот так, вблизи, видел кого-нибудь, кроме кошек или собак…
Возглас атланта, вырвавший ее из сказочных грез, вернул Эолу к насущным проблемам. Вздохнув, она поправила лямки сумки и пошла вперед, внимательно глядя себе под ноги: мало ли на что можно наступить в темноте…
Когда они, наконец, вошли в город, стояла глубокая ночь.
- Ну, выбирай, куда пойдем: направо или налево? - спросила она атланта.
- Ну, налево, как-то мужчинам привычней, - пошутил он, шагнув во тьму улицы.
Чтобы не потерять его из виду, Эола молча поторопилась за ним.
Чем дальше отходили они от ворот, тем сильнее вокруг чувствовался запах нечистот и отбросов. То тут, то там на улицах валялась то полусгнившая корка дыни, то очистки яблок…
- Что-то в этом месте мне напоминает базар после того, как разошлись торговцы,- прокомментировал увиденное Диомид.
- Да… Похоже, - рассеянно ответила Эола. Ей показалось, что за окном дома, в глубине улицы, в окне мелькает свет…
- Тебе не кажется, что вот в том доме не спят? - спросила она Диомида.- Может попросимся на огонек?
Но попроситься… они не успели. Едва путники поравнялись с домом, как из двери прямо им под ноги вывалился какой-то человек. Вслед за ним гурьбой вышли и его дружки, находившиеся, по всей видимости, в такой же «кондиции». Они с проклятьями (судя по интонации) подхватили под руки своего подгулявшего собрата и с шумом удалились вглубь улицы. Чуть позже, видимо для того, чтобы прикрыть распахнутую ими дверь, выглянула молодая, растрепанная девушка в чем-то очень откровенно обрисовывающем ее «весомые» достоинства. Увидев их, она шумно пригласила их войти, сопровождая непонятные для них слова вполне понятными жестами.
- Притон, так притон! Выбирать пока не приходится, - шепнула Эола атланту, побуждая его согласиться с приглашением. Тем более, что других вариантов у них действительно, не было! Надо было только заранее обсудить с хозяйкой плату.
Показав сначала на пустой кошелек (при этом лицо девицы вытянулось, а глаза округлились), Эола указала затем себе на грудь. Вернее, на висящие там бусы. Глаза «трактирщицы» загорелись, и она начала активно кивать головой, показывая жестами, что бусы ей как раз очень даже сгодятся (она уже поняла, что чужаки по-местному не говорят, и потому объяснялась с ними только жестами, лишь изредка переходя на привычный ей язык).
Зайдя в узкую, с низкими потолками комнату, Эола и Диомид едва не упали, зацепившись за стоящий у порога предмет. Как оказалось, это был сапог. Возможно даже того самого гуляки. Девица откликнулась на вызванную этим событием суматоху, громким, развязным смехом. Отсмеявшись, она повела их внутрь дома, освещая дорогу масляным светильником…
Оставшись, наконец, одни в грязной, дурно пахнущей комнате, в которую они попали, миновав тесный внутренний дворик (на полу которого, в углу, кто-то копошился), девушка и атлант озадаченно осмотрелись при свете той самой лампы, которой ранее трактирщица освещала их путь.
Поставив ее на некое подобие низкого столика, застеленного видавшей виды скатертью, та удалилась, объяснив им на «языке глухонемых», что скоро принесет поесть. В другое время они бы обязательно отказались от столь «любезного» предложения, но сейчас на самом деле выбирать не приходилось.
Усевшись на циновки, которым был застелен, судя по всему, глиняный пол, они молча приготовились ждать ужина. К беседе не располагали и раздававшиеся из-за тонкой стенки недвусмысленные «ахи» и «охи».  Они никогда не думали, что им когда-нибудь доведется не только есть, но и спать в такой обстановке.  Но… чего только не сделаешь, если нужда прижмет!

ОН, ОНА И… ЧУДЕСА СВЕТА
Утром, расплатившись с изрядно «полинявшей» за ночь девицей бусами Эолы, они с облегчением покинули притон.
- Ну, и куда теперь? - спросил атлант смущенно, при свете дня вдруг застыдившись места, из которого они только что вышли вместе.
- Пойдем, наверное, немного осмотрим город,- как ни в чем ни бывало, ответила девушка, стараясь сгладить неловкость. - Ну а потом, видимо, придется идти на базар. Именно так я когда-то поступила в Атлантиде. Базар – это самое популярное место в городе. Здесь устраивают сделки, здесь обеспечивают хлеб насущный, здесь узнают последние новости.
- Хорошо. Тебе видней,- ответил атлант, осматриваясь вокруг себя без прежнего энтузиазма: сказалась ночь в таверне, изрядно понизившая «градус» его любопытства.
Уныло бредя по узким, часто заканчивающимся «тупичками», улочкам города, он все реже поднимал глаза на одинаковые в своей серости глиняные здания, пока они с Эолой, наконец, не вышли на главный проспект. Его широкая («не менее шести метров»,- на глазок прикинула девушка) дорога была вся вымощена красивым розоватым туфом. Набережная, прямо перед ними, через дорогу, сияла свежестью и чистотой, как украшенная для свадебного пира невеста. После нечистоты того места, где они провели ночь, она поистине поражала воображение путников. Вся в зелени пальм, с узорчатыми, оканчивающимися зубцами, широкими парапетами, она неудержимо влекла их к себе, зовя и маня к новым чудесам старого города.
Лицо атланта вмиг просветлело. Эола тоже на время забыла о стоящих перед ними проблемах. Не сговариваясь, они ускорили шаг, чтобы подойти поближе. Тем более, что теперь, с того места, куда они вышли, им стал виден еще один поразительный по своей красоте объект. Это была (как опять-таки, опознала ее по картинке в учебнике Эола)… знаменитая ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ! Сейчас, правда, она еще не имела тех законченных в своей стройности форм, какие должна была приобрести через несколько лет (там еще шло строительство: издалека было видно, как суетятся на «лесах» рабочие, все выше и выше поднимая тяжеленные каменные блоки). Но и сегодня она способна была покорить своей красотой и величавостью любого ценителя прекрасного…
Перейдя мост (как потом они узнали, построенный по приказу жены царя Нитокрис из кусков тесаного камня; и покрытый, на ночь убираемым настилом из бревен), чтобы рассмотреть вблизи это чудо, они моментально были поражены еще одним…
- Боже! – прошептала Эола восторженно. - Представляешь?! Это же ВИСЯЧИЕ САДЫ  СЕМИРАМИДЫ!!!
Многое повидавший в Атлантиде, Диомид, увидев их, тем не менее, тоже от удивления открыл рот. В их акрополе он видел подобное лишь на крыше одного замка. А здесь… Платформы террас, расположенных по всей длине дома, были сплошь усажены диковинными деревьями.
- Эти сады Навухудоносор приказал устроить для привыкшей к роскоши и красоте дочери царя Артаксеркса, мидянки Амитис – первой своей жены. Я читала когда-то, что они занимают площадь более пятнадцати тысяч квадратных метров! – восторженного заметила Эола.
- У нас,- сказал атлант, как бы что-то припоминая, - подобное чудо соорудили на настиле из скрепленных гипсовым раствором кирпичей, который потом был еще дополнительно укреплен свинцовой плитой… А, интересно… давай посмотрим, как туда подается вода, - прервал он вдруг свою мысль, схватив девушку за руку и увлекая за собой к террасам…
- Что ты ожидаешь там увидеть? - улыбаясь его мальчишеской выходке, спросила она.
- У нас воду на террасу подает механизм, изобретенный за многие сотни лет до моего рождения каким-то, как рассказывали легенды, приезжим магом… А здесь…
Диомид оборвал рассказ на полуслове - в тот момент он случайно обнаружил спуск на самый нижний этаж террас и тут же направился туда…
- Нет. Здесь не так, - поднявшись минут через двадцать к так и не решившейся последовать за ним из-за боязни окончательно перепачкать платье, Эоле.- Тут воду качают люди… Судя по их виду, невольники… Ну ладно, - продолжил он, когда они вдоволь налюбовались садами и даже поднялись на башню. – Не пора ли нам все-таки заняться делом? Пойдем что ли на твой базар!
- Базар, конечно, не мой. Но туда нам действительно идти нужно,- с улыбкой откликнулась Эола.
Непосредственный, как попавшее в «Лунопарк» дитя, Диомид ее умилял буквально каждым своим жестом и поступком. Несмотря на все проблемы, это радовало и смущало девушку.

