Церемония

Предшествующие события:
http://www.proza.ru/2011/02/10/1453

Стивен Маркович вышел из пешеходного перехода и достал мобильный телефон. Раздались гудки.
- Да. Я подъехал. Открывай. Нет, мне не сложно. Конечно, устал. Все. Я поднимаюсь.
Юрист шел по мостовой, везя за собой черный чемодан, и вглядывался в таблички на домах. Номер двадцать пять. Двадцать семь. Двадцать девять. Вот он. Мужчина свернул в подворотню дома, чей обшарпанный фасад выходил на одну из центральных площадей города. Под ногами Стивена хрустел снег, а в лицо дул холодный северный ветер.
Поднимаясь по лестнице, он думал о предстоящем деле. Недавно скончался старый знакомый его троюродного брата, и надо было помочь разобраться с завещанием. Хотя, Стивен вовсе не был мастером в этой области, но родственные связи требовали вмешательства.
Раздался звонок в дверь. За тем последовал какой-то шум в квартире и обеспокоенное: «Иду!» Стивен расплылся в улыбке и стал ждать. Через секунду дверь отворилась. Проем занимал парень лет двадцати семи с огромным животом. Когда-то белый передник закрывал майку-алкоголичку и обвисшие спортивные штаны.
- Здравствуй, Стивен! – Парень широко раскинул руки в надежде обняться.
- Привет. Я смотрю, ты все молодеешь?
- Ну, если лишний вес является особым условием омолаживания, то я таки помолодел.
- Перестань. Ты отлично выглядишь! – Сказал Стивен своему троюродному брату. – Все еще работаешь поваром?
- Да. Я ведь больше ничего не умею. Да-да. Проходи в кухню. Хочешь чай? Не разувайся!
- От чая не откажусь. А на счет веса: ты где-нибудь видел тощего повара? Нет? Вот и я не видел. Повар должен говорить о качестве продукта.
Парень, аккуратно неся себя по квартире, добрался до ящичка и вынул оттуда несколько пакетиков чая.
- Ты какой будешь? Просто черный? Зеленый? С мятой?
- Черный с мятой. – Стивен присел за небольшой столик и стал перебирать пяльцами конфеты в тазике.  – Давай сразу к делу. Что там у нас?
- Если бы я хотел перейти сразу к делу, предлагал бы я тебе чай?
- Согласен. Но я только что вернулся из поездки, ты же знаешь. Очень устал, если быть честным. Так что давай побыстрее, Пьер.
Через две минуты чайник закипел, кипяток хлынул в чашки, которые стояли в ожидании, когда из них выпьют немного сладковатый чай. Петр сделал глоток.
- Стивен, ты же знаешь мое нормальное имя. Если я работаю в итальянском ресторане, это не значит, что я сменил имя.
- Не обижайся. Это всего лишь дурацкая привычка бесполезного старика. Итак, к делу.
- Неделю назад умер моя дядя. Александр Дмитриевич.
- Да. Это я уже слышал. Завещание его у тебя?
- Конечно. Я его самый близкий родственник и все должно было достаться мне. Впрочем, практически так и получилось: некоторые мелочи отошли в другие руки. В том числе и тебе. – Петр встал и куда-то пошел, продолжая говорить. – Он оставил своему троюродному племяннику часы. Да, вот те, куранты из дуба. – Парень вернулся с какой-то бумажкой и снова сел за стол. – Вот: завещание.
Стивен взял в руки документ и стал внимательно вчитываться в каждое слово. Через пятнадцать минут и двух чашек выпитого чая юрист остановился.
- Тут все правильно. Меня смущает только Анна Густ. Кто она и за какие заслуги ей отойдет дача за городом?
- Она тоже родственница. По линии матери. Часто заходила к дядюшке. А когда тот заболел, вообще с него глаз не спускала.
- Видимо, сильно нужны были деньги. – Стивен улыбнулся. – Ладно-ладно. Я знаю – это не смешно.
- Да. Это совсем не смешно. – Петр поднялся со стула и поставил чашки из-под чая в раковину. – Что-нибудь еще будешь?
- Нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду.
- Завтра прейдешь? – Петр вопросительно посмотрел на брата.
- Приглашаешь?
- На похороны не приглашают.
- Приду. – Стивен одел свое пальто и взялся за ручку чемодана. – До завтра.
