Таинственный остров

  К. Велигина afalina311071@mail.ru

                ТАИНСТВЕННЫЙ ОСТРОВ
               

                1

        Ночью прошёл дождь, но к утру небо совершенно очистилось от облаков, и солнечный свет залил мир к большому удовольствию всех живых существ. Лето вообще выдалось довольно дождливое. Впрочем, двое подростков, брат и сестра, особенно желали, чтобы именно этим утром светило солнце. Для них его ласковые лучи означали, что погода нынче лётная, и дедушка непременно возьмёт их с собой в Квебек. Его грузовой самолёт должен был вскоре прибыть туда из маленького городка, где жила вся семья. В Квебеке Кэти и Сирила ожидали целых два дня развлечений.
      Теперь, сидя на небольшом запасном аэродроме, они караулили, когда появится дед, и весело болтали о том, куда непременно пойдут, что купят и сколько интересного увидят в большом городе.
      Погрузка ещё не началась; брат и сестра явились слишком рано и теперь любовались дедушкиным небольшим, стареньким, но крепким самолётом, стоявшим довольно близко от них.
       - Дед обязательно даст мне подержать штурвал, - уверял Сирил. - Ты бы видела, как мы с ним летали в прошлый раз. Я буквально сам посадил самолёт.
       - Хвастунишка, - рассмеялась Кэти. - Так я тебе и поверила.
       Сирилу, которому уже исполнилось пятнадцать лет, смех младшей сестры показался довольно-таки неуместным, и он возмутился:
       - Хочешь, покажу?
       - Ты с ума сошёл, -  сказала Кэти. - Даже не думай. Дедушка тебя взгреет, если узнает, что ты просто мне это предлагал, уж не говорю о том, что если бы ты правда это сделал.
       - Ладно, всё равно пора закидывать вещи, - молвил Сирил. - Чем торчать тут, уж лучше посидеть в самолёте.
       И он не без тайного самодовольства потряс перед Кэти запасными ключами от кабины, которые ему доверил дедушка.
       Кэти не возражала против того, чтобы посидеть в самолёте. На аэродроме было пусто, только на дальней взлётной полосе, влажной от прошедшего ночью дождя, копошилось несколько рабочих- ремонтников. Сирил и Кэти с удовольствием забрались в кабину, с малых лет знакомую им до мелочей, и устроились там, положив свои сумки поудобнее, чтобы, когда начнётся погрузка, ящики не задели их вещей.
       Сирил, конечно, не удержался, чтобы не пересесть на дедушкино место старшего пилота; он даже надел наушники. Кэти примостилась рядом, с обычным любопытством разглядывая таинственные кнопки и рычажки, в которых совершенно ничего не понимала, но которые всегда вызывали в ней глубокий интерес.
       - Слушай, Кэт, - глаза Сирила загорелись, и он снял наушники. - Ты можешь вылезти, если боишься, но я всё-таки сделаю круг над аэродромом, пока нет дедушки! Прямо не могу удержаться.
       - Не дури, - сказала Кэт, но уже не так уверенно. Она подумала о том, как заманчиво было бы рассказать в школе, что её родной брат вот так запросто прокатил её на самолёте, а она, разумеется ему помогала: это их обоих прославит!
       Видя колебания сестры, Сирил решил больше не осторожничать. Он решительно что-то включил, что-то нажал, и самолёт, наполнившись приятным гулом, медленно и торжественно покатил по взлётной полосе. У Кэти захватило дух от невольного страха и в то же время от восторга, тем более, что Сирил выглядел очень уверенно, прямо как заправский лётчик. Самолёт мчался всё быстрее, набирая скорость, и, наконец, оторвался от земли.
      Кэти с замиранием сердца смотрела, как взлётная полоса, аэродром и небольшой лес рядом остаются где-то внизу, а они с братом поднимаются всё выше и выше. На не слишком большой высоте Сирил выровнял самолёт. Тогда Кэти крикнула ему:
      - Сирил, хватит! Поворачивай!
      - Здорово? - спросил он её.
      - Ещё как! - она засмеялась.
      Сирил уверенным движением попытался сделать поворот, но самолёт, аккуратно слушавшийся его в присутствии деда, на этот раз почему-то и не подумал поворачивать. Сирил встревожился, сделал ещё две или три попытки повернуть машину, но самолёт нёс их куда-то на юг и явно не собирался возвращаться обратно.
      - Что же ты? - удивилась Кэти. - Поворачивай!
      - Я поворачиваю, - спокойным голосом ответил Сирил, медленно покрываясь липким потом. - Разве ты не видишь? Сейчас будем на месте.
      Кэти успокоилась и задумчиво наблюдала минут пять, за тем, что происходит внизу, полагая, что поворот её неопытному глазу просто незаметен. Но вдруг она так и подскочила на месте: внизу под собой она различила озеро и санаторий, находившиеся довольно-таки далеко от аэродрома в их городке.
     Она обратила на брата взгляд, полный изумления и отчаяния, и воскликнула:
     - Ты не повернул? О, почему ты не поворачиваешь?! Сирил! Почему ты не поворачиваешь?!
     - Я поворачиваю, - с трудом ответил Сирил. - Это ОН почему-то не поворачивается. Самолёт.   
     - Что?! - крикнула Кэти с таким ужасом в голосе, что Сирила заново прошиб холодный пот. - Как не поворачивается? Сирил, поверни его! Слышишь, поверни! Не смей меня так пугать. Поверни, пожалуйста!
     - Я стараюсь, - честно отозвался Сирил.
     Его ответ доконал Кэти. Слово "стараюсь" прозвучало в её душе похоронным колоколом. Потрясённая, она разрыдалась.
      - А посадить самолёт ты сможешь? - сквозь слёзы спросила она брата.
      - Смогу... если увижу, где сажать, - признался Сирил, изнемогая от внезапно охватившей его слабости - он не знал, где находятся ближайшие аэродромы. Он вообще не знал, где находятся аэродромы, и как связаться хотя бы с одним из них. Он сомневался, что сможет узнать их сверху. Самой главной его надеждой было всё-таки повернуть самолёт, но в летающей машине что-то прочно заело: ни штурвал, ни автоматический поворот не действовали.
      - Какие мы идиоты! - рыдала Кэти. - И зачем я тебя послушалась! Что теперь с нами будет!
      Бурные рыдания сменились тихими слезами. Некоторое время Кэти провела в полузабытьи, где-то между сном и действительностью, пока рассеянный взгляд в окно не дал ей нового повода для потрясения.
      - Море, Сирил! - завопила она, всплеснув руками. - Море внизу! Куда мы теперь сядем? - и она вновь залилась слезами.
      - Море лучше, чем горы, - мужественно заметил Сирил. - Пожалуйста, не вопи, точно тебя режут. Мы же летим, мы не падаем. И я всё время пытаюсь повернуть.
      Для бедной Кэти это было слишком. Услышав последние слова брата, она подумала, что всё это дурной сон, и вне себя от горя и страха, погрузилась в глубокий обморок.
      

      Сирил не стал пытаться приводить сестру в чувство. Он и сам дрожал при мысли, что когда-нибудь кончится горючее, и придётся сажать самолёт в море. Он попытался наладить связь с каким-либо аэродромом, но и это не вышло: дедушка всегда говорил, что самолёт старый и связь на нём отвратительная. Сам он умудрялся связываться с миром по какой-то особой частоте, на которую заранее "настраивался". Кампания, где он работал, не считала нужным обзаводиться новым самолётом, пока старый надёжный пилот мог справляться со своим крылатым грузовиком.
       В отличие от тринадцатилетней сестры Сирил не так быстро впадал в панику. Во-первых, он был уверен в себе больше, чем сестра была уверена в нём, несмотря на все сегодняшние неудачи, а во -вторых, три раза посидев за штурвалом в присутствии дедушки, он считал, что довольно умело управляет и не боялся упасть. Его больше беспокоила мысль, что, пожалуй, придётся посадить самолёт в чужой стране или, что ещё хуже, их собьют где-нибудь на границе. А просто лететь над морем было, по его мнению, не так уж и плохо. Напротив, это было красиво. Море так торжественно синело внизу, что Сирил не мог не любоваться им невольно, хотя и горько раскаивался в том, что решился взлететь без разрешения, поверг в печаль сестру и вместе с ней теперь рискует жизнью - всё по собственной глупости.
      Кэти вскоре пришла в себя. Установив автопилот, Сирил дал ей выпить кофе из термоса и принялся ласково уговаривать не отчаиваться: ведь в случае чего, они попросту катапультируются, и все дела. Правда, придётся сидеть одном кресле, но он, Сирил, легче дедушки,  а уж Кэти тем более. Вдвоём они вполне сойдут за одного толстого пилота.               
      Кэти стало немного легче от этих рассуждений брата, хотя она подумала при этом, что катапультироваться в открытом море - это всё равно, что просто утонуть. Парашютов в самолёте не было. Тем не менее, когда Сирил вновь уселся за штурвал, Кэти решительно начала перебирать обе сумки, свою и брата, и складывать в них только самые необходимые вещи. Конечно, если придётся прыгать в воду, эту сумку они с собой не возьмут, но вдруг посадка окажется более удачной; в таком случае некоторые вещи безусловно им понадобятся. Она уложила всё с большой предусмотрительностью, аккуратно и заботливо. Сирил понял её намерения и даже не стал спрашивать, чем она занята, но про себя похвалил сестру за такое разумное попечение об их будущем.
      Они летели молча над солнечной, чуть отливающей лазурью синевой и высматривали остров или какой-нибудь архипелаг, но попавшиеся им два или три островка были столь малы и скалисты, как выяснилось при снижении, что рисковать не стоило.
      Третий час полёта был на исходе, когда вдруг над пультом управления прозвучал сигнал предупреждения и загорелась надпись: "Горючее заканчивается". Сирил побледнел и стал нажимать кнопки, проверяя, сколько горючего осталось, а Кэти зашептала молитву, стараясь унять противную дрожь во всём теле.
      Выяснилось, что горючего остаётся на каких-нибудь двадцать минут полёта. Не успели брат и сестра как следует приуныть, как вдруг у обоих одновременно вырвался радостный крик. Они увидели впереди довольно большой остров, и, что было самым отрадным, самолёт держал курс прямо на него.
      - Кэти, садись ко мне на колени! - крикнул Сирил. Кэти, прихватив сумку с отобранными ею вещами, пересела к нему на колени. Он застегнул ремни кресла на себе и на ней так, как его учил дедушка. Когда самолёт поравнялся с началом острова, лесистого и неровного - здесь тоже нельзя было посадить самолёт - Сирил нажал кнопку катапульты. Тут же над их головами откинулся широкий люк, и их вместе с креслом старшего пилота с такой силой выбросило вверх, что оба громко вскрикнули, но, едва они стали падать, механически раскрылся парашют над их сиденьем, и дети, точно какая-то большая странная птица запарили над островом. Самолёт же продолжил свой путь, как ни в чём не бывало.
      Земля качалась под детьми, точно огромный зелёный ковёр.
      - Как красиво! - невольно вырвалось у Кэти.
      - Смотри, там, кажется, небольшая электростанция! - крикнул Сирил, указывая на постройку, обнесённую оградой. - Здесь должны быть люди. А вон какой-то особняк и парк, видишь?
      Кэти действительно увидела и парк, и ярко белевший на солнце богатый особняк. Всё это сверху выглядело великолепно. Тут они вспомнили о самолёте и ещё успели увидеть его: маленькую точку, стремительно пропадавшую из виду. Через две минуты парашют плавно опустил детей на залитую солнцем лужайку, откуда очень плохо, но всё же был виден заманчивый особняк.
      Приземление вышло чрезвычайно удачным. Правда, Сирил оцарапал ладонь, а Кэти коленку, но это были сущие пустяки. Пришлось немало повозиться с ремнями и с парашютом, чтобы от них освободиться. Затем Сирил и Кэти долго и неумело складывали парашют, не желая его бросать. Наконец, кое-как сложили так, чтобы можно было нести с собой, и сели перекусить: съесть по паре пирожков и выпить соку из пластмассовой бутылки, удачно выдержавшей приземление. После этого оба совершенно пришли в себя и развеселились так, как только могут веселиться люди, избежавшие смертельной опасности. Они хохотали, обнимались, целовались и даже плакали. После, слегка успокоившись, оба взглянули на окружавший их мир трезвым оком и заметили, что солнце сильно сместилось к западу.
        - Попробуем связаться с миром, - предложил Сирил Кэти. Они достали свои мобильные телефоны, но те, хоть и включились, не смогли связать их ни с одним номером. Дети с грустью выключили их.
        - Второй час, Кэти, - заметил Сирил, взглянув на свои знаменитые часы ролекс - подарок их дяди Оливье Триньона из Квебека. - Нам надо до заката добраться до этого особняка или бунгало - не знаю, как называется.
       - Это, наверно, частный остров, - предположила Кэти. - И здесь живёт хозяин. Да, Сирил?
       - Наверняка, - Сирил приспособил себе парашют за спину, как огромный рюкзак. - И от этого хозяина можно будет позвонить домой. Ну и жарища здесь! Похоже, нас занесло куда-то в Полинезию. Смотри, какие пальмы!
       - А здесь нет дикарей? - испугалась Кэти.
       - Какие дикари, если это частные владения, - Сирил пожал плечами. - Пошли живее, Кэт. Вон, как далеко этот дом. Еле виден отсюда. А если здесь такая жарища, то и темнеет здесь, пожалуй, рано.
       Он поднял было на плечо сумку, сложенную Кэти в самолёте, но она запротестовала: парашют и сам по себе тяжёлый; им следует распределить груз на двоих.
        - Ладно, неси, пока не устанешь, - согласился Сирил, отдавая ей сумку. Он был достаточно силён и крепок, но выглядел на свои обычные пятнадцать лет не в пример иным здоровякам, которые уже в шестнадцать крупны, плечисты, со сложением и голосом восемнадцатилетних. Стройность Сирила была ещё вполне отроческой, а голос стал юношеским совсем недавно.
       И они отправились прямо к белевшему вдали дому по довольно широкой лесной дороге: мальчик в жёлтой футболке и модных бежевых шортах едва ли не до колен, и девочка в коротких розовых шортах и в розовой с блёстками майке без рукавов. У обоих на ногах были лёгкие ремешковые сандалии, только у Сирила - белые носки, а у Кэти - розовые с красными полосками. И оба были очень светловолосы, как их мать и обе бабушки.
      Пока они шли, солнце в самом деле стало довольно быстро клониться к закату, и Сирил всё с большей тревогой поглядывал на постепенно густеющие сумерки. Но тропа нигде не прерывалась, и часа два спустя, когда солнце уже почти скатилось за горизонт, а сумерки сильно сгустились, на великолепном густом иссиня-чёрном небе загорелись первые, невероятно крупные звёзды, дети достигли, наконец, желанной цели. С обоих градом катил пот, оба невероятно устали не столько от ходьбы, сколько от сладко-влажной тропической духоты, которой был напоён здешний лес.
      Когда они подошли к дому, им представилось странное зрелище. Хотя возле дома и горели красивые круглые фонари, сад, разбитый перед фасадом, был весьма запущен. Чаши римского фонтана были разбиты, да и сам фонтан не бил, кусты росли в беспорядке, как придётся, мраморная лестница особняка была вся в трещинах, а стены сильно облупились. Свет в особняке не горел. 
      - Что же это? - удивлённо спросил сам себя Сирил.
      Кэти, невольно дрожа и превозмогая усталость, быстро взбежала по лестнице и приоткрыла красивую парадную дверь.
      - Не заперто, - облегчённо вздохнула она.
      - Постой, - сказал Сирил. - Я войду первым.
      Он зажёг свой фонарик, и оба они вошли. Сирил нашёл выключатель, и тотчас под потолком загорелась люстра: огромная, в три яруса, вся из сверкающих стеклянных подвесок. Она озарила холл - богатый, но запущенный, с мраморным и почти блестящим полом. Он не мог вполне блестеть из-за того, что был давно не мыт. Растения в гипсовых чашах, по обеим сторонам широкой лестницы давно увяли. С величественных колонн местами осы'палась штукатурка. И везде стояла абсолютная тишина.
       Брат и сестра, невольно насторожившись, взялись за руки и стали подниматься по лестнице. Лестница привела их на второй этаж, где вправо и влево тянулся коридор с рядами молчаливых дверей. Гулкое эхо повторяло каждый шаг путников.
       Все двери оказались запертыми, кроме одной, в конце левого крыла. Это была небольшая комната возле кабинета, с богатой кожаной мебелью, с телефоном и компьютером на столе. Но телефон и компьютер не работали. На паркетном полу виднелись полустёртые неясные пятна.
      - Это кровь, - стараясь говорить безразличным голосом, сказала Кэти, присмотревшись к ним. - Странно.
      Ей было не просто странно, а очень даже страшно, но она считала, что грех ей, чудом выжившей сегодня, гневить милосердное Небо новыми слезами и страхами. Сирил, от природы более спокойный, чем его сестра, даже не испугался крови: мало ли, кем и зачем она была здесь пролита? Может, кто-то просто сильно поранился. Сирила гораздо больше опечалило отсутствие связи с внешним миром, на которую он возлагал большие надежды. Но тут кое-что отвлекло его. Он увидел на стене фотографии и сказал:
     - Кэти, смотри! Здесь, кажется, был детский дом.
     Кэти посмотрела. Действительно, на большой фотографии было два десятка детей примерно одного возраста, снятых на фоне особняка. Рядом с ними стояли люди в белых халатах.
     - Может здесь была больница? - предположила Кэти.
     Она подошла к несгораемому сейфу, который оказался не заперт и доверху наполнен запылёнными папками, взяла одну из них раскрыла и прочла вслух:
      "Джозефина Смит. Тюрьма, Канзас-сити. 10 лет. Обвиняется в преднамеренном убийстве своего мужа. Осуждена на смерть. На эксперимент дала согласие добровольно..."
      Тут же были подшиты две фотографии: мрачной, коротко стриженой женщины (фас и профиль) и хорошенькой девочки лет десяти.
       - Что за ерунда, - удивилась Кэти. - Кто же выходит замуж в десять лет да ещё в Америке? Или это ей дали десять лет? Но ведь она "осуждена на смерть"...
       И она протянула папку заинтересованному Сирилу, а сама взяла другую и стала читать дальше:
       "Айлистер Бенкс. Тюрьма, Санта-Моника. 10 лет. Обвиняется в растлении собственных малолетних детей и убийстве одного из них. Пациент доктора Маккларена. Страдает истерией. Осуждён на смерть. На эксперимент дал согласие добровольно..."
       - Какие-то дурацкие записи, - растерянно сказала Кэти, глядя на подшитую к делу фотографию мужчины с крайне отталкивающим лицом и на фото, приклеенное рядом - там был приятный чистенький мальчик. - Ничего не понимаю.
       - Знаешь что, - заговорил, немного подумав, сообразительный Сирил, успевший пробежать глазами вторую папку. - Тут, видимо, происходил какой-то эксперимент. И для него нужны были смертники.
       - Это я могу понять, - согласилась Кэти. - Но при чём тут десятилетние дети? И куда все подевались?
       На этот вопрос Сирил затруднился дать какие-либо объяснения. Он пожал плечами и резонно заметил:
       - Это не наше дело. Наше дело найти телефон, который работает.
       Кэти сама понимала, что это и в самом деле гораздо важнее, чем раздумывать над непонятными экспериментами, и они покинули кабинет. Обоих немного успокаивало то обстоятельство, что куда бы они не приходили, свет везде включался без затруднений.
       Так и не найдя нигде исправленного телефона, они заглянули в какую-то комнату на последнем, третьем этаже - без окон и без дверей. Дверь за ними механически захлопнулась, и, сколько они не старались, им не удалось её открыть.
       Кэти начала было уже переживать и волноваться, но тут Сирил заметил широкую решётку вентиляционной трубы и вынул из кармана шорт свой знаменитый перочинный ножик с отвёрткой.
       - Кэти, - сказал он. - Полезай мне на плечи и сними решётку.
       Кэти подчинилась, и вскоре решётка лежала на полу. Кэти первая забралась в вентиляционную трубу. Сирил подпрыгнул повыше и схватился за край трубы. С помощью сестры и благодаря собственным усилиям он вскоре тоже очутился в трубе. Вперёд он пополз первым, как и надлежало разведчику; Кэти - за ним. Они выбили вентиляционную решётку в другом конце не очень длинной трубы и очутились в странной комнате, заставленной многочисленными металлическими столами. На этих столах они увидели несметное множество колб, пробирок, бутылей, и везде была какая-нибудь жидкость. Сирил включил свет.
      - Лаборатория, - прошептал он. - Интересно, что это?..
      И он протянул руку к колбе с жидкостью малиново-золотистого, очень весёлого цвета.
      Но тут раздался голос:
      - Стоять! Или я выстрелю.
      Сирил и Кэти разом вздрогнули от неожиданности, и Сирил поспешно убрал руку.
      Тогда из-за тёмного шкафа в углу медленно вышел на свет мужчина лет двадцати пяти, с небольшим автоматом в руках. Он был рослым и здоровым, дня четыре не брившимся, но красивым. Его тёмно-каштановые, не длинные, но и не особенно короткие волосы слегка вились, черты лица были довольно приятны, а жгучие выразительные глаза в свете ярких лабораторных ламп отливали тёмной синевой. Он был в майке без рукавов и в джинсах. Мышцы на руках, державших автомат, были развиты так основательно, что сомнений не оставалось: перед братом и сестрой стоял очень сильный человек, что не мешало ему, впрочем, быть стройным и очень пропорционально сложенным.
      Сирил хлопал глазами в полной растерянности, а Кэти с ужасом смотрела на этого нового Ре'мбо: её вовсе не тянуло встречаться с подобного вида героями на самом деле, а не в кино.
       Впрочем, Рембо, по-видимому, тоже не горел желанием воспитывать тинэйджеров. Он опустил автомат и молвил:
       - Я видел, как вы попали в дом, но не думал, что вам удастся пробраться в лабораторию. Кто вы такие?
       - Простите, сэр, - вежливо начал Сирил. - Мы не хотели трогать колбы. Мы просто ищем телефон.
       - Вы ищите телефон? - тут незнакомец рассмеялся, словно услышал нечто очень забавное. - Значит, вы ищите телефон, которого, чёрт возьми, давно уже и в помине нет на всём острове?..
      Он покачал головой.
      - Я спросил вас, кто вы такие, и ответа не получил.
      - Меня зовут Сирил, сэр, а это Кэти. Мы брат и сестра. Наша фамилия Рэдвуд. Мы из Канады.
      - И кто вас сюда привёз? - с иронией поинтересовался незнакомец. - Начальник экскурсионной яхты?
      Желчь, прозвучавшая в его голосе, не смутила Сирила.
      - С нами случилась беда, сэр, - со вздохом ответил он - и принялся кратко рассказывать всю историю с самого начала. Человек с автоматом слушал его очень внимательно и с нескрываемым интересом. Сирил рассказывал так искренне, что ему просто нельзя было не верить.
      Когда он закончил, незнакомец немного помолчал, потом закинул автомат за плечо и приблизился к своим гостям.
      - Артур Кейдж, - представился он, подавая руку Сирилу, затем слегка встряхивая пальцы Кэти. - Кличка Лор. Я убил свою жену выстрелом в ухо, ну, меня и прозвали... в тюрьме. Да вы меня не бойтесь. Вы этих колб бойтесь: их лучше вообще не трогать. Вы их не тронете, они вас не тронут, и не будет беды. Пошли со мной, герои.
      

