Неоконченное путешествие. 2

На одной единственной улице деревни Тадмор, идущей откуда-то сверху и заканчивающейся неизвестно где, зазывалы-торговцы уже предлагали свои «маленькие пальмиры» -  круглые камни, якобы сама Зенобия их брала в руки, швыряя в римлян и еще ряд мелких безделушек, датированных тем  веком до нашей эры.
Только грубый, нечувствительный и бессердечный человек назвал бы все это вымыслом. Какой там вымысел! Это просто деликатес лежит у вас на блюде и так и хочет войти в вас с самой непредсказуемой стороны. В общем – упасть и забыться в кресло с кальяном в правой руке и камнем от Зенобии в левой. И в этом забытье, в этот миг бесконечности возникнут перед вами – и верблюды, и бедуины, и старые развалины, и даже мой гид-друг со своей вечной песней в одно слово.
В кафе под вечным небом мне подали вареный горох и лепешки, которые на языке местных кулинаров именуются «хомус и хобис». Приятное сочетание и от букв , и от размеров быстро входило в меня, как и взгляды обитателей этой забегаловки.  Они доверчивы, и даже под развалинами этой древней цивилизации встречают тебя, как блудного сына, вернувшегося наконец-то по месту изначальной прописки.
  Эти милые ребята буквально заглядывают в твои глаза – мол, чего там в твоей голове творится, поведай.
А чего ведать-то можно было? Спрашивается, что нужно вольному человеку? Только крыша над головой. Сидеть в тишине и умиротворенности, глядеть на пески, ожидая очередного счастливого часа.
- А ты знаешь, почему арабы такие счастливые? – снова нарушил мой покой друг Али.
-Наверное, много размышляют?- съязвил я.
-Они умеют есть дыню, чудак ты!
- А что, надо как-то по особенному ее в рот отправлять?
- А то! – издал глас радости Али, - Её нужно есть только вечером под луной и звездами, якобы не нарушить счастье днем. Ибо днем может так тебя скрутить, что вечером увидишь только небо в алмазах! Вот почему вы редко так  улыбаетесь? Потому, как вкушаете не правильно – думаете за едой много. А здесь, откусывая кусок дыни, надо медленно провожать его дальше не мыслью, а радостью! А радость не в голове твоей находится, она обволакивает тебя со всех сторон! Ты хочешь ее увидеть, как вместо руин величественное здание, а она не нуждается в твоем взоре. Так что, бери эту дыню и делай, как я, смотри! Теперь я твой Бог и Царь!
- Слушаюсь и повинуюсь, Али! Сейчас только лампу твою потру рукой, чтобы от счастья не светиться! – рассмеялся я ему в ответ.
Глядя в песчаные просторы, мы молчали, наслаждаясь каждым ломтиком этой дыни.
-Только здесь в пустыне грезы становятся явью,- нарушил я молчание радости.
-Это точно! Не отвлекайся. Медитируй.
Действительно, дыня радости была огромной, нежной, сочной. Она быстро отвлекала от сентиментально – политических воззрений.  Перед ее царственным вкусом меркла даже самая яркая звезда Сириус. Дыня заключала в себя, как в покои самой царицы аль-Забби. И все это входило в нас, проникало и обволакивало, и делало в конце-то концов частью здешнего пейзажа, надо признать, это точно.
----
прод. следует.