***
Мысли. Они приходят в мою голову, ночуют и уходят. Я ничего не могу с этим поделать: я просто знаю, о чем думают люди вокруг. Иногда мне кажется, лучше бы я не знал. Мысли заводят меня в темные уголки человеческого разума и открывают тайны, которых бы не смог узнать сам Господь.
Я прохожу мимо человека, я затыкаю уши, я стараюсь не слушать, я не смотрю на него. Одно время я даже носил бируши, но даже они не помогали. Я устал от человеческих мыслей. Я их слышу – они мне снятся. Я уже неделю не выходил на улицу, чтобы не видеть эти сны. Но мысли соседей все равно не дают мне покоя
Я проснулся. Снова. Пот на лбу и странное чувство облегчения: ничего страшного не произошло, всего лишь обычная игра воображения.
Перед глазами потолок – белое полотно, напоминающее бескрайнее небо. До него приблизительно три с половиной метра, но впечатление такое, что он совсем близко, что до него можно дотянутся рукой.
А что дальше? Дальше соседи. И Их головы, их блуждающие в дебрях извращенные фантазии и уникальные помыслы. И все достается мне. Кто-то бы отдал жизнь, чтобы читать мысли, а я бы отдал ее, чтобы не читать.
Я встал с кровати. Голова немного побаливала – сказывался выпитый вчера коньяк. Без него было не заснуть. Надо было позавтракать, но в холодильнике ничего не было. Только лимоны. Большие желтые овалы, покрытые шершавой кожурой. Три.
Я поставил чайник, а тем временем пошел в ванную комнату. В доме отключили горячую воду. Сосед мысленно убивал всех служащих ЖЕКа. Я не обратил на это внимание. Просто делал свои дела, как и раньше.
Унитаз. Такой же белый, как потолок и такой же грязный, как человеческая душа. Почему я не могу читать мысли микробов? Может, потому что у них нет мыслей? Наверное. Соседка снизу уронила на пол блинчик: ее собака тут же подбежала обнюхать божий дар. Счастье-то какое.
Мой унитаз всегда был с поднятым кольцом. Потому, что я жил один. И я даже не знаю, кого мне жаль больше: себя или унитаз. Все таки, я один, но и он тоже один. Наверное, мне больше жаль его. Никого ведь не интересовало, что унитаз изобрели в Китае. А в Европе он появился в Викторианскую эпоху. А у нас вообще черт знает когда. Бедный унитаз.
Закончив свои дела с белым братом, я стал чистить зубы. Люди говорят, что надо экономить воду. Я так не думаю.
После священного ритуала чистки зубов я пошел делать себе чай. Черный с лимоном. Сахара в доме не было, и через минуту я пожалел о том, что положил лимон. Ну ничего. Пришлось пить.
После экстремального завтрака я пошел в свою комнату, откуда вынес двести долларов – мои последние заработанные деньги. И этот факт служил подтверждением того, что на следующей недели мне следовало снова заняться работой. При мысли о ней я скривился.
Сегодня мне предстояло пойти на одно нелицеприятное мероприятие: похороны дяди моего лучшего друга. Я был лично знаком с умершим. Наверное, я знал его лучше всех. Пардон, не его, а его мысли. Старик любил пошутить, поболтать, похвастаться. А иногда и за девушками приударить. Но все изменилось, когда он заболел. Все.
Гости соберутся в одиннадцать на кладбище. Будет как всегда уйма людей. Как всегда уйма мыслей. Уйма снов. Это пугало меня больше всего. Но выхода не было.
Я оделся. Пуховая куртка, джинсы и зимние сапоги: погода того требовала. На голове красовалась шапка с огромным баламбоном. Закрыв двери своей трехкомнатной квартиры, я отправился на кладбище. Можно было поехать на машине и сэкономить время, но я решил дождаться маршрутку и поехать на ней.
Через пятнадцать минут я уже трясся в желтом урадалке на колесах. Рядом со мной ехал молодой парень. Он грезил о девушке. О высокой блондинке со всеми вытекающими. С другой стороны сидела женщина за тридцать. Даже по ее лицу было видно, что она устала. Устала от жизни. Пол года назад ее бросил муж. Ребенок принимает наркотики и курит. Она не знает, что делать. Я тоже не знал.