      Он вывел их из лаборатории и привёл в квартиру из двух комнат, чистенькую и со вкусом обставленную.
      - Здесь жил доктор Маккларен, - сказал он без всякого выражения. - А теперь живу я. Видите, на окнах мелкая решётка? Благодаря этому я до сих пор и жив.
      - Разве вам что-то угрожает? - осторожно спросил Сирил.
      - Ещё как, - ответил Артур Кейдж. - И вам будет угрожать. Вы, бедняги, не знаете, куда попали. Идите сюда. Здесь ванная. Здесь уборная. Тут вторая комната, и вы будете жить в ней.
      - Жить?! - не удержалась Кэти. - Сэр, мы не можем здесь жить! Нас ждут дома.
      Лор медленно приблизился к ней и заглянул ей в глаза.
      - Леди, - молвил он с лёгкой усмешкой. - Я тоже очень не прочь очутиться дома. Так не прочь, что ехать некуда. Только что вы предлагаете? Сделать плот и отправиться в бессрочное путешествие? Самолётов здесь нет и, как я уже сказал, никакой связи с миром тоже нет. Я живу здесь вот уже полтора года, а до этого жил ещё пять лет, только в другом состоянии - согласно эксперименту. Будь у меня хоть малейшая возможность выбраться отсюда, как вы думаете, остался бы я здесь? О нет, можете мне поверить. Ноги бы моей тут не было.
     Кэти заплакала. Сирил обнял её и прижал к себе.
     - Хватит реветь, - нетерпеливо заметил Лор. - Если бы вы знали, что' вам угрожало бы здесь без меня, вы хохотали бы от счастья с утра до ночи - и носили бы меня на руках. Есть хотите?
     - Я бы поел, - отозвался Сирил. - Мы очень благодарны вам, сэр. Простите, что Кэти плачет. Но она ещё маленькая... и столько сегодня пережила... и вообще, она очень домашняя...
     Губы его невольно дрогнули, и серые светлые глаза тоже против его воли наполнились слезами.
     - Да ладно, - сказал Кейдж, глядя на них в некотором раздумье. - Плачьте себе. Только не очень громко. Чистое бельё в шкафу. Я позову вас к ужину.
     И он ушёл на кухню.
     Сирил принялся уговаривать Кэти успокоиться. Он уверял её, что родители и дедушка, и обе бабушки, конечно, волнуются, но, вероятно, их скоро примутся искать и непременно найдут.
      Его доводы имели некоторый успех. Кэти постепенно затихла, утёрла слёзы, но со страхом прошептала, что боится Кейджа: он убил свою жену - значит, может и сестру с братом перебить, как цыплят. Кто ему тут помешает?
     - Я помешаю, - мужественно ответил Сирил. - Но, мне кажется, он не тронет нас, Кэт. Он лучше, чем ты думаешь.
     - Он взрослый, молодой, здоровый, - горестно продолжала Кэти. - Вдруг ему понадобится новая жена?..
     - Если бы ему нужна была жена, он бы не убил ту, старую, - наивно возразил Сирил.
     - ТА, может, действительно не была ему нужна, - в свою очередь возразила Кэти. - А против другой он может ничего не иметь... Наоборот, ему, вероятно, очень даже хочется новую жену - и помоложе...
     Это предположение заставило Кэти содрогнуться. Сирил укоризненно покачал головой:
     - Бог знает, что ты говоришь. У тебя просто нервы расшатались. Успокойся и не выдумывай глупостей. В конце концов, я действительно способен тебя защитить.
     Кэти сделала вид, что верит в его силы и даже постелила себе постель не на широкой мягкой софе, а на довольно жёстком диванчике, поближе к брату, который решил улечься на раскладном кресле, так как не любил широких и мягких постелей.
     Вскоре Кейдж позвал их ужинать. Они вошли в просторную кухню тихие, присмиревшие - и покорно съели по бифштексу с салатом и картофелем, приготовленным, впрочем, отменно. Запивали они всё это хорошим французским вином, которое их взбодрило и утешило.
     - Посуду вымоем завтра, - сказал Кейдж. - Я пока что приварю железную решётку в лаборатории, чтобы больше никто туда не проник. А вы сидите в этих комнатах, и ни шагу отсюда. Можете смотреть телевизор.
     - Как? Он работает? - оживился Сирил. Ведь если телевизор улавливает программы, подумалось ему, значит, можно ещё раз попробовать мобильные телефоны - вдруг и они что-нибудь "уловят"?
Но ответ Кейджа разочаровал его.
     - Ящик работает, - сказал Лор. - Только кроме того, что вот здесь на кассетах, он ничего не показывает. Ни одной программы не берёт. Так что смотрите фильмы.
     И, взяв сварочный аппарат и маску, он ушёл.
     Сирил с Кэти действительно не смогли поймать ни одной программы. Разочарованные, они поставили кассету и посмотрели хороший фильм, который несколько улучшил их настроение. После этого Кэти отправилась мыться в красивую ванную, где с удовольствием лежала вся в пене часа полтора. После неё отправился мыться Сирил. Лор ещё не вернулся. Кэти подошла к окну и заглянула за штору. Сквозь медную решётку, защищавшую окно снаружи, была хорошо видна освещённая часть сада, и Кэти заметила, как в кустах промелькнула чья-то тень. Она стала всматриваться пристальнее, но ничего не увидела, кроме совершенно неподвижной листвы. Пожав плечами, она задёрнула штору.               
     Сирил всё ещё мылся, когда вернулся Кейдж. К удивлению Кэти он запер дверь, ведущую в квартиру, и без того железную, на несколько крепких стальных засовов.
      - От кого это? - не удержавшись, спросила Кэти.
      Он обернулся:
      - А, это ты, малявка? Это от одних очень несчастных людей. Собственно, они уже больше не люди. Уже десять часов. Не пора ли тебе спать?
      - Я могу спать, не опасаясь вас? - слегка осмелев, спросила Кэти и покраснела.
      - Тебе так хочется меня опасаться? - он подмигнул ей. - Сожалею, но меня не интересуют маленькие девочки в зелёных махровых халатах. Будь ты года на четыре постарше, тогда - может быть...
И давай без церемоний, обращайся ко мне, как к брату.
      - Просто Артур? - спросила она серьёзно.
      - Можно Лор.
      - Лор - это ужасно, - Кэти поморщилась. - Артур лучше.
      Он рассмеялся.
      - Иди спать, Кэти. Надо бояться совсем не меня, а тех, от кого я запираюсь. Но ЗДЕСЬ даже их можешь не бояться.
      - А ты не убьёшь нас с Сирилом? - положившись на его честность, спросила Кэти.
      - Конечно, убью, - отвечал Кейдж. - Даже не сомневайся в этом. Я вас специально для этого кормил ужином и угощал красным вином, разве непонятно? Да я не усну спокойно, пока вы живы.
      - Извини, - Кэти потупилась. - Но ты же убил свою жену?
      - Да. Иначе эта наркоманка убила бы меня. Она успела ударить меня ножом. Но суд этого не учёл. Впрочем, моя Марси всё равно не могла больше жить на свете. Не должна была. Она перестала быть человеком, она любила только героин, а я любил её. Я должен был убить её... хотя бы из жалости к ней.
      И в его жгучих глазах блеснули слёзы. Кэти почувствовала, что тоже вот-вот заплачет. Она вынула из кармана халата свой любимый сувенир - маленького фарфорового младенца в красной рубашечке, размером с половину её мизинца, и осторожно положила возле Кейджа.
      - Такой у тебя родится, когда ты снова женишься, - сказала она и поспешно ушла в свою комнату.
      Кейдж бережно взял сувенирчик в руки и еле заметно улыбнулся. Он был глубоко тронут. Какая забавная эта Кэти!
      - Да, такой у меня родится, непременно... - прошептал он, закрывая глаза, и подумал про себя: "Марси..."
      Ей нельзя было оставаться тем, во что она превратилась, он знал это абсолютно точно. И он до сих пор бесконечно любил её несчастную душу, за которую молился и о которой тосковал - до сих пор.
      ... Когда Сирил вышел из ванной в своей пижаме в оранжевую полоску, Кэти прочувствовано поведала ему историю Кейджа. Сердце добродушного и отзывчивого Сирила дрогнуло от этого рассказа, и он заметил:
      - Видишь, Кэт, с ним приключилась ужасная беда - хуже, чем с нами. И потом пошла беда за бедой, а он ещё кормит нас и готов защищать.
      - Да, - согласилась Кэти. - Вот пример, как нужно держать себя в руках.
      Она рассказала брату также о семи засовах и о том, что всем им грозит опасность от неких людей, которые, по словам Артура "уже не люди".
       - Неужели зомби? - предположил Сирил. - Но настоящих зомби не бывает, ты же знаешь. Просто людям воздействуют на психику, и они теряют волю. Это, конечно, очень плохо, но всё-таки не так страшно, как в книгах и фильмах.
       - Может, они из-за эксперимента все превратились в динозавров? - вдохновенно выдвинула свою версию Кэти. - Или в каких-нибудь полуобезьян?
       - Наверно, Артур нам всё расскажет, - сказал Сирил. - Что гадать на кофейной гуще? Всё равно ничего круче "Гремлинов" не нагадаем.
       Они улеглись спать и заснули почти сразу, так как очень утомились за день.



       Пробуждение их нельзя было назвать приятным. Что-то во всём доме или вокруг дома вдруг завыло десятками таинственных голосов, что-то зацарапалось в оконные решётки, что-то начало постукивать по оконным стёклам.
      Сирил и Кэти проснулись одновременно. Кэти в ночной рубашке прижалась к Сирилу, но Сирил ласково отстранил её, подошёл к окну и слегка отодвинул штору. То, что он увидел, парализовало его. С той стороны окна, на уровне его лица находилось другое лицо, уставившееся на него. Боже, каким оно было! Красные, как лазерные лучи, ярко светящиеся глаза, бледная кожа и неподвижная улыбка, обнажавшая острые крепкие зубы. Волосы и борода у этого существа были спутаны, а пальцы, которые он тщетно пытался просунуть сквозь решётку, заканчивались острыми и длинными, как когти, ногтями. "Зубы оранжевые... как у хомяка... - пронеслось в голове у Сирила глупое сравнение. - И все острые... даже резцы... почему он улыбается?"
       Чудовище подмигнуло Сирилу своим страшным огненно-красным глазом, и его улыбка превратилась в ироничную усмешку, а взгляд наполнился сознанием жестокой власти над Сирилом и над онемевшей от потрясения Кэти, стоявшей за спиной брата. Оно поманило их пальцем и захохотало, как гиена. Сирил и Кэти с воплем ужаса кинулись в комнату к Лору.
       Тот лежал в кровати, потягивая разбавленный джин и читая какую-то книгу при свете бра.
        - Что такое? - изумился он, взглянув на перепуганных детей.
        - Там... там... - кричали дети. - Там какой-то страшный человек! Лезет по решётке... И кто-то воет... и их много!
        - И вы считаете это достаточным поводом, чтобы мешать мне читать? - спросил Кейдж, стараясь нахмуриться и скрыть улыбку. - Я, кажется, дал вам понять, малявки, что камерные концерты здешней программой не предусмотрены. А вытьё и царапанье... Согласен, спать это мешает, но не более того. И незачем отдёргивать шторы, когда чувствуешь, что ничего хорошего не увидишь. Или вы подумали, что за вами уже прибыла помощь, а в окно лезет ваш дедушка-лётчик? А царапаются и воют все остальные родственники, которых он от радости захватил с собой? Или за вашей роднёй такое поведение не водится?
      - Не шути так, - лязгая зубами, едва смогла вымолвить Кэти, молча залезла к нему на кровать и прижалась к его руке. То же самое, только с другой стороны сделал Сирил.
      - Мать вашу, - вырвалось у Кейджа. - Вы что творите, мелочь?! Вас кто воспитывал?
      Он засмеялся.
      - Ладно. Вот вам затычки для ушей. Вставьте их в уши - и получите долгожданную тишину. Ни звука не услышите. Ясно? Я просто забыл отдать вам их. Сюда эти чудища, что за окном, не пролезут: я тут ночую уже полтора года. И ещё один приятный момент - с рассветом они уберутся отсюда, и можно будет спокойно спать, хотя, не будь вы такие трусы, вы бы уже и сейчас заснули спокойно. А ну пойдём. Вы уже взрослые детки и должны спать в собственных кроватках, иначе я выдеру вас ремнём. Давайте, двигайтесь.
     Крепко прижимаясь к своему защитнику, ребята зашли в свою комнату, но когда он направился к окну, они разом отцепились от него. Вероятно увидев что-то в окне, Кейдж медленно снял со стены деревянное распятие и быстро перекрестил им кого-то, находящегося за стеклом. Раздался удаляющийся рёв, полный бешеной злобы. Кейдж поцеловал распятие и повесил его на место, после чего задёрнул штору.
      Лицо его было торжественным, как у священника, только что совершившего некое таинство.
      - Вы забыли, что с нами Бог? - спросил он победоносно. - Или вы маловеры? ОНИ ненавидят всё, что от Бога, помните это. Так что помните о молитвах. "Отче наш" знаете? Ну и замечательно.
      Он ушёл, оставив открытыми двери, разделяющие две его комнаты. Дружно сунув в уши специальные ушные пробки, дети молча взяли каждый своё одеяло и улеглись на софу, обняв друг друга. В результате перенесённых ими сильных эмоций сон пришёл к ним сразу, и они крепко проспали до утра.