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО
К базару они вышли поздно - когда солнце уже начало клониться к закату. Увидев там самый разномастный люд, Эола окончательно поняла, что зря опасалась за их с Диомидом внешность. Да и потом, кому и до кого здесь было дело?! Покупатели и продавцы со всего мира яростно торговались за дорогие породы дерева и драгоценные камни из Индии; редкие, благородные вина из Армении; шерсть из Персии; благовония и пряности из Аравии; золото и слоновую кость из Эфиопии;  тонкие, богато изукрашенные ткани вавилонских мастериц, а также за славящиеся на весь мир, великолепные изделия местных гончаров.
Вот, кстати, сейчас,  внимание Эолы привлек высокий черноволосый мужчина (ростом даже повыше Диомида!), который разве что с кулаками не бросался на гончара, у которого выторговывал какой-то «гин» (позже она узнала, что гин – это не название посуды, а определение ее емкости: покупателю, оказывается, всего-навсего нужна была бутыль на шесть с половиной литров). Продававший ее вавилонянин не сдавался: яростно жестикулируя, он аж подпрыгивал, рекламируя свой товар. При этом рукава его красного шерстяного хитона развевались на ветру, словно крылья испуганной бабочки.
«Собака жадная!», - сплюнув себе под ноги, выругался вдруг покупатель … на древне-греческом (до этого он говорил на каком-то семитском диалекте), и бросил на прилавок кусочек серебра грамм на десять - пятнадцать.
Эола с Диомидом молча переглянулись. Заметив их взгляды, черноволосый с недоумением уставился на них: что, мол, тут удивительного – ну, купил бутыль, и что?
- Простите. Мы не хотели вас обидеть своим чересчур пристальным вниманием. Просто ваша речь…
- А что с ней не так? - пожал плечами давешний покупатель, переставляя бутыль на плечо и всем своим видом показывая, что, если больше к нему вопросов нет, он, пожалуй, удалится…
- Мы не из этих мест, - вступил в разговор Диомид, до того внимательно наблюдавший за происходящим, - и потому рады здесь встретить земляка.
- А вы что, из Тира? Или Сидона? - уже с некоторым интересом посмотрел на них черноволосый.
- В некотором роде, - пришла на выручку замешкавшемуся с ответом Диомиду, Эола.
- Ну что, ж, тогда давайте знакомиться, - вздохнув, предложил новоиспеченный хозяин бутыли, и представился первым, – я – Набу-аххе-буллит. Для своих – Либлут. Торговец из Тира.
- Я – Эола, а он Диомид. Хотели вот с тобой посоветоваться (на ходу сочинила девушка, чтобы отвлечь внимание Либлута от разговоров о Тире) насчет продажи одной вещи. Мы сразу поняли, что ты хорошо разбираешься в местных ценах и вообще…, - не закончив фразы, она всплеснув руками и закатив глаза к небу, проиллюстрировала, насколько высоко ценит торговые «таланты»  собеседника.
Тот довольно улыбнулся в ответ на столь откровенное признание его профессионализма.
- Ладно, показывайте, что думаете продать. А то я итак тут с вами припозднился, - снисходительно разрешил он.
Эола, все это время лихорадочно решавшая, что же показать Либлуту, остановила, наконец, свое выбор на камне…
- Вот это, - достав его из клапана сумки, ответила она.
Голубой камень, когда она разжала ладонь, вспыхнул на солнце ярким серебряным светом.
Глаза Либлута едва не выскочили из орбит:
- Что вы делаете?! – неожиданно осипшим голосом прохрипел он.-  Ну нельзя же вот так… Здесь… Такое…Пойдемте ко мне – там поговорим, - с трудом завершил он свою мысль, явно потрясенный увиденным.
Незаметно переглянувшись, атлант и девушка дружно кивнули в ответ, не замедлив последовать за перешедшим вдруг на рысь торговцем («такая суетность при его-то комплекции… это уже интересно»,- отметила про себя Эола).

                В ДОМЕ ЛИБЛУТА
- Да вы что, на самом деле?! Показывать редчайший волшебный камень Иштар вот так, прямо посреди базара? - пробормотал торговец вполголоса, едва за ними закрылись ворота его двухэтажного глиняного дома, и был, наконец, отослан слуга их открывавший. – Ладно, проходите, разувайтесь. Пока не останемся одни – больше об этом ни слова.
Кивнув в знак согласия, несколько удивленные его словами, Эола и Диомид начали снимать обувь. Прихожая была тесная и атлант вместе со столь же мощным Либлутом и в общем-то не маленькой Эолой, с трудом умещались в ней. Все трое облегченно вздохнули лишь тогда, когда, поднявшись на несколько ступенек, оказались в просторном внутреннем дворе дома.
В его центре из шара венчающего небольшую каменную колонну фонтана, била невысокая струйка воды. Стекая с него, она с мелодичным журчанием падала в глубокую чашу и уже оттуда по желобку направлялась к сливу в углу дома. Слева от него, в глубине двора, стояло нечто, напоминающее Эоле не раз виденный ею раньше среднеазиатский «топчан». На «достархане» в центре уже стояли, дожидаясь гостей, глиняные мисочки с фисташкой и финиками и большая ваза с фруктами...
Пока они полоскали руки у фонтана, неслышно вошла женщина и, согнувшись в полупоклоне, протянула им полотенца. Приняв затем их у гостей, она также неслышно удалилась. Другая ее «товарка» в это время уже суетилась у стола, устанавливая на «достархане» чашки, кувшин с каким-то напитком и ароматный, еще теплый хлеб.
Чуть позже, когда они устроились на топчане, эта же женщина с поклоном поставила на скатерть дымящееся блюдо с фасолью и овощами, после чего исчезла так же бесшумно, как и появилась…
Когда, наконец, слуги удалились, а гости несколько утолили аппетит, хозяин попросил показать ему камень.
Благоговейно взяв в руки, он долго рассматривал его на свет (поворачивая камень то одной, то другой стороной и восхищенно прицокивая языком каждый раз, когда он искрился серебром в отблесках лампы)…
- Как же попало к вам это чудо? - после долгого молчания спросил он, наконец.
Неизвестно почему, но на этот раз ответить ему Эола решила честно.
- Знаешь, уважаемый Либлут, ведь на самом деле мы совсем не из Тира,- начала она. Ее собеседник медленно и как бы неохотно оторвал глаза от камня и вопросительно посмотрел на нее. – Да. Это так. Мы вообще не из этого мира…
- Честно говоря, вы меня не удивили,- ответил он после небольшой паузы. – Вы сразу произвели на меня какое-то странное впечатление. Но это чудо… - Он снова перевел взгляд на камень и долго не мог от него оторваться. – Оно затмило все. Даже мой разум. Неужели на самом деле вы хотели его продать?
- А что тут удивительного? - спросил его Диомид.
- Да нет, ничего, конечно, - пожал плечами Либлут. – Только вы хоть можете себе представить, сколько он стоит?
- Ну и сколько? - все так же спокойно отхлебывая кокосовое молоко из чашки, спросил Диомид.
- Как честный торговец (каких в Вавилоне сейчас днем с огнем не сыщешь!) я вам скажу, хотя, выгодней мне было бы и промолчать, - ответил он, разводя при этом руками и как бы удивляясь сам себе, - что стоит он не одно состояние. На базаре полно людей из банды Набу-этира. Видимо, на ваше счастье, никого из них поблизости не оказалось. Иначе мы бы с вами сейчас не созерцали это сокровище. Или, того хуже и вовсе переселились бы в вечную тьму... Вы что совсем без средств, раз решились его продать? И что вам в Вавилоне нужно? - спустя несколько минут спросил Либлут, переводя взгляд с Эолы на Диомида.
- Долго объяснять, - попыталась «замять» тему Эола.
Но Диомид, которому Либлут явно внушал симпатию, решил несколько прояснить ситуацию:
- На самом деле долго объяснять, зачем нам с этой милой девушкой понадобилось лезть в мировые проблемы, не побоявшись даже путешествия в «прошлое» (глаза Либлута при этих его словах удивленно округлились), но… факт остается фактом.  Судя по твоему виду, я думаю, что мы с тобой, если не одних кровей, то во всяком случае дальние родственники… Нет, не возражай, - жестом предваряя слова Либлута, сказал он, слегка повышая голос то ли от раздражения, за то, что его прерывают; то ли из боязни потерять «нить» разговора… После минутной паузы атлант, как бы взяв себя в руки, продолжил уже более спокойным тоном, – об этом мы поговорим позже. Я чувствую, что в моих словах есть истина, и потому мы обязательно потом их обсудим. Но сейчас… В общем, нам нужна помощь. Мы с Эолой думаем несколько дней побыть здесь, в Вавилоне. Осмотреться… А потом нам необходимо будет идти дальше. Где в это время жить, что есть (не зная ни местного языка, ни нравов)… - это первая проблема. Вторая – обеспечение дальнейшего пути. И это, видимо, будет еще сложней. Потому что, скорее всего, это путь будет лежать не только «в пространстве», но и «во времени». Если для оплаты за все хватит этого камня…
Либлут тут же согласно кивнул головой…
- Так вот, - повторил Диомид, - если этого хватит, мы с радостью отдадим камень и при этом еще будем очень благодарны за то, что помог нам.
- Вы – щедрые люди! - воскликнул при этом Либлут, лицо которого на протяжении всего монолога Диомида постоянно меняло свое выражение, став в данный момент совершенно восторженным. – И вас точно послали мне боги. Как раз тогда, когда эти Эгиби почти разорили меня!
Диомида и Эолу слегка рассмешила излишне экзальтированная (особенно при его-то комплекции, предполагавшей большую солидность в движениях!) реакция Либлута на происходящее. Но, подавив смех из боязни его обидеть, они лишь улыбнулись в ответ, после чего Эола подвела «черту» под этой частью их беседы:
- Ну что ж, значит так и договоримся...
- А что это за Эгиби такие?»,- спросил немного погодя Диомид, когда они вдвоем с хозяином, откинувшись на подушки, наслаждались душистым (хотя и некрепким, на первый взшляд,ячменным пивом).
Эола, не выспавшаяся прошлой ночью и утомленная напряжением первого дня в Вавилоне, к тому времени уже удалилась в сопровождении одной из женщин в соседнюю комнату отдыхать.
- Эгиби? – переспросил Либлут, не сразу сумевший оторваться от приятных грез… - Ах, да. Так вот, как я уже говорил, здесь, в Вавилоне, вообще мало приятных людей. Как правило, на всех приезжих жители этого города производят очень тяжелое впечатление из-за своей скаредности, жестокости и развращенности. Почему я так говорю? - видя вопрос в глазах Диомида, спросил он и тут же сам ответил. – Да потому, что сам я из Тира. Мать моя – гречанка, а отец – финикиец…Кстати, а почему ты говорил, что мы с тобой можем быть родственниками? - спросил он, вдруг вспомнив слова Диомида.
- Твой рост… - Ответил тот. – Твои черты лица… Их ни с какими другими не спутаешь, несмотря даже на черные волосы. Кстати, тоже волнистые. Это – черта атлантов.
- Атлантов… Когда-то я слышал еще там, в Тире, когда был мальчишкой, что мы – финикийцы действительно произошли от атлантов. Но моя мать говорила об этом с некоторым страхом, как о темной стороне нашего прошлого. Вернее, прошлого ее супруга и моего, конечно, как его наследника. Из ее слов выходило, что атланты были колдунами и чародеями и чуть ли не поклонялись злу… От того боги и наказали их то ли землетрясением, то ли потопом, - не помню. Но некоторые, якобы, выжили. От них и произошли предки моего отца и всех остальных финикийцев. Я этому никогда не придавал значения, воспринимая, как подсознательное желание матери, живущей в чужой для нее среде,  подчеркнуть древность и благородство ее собственного рода.
- К сожалению, я не знаю вашей Атлантиды. Моя – не такое уж и зло! - усмехнулся в ответ на слова Либлута Диомид. – Кстати, я там – далеко не последний человек. Если тут у вас есть законодательные органы, то ты поймешь, чем у себя на родине я занимаюсь – я младший советник архонта и без пяти минут – сам уже полноправный сенатор… Но, как видишь, я прав… видно, на самом деле мы с тобой родственники… Но…ты ушел от моего вопроса насчет Эгиби. Так кто они?  - возвратил он Либлута к первоначальной теме беседы.
- Да. Извини, увлекся, - слегка улыбнувшись атланту, сказал тот. -  Так вот, Эгиби… Не так уж давно эту фамилию носило большое число лиц, проживающих как в Вавилоне, так и в соседнем Уруке. Это был халдейский клан, представители которого не менее трех сотен лет были почти в каждом слое общества. Так, урукские Эгиби входили в состав приближенных и в число самих правителей Урука. Интересующая нас семья Эгиби была создана где-то лет сто назад Шулой, сыном Набу-зер-укина, который в то время был скромным жителем селения Пахирту под Вавилоном. Кстати сказать, фамилию Эгиби в том селенье носили почти все жители. Даже те, кто родственниками Шулы не был. Там, в Пахирту, он и начал делать свою «карьеру» в качестве деревенского «живоглота». Тогда Вавилон только набирал силу и влияние. Шула пытался воспользоваться возможностью сполна, до нитки обирая своих соотечественников. Он давал им по долговым обязательствам ссуды под 10-33 процента и ждал, помещая тем временем «капитал» в другие приносящие прибыль операции. Когда же односельчане не могли отдать ему ссуду, Шула чаще всего, давал им еще, стараясь, чтобы те не разорились и продолжили выплачивать проценты. Так должники на долгие годы попадали в лапы этого ростовщика-паука, который обогащался, высасывая из них все соки. Как правило, больше на ноги эти бедолаги никогда не поднимались. Шула же, сколотив за их счет небольшое состояние, перебрался в Вавилон. Там он тоже довольно успешно занимался ростовщичеством. Лет семьдесят назад он умер, оставив детям довольно солидное наследство и неуемную жажду наживы.
«Дело» его продолжил старший сын – Набу-аххе-иддин – почти полный мой тезка. Сразу же отделив своих младших братьев, чтобы они не связывали его, он пошел по стопам отца, но вскоре убедился, что отцовские методы не отличаются оригинальностью и потому вряд ли позволят ему подняться выше дельца средней руки. И Набу-аххе-иддин лет через десять после начала самостоятельного бизнеса перебрался  в город Опис, где отыскал себе богатого покровителя в лице влиятельного вельможи Нерга-шарру-уцура. Тоже выходец из халдеев, тот в то время был в чине «раба-мага», но позже, женившись на дочери царя Навуходоносора II, он быстро вошел в число «князей страны Аккад», и сейчас того гляди и вовсе захватит царский престол.
Стремительно богател и проворачивающий для покровителя в качестве его поверенного всякие «темные дела» Набу-аххе-иддин. Теперь он уже не просто ростовщик, а крупный банкир. У Эгиби сейчас в Вавилоне, Барсиппе и Кише десятки имений и городских домов; они контролируют сотни питейных и иных подобных им заведений. Ими управляют их бывшие рабы, которым они выделили начальный капитал для разворачивания этого, с позволения сказать, дела.
- Кстати, - перебил его Диомид, вспомнив их с Эолой ночное приключение, – мы, видимо, ночевали в одном из них.
- А где оно было расположено?
- Где-то слева от главных ворот.
- А… Понятно, - протянул Либлут. – Это, по всей видимости, одно из заведений Набу-утирри и бывшей рабыни Эгиби - Мизатум. Они не так давно с подачи Набу-аххе-иддина создали целую компанию по производству и сбыту горячительных напитков. Теперь их рестораны и «бордели» повсюду. Причем, не только в самом Вавилоне, но даже в его фешенебельном предместье – в Бит-шар-Бабили… Ну почему, от этой халдейской семейки исходят одни черные дела?! - воскликнул вдруг Либлут с досадой, при этом громко стукнув кулаком по столу…
- Кстати, - немного успокоившись за то время, пока женщина ставила на «достархан» новый кувшин, продолжил он, - они ведь не только финансами в Вавилоне заправляют… Без их жрецов не то что религиозный обряд, ни одно государственное дело не решается!
- Ну, у тебя они прямо какими-то чудовищами получаются,- едва сумев выговорить слово «чудовищами», перебил его «клюющий носом» Диомид. Сказывалась усталость, а тут еще эта последняя бутыль…
- Ладно, давай перенесем нашу беседу на завтра,- улыбнувшись, ответил ему более привычный к поздним застольям Либлут, помогая другу добраться до постели…

