Обычная история

Жил был Он. Звали его Глеб. У него было много-много книг, огромный рюкзак, черно-белая квартира, 33 года жизненного опыта, старенькая собака Джина, рваные вылинявшие джинсы, черный, похожий на танк джип и выращенная с нуля компания, которая как-то незаметно начала приносить миллионную прибыль.

Он любил яркое солнце. И поэтому не терпел шторы, жалюзи и темные очки. Его секретарша Анечка всегда смешно морщилась, заходя в кабинет, залитый слепящей лавой света. Поначалу она даже таскала ему проспекты с изображениями ультрамодной дизайнерской одежды для окон. Заботливая!
Марья Сергеевна из отдела кадров придумала  маленькой белобрысой Анечке должность «Помощник Президента», и Анечка этим жутко гордилась. Глеб первое время пытался шутить на эту тему. Анечка сразу сбивалась с официального тона, краснела, губки начинали дрожать…  «Ну Глееееб Евгеньевич….», - смешно говорила она. В остальные моменты она была по-настоящему профессиональна.

Он любил работать. Давным-давно, когда он только начинал бизнес, Глеб сидел в маленькой коморке, гордо именовавшейся офисом, до часу ночи, перемещал по экрану длинные караваны цифр, чертил на всём, что попадалось под руку безумные схемы и думал, думал, думал…  Дядя Ваня, сторож с проходной, приносил ему в коморку обжигающий чай с домашними булочками – самые вкусные воспоминания в его жизни!  Они пили чай, и Глеб рассказывал дяде Ване о схемах, марже, процентах и котировках. А тот улыбался и говорил:  у тебя всё получится, сынок! И Глеб верил ему больше, чем всем скептикам-экспертам вместе взятым. И дядя Ваня оказался прав!

Он любил красивых женщин. Ему казалось, что женщина рождена для того, чтобы быть красивой. Его мать всегда, при любых обстоятельствах, была похожа на Сикстинскую Мадонну Рафаэля.  На протяжении последних десяти лет рядом с Глебом были женщины-картины. Ему нравилось покупать им дорогую одежду и украшения, любоваться ими  в интерьере дорогого ресторана, на чистейшем белом песке побережья, на черном шелковом покрывале…  Если бы кто-то сказал Глебу, что половина его женщин не попадают под общепринятые каноны красоты,  он ни за что бы не поверил!

Он любил скорость.  Однажды они с Мишкой, приложив титанические усилия к планированию собственной рабочей недели, спланировали поездку в свои Львовские филиалы на одно время. Они рванули на машине, как раньше, выдержав трудный бой за «впустую потраченное время руководителя» с Анечкой и Мишкиной секретаршей. Глебовский  танк летел по трассе, они  жевали чипсы, пили колу и непрерывно улыбались, как дети, радуясь неожиданной свободе.
- А от меня Маринка ушла, - вдруг сказал Мишка. Глеб резко повернулся и не успел ничего спросить.  Дальше мир как-то странно кувыркнулся, свет выключили, а когда включили, Глеб обнаружил себя и Мишку в довольно странных позах, противоречащих всем правилам земного притяжения.  Вид через лобовое стекло как-то резко обрывался, и там, где раньше был капот, начиналась трава.
Через пять минут они с Мишкой сидели посреди поля в десяти метрах от покореженной машины, которая приобрела теперь окончательное сходство с танком, только подбитым и уткнувшимся носом в землю.  Рука с сигаретой как-то странно подрагивала, кружилась голова, и жутко хотелось пить. Руки, ноги и остальные части тела были на месте. Они были живы.
Первым начал смеяться Мишка. Глеб обеспокоенно посмотрел на него, улыбнулся и вдруг, неожиданно для себя, тоже захохотал.  Приехавшие через полчаса гаишники могли наблюдать красивое зрелище:  два здоровых мужика в дорогущей рваной одежде танцуют вокруг шикарной, вдребезги  разбитой машины и поют «Цыганочку».

Он любил запах ладана. Поэтому раз в неделю, только не в «положенное время», а как раз наоборот, когда никого нет, он приходил в маленькую церквушку на окраине, пожимал руку батюшке, похожему на подавляющее большинство батюшек-бывших КГБшников, становился в углу и долго-долго смотрел на свечи. Его отношения с Богом были сродни общению с дядей Ваней. Глеб мысленно рассказывал Богу, как идут дела, и что он еще планирует построить, изменить, модернизировать. И ему казалось, что он слышит тёплое: у тебя всё получится, сынок! И он верил – разве можно не верить?

Она любила  Его. Бесконечно, безусловно, восторженно, безгранично! Она любила его так, что казалось, если бы на земле вдруг стало не хватать воздуха, она бы тут же перестала дышать – для него. Она знала, как он улыбается утром и как – вечером. Как появляется морщинка на лбу, когда он хмурится, и как разбегаются лучики в уголках глаз, когда он смотрит на своё обожаемое солнце. Она догадывалась, когда болеет его собака, и он злится на себя за то, что не может ей помочь. Она замирала и превращалась в тень, чтобы увидеть блаженство в его глазах, когда он делает первый утренний глоток чая с черникой, и только она знала, что чай должен быть непременно обжигающим. Она знала о нем так много… и так мало. Она совсем не знала, как он просыпается и засыпает, что читает, когда болеет ангиной, о чем говорит по вечерам с собакой, как выглядит в штормовке на берегу реки с друзьями и в плавках на пляже шикарного отеля на Мальте. Она не знала, есть ли родинка у него на плече, но почему-то была уверена, что есть. И от того, что она никогда не узнает именно об этой родинке, ей было особенно грустно.  И пафосное: «Помощник Президента» никак не могло ей в этом помочь. И совсем даже не радовало….