      Они пробудились, когда солнце, просачиваясь сквозь тёмные тяжёлые шторы, уже заливало комнату целым каскадом света, а за окном слышалось громкое и нежное щебетанье птиц.
      - Утро, - пробормотала Кэти, протирая глаза и вытаскивая пробки из ушей. - Ой, как поют птицы! Сирил!
      Сирил не слышал. Она осторожно растолкала его, и он тоже вынул пробки. Улыбка появилась на его встревоженном лице, когда он увидел солнечные лучи и услышал птичий гомон за окном. Потом улыбка вдруг исчезла и, не успев как следует по обыкновению подтянуться, он спросил:
      - Кэти... А что это было... ночью?
      - Не вспоминай, - быстро сказала Кэти. - Смотри-ка, уже десять часов! Ну мы с тобой и сони. Держи расчёску.
      И она принялась с помощью собственной расчёски приводить в порядок свои густые волосы, которые, как обычно, заплела потом в толстую короткую косичку и стянула на конце резинкой. Сирил тоже аккуратно причесался перед красивым зеркалом. Затем оба переоделись в новую одежду: родители приучили сына и дочь к большой чистоплотности. Они не преминули воспользоваться своими дезодорантами, потом каждый взял по своему собственному полотенцу и отправился умываться и чистить зубы.
      Освежившиеся и ободрённые прохладной водой, брат и сестра вошли в комнату Артура Кейджа, предварительно постучавшись в полуоткрытую дверь.
      - А, здорово, скауты, - сказал Артур. Он видимо давно встал, так как успел побриться и даже позавтракать. - Ну как, живы? Здесь самообслуживание. Ваш завтрак в микроволновке. Умеете варить кофе? Варите, аппарат рядом с микроволновкой. Я хотел вам оставить немного своего, но потом подумал, что свежий кофе всегда лучше подогретого. Сливки только в тюбиках; сами понимаете, коров не держу.
     - Доброе утро, Артур, - почтительно поздоровались Сирил и Кэти. - Мы всё умеем, спасибо.
     Они отправились на кухню. Кэти сварила кофе, а Сирил подогрел аппетитные куски пиццы с курицей и сыром, и они отлично позавтракали. Когда они снова заглянули к Кейджу, он смотрел по телевизору мультфильмы, но брат и сестра заметили, что он, хотя и глядит на экран, думает о чём-то своём.
     Кэти спросила его, где можно выстирать бельё? Он ответил, что внизу прачечная, которая не запирается. Кэти быстро нашла её, и в великолепной стиральной машине выстирала всю "вчерашнюю" одежду - свою и брата. Она получила эту одежду сухой, выглаженной и аккуратно сложенной. Такой Кэти положила её в шкаф в их с Сирилом комнате.
      Артур заглянул к ним:
      - Ну что, отстирались? Может, пойдём купаться?
      - Нам не в чем купаться, - застенчиво сказала Кэти. - То есть, мне.
      - Ты выберешь себе подходящий купальник, - сказал Лор. - Да и для Сирила плавки найдутся. Они совершенно новые, их не носили. Заодно мы наберём в саду фруктов к ленчу.
      - Артур, - с некоторой опаской заговорил Сирил. - А выходить не опасно?
      - Днём? Нет! - Лор улыбнулся.
      Он повёл их в кладовую, где ребята нашли новые купальники и плавки, и выбрали себе самые красивые. Они не спросили, для кого предназначалось всё это добро, ожидая, что Лор всё раскажет им сам. Но Артур не особенно торопился. Он повёл их через парк на берег моря, где все трое с удовольствием выкупались. Артур прилёг на лежаке в заброшенном павильоне, где была приятная прохлада. Ребята устроились на ближайших к нему лежаках.
      - Арт, - не выдержала по своему обыкновению Кэти, видя, что их покровитель начинает дремать. - Мы видели в кабинете доктора Мак... как его? детские фотографии и какие-то странные папки. Кто здесь жил и что тут теперь происходит?
      - Кто здесь жил? - Артур слегка приоткрыл глаза. - Здесь жили мы, двадцать смертников, собранных из разных штатов Америки. Это собственный остров доктора Маккларена, и он проводил здесь эксперимент. С помощью определённых веществ он создавал такое сочетание магнитных полей, что мог вернуть взрослого человека в детство. Он сделал нас пятилетними, чтобы узнать: предрасположен ли ребёнок к преступлению или это к нему приходит с возрастом? Став детьми в самом буквальном смысле этого слова, мы начисто позабыли о нашем прошлом, вернее, будущем и, конечно, все были ангелочками. Доктор наблюдал нас пять лет, и все пять лет мы его радовали. Мы отлично учились, дружили между собой и всех слушались. Это было чудесно - снова стать ребёнком, да ещё жить в таких райских условиях. Но один из нас изменился только внешне. Чёрт его знает, почему он не забыл, кто он. Впрочем, он держался точно так же, как остальные дети, и его ни в чём нельзя было заподозрить. Звали его Род Хэссер. В конце эксперимента мы должны были стать взрослыми и принять смертную казнь, одинаковую для всех - расстрел. Хэссер помнил об этом. А так как он со мной дружил, то однажды привёл меня в лабораторию и сказал: "Ты, конечно, думаешь, что тебе десять лет? Вот и неверно. Через пару дней нам конец, эксперимент закончен. Уже прибыл отряд особого назначения, чтобы расстрелять нас".
      "За что?" - спросил я, решив, что он меня попросту разыгрывает.
      "Скоро вспомнишь, за что, - ответил он таким голосом, что мороз пробежал у меня по коже. - Видишь эту бутыль? Надо включить магнитный прибор и выпить из неё три глотка. Ты, вроде, неплохой парень, я помогу тебе".
      Он включил магнитный прибор и выпил три глотка из бутыли. Видя, что он растёт, становясь взрослым, я тоже выпил три глотка - и тоже вырос. А едва вырос, сразу же всё понял и вспомнил. И мне стало страшно. Стршно ещё и потому, что я вспомнил, кто такой Хэссер. Он был маньяком, убивал женщин и детей.
      Он увидел по моим глазам, что я всё вспомнил и сделал мне знак молчать. "Видишь эти колбы?" - спросил он тихо, указывая на цинковый стол с колбами и мензурками. А в этих колбах была та самая жидкость, к которой ты вчера протянул руку, Сирил.
      "Если выпьешь одну из этих колб, - продолжал Хэссер, - ты не умрёшь на расстреле и станешь сильнее всех на свете. Я знаю, какой эффект она даёт в соединении с магнитным полем".
      Он взял в руки колбу и выпил её содержимое. Тут же лицо его стало белым, как бумага, глаза красными и светящимися, а зубы - острыми и оранжевыми. Он и так не был красавцем, но тут стал совсем никуда не годен: разве только прямиком в ад. Я не хотел так же скверно выглядеть и сказал ему, что лучше обойдусь без всяких колб и просто как следует спрячусь где-нибудь. Он захохотал в ответ: "Тебя всё равно прикончат, Лор; не чужие, так свои. В этих колбах растворён метеорит Квэда. Он даёт огромную силу и очень долгую жизнь".
      Я слышал, что метеорит Квэда - это какой-то великий военный секрет, поэтому слова Хэссера меня не удивили. А он тем временем хлебнул ещё из одной колбы и стал совсем невесёлого вида: зубы его почернели, глаза стали точно без век, навыкате, вроде костяных шаров, и горели, как угли, и все волосы опали с головы, а то, что вместо ногтей у него выросли когти, так это я давно приметил.
      Он схватил меня на руки легко, как ребёнка, и сказал: "Лор, зря ты упускаешь такую возможность. Я знаю, ты набожен, но поверь, Рай этого не стоит".
      "Я вижу, - ответил я, - что с такой мордой, как у тебя теперь, Хэссер, в Рай попасть трудно".
      "Что, - засмеялся он, - святой Пётр не пустит?"
      "Нет, наоборот, - сказал я, - черти не пустят. Они такого, как ты, ждали, наверно, со времён ангела падшего".
       Он снова захохотал, отпустил меня и говорит:
       - Прячься, где хочешь, но приходи посмотреть расстрел - увидишь, что будет. Ты хорошо отвечаешь, мне это нравится".
       Он набрал в карманы побольше колб - тех, что были с метеоритом, вынул вделанный в стену магнитный прибор - и сгинул.
        Пока всех не превратили во взрослых, мы с ним прятались в разных местах. Нас, конечно, хватились, но так и не нашли. А когда всех наших повели расстреливать, он появился среди них, стал совать им в руки колбы и говорить каждому одно и то же: "Выпей - и ты не умрёшь". Они все, недолго думая, осушили эти колбы и стали страшней страшного, что женщины, что мужчины. Ну, выстроили их, а гляжу, солдатам как-то не по себе: столько нечеловеческих рож перед тобой, что хоть ты сдохни! А ведь вроде недавно нормальные были люди. Наш доктор Маккларен едва это увидел, чуть в обморок не хлопнулся. Кричит солдатам: "Стойте! Вы их теперь так просто не убьёте. Их надо убивать магнитным полем, иначе они не умрут..."
        А солдатам не до магнитных полей, у них нервы стали сдавать при виде этих рож. Ну, они и запалили от чистого сердца. А наши и не подумали падать. Разорвали свои наручники, как ниточки, бросились на солдат - гляжу, не бегут, а прямо летят по воздуху - вырвали у солдат автоматы и в два счёта всех перестреляли. А Хэссер им кричит: "Вы теперь не люди, вы МАГГЕРЫ, а я сильнее любого из вас. Довольны ли вы?" Они орут: "Довольны!" А маггеры - я потом прочёл у доктора в записях - это древние здешние колдуны, только эти новые будут похуже. Расстреляв солдат, они потихоньку пробрались на корабль, который этих солдат привёз и взорвали его, а потом, пока я прятался от них, ночи за две перерезали весь персонал, но перед этим специально уничтожили телефонные кабели вместе с некоторыми проводами и телевизионной антенной и разломали все компьютеры, чтобы доктор не смог ни с кем связаться. А уж доктора некому было хоронить, кроме меня. Я не очень о нём жалел: ведь он, пять лет нас воспитывая, ни секунды не пожалел о нас, когда пришло время расстрела, а ведь мы, когда были детьми, очень его любили и во всём ему верили. Похоронил я доктора, и понял, что они не успокоятся, пока не прикончат меня.  Убийство им было уже необходимо, потому что они все добровольно дали клятву у камня Роше-Зах, древнего валуна маггеров, что будут служить только силам тьмы и еженощно приносить жертвы. Целый день они живут где-то в скалах, а ночью пытаются поймать меня, но не могут, и тогда убивают животное или крупную птицу, а иногда больших ящериц и змей. У меня есть оружие, но им можно только задержать их: они не умирают. Они не могут умереть, да, наверно, и не хотят, хотя жить так, как они... Нет, по мне лучше тогда вообще не жить. Ведь они сознают всё, что делают, и воля их остаётся свободной.
       - Господи, - прошептал Сирил. - Значит, их нельзя убить?
       - Можно, - Кейдж задумался. - Конечно, можно. Только как именно, я себе не представляю.
       - А телефонные кабели нельзя починить? - почти шёпотом спросила Кэти, потрясённая рассказом Артура.
       Он махнул рукой:
       - Я пробовал несколько раз. Решительно ничего не выходит. Ладно, хватит о печальном, давайте лучше ещё раз выкупаемся.
       День был великолепный, и все трое снова с удовольствием вошли в воду. Артур отлично плавал. Сирил пытался подражать ему, но довольно быстро выдыхался и поворачивал к берегу, а Кэти плескалась на мелководье.
        Наконец, усталые и довольные, они выбрались из воды и отправились домой.
        - А вы загорели немного, - заметил одобрительно Лор, оглядывая детей. - Интересно, в кого вы такие светловолосые?
        - Обе наших бабушки и мама из Польши, - ответила Кэти. - И мы умеем немного говорить по-польски. У нас в роду есть французы и англичане.
         - А, так вы немного славяне, - Кейдж улыбнулся. - Что ж, неплохо для разнообразия. А то наши маггеры либо евреи, либо англосаксы, либо негры. Помню, что таких светлячков, как вы, среди нас не было.
       В саду перед домом они набрали великолепных яблок, бананов и персиков - к ленчу. Холодильник в квартире Кейджа был забит всевозможными продуктами, и ленч - на этот раз готовила Кэти - вышел очень вкусным.
       - В доме много еды, - сказал Кейдж. - Есть всё, что нужно. Даже одежда для персонала, которую здешние работники не успели обновить. А в нижней кладовой полно овощей. От голода мы не умрём, но вам, малявки, надо научиться стрелять, иначе вы без меня пропадёте; а ведь мало ли, что может случиться.
       После ленча Артур устроил на лесной дорожке тир и. выдав ребятам по пистолету, начал обучать их стрельбе. Их первые успехи были очень незначительны, но Кейдж утешил своих учеников, заметив, что он когда-то начинал ещё хуже, чем они.
       Между двумя пальмами он устроил качели для Кэти и даже выдал ребятам по велосипеду, чтобы они могли как следует отдыхать и развлекаться. Лор внушительно сказал им:
       - Помните, до семи часов вечера вы вольны делать, что угодно, но после семи должны сидеть в одной из наших комнат. Неважно, что маггеры начинают атаковать дом в полночь. Они готовятся к нападению, начиная с семи часов.
       - Всё поняла, - отозвалась послушная Кэти и убежала качаться на качелях.
       - А в какой стороне их скалы? - заинтересованно спросил Сирил.
       Лор пристально посмотрел ему в глаза.
       - Ты слишком любопытен. Не задавай мне подобных вопросов, я не смогу отвечать на них.
       Сирил почесал в затылке.
       - Я просто так, - сказал он.
       - У тебя ничего не бывает просто так, иначе вы не высадились бы здесь, - молвил Артур. - Ты рисковый малый, тебя надо постоянно удерживать, чтобы ты не навредил сам себе. Я заметил: Кэти интересуется сотней мелочей, а ты - исключительно серьёзными вещами, даже когда тебе это не на пользу. Не таскай каштаны из огня, Сирил. Это могут себе позволить только опытные и взрослые люди.
       - Ладно, - Сирил с некоторой досадой пожал плечами. - У нас в школе есть учитель, Арт, и он очень похож на тебя: тоже постоянно твердит мне, как я ещё мал и глуп.
       - Ты считаешь, что неправ? - жгучие глаза Артура стали насмешливыми.
       - Взрослые всегда правы, - отвечал Сирил. - Но у меня есть своя правота. Считайте меня, кем хотите; я-то знаю себе цену.
       - Знать себе цену может каждый, - сказал Артур. - А рассчитывать свои силы ты умеешь?
       - Конечно, - отозвался Сирил.
       - И что, если бы сейчас перед тобой появился маггер, ты бы не испугался? - зловеще продолжал Кейдж.
       - Уже нет, - спокойно ответил Сирил. - Я бы только думал, смогу ли убежать от него - они ведь бегают быстрее обычных людей.
       - А если бы он догнал тебя?
       - Я бы прочёл молитву.
       - В самом деле? - спросил Кейдж, отвернулся и нырнул в заросли.
       - Ты куда? - крикнул Сирил.
       - Смотрю, качается ли Кэти на качелях.
       - И что, качается?
       - Да, - ответил Кейдж и вылез из кустов. Его глаза горели красным огнём, лицо было бледным, а зубы острыми и оранжевыми.
       От неожиданности и ужаса у Сирила подогнулись ноги. Он разом забыл все молитвы и попытался бежать, однако ноги его не слушались. "Кейдж - один из маггеров!" - мелькнула в его голове страшная догадка, и тут маггер догнал его. Он швырнул его на траву и медленно сдавил его шею руками. Слёзы брызнули из глаз Сирила, он изо всех сил крикнул:
       - Беги, Кэти! - и обречённо посмотрел в красные глаза маггера.
       - Я принесу тебя в жертву, - прошипел маггер, всё сильнее сдавливая его горло. - А Кэти тебя не слышит. Ну, где твои молитвы, дурачок несчастный?
       - Отче наш, сущий на небесах... - решительно начал Сирил, но тут же умолк, с отчаянием поняв, что он больше совершенно ничего не помнит.
       - Внимательно слушаю, - сказал маггер. - Продолжай.
       Сирил не выдержал. Заплакав навзрыд, он со всей силы двинул врага по уху и принялся неистово вырываться, но тот только рассмеялся и уселся на Сирила верхом, так что мальчик не мог даже пошевелиться. После этого маггер стал странно меняться: он стащил с себя когти и лицо, вынул изо рта оранжевые зубы и превратился в прежнего Артура Кейджа, после чего слез с Сирила и отпустил его.
       - Так это была маска? - переставая всхлипывать, изумлённо спросил Сирил. - Откуда?
       - Я работал до тюрьмы на заводе и делал маски, - ответил Артур. - Здесь был подходящий материал, и я сделал себе лицо и когти на случай, если вдруг окажусь среди маггеров: пусть бы они приняли меня за своего.
       - Ты меня обманул! - Сирил задохнулся от возмущения. - И напугал! Как же ты мог?!
       Он вскочил на ноги:
       - Я с тобой больше не разговариваю!
       - А кто забыл молитву? - спросил Артур. - И у кого ноги подогнулись от страха? И кто так дерётся, словно у него вместо рук два длинных надувных шарика? И кто рыдает, как девочка, а самому пятнадцать лет? Не сердись, тебе не за что обижаться на меня. Ты сделал только одну достойную вещь: вспомнил о сестре и предупредил её об опасности; во всяком случае, попытался.
       - И всё это, по-твоему, доказывает, что я мал и глуп? - сердито спросил Сирил.
       - Всё это доказывает, что ты должен учиться всегда быть начеку и крепче знать молитвы, - Артур встал. - Не сердись, давай руку: мы не должны ссориться.
       - Обещай, что ты больше этого не сделаешь, - Сирил нахмурился.
       - Обещаю. А ты обещай, что будешь слушаться меня и не играть с огнём.
       - Обещаю, - искренне сказал Сирил. - Но я до сих пор и так слушался тебя.
       Они скрепили мировую рукопожатием.
      