                ИХ  НРАВЫ
Утром, проснувшись в своих комнатах, они долго лежали на толстых стеганых одеялах, расстеленных на убранном домотканым ковром глиняном полу дома. Пение птиц за окнами радовало душу  нежностью и чистотой.
Диомид вдруг остро ощутил, что ОНА совсем рядом, за стенкой. Как электрическая искра пробежала в этот миг у Эолы где-то между грудью и солнечным сплетением. Она почувствовала, что ОН думает о ней. Это волновало… Там, в «таверне», в стремлении отгородиться от окружающей грязи, были замкнуты не только их уста, но и души. Они скорее стеснялись тогда близости друг друга, чем радовались ей. Здесь же все было по-другому…
Эола поежилась, вспомнив как едва не потеряла ЕГО, когда той ночью, у него дома,  призналась, что она для него чуть ли не «инопланетянка»; как отстраненно тогда смотрели на нее его глаза; как в сердце молоточками стучало: «конец любви, конец всему…». С тех пор у них так и не было возможности поговорить об этом – захлестывали новые дела, новые впечатления. Сейчас же… ОН был рядом … за окном пели птицы… и жизнь была прекрасна…
«Стоп, - остановила она себя, выныривая из  романтических мечтаний. – До этого ли сейчас»?
Поднявшись с постели, Эола быстро натянула платье – ту самую тунику, которая первой тогда попалось на глаза в ЕЕ КОМНАТЕ, в Атлантиде…
«Как давно это было», - подумала она, прикрывая за собою дверь…
Когда девушка уже собиралась спускаться вниз, вышел из своей комнаты и Диомид. Встретив ее у лестницы, он почему-то смущенно улыбнулся. По телу девушки вновь волной прошла сладкая истома. Но… она быстро овладела собой и, улыбнувшись атланту, продолжила свой путь, чувствуя спиной, что он еще не остыл от этого их свидания…
- Ах, это вы? - весело приветствовал их, сидя на давешнем «топчане», Либлут. Возле него горкой лежала какая-то одежда. -  А у меня тут кое-что для вас есть. Переоденьтесь-ка вот в это…
- Ой, спасибо! Прелесть какая! - искренне восхитилась Эола, когда Либлут протянул ей ее часть «горки».
- Даже покупать не пришлось. У жены в сундуке новое лежало, да и у меня кое-что из приличного нашлось! - ответил он с гордостью.
- У жены? - удивилась девушка, остановившись у лестницы. – А где она? Почему ты нас с ней не познакомил?
- Да вы уже знакомы. Она вчера за ужином нам прислуживала.
- Ну и нравы у вас! -  бросил на ходу Диомид, удаляясь к себе…
- Нравы, как нравы,- пожал плечами так ничего и не понявший из всего этого, хозяин дома. Он любил свою жену, и та до сих пор ни на что не жаловалась. И почему это он должен был ее представлять?
Когда Эола и Диомид, переодевшись, вновь появились во внутреннем дворе, он по-прежнему с несколько озадаченным выражением лица, сидел на топчане.
- Да, ладно, не бери в голову, - заметив это, сказал Диомид, тепло и открыто улыбаясь Либлуту, - если честно, у нас просто так не принято обращаться с женщиной. Не представить ее – неуважение.
- А у нас – выставлять ее напоказ – неуважение,- несколько ворчливо ответил ему тот. Однако, легкий нравом, он не умел долго дуться. – Садитесь, что ли к столу. Сейчас она принесет нам завтрак. Тогда и познакомлю...
Когда во двор с подносом в руках вошла женщина, которую они вчера оба приняли за служанку, он тут же и начал выполнять свое обещание, в результате чего та от неожиданности едва не вывалила то, что несла, прямо на ноги еще не успевшему усесться на топчан Диомиду.
Еще больше засмущавшись, жена хозяина быстро расставила принесенное на достархане, и вся пунцовая от смущения, пятясь, удалилась обратно…
- Ну, теперь вы видели, что наделали?! Приличную женщину в краску вогнали! - Засмеялся, молча наблюдавший за этой сценой Либлут.
- Да… В чужой монастырь лучше со своим уставом не лезть,- тихо, как бы про себя, сказала Эола.
- Что? Какой монастырь? Ты о чем? - переспросил Диомид. Он тоже понял, что зря влез не в свое дело, и теперь пытался сделать вид, что ничего не произошло…
- Да, так, - переведя взгляд с одного на другого, - пробормотала она. – Давайте-ка лучше подумаем, что будем сегодня делать…Ты поможешь нам в этом? - спросила она, обращаясь к Либлуту.
- Ну, конечно же, помогу, –  ответил тот, гордясь тем, что может быть полезен этим милым людям (которых, правда, не всегда и не во всем понимал), - но… сначала пообещайте хорошо кушать, пока я буду вам рассказывать о том, что думаю на этот счет.
Оба преувеличенно серьезно кивнули в знак согласия. А Диомид, демонстрируя «добрую волю», тут же налил всем в чашки козьего молока…
- Когда, Диомид, вчера вечером я проводил тебя до постели,- тем временем начал излагать свои мысли хозяин дома, - я долго ворочался в постели, думая как раз о том, что бы вам такое предложить на сегодня эдакого необычного. И вот что надумал. Первое. Ты, Диомид, мог бы, к примеру, зайти в один из храмов Истары и неплохо провести там время: как чужеземец – имеешь полное право.
Жуя в этот момент хлеб, атлант, которому Эола уже вкратце рассказала о том, чем там развлекают гостей «вавилонские блудницы», аж поперхнулся. Откашлявшись, он, красный как рак, лишь отрицательно помотал головой…
- Понятно. – невозмутимо продолжил Либлут. – Не подходит. Хорошо. Тогда, может быть, вам стоит посмотреть на гордость Вавилона – строящуюся Вавилонскую башню? Она скоро достигнет самого неба!… Ах, уже видели? – отмел он и эту идею, когда Эола вкратце перечислила ему, где они были во время вчерашней «экскурсии». - Ну что ж  тогда, возможно, вам будет интересно, о чем думают вавилоняне? Что их, так сказать, волнует?
- Вот это уже «горячей», - вступил в разговор, окончательно пришедший в себя после первого предложения финикийца и успевший к этому времени изрядно подкрепиться, Диомид. – И где же это можно узнать?
- На народных собраниях. Они обычно проходят как раз по средам недалеко от набережной. Вы были там? Тогда по шуму сразу догадаетесь, куда идти. На собраниях бывают и вавилоняне, и даже пленники-финикийцы, иудеи… Среди них, кстати, встречаются очень даже интересные люди. Они ведь в основном – выходцы из очень влиятельных, хороших семей. Многие из них даже при дворе Навуходоносора служат.  Ну, в общем… сами увидите…
- Ну а что? – включилась в обсуждение Эола. – Вот это, по-моему, действительно интересно. Стоит пойти. Как ты думаешь, Диомид?
- Да. Это – мысль. А в какое время они там собираются? - уточнил он.
- Вот как раз сейчас и собираются. Так что, если немного поторопитесь, успеете.
- Стоп, - отставив чашку, высказала сомнение Эола, - а как мы поймем их? На каком языке они говорят – на арамейском, аккадском?
- Это – не проблема.  Дам вам с собой мальчика-слугу. Он у меня обученный всем местным языкам… А греческому я сам его научил. – не без гордости в голосе добавил финикиец, довольно оглаживая свою черную, кудрявую бороду. – Ну как, подойдет?
- Еще как! Ну, не будем тогда мешкать. Спасибо, дорогой Либлут и… до вечера,- начал вставать из-за стола атлант, стараясь при этом не задеть оставшихся почти нетронутыми многочисленных чашек с сыром, финиками и инжиром.
Съесть все эти угощения за один присест им с Эолой оказалось совершенно не под силу…
- Подожди, - задержала его Эола уже почти на выходе со двора. – Знаешь, Либлут, я вот подумала… Если, как ты говоришь, камень представляет такую ценность, может нам сразу отдать тебе его? А то как бы не потерять или еще, не дай Бог, в толчее кто-нибудь вытащит…Да и ты уже мог бы им распоряжаться. Сам говорил, что у тебя проблемы…
Либлут при этих ее словах буквально застыл на месте: здесь, в Вавилоне, где любой за деньги родной матери готов глотку перегрызть, эти чужаки отдают ему, первому встречному, такую драгоценность! Что это - беспечность или какое-то невиданное благородство?!
Справившись, наконец, с собой, он, буквально перерожденный за эти несколько секунд, прямо и открыто взглянул в глаза девушке:
– Ты поистине благородна, госпожа. И я никогда не дам тебе поводов в себе усомниться,- просто и честно сказал он, бережно принимая бесценный подарок.

