Неоконченное путешествие

Что толку наслаждаться всеми прелестями жизни через свой микроскоп-окно?
А в пустыне уже солнце во всю мощь своего величия набирало ход, приближая тебя еще к одному жаркому дню. Я трясусь в прокуренном автобусе, слушаю непонятную речь и думаю: «А сейчас там далеко, наверное, подают холодное пиво, болтая без умолку о политике и росте цен».
-Не смотри долго на пески, иначе их цвет выест твои глаза. Они станут серыми, как мертвые луны,- предупредил меня один старик.    
  Горячий песок швыряло ветром на наш автобус-парус. Беги, неустанно беги, пока в завихрениях песочного ветра не увидишь знак, ниспосланный тебе свыше.
Ранним утром наш автобус прибыл в Пальмиру, а проще сказать в небольшую деревушку с названием Тадмор. Город пальм, так переводилось это название, встретил нас как-то -  не по арабски: лавочки были закрыты, не было слышно привычной слуху речи, не сновали под ногами чернявые мальчишки – как-то странно все это видеть здесь в самом центре пустыне такой «мертвый» колорит.
-Погоди ты, - сказал мне наш гид-переводчик,- вот ближе к вечеру увидишь, что здесь тоже есть жизнь, да еще какая! А теперь иди, располагайся, отдыхай, выпей кофе настоящего, хотя до настоящего  тебе еще надо добраться.
Я не понял ничего про то, что надо куда-то добраться, чтобы испить этот божественный напиток.
-У нас все проще,- ответил я ему,- вскипятил воду в турке, засыпал ложку кофе, да и залил его в себя.
Он только ухмыльнулся, оставив меня одного со своим непониманием.
И какой леший, сюда меня занес. Сидел бы где-нибудь на веранде, пил бы холодное пиво и получай все радости жизни. Нет, подавай тебе царственную негу, чтобы все твои фибры расслабились, как при вздохе в знойном пекле, разомлели, а плоть, чтобы непременно поднялась воспламененная, чище чем кровь.
Темную комнату медленно заполнял свет через жалюзи, пробивался пока осторожно, боясь нарушить утреннюю наготу моих мыслей. Парит в эмпиреях синего неба мой разум, словно несомый лист, кружащийся волчком в этой пустыне. Я чувствую, что отключаюсь и начинаю погружаться в вечность.
Меня разбудил мой новый друг, напевая песню на арабском, жестикулируя руками и одновременно приоткрывая жалюзи. Из его многочисленных слов я уловил только одно, наиболее часто повторяющее – хабиби, все остальные слились в одну большую строчку.
- Пора уже? – произнес я.
-Солнце пошло на убыль, хорошо! – издал знакомое наречие мой гид-друг.
Наступила пора, когда солнце погружается в медитацию, а деревушка оживает всеми красками Востока. Пора учиться получать поцелуи судьбы, ибо не всегда свет дает полное ощущение свободы.
-И это твоя хваленая Пальмира? Здесь же одни развалины, и один дохлый верблюд на одного туриста, и этим единственным дураком оказался я! - то ли от того, что я переспал, то ли от того, что мой новый друг уж очень рьяно расхваливал все эти достопримечательности, не знаю, что на меня нашло, и это все я выпалил на одном дыхании.
- Знаешь, почему  вы европейцы такие все -  чокнутые? Вам подавай все сразу, вы не умеете чувствовать время. Вы только его после видите, разводите руками и спрашиваете – куда оно ушло? Вот ты смотришь на скорпиона и думаешь, что он специально здесь выполз, чтобы ужалить тебя своим ядом. А скорпиону совсем ты не нужен. Ты слишком для него хорош, ему не нужна жертва, он ищет  что-нибудь попроще. Он живет сейчас, а ты уже торопишь события, предвидя наихудший вариант. Или посмотри на этого дохлого верблюда. Он идет как бы нехотя по этому песку, обходит все камни с осторожностью, а тебе уже кажется, что он нарочно это делает, чтобы тебя разозлить. Пойдем, я тебе покажу время, над которым само время не властно. Оно будет стоять здесь всегда.
-Ты думаешь, что вечно - камень или цветок? - он облокотился на одну из колонн и многозначительно взглянув на меня, задал вопрос.
- Я думаю, что камень,- с полным безразличием я дал ему ответ.
- Я так и думал, что именно это ты и скажешь. А вечно все, на что ты обратил свой взор.
Ты запечатлел все это в своем сознании, а значит цветок твой будет вечно расти возле вот этого валуна.
И он повел меня со своей философией по этим древним развалинам. Снова я услышал его песню и это постоянное слово хабиби, как будто само каменное изваяние застыло в его горле, не давая другим словам занять достойный пьедестал.
- Смотри, здесь аль-Забба  шла в золотых цепях. Вот здесь ступала ее нога после того, как она подняла руку на сам Рим. Она решила покорить время – это Зенобия, в кой текла арабская кровь ее предков, решила время подчинить Пальмире. А пустыня не терпит этого – здесь свои законы. Здесь властвуют только пески и солнце. Здесь нет времени, оно остановилось. Поэтому Пальмира стоит в развалинах и только эти колонны указывают, что время можно чувствовать, но не требуй от него большего, чем есть на самом деле.
Ну, хватит на сегодня, солнце уже скроется и наступит самая темная ночь. Здесь нет искусственного освещения, чтобы не нарушать покой времени. Сейчас пойдем в деревню. Там ты увидишь то, чего будет радовать твой глаз,  и наслаждаться ты будешь восточными яствами. Но завтра утром мы поедим в пустыню к бедуинам. И я покажу тебе, что время не имеет над тобою власть.
«Пойдем,- подумал я, - мудрость не ржавеет и даже не покрывается плесенью. Она приходит в свое время. А покуда пускай хранится в твоей пустыне, это как раз самое подходящее место для нее».
-----
продол. следует.