      До семи часов каждый был занят своим делом. Кэти гуляла в саду, изучая тропические растения и мелкую фауну, Артур занимался в тренажёрном зале, а Сирил бродил по библиотеке, разглядывая корешки книжных переплётов на резных деревянных стеллажах.
      Библиотека была довольно большой. Книги приятно пахли пылью, духами и старой бумагой - совсем чуть-чуть, и это придавало всему помещению тайное очарование и уют. Здесь же стоял немного расстроенный, но в общем вполне приличный рояль. Сирил заботливо стёр с него пыль и даже сыграл на нём по памяти несколько не очень сложных вещей из Баха, музыку которого искренне любил. Он знал, что его сестрёнке тоже непременно захочется поиграть, да она бы уже и играла, если бы не решила сперва проехаться на велосипеде по дорожкам парка.
      Сирил обнаружил несколько старинных книг и рукописей, а рядом с ними - милые его сердцу приключенческие издания: "Всадник без головы", "Дети капитана Гранта", "Остров сокровищ", французские психоидиллические повести, испанские и исландские сказки... "Перечитаю всё!" - жадно подумал он, окидывая полку взглядом. Среди старинных рукописей он нашёл одну весьма любопытную, написанную на английском языке каким-то капитаном: начала не было, об имени автора можно было только догадываться.
     "27 мая 1621 года. - Было записано на одном из старых листов. - Сего числа люди мои узнали, что остров обитаем колдунами, а именно маггерами, как они сами себя называют. Старший же среди них имеет сан маг-хайдра. Нелегко было нам, добрым христианам, просить еды и убежища у диких язычников, одержимых, к тому же, властью тёмных сил, коим вышеназванное племя и служит. Им ведомо всё о древних каббалистических, восточных, африканских и прочих знаках волшебства и даже о таких вещах, о которых мне говорить не подобает, ибо я не гнусный язычник, а капитан, служащий благословенной британской короне. Но матросы мои доложили мне, что колдуны готовы предоставить нам кров и пищу и не понуждать при этом к богомерзким обрядам. Скала, в коей обитают маггеры, отстоит на зюйд-ост от юго-западной стороны острова, миль на семь сухопутных, а у подножия её, там где начинается широкая лестница, лежит камень для колдунов, именуемый последними Роше-Зах. Жертвенный алтарь на нём и постоянно горящие светильники охраняют приученные к тому ядовитые гады. Ежегодно алтарь обагряется кровью каждого шестого младенца, рождённого в тот же год одной из женщин-маггеров. Лица маггеры имеют сильно раскрашенные, силу неимоверную и говорят языком, неведомым ни христианину, ни мусульманину, ни иудею, и утверждают, что сей язык дан им хозяином их, ангелом падшим, во что верится, ибо язык тот крайне неблагозвучен и совершенно ни на что не похож. Всякий раз один и тот же предмет зовётся иначе, дабы непосвящённые не уразумели смысла сём диком языке или, напротив, прельстились бы оным, восхотев понять суть сего лукавого мудрствования.
      Как уже говорил я, маггеры имеют старшину, главного колдуна маг-хайдра, раскрашенного причудливей и омерзительней прочих и с тлеющими углями вместо глаз. Факирство сие или в самом деле колдовство, угадать невозможно, но что маг-хайдр способен летать, видел и я, и люди мои - и тому дивились в страхе премного. Летал он быстро, как летучая мышь, но недолго, хотя и весьма высоко. Полагаю всё же, что то было не факирство и не обман зрения посредством магнетической силы, а подлинное колдовство, ибо взлетал он после долгих страшных заклинаний, безо всякого усилия и совершенно наг, так что если бы привязан был хитроумными способами, на теле бы всё было видно. Он подлетал к нам совсем близко, и мы видели, что тело его ничем не поддерживается в воздухе. Но летать он мог только при застывшей воде, имеющей форму зеркала и оправленную в раму из человечьих рёбер. Вода эта никуда из рамы не выливается, хотя она не лёд и не пар. Сие "зеркало" именуют они Хайдровым. Поглядевши в него, узрели мы такой ужас, что заплакали с горя. Кормили нас рыбой и лепёшками и отделили нас от себя, но с тех пор всякую ночь стал исчезать один из людей моих, и стало нам через двое суток ясно, что маггеры принесли их в жертву на камне Роше-Зах. Из восьми выживших в кораблекрушении осталось нас шестеро, и мы бежали от страшного жилища далеко в конец острова. Там, сделав плот, пустились мы на волю волн, и семь дней спустя подобраны были испанским торговым судном. Я весьма жалел, что оно не инквизиторское, и не с кем отправиться мне на истребление злобных колдунов. Здесь, на испанском судне, сделал я сию запись и надеюсь, что когда сойду на берег, Господь Всеблагий даст мне возможность собрать грозное воинство против  богопротивного племени. Ибо нестерпимо мне, грешному, думать, что существует племя белых людей, не туземцев и не дикарей по происхождению, которые безнаказанно творят гнусные преступления. В сих мыслях меня поддерживает и испанский капитан, добрый католик, и люди мои, что до сих пор оплакивают своих погибших товарищей, но вместе с тем благодарят Создателя за собственное чудесное спасение.
      Сказано мне было во сне Ангелом-Утешителем, что племя сие поглотит пучина, а остров вскоре вновь всплывёт, уже пустой. В начале же третьего тысячелетия некие несчастные, увлекаемые исчадием ада, злым обольстителем в человеческом образе, уподобятся маггерам, узнают их язык и встанут на путь порочный и страшный. Спасёт сих несчастных только источник, белый, как молоко. Не все из новых маггеров спасутся, но кто сумеет - навеки очистится. Милостив Бог наш!"
      На этой фразе рукопись прерывалась.
      Сирил быстро записал на клочке бумаги: "Семь миль с юго-западной стороны острова на юго-восток", поспешно спрятал записку в карман и пошёл спросить Артура, знает ли он об этой старинной рукописи.
      Артур ответил, что не читал найденного Сирилом документа, но что знает о нём по записям доктора Маккларена. Тогда Сирил принёс ему рукопись.
      - Это писал капитан Кроссби, - сказал Лор. - А Маккларену выдали этот листок из какого-то секретного архива.
      Он углубился в чтение документа.
       - А ты говоришь, новые маггеры хуже, - заметил Сирил. - По-моему, те тоже были хоть куда.
       - Да, - согласился Лор, на лице которого, по мере того как он читал, всё сильнее проступало брезгливое отвращение. Закончив читать, он взглянул на часы и сказал:
       - Половина седьмого, Сирил. Где Кэти?
       - Пойду позову её, - отозвался Сирил.
       - Нет уж, ты пожалуйста оставайся здесь, - возразил Лор. - Я сам её поищу.
       Он сунул рукопись за пазуху и ушёл. Вернулся он минут через десять вместе с Кэти.
       - Я помнила о семи часах, - виновато твердила Кэти. - Я бы успела.
       - Покажи свои часы, - велел ей Артур. - Ну конечно. На полчаса отстают. Короче, подростки: чтобы в начале седьмого вы оба всегда находились здесь! Понятно?
       - Понятно, - ответили "подростки". Потом на Кейджа посыпались вопросы: почему у маггеров нет оружия, а у него есть? Могут ли они разбить стекло в окне? И разве им так трудно выбить дверь, пусть даже она на семи засовах - при их-то силе?
       Кейдж на это отвечал, что оружие он успел потихоньку взять у убитых солдат, что у маггеров тоже есть автоматы, но что они успели израсходовать массу зарядов, пока не поняли, что стёкла во всех этажах пуленепробиваемые, да и решётка на окнах сверхпрочная. Что же касается двери, выбить её невозможно: ведь она вдвигается в стену, как купейная, а такую дверь, да ещё с засовами выбить крайне трудно. Парадная дверь попроще, но маггеры до сих пор не смогли выбить её. С того времени, как они стали маггерами, им удалось проникнуть в дом только дважды: тогда они убили персонал и обрезали провода у компьютеров и телефонов - на всякий случай. Теперь они могли бы взорвать парадную дверь при помощи веществ, находящихся в лаборатории, но им не удаётся проникнуть в дом: словом, настоящий замкнутый круг.
     - Но они же сильнее всех на свете, - не удержался Сирил
     - Это им так кажется, - возразил Кейдж. - Они действительно в три раза сильнее и ловчее обычных людей, но - и только. Кстати, мы с вами пропустили обед. Предлагаю всем заняться его готовкой. Пусть это будет заодно и ужин; мы пораньше ляжем спать.
    

     Потекли дни жизни на уединённом острове - беззаботные, как все дни молодых людей, не отягощённых особыми заботами. Кейдж к своим заботам давно привык, а Сирил и Кэти заботились только о том, чтобы помочь Кейджу приготовить еду и вернуться домой вовремя. Стирка и мытьё посуды в счёт не шли: это были довольно мелкие дела. Дети каждый день про себя благодарили Провидение, которое оставило им электричество и горячую воду. Маггеры, видимо, считали, что незачем лишать своих будущих жертв удобств и комфорта, пока не достигнута главная цель - не разрушен дом, укрывающий их. Страха ребята больше не испытывали, так как, ложась спать, затыкали уши медицинскими пробками и спокойно погружались в сон до утра. 
     Зато Артур Кейдж испытывал несколько большее напряжение, чем обычно. Узнав, что в доме теперь три добычи вместо одной, маггеры стали вести атаку дома с гораздой большей яростью, чем до сих пор. Кейдж понял, что недооценил ум своих бывших товарищей по эксперименту, когда заметил однажды утром, что несколько кирпичей вокруг их окна выцарапано острыми когтями. Он понял: маггеры вознамерились вынуть окно вместе с железной рамой, стеклом и решёткой. Это встревожило его. Он вставил кирпичи обратно и покрыл сверху всё пространство вокруг окон толстым слоем цемента. Когда маггеры увидели это, злоба их перешла все границы. Всю ночь они грызли и царапали цемент, но большого толку не добились.
      Кэти и Сирил в это время развлекались так беспечно, как только может развлекаться чистая, ничем не замутнённая юность. Они ловили различных зверюшек или просто наблюдали за ними. У них появилась крупная ручная ящерица, которая прибегала по утрам и брала пищу из рук детей, а в другое время суток отзывалась на хлопанье в ладоши. Правда, свою кличку "Дора" она не знала и не отзывалась на неё, как и вообще на звук человеческого голоса. Вскоре к ящерице присоединился яркий красивый попугай. Жил он в саду, но завидев сестру и брата, всегда спускался к ним за угощением. Он удивительно скоро выучился говорить "Квебек", "вперёд, Монреаль-Канадиенс!", "здравствуй", "доброй ночи" и "глупые маггеры".
     Кейджа чрезвычайно забавляло, когда в самый разгар ночного нападения маггеров, попугай, взбудораженный происходящим, начинал оглушительно кричать на весь сад, словно дразнясь:
     - Доброй ночи, глупые маггеры! Доброй ночи! - и заливался весёлым хохотом среди непроницаемой тропической листвы. Маггеры пробовали ловить приводившую их в ярость птицу, но она так ловко пряталась от них, что им не удавалось поймать её. Сирил и Кэти, восхищённые рассказами Артура о ночных проделках их общего любимца, дали попугаю новую кличку "Герой" вместо старой "Красавчик".
     Брат с сестрой очень любили свои скоростные спортивные велосипеды, но Сирил особенно внимательно присматривался к своей машине. Он мысленно потихоньку прикидывал: довезёт ли его велосипед до скалы маггеров и различит, ли он, Сирил, издали камень Роше-Зах, чтобы отличить колдовское жилище от прочих скал и возвышенностей. Он ставил себе целью проникнуть к маггерам и разведать, в чём состоит их основная слабость. Сделать это, конечно, следовало так, чтобы они не заметили его. Сирил очень хорошо понимал, что ни Кейдж, ни Кэти не одобрили бы этого поступка, но ему казалось, что пока он никому ничего не говорит, он не нарушает никаких запретов. Ведь никто не запрещал ему ехать к скале маггеров, а когда нет запрета, то нет и нарушения. Тем более, думал Сирил, предприятие он замышляет самое благородное, и когда его труд, в конце концов оценят, ему будут очень благодарны.
      И вот, спустя две недели после своего приземления на остров, Сирил наконец решился. Он поднялся в шесть часов утра, тихонько уложил в портативный рюкзачок немного бутербродов, пол-литровую бутылку минеральной воды, маску маггера с когтями и зубами, которую потихоньку взял вчера у Артура, неслышно отпер все засовы, отодвинул дверь и бесшумно выскользнул сначала в коридор, а потом вообще прочь из дома.


       Свежесть тропического утра, которое обещало вскоре стать, как обычно, жарким и душноватым, показалась Сирилу восхитительной. Он вывел из холла, который они с Кэти вчера чисто вымыли, свой велосипед, спустился с ним по лестнице и покатил, следуя стрелке компаса, выданного ему Кейджем, на юго-восток, ибо особняк, где все они жили, был расположен как раз недалеко от юго-западного края острова. Неширокая лесная тропинка, на которую он скоро въехал, была ровна, но сильно забирала на север, видимо огибая озеро или скалы: из-за густой листвы нельзя было точно разглядеть. Потом тропинка поползла вверх, компас показал, что она возвращается к нужному направлению и, через некоторое время вспотевший, тяжело дышащий Сирил, проехавший уже пять миль, заметил несколько скал, возвышавшихся над лесом то покатыми, то довольно острыми вершинами.
      "Уже недалеко", - подумал Сирил и, положив велосипед, уселся было в траву, чтобы отдохнуть и перекусить, но тут же, вскрикнув, уцепился за ближайшее дерево, так как почувствовал, что сползает куда-то вниз. Оглянувшись через плечо он увидел под собой такой высокий и крутой, поросший деревьями каменистый овраг, что у него закружилась голова. Он понял, что чудом не погиб. Также ему стало ясно, что он давно уже едет по горной тропе. Его догадку подтвердило и то, что с другой стороны он увидел точно такой же склон, а где-то далеко внизу шумела речка.
     "Я еду по гребню какой-то очень высокой скалы, - подумал Сирил. - И гребень этот не шире шести футов". Поражённый этой мыслью, он почувствовал себя как-то не совсем уютно, но потом сказал себе, что ему повезло: ведь вместо шести футов могло бы быть шесть дюймов. Это очень его успокоило. Он с аппетитом съел бутерброд, размышляя о том, что даже не заметил, когда же в точности началась эта горная тропинка. Выпив минеральной воды, он двинулся дальше, крутя педали уже не так быстро и крепче держа руль. "Арт совершенно прав: я должен всё время быть начеку, - твердил он себе. - Всё-таки жизнь полна неожиданностей". 
     Сирил почувствовал некоторое облегчение, когда понял, что тропа начала постепенно опускаться вниз. В конце концов деревья расступились, и перед Сирилом открылась небольшая равнина, посреди которой стояла огромная скала. К её подножию вели каменные ступени. Перед входом в пещеру лежал исполинский камень почти что совершенно круглой формы. Сирил понял, что приближается к своей цели.
      - Роше-Зах, - прошептал он, потрясённый. Он остановил велосипед, снова глотнул немного воды, затем спрятал велосипед в кустах и осторожными перебежками направился к Скале Маггеров, тихонько шепча молитвы.
      Вскоре он добрался до ритуального камня и, тщательно оглядевшись по сторонам, вошёл в саму пещеру. Едва вступив под её мрачные своды, он надел когти, зубы и маску - и уже в таком виде отправился дальше. Стражи нигде не было: гостей совершенно не ждали или не боялись их. Один из самых широких проходов привёл Сирила в огромный зал, где пылал в очаге огонь, и неподвижно лежало пещерное озеро - тёмное, отражающее отблески пламени. Вокруг озера лежали циновки. Сирил насчитал их девятнадцать штук. В конце зала стояло нечто похожее на очень большое зеркало, и Сирил заволновался.
      "Хайдрово зеркало!" - подумал он и осторожно приблизился к зеркалу. Странное зеркало, действительно оправлено в раму из побелевших рёбер, было гладко, как стекло, черно и совершенно ничего не отражало. Сирил, весь дрожа, коснулся его пальцем: точно ли это вода? Палец свободно вошёл в воду, и Сирил вынул его. Палец был мокрый, но по зеркалу не прошло даже лёгкой ряби и на пол не упало ни одной капли. Пот выступил на лице Сирила при виде этого колдовского дива, нарушающего все основные законы физики. Он заглянул за зеркало  и не обнаружил там ничего особенного, всё равно, как если бы зеркало было настоящим.
      "Почему же не проливается вода?" - в неприятном смятении подумал Сирил. Вдруг он услышал приближающиеся голоса, отошёл от зеркала, быстро забрался по уступам стены повыше и залез в какую-то расщелину.
      В зал вошли маггеры в чёрных балахонах. В полном молчании они преклонили колени на циновках и, склонив головы, что-то глухо забормотали. Бормотание становилось всё громче, пока не превратилось во всё возрастающий равномерный гул голосов, повторяющих одни и те же, незнакомые Сирилу слова. Где-то неподалёку раздался грохот гонга, и появился маггер в длинной красной одежде, со шкурой гиены на плечах. В одной руке его был огромный бубен, украшенный женскими волосами, в другой - чёрный тяжёлый посох. Он стал равномерно ударять в бубен и запел резким голосом какую-то мрачную песнь без мелодии, с одними вариациями голоса и странными словами, которые Сирил в душе своей, как и некогда капитан Кроссби, признал крайне неблагозвучными: так дико и немилосердно эти слова царапали слух и сердце какой-то неестественной протяжностью, резким скрежетом или клёкотом произношения. Их смысл был непонятен, но от их звучания почему-то становилось тяжело и тоскливо на душе. Но Сирил взял себя в руки и старался не слушать, а только следить за движениями шамана. Тот, не переставая петь и бить в бубен, обошёл всех маггеров, зажигая возле каждого факел и бросая при этом в огонь щепотку вещества, которое, загораясь, начинало распространять самый отвратительный, по мнению Сирила, запах на свете. "Как будто чёрта жарят на сковородке", - морщась, подумал Сирил.
       Наконец, шаман обошёл всех маггеров и ударил посохом в землю. Тут же, к изумлению Сирила, из чёрного зеркала вылез высокий маггер в светлом балахоне, и зеркало тотчас стало отражать решительно всё.
       Снова ударил гонг. "Это Хэссер появился", - с невольным трепетом подумал Сирил. Да, этот маггер был абсолютно лысым и безбородым. Белая с синим оттенком кожа обтягивала его худое лицо; глубоко посаженные, сильно навыкате, глаза сверкали, как раскалённые угли, а зубы были чёрными. Он был действительно так мало похож на человека и до того страшен, что Сирила невольно прошиб озноб. Он понял, что Хэссера следует опасаться гораздо больше других.
      Хэссер держал в руках толстую книгу. Он раскрыл её и начал выкрикивать громовым голосом какие-то слова, а после величественным жестом указал на зеркало, и Сирил с ужасом увидел там самого себя. Маггеры заревели и завыли, протягивая руки к отражению, но Хэссер расхохотался и, подняв голову, посмотрел прямо туда, где сидел Сирил, прямо ему в лицо, затем издевательски поманил его пальцем.
     Сирилу захотелось провалиться сквозь землю или умереть тут же не месте. Он был до сих пор убеждён, что снизу его не видно, да так оно и было на самом деле. Тем не менее Хэссер увидел его.
     Маггеры, рыча, кинулись к стене, чтобы достать оттуда Сирила, но Хэссер резко остановил их и, видимо, велел всем уйти прочь, так как все ушли, а Хэссер сказал на вполне понятном английском языке:
     - Слезай, сынок, тебя ждут дома к ленчу, - и захохотал ещё громче прежнего. Это был даже не смех гиены. Это было хуже смеха гиены.
     Сирил лежал, уткнувшись носом в скалу и шепча молитвы, пока чья-то рука не подняла его за шиворот, и он увидел лицо Хэссера прямо перед собой.
      - На тебе под рубашкой молитвенный пояс, - сказал ему Хэссер. - Это хорошо, потому что не надень ты его, мы бы заперли тебя до новолуния и поили бы тебя такими отварами, что ты забыл бы собственное имя, не то что имя Божье. Задержать я тебя не могу, но могу кое-что показать: ты ведь за этим и пришёл, горе-лётчик. Снимай свой маскарад - маггера так просто не обманешь. Он определяет своих и чужих по запаху, а не по внешнему виду - передай это Кейджу. Давай руку и не бойся - я не могу причинить тебе вреда.
       Сирил снял когти, зубы и маску, спрятал их в свой рюкзачок и, перекрестившись, с тяжёлым сердцем подал руку Хэссеру.
       - Я чувствую, тебе хотелось бы перекрестить и меня, - медленно сказал Хэссер. - Не делай этого, не то я ОЧЕНЬ рассержусь.
       И он бросился вниз вместе с завопившим от ужаса Сирилом. Но, неизвестно почему, они не упали с этой огромной высоты, а всего лишь мягко опустились на землю.
       - Зачем же так кричать, - Хэссер улыбнулся. - Ты же летал с парашютом на аттракционах? Значит, у тебя есть опыт. Ты меня удивляешь, Сирил Рэдвуд.
       Он выпустил руку Сирила, помолчал и заговорил снова:
       - Как я понял, тебя интересует это зеркало, а именно вопрос: почему вода не выливается. Ответ прост: на эту воду действуют иные физические законы, нежели те, что тебе известны. Посмотри-ка в это зеркало.
       Сирил посмотрел и, побледнев, закрыл лицо руками. В зеркале он увидел маму, отца и дедушку... Все трое были убиты. Волна гневного протеста поднялась в его груди, словно там было заключено целое штормовое море.
      - Нет! - крикнул он, топнув ногой. - Это неправда! Оно лжёт!
      - В данном случае оно лжёт, - спокойно согласился Хэссер. - Оно показывает тебе то, что мысленно велю ему я.
      Изображение исчезло. Появилось новое: Хэссер в костюме и при галстуке связывал цепью маленькую девочку.
       - А вот это уже не ложь, - молвил Хэссер. - Просто приятное воспоминание. Фоном служит, как ты можешь заметить, одна из трущоб Нью-Йорка.
       - Я ненавижу тебя, - глухо сказал Сирил и отвернулся.
       - Взаимно, - сказал маггер. - У нас разные хозяева. Было бы странно дружить таким разным людям, как мы с тобой. Но ты мой гость, Сирил, и, к сожалению, неприкосновенный. Задавай вопросы, а я попытаюсь ответить на них.
       - Какой тебе в этом интерес, Хэссер? - спросил Сирил, уже не так страшась горящих, как угли, глаз, и пытливо заглядывая в них.
       - Я люблю, когда у меня что-то спрашивают, - ответил Хэссер. - Но здесь некому этим заниматься. Маггеры народ нелюбопытный.
       - Разве ты сам не маггер?
       - Я маг-хайдр, я главный. И, конечно, любознательней прочих. Ты мне ненавистен, но интересен. Я тебе ненавистен, но тоже интересен. Спрашивай!
       - Почему оправа у зеркала из рёбер? И как уничтожить это зеркало?
       - Вот в этой книге, - Хэссер указал на свою книгу, - всё сказано. Но, увы, информация секретная.
       Он вложил книгу в зеркало, и книга исчезла, а зеркало почернело.
       - Я скажу тебе несколько слов, - пристально глядя на своего незваного гостя, молвил Хэссер. - И если ты действительно умён, ты эту загадку разгадаешь: зеркало - смерть, рёбра - бывшая жизнь. Вот и ищи погибель, только не здесь, а в самом начале, когда седьмой день ещё не наступил.
       Глядя на растерявшегося Сирила, он рассмеялся:
       - Ты славно хлопаешь глазами. Клянусь, насколько я люблю детей, настолько ты мне нравишься. Но память у тебя хорошая, и ты запомнишь мои слова.
       - Как убить маггера? - мрачно насупившись, спросил Сирил.
       - Магнитным полем, - ответил маг-хайдр. - Но куда тебе сделать это! Ты ведь толком не знаешь, что такое магнитное поле, не говоря уж о том, как с ним обращаться.
       - Древних маггеров поглотила пучина, - возразил Сирил. - И без всякого магнитного поля. Значит, они просто утонули.
       - Значит, ты дурачок, - передразнил его Хэссер. - Водоворот был создан магнитным полем. Учи физику получше и поглубже, тогда, может, и поймёшь, о чём я говорю.
       Глаза Сирила вызывающе вспыхнули.
       - Ты очень умён, Хэссер, - ответил он. - Но ведь ты до сих пор не можешь до нас добраться.
       - Возможности маггеров ограничены, - ответил Хэссер. - И это очень жаль. Всё же я уверен, что вы когда-нибудь мне попадётесь. Хотя мне нужны не столько вы, сколько лаборатория доктора Маккларена. Мы скоро в ней окажемся, и тогда вы втроём станете приятной приправой к этому блюду.
       - Вы там не окажетесь! - побледнел Сирил.
       - Золотой мой мальчик, - сказал Хэссер. - Передай своему главнокомандующему Артуру Кейджу, что сколько бы он ни запирал лабораторию и ни охранял её, мы там будем, и очень скоро.
       Сирил не стал спорить. Он сердито посмотрел на маг-хайдра и грубо спросил:
       - Зачем здесь это озеро?
       - В пещерах бывают озёра, - серьёзно ответил Хэссер. - Грунтовые воды и всё такое. Встречаются даже реки. Поверь, я не створял этого озера, оно уже было до нас. Тебя ещё что-то волнует?
       - Да. Вы людоеды?
       - Мы были бы таковыми, - сказал Хэссер. - Но где на этом острове люди, кроме вас, паршивцев, а, Сирил? Я спрашиваю - где?
       - А жертвенные младенцы? - не унимался Сирил.
       - Шестой ещё не родился, - Хэссер зевнул. - Не успел за полтора года. Их всего четыре, этих сопляка: даже пятого не намечается. Ладно, эта болтовня наскучила мне. Идём, я провожу тебя до выхода.
       Они вышли к камню Роше-Зах.
       - Прощай, деточка, - сказал Хэссер и, приподняв Сирила над землёй, с самым издевательским видом поцеловал его, невзирая на отчаянное сопротивление последнего.
       - Не смей меня целовать! - заорал побагровевший и разъярённый Сирил.
       Хэссер захохотал.
       - Я же не ударил тебя, - молвил он, чмокнув воздух. - Я выразил тебе любовь и почтение, дитя моё. А теперь пошёл отсюда ко всем чертям, и если ты ещё раз сунешься в жилище маггеров, я тоже сунусь к вам в дом, когда ты будешь без молитвенного пояса, и займусь твоим воспитанием в самых изощрённых формах. Проваливай!
       И он пошёл прочь.
       Сирил, не оглядываясь, побежал к тому месту, где оставил велосипед, вскочил на него и изо всех сил закрутил ногами педали. Ему хотелось только одного: как можно скорее добраться домой.
 