                КАМА   ГРЯДЕШИ?
Когда они пришли, народное собрание было в самом разгаре. В центре круга спорили два благообразного вида иудея.
- Это Анания, пророк, - сразу зашептал им на ухо мальчик.
«Либлут назвал, кажется, мальчика Сукайей, - старательно воспроизводя в памяти незнакомое имя, подумала Эола. – Он ведь теперь – наш голос и уши!».
- А это – спорит с ним – Иеремия, пророк,- тем временем продолжал он знакомить их с «действующими лицами».- Они говорят о своей стране. Об Иерусалиме. Анания говорит, что не пройдет двух лет, и их царь Иехония вернется вместе со всеми ими обратно.  Иеремия возражает. Он говорит, что пророки обычно предрекают не мир, а бедствия и войны… Он, кажется, шутит,  - немного неуверенно добавил мальчик,  глядя на иронично улыбающегося иудея.
- Да, видимо, ты прав, - стараясь по лицам споривших угадать, насколько точно Сукайе удается ухватить смысл происходящего. – А это что?! – спросила она его торопливо, видя реакцию на слова Иеремии его собеседника. Тот в этот момент в гневе сорвал с Иеремии шейное украшение и разломал его под одобрительный рев толпы.
- Он говорит, что так как он разломал его ожерелье, так Бог Яхве сокрушит ярмо вавилонского царя Навуходоносора.
Глядя в спину невозмутимо удаляющегося Иеремии, который, видно, решил, что продолжать спор в таком тоне не стоит, Эола вдруг поняла, что очень хотела бы с ним поговорить… Переглянувшись с Диомидом, который, угадав ее мысли, согласно кивнул, она положила руку на плечо мальчика, внимание которого в этот момент было приковано к спорщикам: в разговор вмешался какой-то седобородый вавилонянин и начал что-то доказывать Анании…
- Подожди!- прервав его на полуслове, сказала она.- Давай догоним вон того человека и поговорим с ним!
- Давайте! - согласно кивнул Сукайя, и тут же припустил следом за успевшим отойти довольно далеко благообразным иудеем…
Когда они подошли (мальчик нагнал пророка раньше и что-то сейчас объяснял ему по-арамейски, бурно жестикулируя), Иеремия, мягко улыбнувшись в ответ, что-то шепнул мальчику и вдруг, посмотрев на них,…заговорил по-гречески.
- Решил, пусть ваш юный переводчик немного отдохнет. Я немного говорю по-гречески. Как-нибудь разберемся. Так о чем, мои дорогие друзья, вы хотели меня спросить? Надеюсь, не о недавнем споре с моим братом?
- Он брат вам? - удивленно спросил Диомид.
- По крови – нет. В Духе – да. - Видя, что Диомид, ничего так и не поняв, по-прежнему недоуменно смотрит на него, пророк рассмеялся. – Да… Тут долго объяснять… Но давайте не будем замыкаться лишь на мои родственные связи. – сказал он, улыбаясь. – Спрашивайте,- поощрил их Иеремия, сопровождая слова каким-то как бы приглашающим жестом.
- Знаете, так получилось, что я тоже немного, ну… как тут лучше сказать? В общем, немного знаю об Иудее.
При этих ее словах, улыбка сползла с лица Иеремии, и он с большим интересом посмотрел на девушку:
– Знаете? Но как? Почему я о вас не слышал?
- Это, как вы говорите, долго объяснять… Скажу одно: вы правы, что предостерегаете своих соотечественников от мятежа – он завершится победой Навуходоносора. Иерусалим падет и станет еще одной провинцией Вавилона.
- Я знал это… Я знал! - воскликнул он, сокрушенно качая головой.- Но мои, как вы говорите,  соотечественники… Их никогда ни в чем не убедишь… А знаете, - сказал Иеремия, вдруг вновь становясь просто любезным старцем. – Я думаю, что нам с вами будет приятно пообщаться немного подольше… И не здесь… Вы с вашим другом будете не против, если я приглашу вас в один мой знакомый дом, где мы с вами пообедаем?… Мальчика, конечно, тоже с собой возьмем.
- Мы – не против, - ответил за обоих Диомид, беря Эолу за руку.
- Ну, вот и прекрасно,- улыбнулся Иеремия, приглашая молодых людей следовать за собой.