Через двадцать минут я вышел из маршрутки и огляделся по сторонам. Да. Это оно: красный забор, чугунные ворота и тишина. Только изредка слух беспокоили проезжающие машины.
Я позвонил своему другу. Раздались гудки.
- Петр, привет. Это я, Арчибальд. Я на месте. Куда идти? Ага. Хорошо. Я жду.
Через минуты три на парковку въехал черный Мерседес. Открылась задняя и дверь и оттуда, кряхтя, вылез мой старый друг. Точнее сказать, сначала вылез его живот, а потом уже он. Но мне было все равно: я ценил своих друзей, которых у меня было не много, за другое. Да и как их у меня могло быть много, если я умею читать мысли других людей?
- Здравствуй,  Арчибальд! – Раздался радостный голос моего приятеля. – Долго ждешь?
- Привет. – Я пожал руку повару. – Нет. Не долго. С кем это ты?
- Стиви. Мой… - Но Петр не успел закончить, как я выпалил:
- Троюродный брат?
- Да. Мой троюродный брат. – Парень с улыбкой указал на только что вылезшего из машины человека в черном пиджаке и с кубинской сигарой в зубах. – Стивен Маркович Райда. Авторитетный адвокат. Хозяйственник, хотя, может заниматься чем захотите.
- Точно. – Стивен улыбнулся. – Все зависит от…
- Денег. – Закончил я. Юрист утвердительно кивнул.
- Именно. А вы тот самый Арчи? Тот, кто читает чужые мысли?
- Да. Только я не Арчи. Я Арчибальд.
- Я так не считаю. Я думаю…
- Я знаю, что вы думаете. – С улыбкой сообщил я. – При мне лучше вообще не заниматься этим темным делом.
- Согласен.
- Идем. Нам пора. У второго входа собралось изрядно людей. – Петр вопросительно посмотрел сначала на меня, потом на Стивена.
- Идем, так идем. – Сказал я.
***
Стивен закурил новую сигару. Люди вокруг него стали расходиться, будто скрываясь от серого марева. Юрист улыбнулся и двинулся в сторону Петра и его лучшего друга - Арчибальда.
- Пьер, я постою немного с вами. Надеюсь, ты не против?
- Нет, что ты? Стой, пожалуйста.
Арчибальд слегка ухмыльнулся. Его лицо отображало насмешку, а глаза выразительно смотрели на Петра.
- Что это была за девушка, которая только что от вас отошла? – Спросил адвокат.
- В песцовой шубе?
- Да.
- Это Анна Густ. Да, та самая, которой отойдет дача дяди.
- И что же она?
- Сказала, что очень соболезнует.
- Очень-очень? – С усмешкой спросил Стивен Маркович.
- Тебе повторить дословно?
- Если можно.
- Она сказала, что очень скорбит, что ей очень нас жалко и что мы всегда можем рассчитывать на ее помощь.
- Какое лицемерие.
- Не все люди такие, как ты думаешь, Стиви.
- Не буду спорить. Но, по лицу Пьера, могу сказать, что она к ним относится.
Петр тут же убрал с лица игривую улыбку, и уставился в куда-то в землю.
К тройке стоящих шел какой-то мужчина невысокого роста с большим пузом, залысинами и пышными седыми усами. Он двигался, немного покачиваясь, и серьезно смотрел на Петра.
- Здравствуйте. – Сказал он.
- Здравствуйте, Василий Антонович.
- Простите, что беспокою вас. Я смотрю, вы общайтесь с молодыми людьми, но дело не терпит отлагательств: я бы хотел высказать соболезнования по поводу случившегося. Мне очень жаль, что Александр Дмитриевич скончался. Но все мы взрослые люди и все знают: человек смертен.
Стивен Маркович приподнял глаза на мужичка.
- Позвольте вас поправить: человек внезапно смертен.
Василий на секунду запнулся и тут  же продолжил:
- Пожалуй, вы правы. Простите, как вас?
- Стивен.
- Стивен? Клеймо запада. – Серьезно проговорил человек. – Так вот, человек смертен.
- Человек внезапно смертен. – Настойчиво указал юрист.
Мужичка передернуло. Щеки начали краснеть, а усы растопырились от гнева.
- Да. – На выдохе произнес он. - Именно так. Человек внезапно смертен. И все мы. – Он еще раз глянул на Стивена Марковича. Тот улыбался, как ни в чем не бывало. – И все мы способны пережить произошедшее, если будем поддерживать друг друга.