       - Интересно, где же Сирил? - с недоумением спросила Кэти, когда они с Лором сели завтракать. - Я понимаю, что он катается на велосипеде, но это, вроде, не в его обычае - так рано уезжать, не позавтракав.
       Кейдж, слегка нахмурившись, молчал. Потом спросил:
       - Ты хорошо знаешь его вещи?
       - Да.
       - Может, посмотришь, что именно он захватил с собой?
       - Я бы посмотрела... - Кэти смутилась. - Но залезать в его вещи... Может, подождём ещё полчаса?
       - Хорошо, - сказал Лор. Он взглянул на часы. - Сейчас без четверти девять. Не будем мелочиться. В девять ты посмотришь его вещи, ладно?
       - Ладно, - согласилась Кэти.
       Когда большая и малая стрелки сошлись на девяти часах. Кэти вздохнула и пошла осматривать вещи брата. Вернулась она слегка встревоженная.
       - Арт, - она внимательно взглянула на Кейджа. - Он взял с собой портативный рюкзачок, компас, что ты нам дал, свою красную кепку... И всё... Может, ещё что-нибудь из еды.
       Артур нахмурился ещё сильнее, пошёл в свою комнату и тут же вернулся оттуда.
       - Он взял мою маску маггера, - сказал он. - Боже мой, что он наделал... Мне придётся ехать за ним выручать его.
       Кэти ахнула. Но тут дверь отворилась, и появился Сирил. Пот лил с него градом, он едва держался на ногах.
       - Где ты был? - спросила Кэти, радостно бросаясь к нему. Но он в изнеможении опустился на стул, а по щекам его потекли крупные слёзы.


     Артур и Сирил сидели на лужайке в саду. Артур осторожно выспрашивал издёрганного мальчика обо всём, что случилось, и тот давал ответы - такие подробные, на какие только был способен. Постепенно Кейдж узнал абсолютно всё. Вспомнив, как Хэссер поцеловал его, Сирил снова заплакал от пережитого унижения. Вообще ему казалось, что пещера маггеров наложила на его душу мрачный отпечаток, отравила его, словно ядом, своей колдовской тьмой и тарабарскими песнопениями, и теперь ему никогда уже не вернуться к прежнему душевному покою и безмятежной радости. Кейдж хорошо понимал, что' чувствует Сирил, и старался по мере сил утешить его.
      - А когда я доехал до дома и поставил велосипед в холл, - снова заговорил Сирил, - я вдруг почувствовал, что кто-то шевелится в моём рюкзаке. Я снял рюкзак, а оттуда выскочила большая чёрная мышь с красными глазами и юркнула в какую-то щель. Это Хэссер её мне подсунул, я в этом не сомневаюсь. Но зачем?
      Артур пожевал травинку и сказал:
      - Кранты. Теперь эта дрянь проберётся в лабораторию - вот зачем он подложил её тебе. А позже - и только Хэссер знает, каким образом - она поможет им всем очутиться здесь.
      - О Господи! - застонал Сирил. - Арт, я так виноват! Я свалял такого дурака!
      И он застонал, закрыв лицо руками.
      - Не переживай, - Артур потрепал его по волосам. - Придумаем что-нибудь. В конце концов, кто говорил, что ты послушный? Ты очень непослушный малый, большой авантюрист и такой непоседа, каких свет не видал. Все ребята похожи на тебя - лет до тринадцати. Потом они понемногу взрослеют. А ты не повзрослел - вот в чём твоя беда. Ты, видимо, в детстве был очень послушный, а потом тебе это надоело. Ну, не хнычь, ты же мужчина.
     Он покачал головой:
     - Вечно ты растрачиваешь свои силы.
     Сирил решительно вытер слёзы и встал на ноги.
     - Я постараюсь больше не быть таким глупым, Арт. Но Хэссер... он отравил мне душу.
     - Забудь о нём, - ласково сказал Артур. - Мне кажется, ты очень устал. Иди поспи немного, что ли.
     Сирил охотно принял это предложение, так как действительно устал и его тянуло в сон. Он ушёл в дом, а Кейдж задумался над словами, сказанными маг-хайдром и переданные Сирилом: "Зеркало - смерть, рёбра - бывшая жизнь. Ищи погибель, только не здесь, а в самом начале, когда седьмой день ещё не наступил".
      Лор лёг в тени кустов на траву и стал глядеть сквозь листву в высокое голубое небо, густое, как будто покрытое воздушной голубой акварелью в несколько слоёв. "Седьмой день не наступил... - размышлял Артур. - Я, кажется, догадываюсь: речь идёт о сотворении мира. Рёбра... Адам... Из ребра Адама была создана Ева: жизнь..."
      Внезапно в его голове сложилась чёткая формула:
      "Надо взять седьмое ребро из оправы хайдрова зеркала, так как Хэссер упомянул седьмой день, хотя и сказал, что тот ещё не наступил, но это потому что Адам и Ева были сотворены до седьмого дня. И эти ребром надо пронзить воду зеркала. Символ жизни пронзит символ смерти. А отсчитывать рёбра следует, вероятно, оттуда, откуда их начали закладывать - и, конечно, по часовой стрелке. Если жизнью пронзить смерть, вода прольётся, и, видимо, этим прекратится какое-то сильное колдовство. Единственный вопрос: как найти начальное ребро рамы? Чем оно отличается от других? Надо знать, откуда начинать отсчёт..."
      Артур уснул и спал до тех пор, пока Кэти не разбудила его к ленчу. Так же крепко спал и Сирил; ему ничего не снилось.


      Тем временем большая чёрная мышь бегала по лаборатории, как заправский учёный, вдохновлённый новым открытием. Сперва она внимательно обнюхивала пол и стены, потом забралась на цинковый стол и стала обнюхивать стоявшие на нём химические сосуды. Это была очень целеустремлённая мышь. Она не искала еды, она искала что-то более сложное и ей, мыши, совсем не нужное. Наконец она обнаружила маленькую стеклянную пробирку с эбеновой пробкой, аккуратно подкатила её к краю стола и махнула хвостом. Пробирка полетела на кафельный пол и упала не просто на этот пол, а, видимо, именно на то место, куда ей предназначалось упасть. Она разбилась, из неё вытекла какая-то жидкость, которая стала немедленно разъедать кафель. Довольно скоро в полу образовалась большая дыра, так что стал виден нижний этаж: запасная лабораторная комната. Жидкость просочилась и вниз, в запасную комнату, и там также разъела пол, так что стал виден подвал. Спустя некоторое время из подвала высунулась было большая любопытная крыса, но, увидев  красные глаза странной чёрной мыши, пристально глядевшие на неё сверху, прижала уши, издала пронзительный писк, шерсть её поднялась дыбом, и она умчалась прочь, не чуя под собой ног.
      ... Когда ближе к вечеру Кейдж, Сирил и Кэти вышли немного прогуляться, они вдруг со всех сторон оказались окружены крысами. Крыс было не очень много: всего штук пятьдесят, но Кэти едва не хватил удар. Поведение этих обычно наглых и недружелюбных животных было совершенно необычно. На этот раз они просто подползали к ногам людей, лизали им обувь, как верные псы, и с мольбой заглядывали в глаза.
      Кэти подняла визг, но крыс это совсем не обескуражило. Они преданно смотрели ей в глаза и, видимо, готовы были стерпеть от неё всё, что угодно, только бы она не прогоняла их от себя.
      Артур подхватил дрожащую Кэти на руки (к счастью, она была довольно лёгкой) и сказал ей ободряюще:
      - Это ерунда, Кэт. Они просто чего-то боятся: я думаю, твоей чёрной мыши, Сирил. Ладно, будем милосердными. Сделаем крысам добро; всё-таки животные просят нас о помощи. Зла я от них не видел. Пойдёмте-ка все вместе в подвал.
      Они двинулись в подвал в торжественном сопровождении крыс. Сирила и Кейджа такое общество даже забавляло, но бедная Кэти не могла вызвать себе даже простого спокойного равнодушия к крысам, не то, что других, более тёплых чувств, хотя очень старалась это сделать.
      Крысы окружили старую пожарную шахту и принялись озабоченно бегать взад-вперёд, от людей к шахте и от шахты к людям. Кейдж посадил Кэти на высокий деревянный ящик из-под тонны апельсинов, привезённых когда-то для двадцати малолетних детей доктора Маккларена, а сам забрался в шахту и стал подниматься вверх по ещё довольно крепкой железной лестнице. Он увидел над собой дыру в потолке, с неровными краями, и всё в нём разом содрогнулось при одной отчаянной догадке: "Лаборатория!"
       Он быстро достиг края дыры и вылез наверх, в подсобную лабораторную комнату на первом этаже особняка. Тут же он увидел большую чёрную мышь с красными глазами и оскаленными оранжевыми заострёнными зубами. Она сидела напротив него, на ступени железной лестницы, ведущей в лабораторию. Едва он заметил её, как в глазах её мелькнула дьявольская злоба, и она прыгнула на него. Приземлившись на его плече, она вцепилась ему зубами в щёку. Он оторвал её от себя и с силой ударил об пол, затем подобрал и швырнул, едва живую, вниз, к смотревшим на него снизу крысам. Тут же он понял, что совершил ошибку: люди-маггеры не умирали, и мышь-маггер тоже не могла умереть. Крысы во мгновение ока разорвали её на части, но вид их тут же резко изменился. Ровно восемь крыс, в ком была хоть частичка чёрной мыши, вдруг стали совершенно другими. Их серая шерсть почернела, глаза вспыхнули красным огнём, а зубы, и без того оранжевые, как у многих грызунов, резко заострились. Усмехнувшись наивности Кейджа, крысы медленно и неторопливо полезли за ним вверх по лестнице.
      Артур пришёл в лихорадочное смятение и быстро поднялся от них по лестнице в лабораторию, на второй этаж. Крысы, всё так же не торопясь, следовали за ним. Их развязная неторопливость показалась ему более зловещей, чем откровенная злоба чёрной мыши; он не сомневался, что если сейчас же что-нибудь не предпринять, крысы разорвут его на части. Он вспомнил, что недавно отыскал в лаборатории запасной магнитный прибор и вставил его на место старого. Медлить было некогда; он поспешно включил его. Затем лихорадочно схватил со стола красивую колбу с розовой жидкостью и непонятной надписью "Изменитель" и совершил первый в своей жизни научный опыт: он плеснул из колбы на всех восьмерых, лезущих вверх крыс.
      Результаты опыта потрясли его до основания. Вскоре в лаборатории действительно появилось восемь существ, но каких! Это были животные, очень отдалённо похожие на крыс, с роскошным пушистым розовым мехом, с пышными, мягкими, как у ангорских котов, хвостами, с белоснежными зубами и ярко-голубыми глазами, настолько умными и добрыми, что Артур совершенно изумился. Розовые крысы приблизились к изумлённому Кейджу и с почтением лизнули ему руку. "Чистый Дисней, - подумал Артур. - Чёрт знает что! Такие стали красавцы - хоть дари их детям на Рождество".
      - Вы ещё не разговариваете? - с ответным почтением спросил он у внимательно глядящих на него розовых крыс. Те посмотрели на него с мягким укором: они были не прочь поговорить, но разумеется, не умели, хотя всё понимали.
      Кейдж сел перед ними на корточки.
      - У меня есть враги - маггеры, - сказал Кейдж. - Можете ли вы поднять против них вашу сотню крыс? Я отдам вам за это все немного попорченные овощи и фрукты.
       Глаза у розовых существ сделались сперва радостными от ожидающей их награды, потом строгими по отношению к маггерам, затем - полными понимания и нежности по отношению к Кейджу. Одна из крыс вдруг подошла к шкафчику с какими-то стеклянными препаратами и стала царапать дверцу. Кейдж открыл шкафчик, и крыса ловко выхватила зубами из пластмассового гнезда какую-то большую ампулу- распылитель. Другая между тем созывала мелодичным звенящим писком всех серых крыс, и они вскоре появились. Третья розовая крыса тащила к Кейджу пустой баллон-распылитель, а четвёртая и пятая - бутыль с "Изменителем". Вскоре лаборатория наполнилась множеством крыс, среди которых прочно удерживали порядок восемь розовых тварей. Кейдж понял их мысль. Он налил в пустой баллон-распылитель "Изменитель" и обрызгал им решительно всех крыс.
Тотчас ему показалось, что он находится то ли в лавке игрушек, то ли в богатом детском приюте. Затем он обрызгал крыс из ампулы-распылителя, который достал из шкафа с помощью крысы. Тотчас все животные стали в два раза больше и ещё пушистее - красивого серебристого цвета. Глаза их засинели, как морские волны, и в них вспыхнула гордая отвага. Восемь розовых крыс остались такими же, как и были. Они что-то пропищали своим видоизменённым соратникам, а те даже не пропищали, а звучно пропели что-то в ответ, и вся стая ринулась вниз, в пожарную шахту.
      "Наверно, под шахтой маггеры прорыли себе подземный ход, - догадался Кейдж, достал толстый лист нержавеющей стали и накрепко залатал дыру, проделанную чёрной мышью. Затем он выключил запасной магнитный прибор и унёс его к себе, чтобы положить в недавно сделанный им тайник. После он спустился к Сирилу и Кэти, которые ждали его возле пожарной шахты, и всё рассказал им.
      - Ура! - крикнул Сирил. - Крысы остановят ночью маггеров!
      - Наверно, - согласился Кейдж.
      - Они и на крыс-то стали непохожи, - боязливо призналась Кэти. - Мы тут видели с Сирилом двух, и не поняли, что это за животные...
      Она рассмеялась:
      - Какие-то стали мягкие игрушки из супермаркета.
      - Да, не пойми что, - Кейдж тоже рассмеялся. - Самое удивительное, они изменились и внутренне. Они стали совершенно понимать меня - только что не разговаривают. Чудеса!
      Он задумчиво отправился в лабораторию, размышляя, что такого серьёзного может заключаться в слове "Изменитель", когда речь идёт о таком великом учёном, как доктор Маккларен. Неужели стоило изобретать такую детскую игрушку, как "Изменитель", чтобы потом собирать смертников со всей Америки и ставить над ними опыты? Или доктор просто развлекался маленькими химическими открытиями в часы досуга? Так или иначе эти "детские игрушки" теперь очень и очень пригодились.
     Кейдж внимательно осмотрел другие колбы и пробирки. Он до сих пор не делал этого из чувства смутного страха (даже благоговения) перед лабораторией, но теперь ему стало интересно. Как говорится, он вошёл во вкус. Он с любопытством читал странные названия: "Оживитель", "Утомитель", "Релаксатор", "Синтезатор" и тому подобные.
       Немного подумав, Кейдж взял пробирку с "Оживителем", отнёс в комнату, включил магнитный прибор и, набрав шприц принесённого им вещества, сделал инъекцию своей любимой со времён пребывания  у доктора Маккларена игрушке - большому и мягкому гепарду Майклу. Майкл остался совершенно недвижим.
       "Дурак я, - подумал Кейдж. - Чего мне ждать от мягкого мешка с пластмассовыми шариками внутри? Всякому ясно, что надо оживлять органическую ткань".
       Исполненный надежд он спустился в холл и уронил несколько капель в гипсовые чаши, где раньше были какие-то растения, а теперь не было ничего. Тут же из обеих чаш высоко и стремительно взвились к потолку лимонные деревья с широкими листьями.
       Это Артуру очень понравилось. "Может, оживить доктора Маккларена?" - спросил он себя, но тут же слегка испугался: "Да ну, вдруг выйдет что-нибудь не то. Да и обедать пора".
        Он поднялся в свою квартиру и хотел уже пройти на кухню, но вдруг замер от изумления. На ковре играл собственным хвостом маленький настоящий гепард, ничуть не похожий на игрушку. Игрушки нигде не было; напрасно растерявшийся Лор искал её глазами. Гепард подбежал к нему, потёрся о его джинсы, точно котёнок, и лизнул ему руку. Кейдж машинально погладил его по голове и почувствовал, как неистово бьётся его сердце. Весь он был охвачен вдохновенным потрясением. Он чувствовал себя волшебником!
       "Чудо! - подумал он. - Пять лет я играл с Майклом и не знал, что он, оказывается, может стать по-настоящему живым! Прах меня побери, как же это сделалось?"
      Он снова помчался в лабораторию, нашёл некий "Вразумитель" и, немного страшась собственной смелости, вколол его Майклу. Глаза Майкла тут же стали ярко-голубыми, и в них засветился разум, как недавно у крыс. Он перестал играть и сердито зарычал, заметив маску маггера. "Начинает всё понимать, - обрадовался Лор. - Ура! Он начинает всё понимать!" 
      - У нас есть враги, Майкл, - шепнул он маленькому гепарду. - И мы с ними боремся. Ты поможешь нам? 
      Майкл потёрся носом о его руку и утвердительно заворчал. Кейдж развёл ему концентрированных сливок в миске, и Майкл впервые с удовольствием поел. Глядя, как он ест, Кейдж подумал: "Я схожу с ума. Впрочем, это неважно".
      Кэти и Сирил всплеснули руками, когда увидели гепарда, но он стал ласкаться к ним, а Лор кратко рассказал им его историю. Ребята с удовольствием приняли Майкла в свою компанию. После общения с крысами их уже ничего особенно не удивляло.
      Ночь прошла спокойней обычного.