                НЕ РАЙСКИЙ САД, А – СМРАДНЫЙ АД
- Знаете, многие путешественники, когда впервые попадают в Вавилон, сразу подпадают под обаяние этого красочного города… А вы как? – начал он со светской беседы, присаживаясь за крепкий (видимо, дубовый) стол и приглашая своих гостей последовать его примеру.
Знакомый «трактирщик» вежливо и почтительно улыбнувшись, принял заказ и удалился вместе с мальчиком, которого Иеремия поручил ему покормить отдельно.
- Да… как-то нас его достопримечательности покорили не очень. Тем более, что знакомство с городом мы начали… с притона,- улыбнувшись, ответила Эола.
- С чего, с чего? -  от неожиданности, громко засмеялся Иеремия, аж поперхнувшись слюной. – Ну, вы, друзья, даете!- немного отсмеявшись, и утирая выступившие на глазах слезы, спросил он. - И как это вас угораздило?
- Ночь… Чужой город… Зашли на первый попавшийся огонек, - коротко и емко ответил Диомид.
- Понятно. Больше вопросов не имею. Что же за интерес привел вас к нам? - продолжил он разговор вежливо и доброжелательно.
- Не будем кривить душой, - ответила Эола, посмотрев пророку прямо в глаза, - мы ищем здесь, так сказать, корень зла.
- Смело, - задумчиво и серьезно ответил Иеремия, оглаживая свою окладистую бороду.
- Корень зла, говорите? - вернулся он к теме, когда «трактирщик» разгрузил свой поднос, обеспечив их кувшином легкого вина, хлебом и блюдом с запеченными овощами. – Попытаюсь, по мере сил просветить вас в этом вопросе… У нас, иудеев, о Вавилоне говорят во многих смыслах. Во-первых, как о реальном городе, конечно же. В этом смысле мы, безусловно, не можем одобрить глубоко проникшее во все его «поры» язычество. Мы верим в единого Бога и стремимся следовать Божьему промыслу… В отличие от язычников, мы (не все из нас, но многие) стараемся сами удерживаться и удерживать сыновей и дочерей наших от блуда, стяжательства  и иных богомерзких дел. Вавилоняне же, во главе со своим царем, лезут (и, что особенно ужасно, тянут всех, кто к ним приближается) в самую, так сказать, середку физического, и, главное, духовного разврата. Их религия не столько кровожадна, сколько распущена, рассчитана на «разжение» чувственности. Культ Истары, например, состоит из всевозможных проявлений любви и доходит до настоящего служения половой чувственности. Сначала храмовые «священные блудницы», а теперь уже все вавилонянки, бросающие свою девственность на поругание (отдаваясь за деньги первым встречным на алтарях), возводят блуд в культ. Меняя местами полюса «добра» и «зла» в вопросах Любви,  они задают тон всему остальному. Деньги становятся мерилом всего. Процветает стяжательство, ростовщичество, властолюбие… Вавилонская башня…
- Вы видели ее? – спросил он атланта и девушку, переводя взгляд с одного на другую.- Понял. Видели, - констатировал пророк, когда  оба дружно кивнули. – Постройка Вавилона, на наш взгляд, - ни что иное, как первая коллективная попытка устранить Бога из жизни людей. Она напоминает слова древнего змия: «И будете как боги». Так вот здесь падшее человечество, греша во всем остальном, стремится и вовсе избавиться от Божьего владычества – «сами, мол, можем все»! А Вавилон политический? … Его жрецы составляют весьма влиятельное сословие, играющее первостепенную роль в государстве и держащее в руках все источники просвещения сограждан. Сословие это в основе своей держится на кастовой исключительности. Его ряды пополняются из определенных родов, по преимуществу принадлежащих к первобытным халдеям-кушитам. Сами же они зовут себя халдеями, прилагая к этому имени еще и слово «мудрецы». Эти вот халдейские «мудрецы» через выполняющие роль государственного совета, постоянные коллегии жрецов, управляют государством (царь, формально возглавляя коллегию, по сути полностью находится в их руках). Записанные в священных книгах (на древнем, суммиро-аккадском, языке), их знания хранятся в строжайшем секрете и передаются только избранным из их же среды. Это – различные сакральные тексты о природе вещей, управлении обществом и сознанием людей… Сегодня они пытаются с их помощью разложить и иудеев, разделяя их «в самих себе». Каббала, нумерология… Это – лишь самая верхушка «пирамиды»… Что же до «подземных этажей»…
- Так почему же вы призываете своих соотечественников к терпению? Почему не боретесь против язычников открыто?!  - возмущенно, воскликнул Диомид.
- Не борюсь сам и никогда не буду призывать к этому народ Израиля. Я уже давно советовал всем пленникам иудейским оставить несбыточные надежды на скорое освобождение. «Стройте дома, - говорил я, передавая им то, с чем обращался к ним Бог Израиля, - живите в них, и разводите сады и ешьте плоды их. Берите жен, и рожайте сыновей и дочерей. И сыновьям своим берите жен, и дочерей своих выдавайте замуж, чтобы они рожали сыновей и дочерей, и размножайтесь там, а не умаляйтесь. И заботьтесь о благосостоянии города, в который Я переселил вас, и молитесь за него господу, ибо при благосостоянии его и вам будет мир».
Бунт народа Израили, прежде всего, выгоден его врагам, - заключил Иеремия, разливая вино по бокалам, - таким образом, и ваша спутница это засвидетельствовала, - кивнул он на Эолу, - им легче будет подчинить Иудею, распространив на нее свое тлетворное влияние…
За столом повисло тяжелое молчание…
- Скажите, - нарушила его Эола, беря предложенный ей бокал, - вот вы сказали «древний суммиро-аккадский язык»… Как я поняла, им владели халдеи-кушиты?
Почтенный иудей утвердительно кивнул головой, не переставая задумчиво вращать на столе бокал…
- А откуда они пришли? Кто их предки?
- Ну-у, милая девушка, вы слишком большие задачи ставите перед старым евреем, - полушутливо-полусерьезно протянул он. – Тут уж мы входим в область предположений, потому что реальная история мало сохранила свидетельств на этот счет. Разве только наши священные книги… Библия… Но и она не обо всем может рассказать… Нет, - заключил пророк, - не мое это дело… Увольте…
- Знаете, - сказал он, когда все трое в полном молчании доели успевшие изрядно остыть овощи, - сегодня, в беседе с Ананией я пошутил (что его особенно разозлило – он привык ко всему подходить слишком серьезно), что, не дело пророка провозглашать мир; обычно ему приходится говорить лишь о болезнях и войнах… В этой моей шутке ведь была – доля истины. Пророк не должен мудрствовать. Его дело – передавать народу Израилеву Слово Божье… Ну что ж…уже вечереет, - прервал затянувшуюся паузу Иеремия. - Ваш переводчик, там, на кухне, наверное, уже совсем истосковался, ожидая вас…
- Да, почтенный, вы правы,- засобирались уходить Эола и Диомид.
- Мы рады, что Господь позволил нам встретиться с вами,- добавила Эола на прощанье, глядя долгим взглядом в мудрые и спокойные глаза пророка.
- Да-да, мои дорогие… Идите с Богом… А я еще немного посижу, - как будто уже забыв о них, проговорил тот скороговоркой. Глаза его глядели куда-то вдаль тревожно и вопрошающе…
«О чем он думал, когда мы прощались? Что обеспокоило его?».- Эта мысль не давала девушке покоя все время, пока они втроем шли до дома Либлута.