      Утром все трое уходят купаться на пляж, к заброшенному павильону. Поплавав немного, Кэти и Сирил затевают игру в мяч, а Кейдж уводит Майкла к своему лежаку в павильоне. Он ложится, прикрывает глаза и вдруг слышит:
      - Лору привет и почтение!
      Холодея, он открывает глаза и видит перед собой Хэссера. Тот сидит на соседнем лежаке и внимательно смотрит на него.
      - Только не крести меня, - быстро говорит Хэссер. - Я пришёл поговорить - мирно поговорить, Артур. Просто побеседовать. Даже принёс вина. Твоё любимое. Розовое мартини. Можешь перекрестить бутылку и бокал, если они внушают тебе подозрение. Вот так. Видишь, пока что всё честно, с моей стороны подвоха нет. А этого зверёныша убери. Мне приятно, если животное так хорошо понимает, кто я такой, но ведь он того и гляди вцепится в меня, и я не смогу объяснить цель своего визита.
     - Ничего, Майкл, - Артур потрепал гепарда по загривку. - Иди поиграй с Кэти и Сирилом.
     Гепард неохотно повиновался. Люди, оставшиеся в павильоне одни, молча налили себе вина в бокалы.
     - Не скрою, Арт, ты умён, - мягко начал маг-хайдр. - Недаром мы дружили с тобой, когда были детьми доктора Маккларена. С глупым человеком я бы не стал водиться, поверь мне. И ты, конечно, не удивишься, если я скажу, что какие-то твари Божьи нынче ночью разделали нас под орех. Мне сдаётся также, что неспроста раны моих людей заживают так медленно, как будто им нанесли их такие же маггеры, как они сами. Я решил, что ты занялся опытами. Хвалю за смелость.
     Артур сделал глоток мартини и ответил вопросом на тираду колдуна:
     - Что ты хочешь от меня, Хэссер?
     Глаза Хэссера, эти тлеющие угли, сверкнули, и он молвил:
     - Отдай мне Сирила, Арт, и я оставлю в покое тебя и Кэти. Мальчишка мне очень понравился. Я бы хотел усыновить его.
     Артур с изумлением почувствовал, что Хэссер говорит чистую правду, но ему не хотелось сразу же показывать, что он поверил словам маг-хайдра. Поэтому он изобразил удивление:
     - Как! Ради одного жертвоприношения ты способен отказаться от штурма заветной лаборатории, от твоей мечты, которой ты предавался в течение полутора лет?
     - Не ради жертвоприношения, - возразил Хэссер. - И не ради другого убийства. Он останется жив. Я хочу, чтобы он был мой преемник. Всецело мой! Я не хочу, чтобы мы с ним ненавидели друг друга.
     Самозабвение, прозвучавшее в голосе Хэссера при последних словах, опалило Артура словно огнём, и он, внутренне содрогаясь, спросил с лёгкой насмешкой:
      - На тебя так подействовал вчерашний визит Сирила?
      - Я держал его за руку, - Хэссер склонил голову.
      - И поцеловал, - напомнил Артур.
      - О, сейчас я поцеловал бы его иначе: ласково, как отец целует сына, - глаза Хэссера вспыхнули. - Ты не знаешь, КАК я умею любить. Он стал бы вторым Хэссером, я передал бы ему всё своё мастерство, все знания, все древние сокровища маггеров - золото и слоновую кость с затонувших галеонов. Я держал его вчера на руках, и в этот момент он был моим ребёнком, моим сыном и наследником, которого так давно жаждала моя душа.
      - Можно подумать, что ты влюблён, - заметил Артур.
      - Отцовская любовь временами сродни страсти, но лишена её пороков, - кротко ответил Хэссер.
      - С чего бы это? - Артур снова глотнул мартини и посмотрел на Хэссера с любопытством. - Сирил самый обыкновенный мальчик, ничем не лучше и не хуже других. Ты таких убил, наверно, не один десяток.
      - То были другие мальчики, - Хэссер улыбнулся так, что по коже Кейджа невольно пробежали мурашки. - Это были мальчики вроде тебя, Арт, когда ты был помоложе. Впрочем, некоторые из них мне очень нравились. Но Сирил стоит у меня перед глазами со вчерашнего дня. Он особенный. И далеко не трус - ведь он сам приехал ко мне, причём без всякого оружия.
      - Ладно, хватит, - Артур сурово взглянул на колдуна. - Сирила я тебе не отдам, тут даже говорить не о чем. Из меня такой же плохой директор приюта, как из тебя приёмный отец. Не нам с тобой их разыгрывать. К тому же, я христианин и не допущу, чтобы ты, маггер, погубил христианскую душу.
И наконец, я не торгую друзьями. Понял ли ты меня?
      Хэссер тихонько рассмеялся:
      - А если Сирил пойдёт ко мне по собственной воле?
      Артур быстро перекрестил его, и Хэссер исчез. Артур вылил на песок мартини и спрятал под столик бутылку.
      В это время подошли Кэти, Сирил и Майкл, уставшие от беготни.
      - Откуда здесь бутылка? - удивилась внимательная Кэти, устраиваясь поудобней на лежаке. - И бокалы?
      Сирил молча смотрел на бутылку и бокалы, не в силах отвести от них глаз. "Угадал! - ахнул про себя Лор. - Но каким образом?" 
      Внешне он сохранял своё обычное ленивое спокойствие.
      - Устраивайся, - пригласил он Сирила, указывая на лежак по правую руку от себя, но Сирил почему-то прилёг на лежак, где три минуты назад сидел Хэссер. В глазах его была тревога.
      Надеясь рассеять эту тревогу, Лор безмятежно сказал в пространство:
      - Бутылку в прошлый раз забыл здесь я. А бокалы взял сегодня, чтобы допить то, что в бутылке ещё оставалось.
      Маленький гепард Майкл улёгся у ног своего хозяина, а тот, закрыв глаза, думал, что за новую чертовщину выдумал сегодня Хэссер, и почему его чёрный выбор пал именно на Сирила.
      - А я догадался, как ожил Майкл, - вдруг сказал Сирил. - Странно, откуда я узнал это? Микрочастицы магнитного поля, созданные доктором Макклареном, являют собой подобие компьютера, только невидимого. Они полностью сканируют всю информацию об игрушке и передают её "Изменителю", чтобы тот создал определённое количество атомов, соответствующее маленькому живому гепарду, одновременно с этим уничтожая неживую ткань. Но время действия магнитного поля на неживую ткань непродолжительно. Думаю, недели через две Майкл опять станет игрушкой.
      - Ой, как жалко, - огорчилась Кэти.
      Артур пристально посмотрел на Сирила. Мальчик никогда бы не додумался сам до того, что только что сказал. Кэйдж уже не сомневался: Хэссер оставил ему информацию и магнитных полях: в знак подарка и для демонстрации своей силы. Правда, Сирил совершенно не подозревал об этом.
      Кейдж постарался минимально сократить отдых на лежаках и увёл брата, сестру и Майкла домой. В подвале особняка громко звучала победная песнь пушистых крыс: розовых и серебристых. Артур принёс им в угощение несколько ящиков чуть подпорченных овощей и фруктов, и крысы растроганно запищали, заглядывая ему в глаза. Он погладил нескольких из них и, выходя из подвала, подумал: "Сейчас бы впору рассмеяться да только дела пошли не очень весёлые".
       Когда он вернулся в свою квартиру, к нему приблизился Сирил.
       - Арт, - сказал он слегка дрожащим голосом. - Я тут принимал душ... И вдруг увидел, что у меня на ладони монета. Она точно приклеилась к моей коже, и я еле её отодрал. Смотри, какая странная.
       Лор взял в руки монету: маленькую, блестящую, без сомнения золотую. На ней было написано что-то по-испански.
       - Она точно с затонувшего галеона, - заметил вдруг Сирил, - оттуда, где много золота и слоновой кости...
       Артура внутренне передёрнуло от этих слов. Он перекрестил монету, и она тут же почернела. Сирил изумлённо раскрыл глаза. Артур распахнул форточку и кинул монету за окно. Через секунду раздался негромкий глухой хлопо'к.
      - Что это? - заморгал Сирил.
      - Надень молитвенный пояс, - приказал Кэйдж. - И никогда не снимай.
      Сирил тотчас надел молитвенный пояс (ему когда-то подарила его дальняя родственница, ставшая монахиней), застегнул его на кнопку под футболкой и вернулся к Кейджу. Он был очень бледен.
       - Что с тобой? - удивилась вошедшая в комнату Кэти.
       - Не знаю, - ответил Сирил медленно, словно во сне. - Меня точно кто-то держит за руку, за ту, в которой была монета...
       - Какая монета? - удивилась Кэти. - И кто тебя держит? Тебя никто не держит.
       - Хэссер держит меня, - сказал вдруг Сирил с тоской и ужасом. - Но ТАК меня ещё не держали за руку...
       - Как -ТАК?! - Кэти рассердилась. - Что ты всё несёшь какую-то чушь?
       Измученный Сирил махнул рукой и вышел из комнаты.
       Артур последовал за ним. Они спустились в сад. Там Сирил опустился на траву и склонил голову. По лицу его ручейками сочился обильный пот.
       Лор сел рядом и сказал:
       - Я всё знаю, Сирил. Знаю, что' ты сейчас чувствуешь. Хэссер говорил со мной сегодня утром, он хотел забрать тебя...
       - Он хочет стать моим отцом, - с трудом вымолвил Сирил. - Таким отцом, каких ещё не было... Отцом, который заменит своему ребёнку всю вселенную. Который покажется божеством своему сыну... Дай руку, Арт!
       Артур осторожно взял его за руку и ясно почувствовал, как всё существо и всю душу Сирила гнёт и ломит под напором властных чувств Хэссера, призывающих мальчика к грозному колдуну.
       - Он хочет, чтобы я стал его единственным наследником... - шептал, точно в забытьи, Сирил. - Чтобы мы не были врагами... Чтобы я любил его, бесконечно любил как дорогого и желанного отца, которого ничто и никто не может заменить... Мы с ним жили бы только друг другом, дышали бы одним дыханием; он передал бы мне все свои знания...
       - Отруби мне руку! - вдруг крикнул он в смертельной муке. - Отруби эту руку! Он внушает мне через неё, что он моё божество и в то же время мой раб, что я - единственное, что он любит. Артур, мне страшно, мне кажется, ноги сами понесут меня к нему. Он имеет надо мной власть! Я не могу без него жить, я готов быть травой под его ногами, а он готов отдать душу, чтобы я не пролил ни одной слезы... чтобы я не испытывал больше страданий... Он готов умереть в муках, лишь бы видеть и слышать меня. Артур, руби руку, не то я погибну. Он не лжёт, не обманывает меня... Но я стал для него больше, чем сыном, я стал его частью... А он, если захочет, станет частью меня. Ради всего святого, руби эту руку! Родной, милый, добрый Арт, спаси меня!
      Артур, с которого тоже градом лил пот, выдернул свою руку из руки Сирила, облегчённо вздохнул и несколько раз с силой ударил мальчика по щекам.
      - Приди в себя, щенок сопливый! - заорал он изо всех сил. - Читай молитвы - или ты зря их учил?! Что, забыл всё? Дурак, кричи Господу, жалуйся ему - как умеешь, слышишь? Ну, давай!
      - Не могу... - прошептал Сирил, закрывая глаза и падая в траву. - Я не могу...
      Слёзы брызнули из глаз Кейджа впервые за много лет. Он помчался в дом, нашёл топор и, вернувшись к Сирилу, взял его руку и положил поудобней на траву, готовясь отсечь её.
       Но тут зашуршала трава, и появилась пушистая розовая крыса. В зубах она держала шприц и ампулу с надписью "Равнодушие".
       Артур взял у крысы ампулу и шприц; в короткие секунды Сирилу была сделана инъекция.
      Он точно проснулся, сел на траве и удивился:
      - Арт, что здесь было? И зачем топор?.. Ах, да. Кажется, этот дурачок Хэссер хотел стать моим отцом или что-то вроде того. И мне было от этого плохо. Да, я даже просил отрубить мне руку, помню.
      Он негромко засмеялся:
      - Слава Богу! Я больше ровно ничего не чувствую. И даже на тебя с Кэти мне как-то наплевать. Арт, мне такое состояние не очень нравится. Я стал каким-то холодным...
      - Это лучше, чем то, что было, - ответил Артур, спрашивая себя: "А что если он останется таким навсегда? В самом деле, парень здорово изменился, бедняга..." Но тут снова явилась догадливая крыса. На этот раз в зубах у неё был "Вразумитель", и Лор, порядком уставший от психологической борьбы с  колдовством маггеров, вколол Сирилу довольно большую дозу.
      Тотчас Сирил стал прежним, заплакал и сказал:
       - Слава Богу, мне теперь по-настоящему лучше. Артур, ты врач? Я люблю тебя и Кэти, но от Хэссера уже ничего не чувствую. Спасибо, Арт! Как глупо получилось, я ведь чуть не побежал к Хэссеру. Он в самом деле колдун. Он сумел передать мне свои мысли на расстоянии и даже заставил меня полюбить его больше, чем я люблю своих родителей. Когда он успел так сильно ко мне привязаться?
       - Хэссер не знает ни привязанности, ни любви, - покачал головой Артур. - Просто он маньяк, и теперь одержим мыслью сделать из тебя своего наследника.
       Сирил задумался.
       - Интересно, почему он выбрал именно меня, а не, скажем, Кэти? - поинтересовался он.
       - Ему не нужна дочь-наследница, ему нужен сын, родоначальник династии маг-хайдров. А потом, он сразу понял, что Кэти сильнее тебя, и её просто так не подманить.
       Сирил внимательно посмотрел в глаза своему другу:
       - Арт, - сказал он просто. - Хэссер ещё не пробовал свои силы НА ТЕБЕ. Вот если попробует, ты увидишь, как это весело - небо с овчинку покажется.
       - Я знаю, - Артура пронзила дрожь. - О, я знаю. Я чувствовал всё, что он передавал тебе через твою руку. Я бы тоже мог потерять себя и погибнуть... Обещай, Сирил: если это случится со мной, убей меня на месте, не дожидайся, когда я уйду к нему. Спаси мою душу. И в случае чего так же поступи с Кэти.
      - Ладно, - ответил Сирил. - Обещаю тебе, Арт.
      Он поднялся на всё ещё дрожащие ноги и едва не упал. Кэйдж подхватил его под мышки и повёл к дому, твердя:
     - Сейчас ты ляжешь спать, потому что тебе надо как следует отдохнуть, Сирил. Понятно?
     - Да, - покорно соглашался Сирил. - А это ко мне не вернётся? Не вернётся, Арт?
     - Пусть только вернётся, - шептал Артур. - Я обезглавлю Хэссера. Я буду работать с магнитным полем, пока не найду способа убить его. Продолжу эксперименты. Он забудет, как его, мерзавца, зовут...
     Когда Сирил уснул, Лор рассказал Кэти обо всём, что случилось.
     Глаза Кэти вспыхнули гневом.
     - Подлый колдун! - она топнула ногой. - Значит, ему нужен мой брат? Пусть катится подальше со своими отцовскими чувствами! Этого мерзавца надо убить, Артур, - и поскорее.
     - Надо, Кэти, - согласился Кэйдж. - Но следует действовать наверняка. Здесь нельзя промахиваться, иначе мы напрасно пожертвуем жизнью.
     - Пойду отнесу нашим умным крысам немного колбасы, - торжественно сказала Кэти. - Они спасли сегодня Сирила и тебя! Они заслужили хорошую награду.


     Ночь. Сирилу снится, что он играет в бейсбол с соседскими мальчиками в его родном городке. Стоит ранняя осень. Небо голубое, а воздух мягкий и тёплый.
     - Сирил! - зовёт его отец, который возится у машины рядом с гаражом.
     - Иду, папа! - кричит он и, оставив перчатку на траве, бежит к гаражу. Отец оборачивается, и Сирил вдруг с ужасом видит вместо него Хэссера.
      - Не бойся, - говорит Хэссер, протягивая ему какой-то травяной напиток. - Попробуй. Это гораздо вкуснее колы.
      Сирил почему-то слушается его, берёт из рук маг-хайдра стакан и пьёт. Покорность и счастье охватывают всё его существо. Хэссер берёт его за руку и ведёт в гараж. Сирил не сопротивляется. В гараже горят какие-то исполинские свечи. Стены точно раздвигаются, и гараж становится всё больше похожим на пещеру. Сердце Сирила переполняет любовь к этой пещере - и благоговейное, глубокое чувство к Хэссеру. Хэссер наклоняется и целует его в лоб, а он в ответ обнимает его за шею и шепчет:
      - Мой отец! Мой НАСТОЯЩИЙ отец!
      Он просыпается, чувствуя себя лёгким от счастья. Таким лёгким, что ему кажется, душа его сейчас вылетит из тела... прямо в руки Хэссера. Он поспешно вынимает затычки из ушей, крестится и говорит молитву за молитвой. Состояние счастья постепенно исчезает; на душе становится спокойно и хорошо. Он протягивает руку к стакану с апельсиновым соком, чтобы довершить свою внутреннюю победу над властью маг-хайдра, но... внезапно отдёргивает руку. В стакане вовсе не сок. Там травяной отвар - точно такой же, какой приснился ему во сне. Всё тело Сирила тут же покрывается холодным потом. Он стремительно одевается и берёт стакан, чтобы поскорее вылить его. Выходя из комнаты, он сталкивается с Кейджем.
      - Доброе утро, - здоровается Кейдж. - Рановато ты сегодня встал. Э, да на тебе лица нет.
      Он пристально смотрит на Сирила.
      - Что случилось? Зачем у тебя этот стакан?
      Лицо Сирила вдруг заливают слёзы.
      - Это Хэссер подсунул мне... отвар из трав... - он всхлипывает. - От этого отвара я опять потеряю голову: мне это приснилось. Надо вылить его...
      Ненависть к Хэссеру остро вспыхивает в сердце Кейджа. "Поганая тварь, - с глухой яростью думает он. - Только неделя прошла, и парень успокоился, как на' тебе".
      Он ласково берёт у Сирила стакан, идёт в ванную и выливает зелье в раковину. Потом возвращается к Сирилу, берёт его за плечи и говорит ему:
       - Вот и всё. Не реви и не поддавайся ему.
       - Я сказал ему во сне, что он мой настоящий отец! - с ужасом произносит Сирил.
       - Это всего лишь сон, - успокаивает его Кейдж. - Эта нечисть хочет внушить тебе, что ты слабее, чем ты есть - не поддавайся. Это обыкновенная провокация. Пойдём, посидим на крыльце и подышим свежим воздухом.
       Они выходят на крыльцо и садятся на ступенях. Артур - крепкий, стройный, загорелый, сильный. "Он победит Хэссера, - думает Сирил, сидя рядом с ним. - Но всё-таки я боюсь..."
        - Арт, я боюсь, - говорит он вслух. - Вдруг он опять подсунет мне это питьё? И опять я буду любить его во сне и называть отцом?
        - Знаешь что? Перекрести его, - советует Кэйдж. - Перекрести во сне. Только не забудь.
        День проходит, как обычно. Ночью Сирилу опять снится Хэссер. Маг-хайдр властно берёт его на руки и несёт куда-то. Сирилу хорошо: как будто близкий и родной ему человек несёт его к разгадке каких-то удивительных, пленительных тайн. Борясь с самим собой, он протягивает руку и совершенно против воли, помня только, что так следует поступить, крестит Хэссера. Тут же Хэссер роняет его на землю; лицо колдуна искажается. Уже освобождаясь от его власти над собственной душой, Сирил крестит его во второй раз. Хэссер скалится, как дикий зверь, а Сирил смеётся и решительно крестит его в третий раз. Хэссер исчезает, словно рассыпается в прах, а Сирил чувствует себя спокойным и свободным. Тут к нему во сне подходит Артур в каких-то блестящих светлых одеждах и с сияющей улыбкой протягивает ему сверкающее на солнце золотое распятие.
       Сирил чувствует, как при этом душу его наполняет бесконечная благодать, счастливо вздыхает, поуютней свёртывается на чистой простыне и с улыбкой смотрит свои обычные, совсем ещё детские сны: про бейсбол, про маму, про дедушкин самолёт...


      С этой ночи он стал совершенно спокойным. Он точно повзрослел: это заметили и Кейдж, и Кэти. Душа Сирила исполнилась такой властной силы, что он стал казаться старше своих пятнадцати лет. Он потерял некоторую долю беспечности, но приобрёл гораздо больше: внутреннюю силу и глубокий душевный покой. Никто больше не видел и следа слёз на его глазах, а пот выступал на его теле разве что от жары. Отныне каждый вечер, спокойно вынув затычки из ушей, он хладнокровно и даже с удовольствием крестил маггеров через стекло, глядя им при этом прямо в глаза. Постепенно маггеры стали бояться его даже больше, чем Кейджа.
     ... В это же время в скале маггеров Хэссер глубоко тосковал о нём. Он часами простаивал перед магическим зеркалом, рисовавшим ему Сирила его сыном и наследником. Зеркало показывало ему и их обоих: Сирила и Хэссера, так, как хотел этого маг-хайдр, но он недолго мог любоваться этими желанными для него картинами. Он вдруг перестал получать от Сирила сигналы, которые пробуждали в нём отцовские чувства и тешили его властолюбие.
      - Всё это мечты, - угрюмо бормотал Хэссер. - Что с ним случилось? Почему он до сих пор не мой наследник?
      И он с досадой отворачивался от зеркала.
      Наконец, он решил самолично появиться перед окном Сирила, чтобы, окинув мальчика своим колдовским взглядом, вновь подчинить его себе. Но, увидев Хэссера, Сирил рассмеялся с нескрываемым презрением и быстро перекрестил его, не опуская глаз. Хэссер исчез - и гораздо быстрее, чем сделал это во сне Сирила.
      На другой день он снова возник на пляже в павильоне, когда Кейдж сидел там в одиночестве. Маг-хайдр был мрачен, как грозовая ночь. Он глухо сказал Кейджу:
      - Лор, что ты сделал с моим Сирилом? Он стал иным.
      - Да, он стал иным, - согласился Лор. - Но разве это меняет твои чувства к нему?
      - Он стал сильным, - молвил Хэссер. - А я любил в нём слабость. Больше мне нечего любить в Сириле.
      - Неужели? - притворно удивился Артур. - Да это же драма. Как говорится, прошла любовь, завяли помидоры. А, Хэссер?
      И он захохотал. Хэссер с ненавистью посмотрел на него и, что-то проскрежетав сквозь зубы, заметил:
      - Ты тоже стал сильнее, Лор. Но не намного. Попробуй-ка ТЕПЕРЬ перекрестить меня. Удали меня прочь!
      Артур попытался шевельнуть рукой, но руки точно отмёрзли: он совершенно их не чувствовал и не мог сделать ими ни одного движения - даже пошевелить пальцем.
      - И что дальше? - спросил он невозмутимо, всеми силами души стараясь не выдать охватившего его страха.
      - Дальше, - Хэссер подмигнул ему, - я напомню тебе, как поступают в тюрьме с теми, кто не понравился обществу. Ты ведь помнишь, Арт, что делают с такими людьми. Подумай, как это будет печально. Прямо на глазах у детей...
      - Этот грех падёт на твою голову, - спокойно ответил Артур.
      В эту минуту в павильоне появился Сирил. Увидев маг-хайдра, он быстро перекрестил его. Хэссер пропал, а Сирил бросился к Артуру:
      - Арт, что с тобой? Что он сделал?
      - Да вот, руки не работают, - с трудом произнёс Кэйдж. - И ноги стали какими-то слабыми. Это пройдёт, Сирил.
      - Это не пройдёт само собой, - Сирил заглянул Артуру в глаза. - Ты и сам это знаешь. Раз тебя это поразило, значит, тебе есть, в чём каяться. Встань на колени и склони голову.
      Артур встал и, склонив голову, заговорил. В его жгучих глазах медленно закипали слёзы, и одна из них упала на песок.
      - Господи, - говорил Артур. - Я уже каялся в том, что убил Марси, но я каюсь ещё раз. Боже, прости меня! Я пил вино и беседовал с посланником тёмных сил! Я не должен был этого делать, я должен был сразу же сказать ему: поди прочь... потому что через эту беседу соблазнился и претерпел Сирил, а теперь претерпеваю я сам. Но Господи! Я до сих пор видел в Хэссере не только безбожного колдуна, но и того мальчика, с которым играл в машинки и футбол, когда мы были детьми доктора Маккларена. Того мальчика, каким он был когда-то... Рода Хэссера... Такого же смертника, каким был когда-то и я, Артур Кейдж. Господи, прости меня и помилуй, и если хочешь, исцели от колдовства! Я никогда больше не стану говорить с колдунами и не буду видеть детей в людях, которые давно повзрослели и отошли от Тебя, Господи. Бог мой прибежище и сила, и скорый помощник в бедах. Прости и помилуй, Господи!
       И он заплакал. Тут же он вдруг почувствовал что руки его ожили; он в восторге воздел их к небу.
       - Слава Тебе, Господи! - крикнул он. - Слава Тебе!
       Сирил и Кэти кинулись к нему на шею, а он всё шептал:
       - Господи, не допусти меня до пороков, даруй мне победу над лукавыми! Господи, пусть я меньше заблуждаюсь, а больше творю волю Твою, ибо Ты Спаситель человечества!
       - Ты победил, победил! - кричали Кэти и Сирил. - Господь услышал тебя, он спас тебя! Он хранил и будет хранить тебя от Хэссера!


       Укрепившись духом, Сирил заметно изменился.  В нем пробудилась какая-то взрослая деловитость. С помощью с Кэти он до блеска вычистил холл и лестницу, пропылесосил дорожки и принялся помогать Артуру делать большую лодку. Лодка должна была быть похожей на небольшую яхту: они делали её по книге, найденной в библиотеке. Парусом должен был служить парашют, на котором спустились Сирил и Кэти. Выяснилось, что такой парус, чуть изменённый и поставленный под надлежащим углом, бывает даже лучше обычного. Артур с Сирилом старались вовсю. Видя, как сосредоточенно и кропотливо Сирил выполняет свою часть работы, Артур однажды не выдержал.
      - Ты стал настоящим солдатом, - заметил он с уважением. - Даром, что тебе только пятнадцать. Я два года служил в армии по контракту и скажу честно: таких, как ты, там было всего двое, и с обоими я с удовольствием ходил в разведку. Ты надёжный, как и они, вот, что я тебе скажу.
      - Спасибо, Арт, - Сирил пожал ему руку. - Я бы тоже пошёл с тобой в разведку, потому что это ты сделал из меня солдата. Ты помог мне закалить характер, и я очень тебе благодарен.
     Он молча продолжил работу. "Силён", - подумал Артур, берясь за свою часть работы.
     Помимо постройки лодки оба также увлеклись созданием радиоприёмников. По двум одинаковым книжкам оба начали мастерить каждый свой радиоприёмник, чтобы потом сравнить их и поймать, наконец, какую-нибудь частоту. Книжки были сорокового года выпуска, поэтому приёмники походили на рации военного времени; тем не менее, оба были уверены, что по окончании работы их непременно услышат. Они уже выбрали себе позывные: Сирил - CL 125, а Артур - К 382. Кроме того,
     Кэйдж учил Сирила драться, как умел сам, - без всякой системы, но очень успешно. Это была добрая простая техника уличных боёв, с которой нетрудно выиграть бой даже у мастера каратэ, ибо, как известно, особые приёмы этой дворовой техники в умелом исполнении имею особые преимущества перед любым официально признанным видом борьбы. Впрочем, как бывший контрактник, Артур учил Сирила и тем "официальным" приёмам, которые запомнил из учений как самые удобные и перспективные.