                ВЫЗВАННЫЙ ГОЛУБЫМ КАМНЕМ
- Ну, наконец-то! - возбужденный голос Либлута они услышали сразу же, как только слуга закрыл за ними дверь. Вскоре на пороге «прихожей» появился и он сам: всклокоченный и… радостный. В приоткрывшуюся за ним дверь с кухни неслись всякие аппетитные ароматы…
«Решил, наверное, за день все проблемы, и сейчас ждет нас отпраздновать это событие»,- догадалась Эола. Но, как оказалось, ее догадка была верна лишь отчасти. Возбуждение Либлута было вызвано, помимо всего прочего, и сюрпризом, который он готовил для них.
- Ну что, долго вы еще будете тут копаться? - гремел он. – Заходите же, скорее. Иначе у меня от нетерпения сердце лопнет!
- Да, подожди, ты, - рассмеялся атлант, пытаясь избавиться от руки Либлута, требовательно и настойчиво увлекающего его за собой.
Так же смеясь, ввалились они всей гурьбой во двор и… замерли, опешив от вида искаженного противоречивыми чувствами (смесью ужаса и восхищения!) лица Диомида: увидев сидящего на топчане гостя, тот буквально окаменел. Смех его оборвался на полутоне…
- Что с тобой? - обеспокоенно спросила Эола. – Кто это? - спросила она тише уже у Либлута, указывая головой на гостя.
- Гость, - оторопело ответил тот, ничего не понимая - его сюрприз был воспринят друзьями явно не так, как он на то рассчитывал.
- Нет-нет, все в порядке, - успокоил девушку атлант, приходя в себя.  И тут же обратился к сидящему на топчане очень высокому светловолосому человеку.- Наверное, я обознался. Простите мою реакцию, - обратился он к нему.
- Нет, дорогой, ты не обознался, - пробасил тот в ответ.- Я на самом деле Дагомир.
- Но как это возможно?! Ведь вы же…
- Умер?! – рассмеялся тот.- Да. Конечно. Несколько тысячелетий назад. Но прежде успел «слетать» в прошлое. К тебе. Сюда. Потому что знал, что все будет именно так.
Эола и Либлут, совершенно сбитые с толка, молча переводили глаза с одного на другого.
- Но как ты мог?! - сдавленно прохрипел Диомид.
- Да, успокойся, ты, наконец! Возьми себя в руки. Ты же смог прийти сюда, в другой мир, да еще в прошлое? А почему не могу я? Ну, да… Кроме того, я еще знал, что ты будешь здесь… Нет. Приди, пожалуйста, в себя. Я тут ждал не тебя, а камень… Тот самый голубой эльфийский камень, который сегодня вы с этой милой девушкой отдали этому человеку,- незнакомец указал рукой на Либлута… Да, садитесь же, наконец, не стойте столбами. Я – здесь. И теперь все будет в порядке…
Эола, почувствовав, что это человек действительно говорит правду, с улыбкой подошла к гиганту и представилась:
– Эола.
- Дагомир,- как вы уже, наверное, поняли. – Царь-основатель их Атлантиды и тот человек, которого ты, девушка, если прибыла оттуда вместе с ним, не раз видела на наших фресках. Кстати, оставлял я их не из гордыни, а как раз для этого вот самого случая. Чтобы мой неизвестный потомок опознал меня, увидев здесь.
- Меня зовут Диомид, - строго и торжественно назвал себя атлант, представляясь легендарному Дагомиру.
- Да не стой, сказал! Садись! - рассмеялся тот, заметив, что Диомид так и стоит в почтительной позе у топчана, ожидая его указаний. Эола и неуверенно улыбающийся Либлут к тому времени уже успели устроиться за ломящимся от яств достарханом…
Диомид молча присоединился к остальным, подчиняясь словам предка, как приказу .
- Ну, ладно. Дам вам время немного прийти в себя. Похвастайся-ка, Либлут, своими сегодняшними успехами.
Либлут, к которому после этих слов гостя уверенность возвратилась совершенно, гордо выпрямился, вынув, как фокусник из рукава, из лежащей тут же, на топчане, холщовой сумки глиняный конверт. Через секунду из него показалась заполненная клинописным текстом глиняная табличка:
– Вот. Мое заемное письмо. Его выкупил у Эгиби этот самый господин, - сказал он, согнувшись при этих словах в почтительном поклоне, адресованном Дагомиру.- Он же, - и Либлут опять склонился в поклоне, - дал мне вот это! - сказал он, доставая из сумки увесистый кошель («видимо, с деньгами», – догадалась Эола)…
- Да. Я дал ему все это в обмен на камень, который он хотел заложить ростовщику. Тому же Эгиби. Нет, я не обвиняю тебя, мой дорогой, - видя, как изменилось лицо финикийца, возразил он. - Действительно все в Вавилоне говорят о «глазе Иштар» лишь как о невиданной драгоценности, даже не подозревая, что на самом деле она значит для тех, кого вы здесь, Эола и Диомид, ищете.
Они тоже, как и я, ждут вас здесь. Вернее, ждут камень, который вы должны принести. Все было срежиссировано ими так, чтобы, он попал в Вавилон сейчас. И вам было никуда его отсюда не вынести. Как бы вы ни пытались, вы не нашли бы никаких путей. Ни в пространстве. Ни во времени. Но… Все это не входило в мои планы. Они, кстати, уже очень давно расходятся с планами моего братца Атлиля – царя погибшей Атлантиды и ныне живущего властителя рассеянных по миру атлантов… Да не смотри ты на меня, Диомид, так ошарашено. Сказал же, приди, наконец, в себя!... Вот что, друзья, - сказал Дагомир спокойно и ласково улыбаясь.- Сегодня я среди вас, среди живых. И рад этому. У нас есть немного времени. Давайте спокойно отпразднуем это событие.  А я с удовольствием, впервые за несколько тысяч лет, поем вкусного барашка. Приказывай, же, наконец, подавать его! - обратился он к Либлуту, наливая себе в бокал вина и отламывая большой ломоть хлеба.
Остальные робко последовали его примеру: не каждый день перед тобой сидит восставший из мертвых основатель легендарной страны… «Хотя… Ведь только что мы разделяли трапезу с ЛЕГЕНДАРНЫМ БИБЛЕЙСКИМ ПРОРОКОМ, - подумала Эола.- Но  Диомид, к сожалению, ничего о нем не знал, для него ОН был одним из всех. А для меня… Два таких события в один день! Не многовато ли?!»…
Согнувшись в низком поклоне, в комнату вошла жена Либлута. Поставив огромное дымящееся блюдо с мясом на стол, она, пятясь, удалилась обратно. Ощутив исходящий от него аромат, голод почувствовали даже только пришедшие из «таверны» молодые люди. Все с жадностью набросились на еду.
Когда на блюде осталось лишь несколько кусочков лука с приправой и жена хозяина, на смену ему принесла еще кувшин вина и столь же огромное блюдо с пахлавой, разговор возобновился.
- Да… Давно я так не едал,- довольно потянулся, расправляя мощные мышцы, предок Диомида. – Сейчас бы хорошо отдохнуть часок-другой, но, к сожалению,… времени у нас остается не так уж много. Пора, - решительно заключил он, вставая. –  Спасибо тебе, хозяин, - поблагодарил он Либлута.- А нас с вами еще ожидает длинный путь… Давайте не будем мешкать, - обернувшись к девушке и атланту, сказал он уже почти от двери в прихожую.
- Прощай, друг! - горячо обнял финикийца атлант.
- Спасибо за все! - тихо прошептала Эола.

ВПЕРЕД… К  ИСТОКАМ
Широкие одежды Дагомира развевались на ветру. Он размашисто шел впереди, указывая Эоле и Диомиду дорогу. Куда?… К чему?… Сейчас их это меньше всего интересовало. Он знал. А они ему доверяли.
Да… Дух не знает покоя. До тех пор… пока его предназначение не исполнится. Сегодня исполнялось предназначение Дагомира – одного из властителей мира. Вернее, того, кто когда-то мог им стать, но… добровольно от этого отказался. Как отказался он и от бессмертия, к которому так жадно стремился его брат.
Власть… Богатство… Слава… И, конечно, бессмертие… Это было то, чем жила не знавшая Любви душа Атлиля. Дагомир, в отличие от него, ЛЮБИЛ. Он горячо любил этот мир, любил его истинного и единственного СОЗДАТЕЛЯ, любил тех, кого создал ОН много тысячелетий назад и кто, удаленный грехом от ЕГО очей, никогда не знал ни тишины, ни покоя. Древний Змий (его Дагомира, предок, как и предок Атлиля) - истинный отец Каина – породил это зло на Земле и бесконечно длил его через Атлиля. Он - Дагомир - воспротивился этому тогда, на заре Человечества, когда увел свой народ с древней Прародины в другой, параллельный, мир навек, как ему тогда казалось, запечатав все порталы… Но… прошло много лет. И, когда его уже не стало, братец все же нашел способ пробраться в его страну, неся туда разложение и духовный тлен.
Сегодня жрецы Атлантиды, его Атлантиды (!), вновь в лапах древней, мощной магии Маха-Майя – магии так называемых Мастеров. Вновь, как и многие тысячелетия назад, ткут они свои узоры-мантры, узоры-коды, независимо от сознания людей опутывающие их энергетикой лжи Прародителя – Древнего Змея. И не только там, в Атлантиде, но и на всей Земле. Здесь, в Древнем Вавилоне – тоже, где не щадя «живота своего» трудятся их покорные рабы – «мудрецы» халдеи. Их пирамиды, сфинкс, Шамбала, махатмы, их ненавидящее СОЗДАТЕЛЯ и всеми силами противостоящее ЕМУ и созданному им народу Мировое Правительство (с его Орденами, масонами, приоратом Сиона), отравляющее ложью жизнь миллионов поколений людей… оно и сегодня – у кормила столь дорогой для них Власти…
Знают ли эти двое, позади меня, что они сегодня принесли к их ногам? «Глаз Иштар»… А на самом деле некогда потерянный для Зла кристалл, способный проложить ему путь к мировому Господству. Неудачный эксперимент с ним когда-то погубил созданную Атлилем империю - Атлантиду… Теперь он бы не повторил ошибки. И что было бы тогда?
- Стоп. Дошли, - сказал он уже вслух, когда все трое поравнялись с Вратами древнего портала – того самого, через который народ Атлиля некогда прошел в Месопотамию, где мирно пасли свои стада кочевники-семиты. – Дальше вы пойдете одни. Здесь мой путь кончается.
- Но… куда мы должны идти? – с надеждой глядя на Дагомира, спросил Диомид.
- Главное, - откуда. Вы должны как можно дальше унести отсюда этот камень, - с этими словами Дагомир разжал ладонь, и камень, освещенный луной, заискрился голубовато-серебряным светом. – Моя задача выполнена. Сегодня я, хотя бы отчасти, искупил то зло, которое принес в мир наш с тобой, Диомид, род. Что делать вам?… - Это уже ваша жизнь и ваши задачи, решить которые за вас никто не сможет… Ну, идите же, - тихо добавил он, подталкивая их к уже отрывшемуся порталу.
- Постойте, погодите, - крикнула уже из его «водоворота» Эола, - а как же 2012 год?! Как же Конец света? Катастрофа?
- Не ведомо это мне. Да и будет ли? Бог весть…, - донесся издалека приглушенный Пространством и Временем шепот древнего атланта…

ЧАСТЬ VI: «И  ВРЕМЯ  НАД  НИМИ  НЕ  ВЛАСТНО»

Тьма… Забвение… Тишина… Когда Эола открыла глаза, все это осталось в прошлом. Ее рука нашла его сильную руку и сжала ее. Рука любимого ответила легким пожатьем – мол, «я здесь, с тобой»… Сколько лежали они так, на мягкой, теплой земле, сейчас они бы, наверное, сказать не могли. Да и зачем? Вокруг щебетали птицы. Зло было где-то далеко – «за морями, за горами»… Все грустное было позади, и души их радовались, наслаждаясь тишиной и покоем… Рядом друг с другом. И нечего было желать. Не было силы, которая бы разжала сейчас их ладони, плотно прижатые друг к другу. «Белее белого твоя рука…И все твое – от неизбежного»…

«КОГДА ЛЮДИ НАЧАЛИ УМНОЖАТЬСЯ НА ЗЕМЛЕ,
И РОДИЛИСЬ У НИХ ДОЧЕРИ»…
Дочери этой Земли были поистине прекрасны. Вот одна из них - стройная и сильная (выше даже, чем Диомид!), словно бабочка, крыльями которой служил, развевающийся от стремительного бега «сарафан» из ивовых ветвей (впрочем, совершенно ничего не скрывающий), не заметив их в высокой траве, «упорхнула» в рощу. Что надо ей там? Грибы или ягоды к обеду? Или, может, нектар с цветка?  Нет… Ей не нужно было ни то, ни другое, ведь преследовал ее в любовной гонке ЕЕ МИЛЫЙ – прекрасный и мощный юноша, чьи мышцы, надуваясь и «пузырясь» от бега, могли составить славу любого древнегреческого атлета. 
Эола и Диомид, переглянувшись при виде его, засмеялись - нагота юноши была так естественна, что не смущала, а скорее, веселила, их. … Все, как и везде. И ничего нет нового под луной…
И были это – дочери Каина и сыновья Сифа – их праматери и праотцы, закладывающие этой своей любовью будущее Человечества… Их будущее… «Только общее ли? - Вдруг закралась шальная мысль в голову Эолы. - Боже, о чем это я?»,- тут же отмахнулась от нее она, любуясь этим прекрасным и девственным миром.
*       *       *
     - Ну что, не пора ли нам подумать об обеде? - спросил ее Диомид, вставая и отряхивая подаренный еще Либлутом хитон.
- Наверное, пора,- возвращаясь с небес на землю, ответила девушка.
Действительно, сейчас стоило заняться именно этим. А потом… «Нужно что-то придумывать с этим камнем… Может его стоит перенести обратно, в мир эльфов?».
- Ладно. Все по-порядку… Война-войной, а обед по расписанию, - со вздохом пробормотала она, поднимаясь, с мягкого и удобного «ложа»…
- Ну, и в какую сторону нам, по-твоему, нужно направить наши стопы? - спросил Диомид, оглядываясь по сторонам.
Везде были лишь деревья, цветы и высокие травы. Но… чем-то неуловимо знакомым показалось это место Эоле.
- Ты не поверишь, но у меня такое ощущение, - поделилась она сомнениями с атлантом, - что я … снова в мире Эмпидота. Только… задолго до его рождения. В том времени, в котором здесь еще жили люди.
- После того, что мы уже видели, почему бы и нет?! - ответил Диомид. – Но разве это что-то меняет с обедом?  - добавил он с улыбкой.
Умный и ироничный, он одним махом, вернее, одним метким словом, умел превращать в ничто любые трудности и проблемы. Это качество характера любимого никогда не переставало умилять Эолу. «У него прекрасно развита «чакра» юмора», - обычно шутил по этому поводу Васфон, которому про «чакру» впервые сказала когда-то именно она, Эола….
Вспомнив друга, она улыбнулась светло и печально. Увидят ли они его когда-нибудь? Тем более, вместе?
Облачко грусти, вызванное из небытия ненужными сейчас вопросами, вновь грозило закрыть светлый горизонт их настоящего, когда Диомид, вовремя почувствовавший состояние девушки, еще настойчивей повторил свой вопрос, сопроводив его возмущенным жестом – мол, «его хотят тут заморить голодом»!
Моментально настроясь на легкий и игривый лад, Эола ответила «бушующему» атланту.
-  Ладно, пойдем искать, чем тебя накормить, пока ты не съел меня… Так вот… ты спрашивал в какую сторону пойдем? – после небольшой паузы, вызванной необходимостью выбора направления движения, продолжила она.- Пойдем уже привычным для нас путем. Каким? Правильно. Налево!
Они оба рассмеялись шутке и … бодро двинулись искать пропитание…
Когда они поравнялись с большим («ну просто «необъятным», - как охарактеризовал его Диомид) деревом, Эола со всей очевидностью поняла, что первые ее ощущения о мире были верны. Они на самом деле на Земле кентавров. Но,… раз здесь люди, значит… сейчас совсем другая эпоха - намного более древняя, чем та, в которой жили сородичи Эмпидота…
Указав Диомиду на дерево, Эола сказала:
– Вот то самое Древо Жизни, о котором я тебе рассказывала. Через него я и попала в Атлантиду.
Он молча кивнул, уже сам (по описанию Эолы) его узнавший…
- Ладно. Так? Значит так! Тогда одна проблема решена. Где-то здесь, поблизости должен быть ручеек, - заключила она решительно.
Да и что, на самом деле менял тот факт, что они здесь, а не где-то в другом месте?
Главное, что… буквально через двести шагов… они увидели вдали изгиб не какого-то там ручейка, а целой… реки, которая искрясь, несла свои воды по древней Земле человечества…
Эола и Диомид радостно улыбнулись друг другу и, взявшись за руки, понеслись вниз, сразу, на уровне подсознания, уяснив, что в этом мире, для них везде готов и стол, и дом… и, что жизнь здесь… ПРЕКРАСНА и УДИВИТЕЛЬНА!!!

НОЧЬ … СОВСЕМ НЕ  В  ЭДЕМЕ
Плотно поужинав наловленной Диомидом в реке форелью (после того, конечно, как зажарили ее на костре, разведенном  по «пионерским рецептам» Эолы), они ощутили себя полноправными первобытными людьми. Еда вокруг в полном достатке. Тепло.  И… главное - окружающим нет до них ровно никакого дела!
Лежа рядом у костра и глядя на звезды (которые и тогда, в мире кентавров были огромными, а сейчас и вовсе сияли, подобно уменьшенным копиям луны), они хотели, чтобы так длилось вечно. Но… Как известно, в этом мире ничего вечного не бывает…
Когда убаюканные мирным стрекотом кузнечиков в траве, девушка и атлант уже готовы были перебраться в ласковые объятия Морфея, тишину вдруг разорвал ужасающий рык. Донесся он откуда-то из-за реки, вмиг отрезвив путников, осознавших, что и здесь далеко не все ладно.
Что самое странное, рык этот был не звериный. Но… и не человеческий. Была в нем какая-то первобытная злоба. Вызванная… кем?  чем? Этого они пока не знали, но… во что бы то ни стало, должны были узнать - ведь у них был эльфийский камень… Кто знает, каких бед можно ждать, если он попадет в злые руки…
Диомид молча погасил костер, залив его водой из фляги. Затем, не сговариваясь, они плашмя легли на землю…
Долго ничего не происходило. Но вот из-за реки раздался отчаянный шум борьбы, и уже два рыка, переплетаясь в яростной какофонии битвы, рвали на части благословенную тишину. Приглядевшись, девушка и атлант увидели в лунном свете два сцепившихся в смертельной схватке человеческих тела. Одно из них было светлым и прекрасно сложенным, второе – кряжистым и почти черным. - «Больше похожим на обезьянье», – высказал в пол голоса свою оценку Диомид…
Но вот битва окончилась так же неожиданно, как началась. С земли поднялся лишь первый – светлый и очень высокий человек. Бугры мышц на его руках еще перекатывались, демонстрируя не остывший пока пыл борьбы. Но лицо гиганта уже было спокойно.
- Что это?! - в ужасе прошептала Эола, указывая атланту на чернеющую на губах, шее  и груди человека кровь, которую сейчас он тыльной стороной руки стирал с себя, довольно рыгая.
- Отвернись. Не надо смотреть! - так же тихо ответил он, заметив, что человек вновь наклонился к поверженному врагу, отрывая от него новые куски мяса…
Сколько продолжалась эта кошмарная трапеза, они не видели, так как атлант поспешил увести Эолу подальше от места разыгравшейся на их глазах трагедии. Прижавшись друг к другу, сидели они возле Древа Жизни, вновь и вновь переживая увиденное. Плечи Эолы слегка дрожали, когда атлант обнял ее, стараясь успокоить. Она крепко прижалась к нему, прячась в его объятьях от ненависти, вмиг отравившей всю прелесть совершенного мира.
Ощущая ее, такую нежную и беззащитную, так близко от себя, Диомид испытывал противоречивые чувства – стремление защитить и… слиться с ней в горячем и страстном поцелуе. Его тоже трясло. Но уже … от «загоняемого» куда-то далеко, в недра души, желания. Почувствовав в нем перемену, девушка слегка отстранилась, с трепетом ощутив эхо его страсти в своей крови…
Теперь они уже сидели на некотором расстоянии, пытаясь осознать, как только что пережитые ими чувства могли в них согласоваться с кошмарной сценой, виденной накануне…
Почти овладев собой, Диомид глухо произнес, стараясь в привычной для себя манере отгородиться от проблемы шуткой:
- Вот и не верь после этого в то, что в человеке много звериного…
Но шутки почему-то не получилось. Оба вдруг поняли, что в ней очень много… правды. Это открытие, а также явное присутствие Зла в этом месте, лишь час назад казавшемся раем,  отрезвило их окончательно.
Диомид поднялся с шелковистой травы и, выйдя на открытое место (туда, где земля еще была теплой от их костра), огляделся.
- Эола, - спокойно и решительно сказал он.- Нам нужно найти более защищенное место для ночлега.
Девушка молча кивнула головой, соглашаясь с ним так же покорно, как согласилась бы любая первобытная женщина со своим единственным в этом мире защитником; со своим МУЖЧИНОЙ.