      Однажды вечером за ужином Артур сказал Кэти и Сирилу:
      - Я уже рассказывал вам, как разбить Хайдрово зеркало. Не знаю, каковы будут результаты, но медлить с этим нельзя. Сирил! Я хочу, чтобы завтра ночью ты побыл в доме один. Кэти! Я считаю, что ты должна завтра поехать со мной к скале маггеров, чтобы помочь мне.
      - Почему Кэти? - удивился Сирил. - Я же сильнее.
      - Ты теперь сильнее, - согласился Кэйдж. - Поэтому я тебя и оставляю одного. Кэти ни за что не останется здесь одна - ей будет страшно и одиноко ночью, а мне обязательно нужен помощник, который бы мог, как говориться, подстраховать меня. Кэти послушная и сообразительная. Я возьму её с собой. Ты ведь не откажешься, Кэти?
      - Нет, - отважно сказала Кэти. - Я готова, Арт.
      ... На следующий день она качалась на качелях, отдыхая перед опасным предприятием. Её золотистая головка в красной кепке мелькала среди листвы, и она по плечи окуналась в солнечную зелень тропических растений, а затем её относило назад, и снова вверх. Ей было весело, но вдруг чья-то рука, ухватив качели на лету, остановила их. Кэти в страхе обернулась, нол увидела всего лишь Сирила. Он смотрел на неё, не отрываясь.
       - Ты что, Сирил? - спросила удивлённая Кэти, но Сирил ничего ей не ответил, и она вдруг заметила, что зрачки у него красные и точно светятся изнутри. В ужасе Кэти перекрестила его. Тут же её снесло прочь с качелей, и перед ней очутился Хэссер. Он смотрел на неё, держа её за шиворот. Кэти снова перекрестила его, но он, зарычав, точно от боли, схватил её и связал ей руки за спиной.
       - Бог мой прибежище и сила... - начала Кэти, но тут же почувствовала, что онемела.
       - Деточка, - обратился к ней Хэссер. - Ты забыла надеть молитвенный пояс, который подарила тебе ваша с Сирилом родственница. Мне очень жаль. Тем не менее, передай Артуру Кейджу, что если вы замышляете против меня какую-нибудь очередную дурь, вам предстоит как следует расплатиться за неё.   
       И маг-хайдр тут же исчез. Бедная Кэти, теперь молчаливая, как русалочка из сказки Андерсена, встала на ноги и, беззвучно плача, побежала в дом.
       Сирил сидел в библиотеке, поэтому первой её увидел Лор и, заподозрив неладное, развязал ей руки. Она быстро написала на бумаге: "Хэссер был здесь. Он связал меня и отнял мой голос".
       Прочитав это, Артур молча взял её за руку и, не зная, как ей ещё помочь, повёл в лабораторию, где вовсю хозяйничали розовые и серебристые крысы. Они, как благожелательные доктора, подбежали к Кэти, обнюхали её и принялись совещаться. Затем одна из них принесла Артуру в зубах колбу со странным названием "Перелёт" - и без шприца. Это означало, что Кэти должна выпить содержимое колбы. Тогда они вернулись назад в комнату; Кэти поспешно надела свой молитвенный пояс, а Лор включил магнитный прибор. Кэти выпила содержимое колбы и тут же вновь очутилась под деревом возле качелей. Перед ней стоял Хэссер, но руки её не были связаны, и - она это почувствовала - голос к ней вернулся.
       - Ты всё вернула назад? - Хэссер рассмеялся. - Неважно, главное ты помнишь мои слова.
       И он исчез, не дожидаясь, пока она его перекрестит. Тогда Кэти побежала в дом и всё рассказала Артуру.
       - Значит, он не знает в точности, что мы замышляем? - спросил Артур.
       - Вроде бы нет, - ответила Кэти. - Хотя я не уверена.
       - Ты очень испугалась? - спросил Артур.
       - Да, - призналась Кэти. - Но я всё равно поеду с тобой сегодня.
       Артур глянул в окно: с востока набегали тучи, ветер усиливался; слышалось глухое ворчание моря, словно предощущавшего скорый шторм.
       - Сегодня будет ливень, - Лор покачал головой. - А здесь очень сильные ливни.
       - Я не боюсь ливней, - откликнулась Кэти. - Арт, я хочу покончить с маггерами как можно скорее.
       Артур задумчиво возразил:
       - Но ведь велосипеды будут скользить на дороге. Дорогу развезёт... Мы можем упасть в пропасть, Кэти.
       - Мы не упадём, - уверенно ответила Кэти. - Не будем откладывать, Арт. Я чувствую, ему только и надо, чтобы мы отложили наш поход!
       - Хорошо, - решился Кейдж. - Поедем.
       Вечером Сирил получил автомат с патронами и заперся в квартире, а Лор и Кэти под проливным дождём отправились на велосипедах к скале маггеров. Было темно. Гром и грохот морских валов сливались в единый грозный звук, мрачный и пугающий. Целые ветвистые деревья молний вспыхивали на небе, озаряя всё вокруг.
      Кэти ехала за сигнальным фонариком Кейджа, который горел под его седлом: этот фонарик она только и видела в окружающей их тьме. А Лор вдруг увидел совсем другое: на тропе встала тоненькая молодая женщина в светлом платье.
      - Марси! - крикнул он. Тут же шины велосипеда заскользили в грязи - он едва успел соскочить на тропинку, по которой ехал. Велосипед полетел под откос, а призрак в белом платье изсчез, словно не был.
      - Кэти! - позвал он во тьме.
      Но Кэти была в это время уже далеко. Для неё Артур никуда не падал: она видела всё тот же сигнальный фонарик велосипеда и ехала за ним.
      - Приехали, - молвил наконец её спутник. - Давай руку, Кэт.
      И они прошли в пустую пещеру маггеров. Очутившись в зале с зеркалом, где ярко горели факелы, Кэти вдруг увидела, что ведёт её вовсе не Артур, а всё тот же Хэссер.
      - Не крести меня, - предупредил он её. - Иначе Лор погибнет. На тебе пояс, и я не причиню тебе вреда. Но ты сама себе его уже причинила, Кэти.
      Она решительно подняла руку для крестного знамения.
      - Нет! - властно крикнул колдун. - Иначе, повторяю, твой Артур сейчас погибнет. Он потерял и велосипед, и тебя, так что ему приходится идти сюда вслепую. Я посылаю ему путеводные вехи, но если ты перекрестишь меня, этот разиня не доберётся до моего жилища живым, клянусь тебе, чем хочешь!
       - Он, может, и так не доберётся, - возразила Кэти, дрожа от страха и холода, - её одежда насквозь промокла под ливнем.
       - Доберётся, - кратко сказал маг-хайдр. - Погрейся у очага, а потом вы оба проведёте у меня чудесный остаток ночи. Обещаю вам самые острые ощущения в мире.
       - Не стану я греться у очага, - сердито ответила Кэти. - Мне уже и так жарко.
       - Кэтрин Рэдвуд, - Хэссер заглянул ей в глаза. - Не надо лгать: тебе не жарко. Иди-ка сюда.
       Он ввёл её в какую-то тёмную пещерку, где по стенам плясали красные блики - невозможно было догадаться, откуда исходит этот свет.
       - Вот ЗДЕСЬ и впрямь жарко, - произнёс он и быстро вышел, заперев за собой двери.
       В этой маленькой пещере стояла одна-единственная широкая деревянная скамья, и Кэти, не найдя, на что бы такое присесть, опустилась на эту скамью. Её одежда действительно начала очень быстро сохнуть и весьма скоро высохла. Через полчаса в эту же комнату втолкнули Артура: тоже мокрого до нитки.
      - Кэти, ты жива, - обрадовался он. - Я не перекрестил этого чёрта Хэссера, потому что он сказал, будто если я это сделаю, ты умрёшь.
      - Он и мне сказал про тебя то же самое, - Кэти всхлипнула. - А теперь мы в плену.
      - Мы хуже, чем в плену, - вдруг медленно проговорил Артур, и Кэти, холодея, поняла, о чём он говорит: стены маленькой пещеры, её потолок и пол вдруг начали сужаться. Перщера вдруг стала стремительно менять свои размеры, пока, наконец, оба пленника не очутились почти что в гробу, на деревянной лавке, которую со всех сторон подпирали стены и где нельзя было даже сесть: потолок висел слишком низко.
      Оба кое-как вытянулись вместе на лавке. Кэти заплакала, а Кейдж стал думать, как же им теперь выбраться отсюда. Наконец, он принялся громко читать молитвы, а Кэти эхом вторила ему. Они читали неустанно и гораздо горячее обычного, так как оба были охвачены смертельным страхом. Вдруг неожиданно посреди гроба засиял свет, затмивший огненные блики на стенах, и в этом свете возник годовалый младенец, которого Кейдж узнал и протянул к нему руки:
     - Стив!
     Младенец произнёс детски чистым и ясным голосом:
     - Две верхних доски можно выломать. А ребро, о котором ты думал, станет красным, если полить его озёрной водой.
     И видение исчезло.
     - Это был Стивви, - сказал Кейдж, смаргивая невольные слёзы.
     - Твой сын? - тихо спросила Кэти.
     - Да. У нас с Марси был сын. В год с лишним он умер - погиб во время аварии, когда Марси везла его в гости. Марси тогда выжила, но не смогла перенести гибели Стива - села на иглу. Боже мой, Стивви... Ты его сейчас видела, Кэт?
     - Да. Славный, - ответила Кэти. - Но о чём он говорил? Какие доски можно выломать?
     - Да те, что над нами. Давай-ка попробуем их расшатать.
     Они упёрлись ногами в доски и стали их расшатывать. Было потрачено немало сил и прошло довольно много времени прежде, чем доски поддались. Пленники раздвинули их и выбрались в какую-то другую пещеру, полную огромных зубчатых колёс и прикреплённых к ним цепей: всё это приводило в движение пол и стены нижней пещеры, где они только что находились, заставляя сдвигаться и раздвигаться пол и стены. Вниз вела лестница. Кэти и Кейдж тихонько спустились по ней и очутились в пустом молитвенном зале маггеров, где в самом центре чернело озеро.
     Шепча молитвы Артур набрал в свою кепку воды из озера и принялся смачивать каждое ребро Хайдрова зеркала, пока одно из них не покраснело. "Отсюда надо начинать отсчёт по часовой стрелке", - вдруг ясно подумал Артур. Он отсчитал семь рёбер от покрасневшего ребра, затем резко дёрнул седьмое ребро к себе. Оно довольно легко вынулось из зеркальной оправы. Тогда он вонзил его в тёмную поверхность зеркала. Из рамы тотчас хлынула вода; рёбра, составлявшие оправу, распались, и к ногам Артура упала спрятанная в Хайдровом зеркале колдовская книга Хэссера.
     - Бежим, - шепнул он Кэти, подхватывая книгу. Почти на ощупь они добежали до велосипеда Кэти. Артур велел ей сесть вместе с книгой на раму, а сам вскочил в седло и погнал велосипед по тропе. Тропический ливень давно закончился; начинался рассвет. Дорога была хорошо видна.


      Книга Хэссера оказалась написанной на никому не известном языке. Кейдж положил её в свой тайник на всякий случай, дав себе слово непременно её сжечь, но сперва посмотреть, что' будут делать маггеры без книги.
      Спустя два дня после своего опасного похода к жилищу маггеров, Сирил и Кэти, игравшие на пляже, вдруг увидели неподалёку, у зарослей зелёной тропической растительности, нескольких мужчин и женщин. Те не смотрели на детей. Их занимало что-то более важное, но что именно, брат с сестрой не разглядели.
      Кэти испугалась больше по привычке, чем на самом деле.
      - Надо разбудить Артура, - предложила она.
      - Он только что заснул, - ответил Сирил, крестя стоя'щих людей. - В павильоне, на лежаке. Видишь, с ними ничего не сделалось после того, как я их перекрестил. Пошли, Кэти.
      Они приблизились к странным людям в тёмных одеждах. Они были бледны и выглядели измождёнными, но лица их сияли глубокой и чистой радостью. Их было шестнадцать человек: Кэти успела сосчитать, пока подходила к ним.
      Самое удивительное, что все эти люди стояли в центре ручья, белого, как молоко: прежде его здесь не было.
      Они поклонились Сирилу и Кэти. Те поклонились в ответ.
      - Кто вы? - спросил Сирил.
      - Мы - бывшие маггеры, - застенчиво ответила одна из женщин. - И бывшие смертники. Вы разбили Хайдрово зеркало и выпустили белую воду... Мы не знали, что' это за вода и вошли в неё. А оттуда, со дна, к нам устремилось сияние, и внутренний голос призвал каждого из нас очиститься от прежних преступлений и грехов. Мы умылись белой водой и перестали быть маггерами. Но наши дети умерли, едва коснувшись её.
      - Откуда появилась белая вода? - заволновалась Кэти.
      - Откуда-то из недр горы маггеров, - ответила женщина. - Кажется, из самой глубины.
      - А остальные маггеры и Хэссер? - спросил Сирил.
      - Они остались, - молвил один из мужчин. - Но они тоже перестали быть маггерами - по виду и по силе. Они стали такими же, как мы. Просто в душе они не отреклись от своего учения и ни в чём не раскаялись. Хэссер очень зол, но он потерял свою силу. И потерял книгу.
      - Книга у нас, - сказала Кэти. - Но мы не можем её прочесть.
      - Её надо сжечь, - отозвалась другая женщина.
      - Но мы хотим узнать, как уничтожить колдовство маггеров, изгнать с острова нечистую силу, - возразил Сирил.
      - Всё очень просто, - быстро сказала та же женщина. - Надо выждать семь дней, считая сегодняшнее число. И на седьмой день в семь часов утра сжечь книгу у камня Роше-Зах, а в костёр плеснуть белой воды.
      - Что здесь такое? - спросил Артур, подходя к ним и протирая глаза - он только что проснулся. Но тут же лицо его из встревоженного стало радостным, и он воскликнул:
      - Вы больше не маггеры! Здравствуй, Мэри! Привет, Шейла! Здорово, Джордж! И ты, Джек!
      Он всем пожимал руки через разделявшую их часть ручья. Каждый с радостными слезами приветствовал его.
      - Вы голодны? - спрашивал Артур. - Вас накормить?
      - Белая вода питает нас, - отвечали бывшие маггеры. - Мы пойдём по руслу ручья, Артур...


      На ночь они расположились в саду возле особняка: здесь проходило русло их ручья. Они улеглись спать прямо в ручье, говоря, что пока они находятся в нём, им тепло, хорошо и уютно, но едва выходят из него, на душе становится тяжко и печально.
      - Всё идёт согласно пророчеству, - сообщил им Артур. - Я читал его и запомнил, что вас "спасёт только источник, белый, как молоко". И кто сумеет спастись, навеки очистится.
      - А мне можно войти в этот ручей? - спросила Кэти.
      - Можно, - ответила Мэри. - Ты ещё мала, на тебе не так много грехов. ТЕБЯ ручей отпустит.
      Кэти ступила ногой в воду и присела на корточки.
      - Ой, Сирил, - она радостно засмеялась. - Смотри, какие лица глядят из воды! Красивые и добрые... И очень чистые.
      Сирил тоже забрался в ручей и долго гладил воду, похожую на молоко, гладил прекрасные лица, которые видел, и тихие слёзы впервые за целый месяц сочились по его щекам.
      Затем они с Кэти умылись водой и вышли, окончательно успокоившиеся, радостные и укрепившиеся духом.
      Зашёл в ручей и Артур. Он забрался в него тихо и незаметно, поодаль от остальных и долго плакал, опустившись на колени. К ночи он вернулся в особняк.
      Сирил ещё не спал. Он увидел точно обновлённое лицо Артура, и они улыбнулись друг другу. Потом Артур пошёл в лабораторию и обрызгал все склянки белой водой. Колбы и пробирки с шипением исчезали одна за другой, пока лаборатория совершенно не опустела. Только розовые и серебристые крысы с любопытством смотрели сквозь решётку. Они не хотели терять свой чудесный мех, от которого исходил лёгкий аромат ландыша. Кейдж отдал им магнитный прибор, и они торжественно унесли его куда-то к себе в подвал.
      Гепард Майкл давно уже снова превратился в игрушку и лежал теперь в комнате Кейджа на кресле. Казалось, что он уснул. И Артур тоже лёг спать, слушая, как неподалёку от дома журчит ручей.
      На следующее утро, пока Сирил и Кэти ещё спали, Артур встал и обошёл кладбище, где был похоронен весь персонал и солдаты-расстрельщики. Каждую могилу он поливал белой водой из ручья, и на каждой могиле тут же, после поливки, вырастали кусты роз. Цветы самых разных сортов и оттенков пестрели на них, источая аромат, и вскоре всё кладбище покрылось розами.
      - Красиво, - вдруг сказал за спиной Кейджа чей-то голос. Он обернулся и увидел Хэссера, но не в жутком обличии маг-хайдра, а в его обычном, каким он прибыл на остров шесть с половиной лет назад вместе с другими смертниками.
     Кейдж перекрестил его, но Хэссер и сам перекрестился в  ответ и быстро заговорил:
     - Артур! Что мне делать? Я серийный убийца. Когда я зашёл в белую воду, мне начало жечь ноги, точно раскалёнными углями: я не могу спастись. Я почитаю Господа, но и почитания, и покаяния уже мало: я знаю, что стою' за гранью Божьего долготерпения. Арт, что мне делать?
     - Отойди от меня, - ответил Артур, отворачиваясь, нов кувшине, где ещё плескалась на дне белая вода, возник сияющий лик, и душа Кейджа услышала голос, серебристый и ясный: "Говори с ним. Теперь ты можешь говорить".
     Он повернулся к Хэссеру.
     - Что я могу сказать тебе? Не пробуй умирать сам: это лишь отягчит твою участь. Я уверен: будь у тебя сейчас возможность, ты убил бы меня. Но в то же время ты открыл Сирилу, как покончить с тобой, и я думаю, сделал это не случайно.
     - Не случайно, - согласился Хэссер. - В глубине души мне хотелось, чтобы нас больше не было. Чтобы МЕНЯ не было. Зачем жить человеку, чья радость заключается только в осквернении или убийстве другого человека? Тяжело жить с этим... Невозможно жить.
     Помолчав, он добавил:
     - Но теперь уже недолго ждать. Всего шесть дней... Ах, Артур, всё-таки долго!
     Смертельная мука, прозвучавшая в его голосе, заставила Артура невольно содрогнуться. Он медленно упал на колени и склонил голову.
      - Род, - молвил он, не оборачиваясь. - Дети, которых ты убивал, бывало, мучились дольше шести дней. Не так ли?
      - Так, - ответил Хэссер. - Но они теперь ангелы, а меня терзают все муки ада. Это непереносимо, Артур. Поверь мне сейчас несравнимо хуже, чем тем чистым душам, которых я убивал.
      - Охотно верю, - Артур встал на ноги.
      - Я даже не могу заплакать, - прошептал Хэссер. - Ни о ком и ни о чём. Я не могу плакать. Попроси Господа, пусть Он даст мне слёзы. Это будет великая милость, о большей я не мечтаю и не прошу.
      Из кувшина с белой водой, который Артур держал в руках, вдруг вытянулся странный цветок - его стебель и лепестки были совершенно прозрачными. Артур понял, зачем он вырос, когда почувствовал его тонкий, мучительно-прекрасный аромат.
      - Это тебе, Хэссер, - сказал Кейдж. - Возьми. Это тебе.
      "Это цветок слёз", - подумал он.
      Хэссер взял цветок в руки и в прозрачной, как дождь сердцевине, вдруг увидел лица убитых им женщин и детей. Одни лица сменялись другими. Ему захотелось бросить этот цветок и убежать прочь, но он лишь крепче сжал его в пальцах. Тогда слёзы рванулись из его груди, и он упал на траву, прижимая цветок к себе.
      - Благодарю! - твердил он. - Благодарю Тебя, Господи!
      Артур ушёл с кладбища. Пора было будить Сирила и Кэти.
      

     Спустя шесть дней Артур, Сирил и Кэти пришли к пещере маг-хайдров. Артур развёл большой костёр возле камня Роше-Зах, Кэти бросила туда книгу, а Сирил полил сверху огонь белой водой.
      Тотчас земля содрогнулась, во все стороны полетели камни и огромные куски скалы. Все трое упали ничком на землю, а когда восстановилась тишина, они увидели, что ни горы маггеров, ни камня Роше-Зах больше нет. Несколько мёртвых тел лежало на пустой каменной площадке, и один из них, Хэссер, держал в неподвижных руках прозрачный цветок. Затем тела начали медленно превращаться в пар и рассеиваться в воздухе, пока совершенно не исчезли, но тело Хэссера осталось лежать неподвижно. Тогда нечто тёмное поднялось за ним из-под земли, и нечто светлое опустилось возле него с небес.
      - Возьми цветок! - сказало Тёмное Светлому. - Цветок - это надежда, а нашим людям не на что надеяться.
      - Цветок - его! - возразило Светлое Тёмному. - Господь повелел ему иметь надежду там, где никто её не имеет, ибо за эти шесть дней он всей душой перестрадал за каждую свою жертву - сильнее, чем родные и близкие этих убиенных.
      После этого Светлое вознеслось ввысь, а Тёмное, склонившись над Хэссером, превратилось в пар вместе с ним...


     Через несколько дней бывшие маггеры прощались с Артуром, Сирилом и Кэти.
      - Мы остаёмся, - говорили они. - Мы построим себе монастыри на Белом Ручье - мужской и женский. Когда увидите землю, пришлите к нам священников и матерей-наставниц.
      - Обязательно, - обещали все трое.
      С отливом они ушли на своей лодке, с парусом, сделанным из парашюта. Путешествие их длилось два дня, пока, наконец, на позывные Сирила не откликнулось канадское судно.
      ...Через два часа их подобрали. Они рассказали об угнанном самолёте и о приземлении на остров, где живут удивительные монахи, питающиеся священной белой водой...
       - Это остров доктора Маккларена, - задумчиво сказал капитан, выслушав их описание острова. - Полтора с лишним года назад там начали происходить очень странные вещи, и полтора года, насколько мне известно, даже сами американцы не могли провести свои суда к острову из-за водоворотов, которыми он оказался окружён. Он внимательно посмотрел на Кейджа:
      - Мне кажется, вы знаете больше ребят. Расскажите мне, что знаете, и я отблагодарю вас.
      Кейдж рассказал ему наедине всё от начала до конца.
      Выслушав его, капитан принёс ему паспорт и сказал:
      - Это паспорт одного из моих матросов. Он сделает себе на берегу другой. Исключительно честный парень. В том смысле, что ни один полицейский компьютер до сих пор не имеет о нём никаких сведений - полиция совершенно им не интересовалась. А фотографию мы сделаем вашу, да так, что никто ничего не заметит... Помните, отныне у вас канадское гражданство.
      Он подмигнул Артуру и, не слушая его благодарностей, вышел. Вскоре у Артура был паспорт с его собственной фотографией, где было сказано, что рождён он в Квебеке, и имя его Джон Батлер.
      Через два дня все трое уже стояли на палубе, глядя на приближающуюся землю. Сирил и Кэти со слезами на глазах глядели на родные берега Канады. У Артура слёз не было, он просто волновался, но Кэти и Сирил плакали. Они знали, что капитан сообщил их родным, что они живы, и они уже издали разглядели своих родственников на берегу. Впереди всех стоял дедушка и махал им рукой.
      - Он в форме лётчика, - всхлипнула Кэти.
      - Значит, не уволили... простили... - шепнул Сирил и крепко сжал руку Артура. Он, Сирил, всем расскажет, кто их спаситель, и весь ближайший месяц Артуру точно не придётся жить в гостинице...
      Корабль торжественно вошёл в порт, и все трое почувствовали, что счастливы.

                К О Н Е Ц

январь-4 февраля 2004 г.