                У  ИСТОКОВ  ПЕРВОБЫТНОГО  ЗЛА
Не решившись искать ночью пещеру или какое-нибудь другое защищенное естественным образом место, Диомид предложил пока использовать для этой цели… Древо.
Предварительно найдя камень побольше, атлант забрался наверх и осмотрелся. Место показалось ему подходящим – огромные ветви дерева вполне могли служить им удобной постелью; листва же надежно защищала от нежелательных «гостей». Оставив камень в углублении, как бы специально созданном для его «оружия», атлант протянул руку девушке, помогая и ей забраться в облюбованное им для них «гнездышко».
- Поднимайся, милая, - позвал он нежно…
Почувствовав себя в относительной безопасности, Эола и Диомид вновь вернулись мыслями к пережитому. Теперь, по прошествии времени, они воспринимали его уже более отстраненно, но спать почему-то не хотелось…
- Знаешь, - задумчиво произнесла Эола, подсовывая под голову сумку, - когда-то давно я читала прекрасную и поэтическую легенду  - «Легенду об Адонираме». Так вот ее суть, по-моему, в том, что у первых детей прародителей рода человеческого – Адама и Евы – были разные отцы. Отцом Каина был якобы не Адам, а Змий-Искуситель, враг рода человеческого - Диавол. Я, конечно, не могу утверждать, что эти люди вокруг нас имеют прямое отношение к нашим допотопным предкам, но… что-то уж очень они на них похожи…
- Ну и что? - додумывая высказанную ею мысль, продолжил атлант. - Ты хочешь сказать, что этот светлый гигант с дурными наклонностями – сын Каина?
- Кто знает… Может не сын, а внук… От одной из его дочерей, которая, скажем, выбрала не сына Авеля, а … «неандертальца»…
- Кого-кого? - поудобнее устраиваясь на ветке, переспросил Диомид, которому этот разговор с Эолой начал здорово напоминать, полные допущений и условностей, их с Васфоном диспуты в Атлантиде…
- Неандертальца, - повторила она. – На заре человечества, еще до того, как Бог создал первого человека, Адама, на земле уже жила одна человеческая раса – неандертальцы. Бог знает, от кого они происходили. Кто-то говорит, что от человекообразных обезьян, кто-то – от инопланетных сущностей. Я же думаю, что, возможно, они – выродившиеся до полузвериного облика (может, не без помощи «скрещиваний» с животными) остатки працивилизации… Кто-то называет ее Лемурией. Кто-то - цивилизацией Му…
- Ну, дорогая. У тебя и фантазия! - рассмеялся Диомид. – Так закрутила, что даже Васфон бы позавидовал!
- Нет, ты послушай, - не унималась Эола, - ведь то, что мы видим – очевидно! Нельзя же допустить, что потомок СОВЕРШЕННОГО создания Божья – Адама – может быть способен на каннибализм… Это явно – дела испортившего человеческую природу Змия и, кто знает, возможно, также - его сына, Каина…Это он – кроманьонец. И он вытеснил бедного неандертальца из этого мира. Его искореженного и приняли в свой мир эльфы. А там… Его подстерегали новые опасности и… новые враги…
- Нет… Ты точно уже «накручиваешь»… Каин, Авель, кроманьонцы, неандертальцы… Давай-ка лучше спать,- прервал Диомид, по его мнению, не в меру расфантазировавшуюся Эолу. - После пережитого тебе совершенно не лишне отдохнуть. А то ты меня уже начинаешь пугать своими, с позволения сказать, «предположениями».
…Атлант демонстративно зевнул. На самом деле ему, безусловно, было бы и приятно еще немного поболтать с ней: то, что говорила Эола (даже, если он не считал это разумным), почти всегда умиляло его. Но сердцем он чувствовал, что потрясение, только что пережитое ими, настоятельно требует, чтобы его «заспали»:
– Утро вечера мудренее, - вслух произнес он ее любимую поговорку. Правда, солнышко, давай-ка лучше спать…
Впервые услышав от любимого адресованный к себе эпитет «солнышко», Эола едва не замурлыкала от удовольствия. Все абстракции ушли куда-то далеко и…, уютно свернувшись калачиком, вскоре она уже мирно спала…
Уловив ровное дыхание девушки, заснул и Диомид. В эту ночь их больше ничто не тревожило.

                ТУПИК
Разбуженные громким пением птиц, они проснулись, когда весь этот изумрудный мир был до краев заполнен солнцем. При свете дня, трагедия прошлой ночи казалось нереальной, или попросту приснившейся.
Вставать Эоле не хотелось и… немного полюбовавшись через полуприкрытые ресницы на лучик солнца в листве, она вновь, незаметно для себя, уснула…
- Соня! Ау-у… Пора вставать! -  позвал ее снизу Диомид, успевший к тому времени умыться и насобирать к завтраку несколько полных пригоршней ягод. Сейчас они лежали под деревом на некоем подобии «дастархана», «смастеренного» атлантом из каких-то неправдоподобно больших листьев.
- Сейчас, - сладко потянулась она, - разгоняя остатки сна…
«Что же мне снилось? – подумала она, растягивая удовольствие. -  Ах-да… Какие-то прекрасные самоцветные камни… Целая россыпь… А, кстати,… о камнях, - при этой мысли девушка сразу посерьезнела.- Нам ведь по-прежнему что-то надо решать с эльфийским камнем»… 
Наскоро собрав волосы в пучок, девушка поправила, как могла, смятое за ночь платье и начала спускаться. Умывшись по примеру Диомида водой из фляги, она уже совершенно проснувшаяся, присоединилась к аппетитно поедающему ягоды атланту…
Утолив голод, они сидели, прислонившись спинами к Древу, когда Эола, давно уже размышлявшая о камне, посвятила любимого в свои мысли:
– Я думаю, - начала она разговор, - нам стоит отнести камень обратно. К эльфам.
- Возможно, - тут же откликнулся Диомид, как будто сам только что думал об этом.- Но есть ли у тебя какие-нибудь соображения о том, как нам это сделать?
- То-то и оно, что нет,- призналась девушка. – Но ведь для чего-то он нам дан? И потом… здесь, как оказалось, тоже есть зло… А что, если оно до него доберется?
- Признаюсь,- сказал Диомид задумчиво. – Я пока не вижу ответа на твои вопросы.
- Может, Древо… Возможно, оно нас проведет? Ведь я же через него попала в твой мир?
- Мы же сегодня спали в его ветвях и …ничего, - возразил он.
- Да… Кстати, когда вчера ты позвал меня туда, у меня ведь почему-то и в мыслях не было, что оно может нас куда-то «отправить»,- согласилась Эола. – Может, в этом времени, его портал еще не открыт?
- Не знаю,- честно ответил Диомид…
Разговор был исчерпан, а решения по-прежнему не находилось.
- Когда-то, когда я попала в мир эльфов и не знала, как мне поступить, я… просто сделала паузу… Давай и мы сейчас сделаем то же… Может, жизнь сама подскажет, как поступить.
- Хорошо. Так и сделаем. – согласился Диомид. - Тем более,- добавил он, поднимаясь, -  что другого решения просто нет. Вставай-ка, дорогая, и давай немного разомнемся, – заключил он, подавая девушке руку…
И начался новый день. Он почти как две капли воды походил на предыдущий. Только в нем не было криков в ночи и… не было в нем сладкой истомы в преддверии близости, которой оба страстно желали, но, не сговариваясь, избегали…
Лежа без сна в ветвях дерева, второй день бывшего их «временным» убежищем («как известно, ничего не бывает более постоянного, чем временное», - сказала недавно, укладываясь спать, Эола), Диомид слушал ровное дыхание подруги и пристально смотрел на звезды. Он думал о них. Что удерживает их друг от друга? Почему они испуганно шарахаются в стороны, как только страсть грозится охватить их?
«Ну, она, ладно – она девушка, - пытался разобраться в сложном хитросплетении их чувств, он. – А я? Ведь мне все трудней контролировать себя: вчера, когда держал ее в объятьях, думал, сердце лопнет, если выпущу ее из рук…Что же заставляет меня делать это? Долг? Какой? Перед кем? … Нет… Не долг, – отмел он эту мысль. – Скорее интуиция… Мне почему-то кажется, что мы не можем, не должны быть вместе…, что мы – разные: я принадлежу одному миру; она – другому. И что с того, что мы любим друг друга сильно и искренно? Где можем мы с ней быть ВМЕСТЕ? здесь? в Атлантиде? в ее мире?
Этот мир для нас чужой. Ее мир – чужой для меня. Значит, остается Атлантида? Место, где мы встретились? Но ведь и там, если я хочу что-то свершить для своего народа, я не могу взять ее в жены? Имею ли я право тянуть ее туда, заведомо зная, на что обрекаю? Разве для нее – роль любовницы?
Почему же встретились мы тогда? Только для того, чтобы узнав и полюбив друг друга, навек расстаться? Почему нашла она эльфийский камень? Для того ли, чтобы вернуть его обратно?
Камень… Он – ключ ко всему и всему разгадка. Какую роль он должен сыграть? Что мы должны для этого сделать?»…
Разум Диомида, как загнанный зверек, бегал по кругу в тщетных поисках ответа. И он чувствовал, что не может, не должен потерять Эолу. Нет у него без нее жизни и… быть не может! Но и быть с ней… может ли? имеет ли право?!
Так, в муках, и встретил он рассвет, с нежностью и болью вслушиваясь в ровное и спокойное дыхание любимой.

ГОЛУБОЙ ЦВЕТОК
Решение пришло внезапно. Как луч. Как молния. Как озарение. Это было утро, когда она, проснувшись, спустилась к реке искупаться.
Он долго противился этому, высказывая массу «против»: «и простудится»-де, и «не безопасно»… Но она была непреклонна. «После стольких дней пути я чувствую себя грязной и неухоженной, и я не желаю такой оставаться!», - этот довод Эолы «перешиб» все его «может быть» и «не стоит»; и девушка, чувствуя, что с каждым днем все больше нравится Ему и,  что Он уже не в силах противиться ей, весело побежала к воде, вскоре бодро зашлепав по мелководью…
Солнце золотило волосы любимой; капельки воды, будто роса на цветке, блестели на ее жемчужной шее и плечах; в голубых глазах блестели искорки света. Как прекрасная Афродита в пене морской блистала она перед ним, одетая в серебряные брызги воды.
Не в силах оторвать взор от своей любимой, он молча сидел на берегу, сторожа ее покой и чистоту, готовый биться за них не на жизнь, а на смерть со всем светом. Все его «должен» и «могу» растаяли, как лед на солнце.
«Бог с ними, со всеми мирами! Бог с ним со временем и пространством! Все решится в свой срок. Создатель обо всем позаботится. А они… Они будут послушны его воле здесь и сейчас, и в каждый миг бытия, служа ему своей преданностью и… своей любовью…А камень»…
…Он вынул его из сумки Эолы, почему-то, страстно желая взглянуть на него именно «здесь» и именно «сейчас»… Тот… вдруг вспыхнул ярким, голубым цветком, в сердцевине которого стоял он и подошедшая сзади Эола. Она обнимала его за шею, склонив голову на его грудь… И больше… ничего не имело значения…

                Душанбе. Июль 2010.