- Спасибо вам, Василий Антонович. – С натянутой улыбкой ответил Петр.
Стивен Маркович, как только мужчина отошел в сторону, тут же рассмеялся прерывистым громким смехом.
- Прости, Пьер.
- Ничего, Стивен. Пойдем пройдемся. – Петр развернулся и пошел в строну небольшого фонтанчика метрах в сорока от людей.
Не смотря на зиму и столь трагическое событие, вышло солнце. Его лучи освещали не людей. Они освещали души, наполняя их тихой радостью и томным теплом. Арчибальд надел черные очки и начал оглядываться по сторонам.
- Что там такое, Арчи? – Стивен Маркович тоже оглянулся.
- Петр, видишь ту девушку? Она хочет с тобой поговорить.
Компания остановилась у невысокого, еще молодого, дуба. Под тяжестью пушистого снега он наклонялся немного вправо. Мимо него проходили люди с угрюмыми лицами и истосковавшимися душами. Никто из них не хранил улыбку на своем лице. Но наигранной ли была маска скорби или это истина прорезала кожу и выливалась наружу горючими слезами – знал один Арчибальд.
- Здравствуйте, молодые люди. – К компании подошла девушка среднего роста в необыкновенной красоты пальто белого цвета с золотыми нитками. Локоны ее волос спускались на хрупкие плечи. А на фоне снега она выглядела, как снежная королева в своем маленьком царстве льда.
- Здравствуйте, Елизавета – Учтиво ответил Петр. – Вы что-то хотели?
- Да. То есть, нет. – Девушка замялась, но тут же продолжила. – Я бы хотела сказать, что мне очень жаль. – Она снова запнулась и посмотрела по сторонам, будто кого-то высматривала. – Я считаю, это ужасно, когда из жизни уходят такие люди, как Александр Дмитриевич. Мне… - Снова оглянулась. – Мне хочется высказать вам мои соболезнования. Да и, я думаю, не только мои.
- Он вон там. – Арчибальд указал пальцем куда-то в толпу.
Девушка замерла, делая вид будто ничего не понимает. Потом бросила быстрый взгляд на парня, извинилась и понеслась в указанную сторону.
- Что это было, Арчи? – Стивен Маркович с недоумением обратился к молодому человеку.
- Я не могу вам рассказать этого.
- Почему же?
- По той же причине, по которой вы не скажете с кем провели вчерашнюю ночь.
- Слишком личное?
- Да.
- А, если я захочу похвастаться и расскажу?
- Там нечем хвастаться. Вы были один. – Арчибальд проследовал за Петром вдоль чугунного забора, отгораживающего мутную воду фонтана от зыбучей жижицы, что еще несколько часов назад была просто землей.
Через тридцать минут бесполезных скитаний по кладбищу компания наткнулась на старую, почти разваленную лавочку. Подложив под одну ножку камешек, мужчины уселись, чтобы издали созерцать происходящее: в давно вырытую яму клали гроб, после чего четыре человека закопали ее навеки, только если какой-нибудь ученый не додумается раскопать ее снова с целью заполучить труп Александра Дмитриевича.
Из соседних кустов послышался шорох веток. Вся компания обернулась влево, дабы разобраться, в чем собственно дело. Из белесых зарослей вылез молодой парень. Прилично одетый, но не дорого, с щетиной, но без усов и с неимоверно длинной челкой и раскрасневшимся от холода лицом он смотрелся, как только что вынутый из банки маринованный помидор.
- Приветствуем вас, Даниил. – С улыбкой на устах вымолвил Петр. – Все в порядке?
- Конечно.- Парень выровнялся и струсил с себя налипший снег. – Здравствуйте.
- Это поэт. Может быть слышали, Даниил Чедл? – Петр вопросительно поглядел на мужчин.
- Нет. Но псевдоним его мне определенно нравится. – Стивен Маркович заключил своим мелодичным голосом. – Мне вообще нравится все западное. Дэн Чедл! Неплохо, я бы сказал. Но почему не какое-нибудь наше имя?
- Мне так больше нравится.
- Вот. Запад привлекает всех: от дзен-буддистов до сантехников.
- Но всех по разным причинам.
- Тоже верное. – Стивен Маркович представился и пожал руку молодому и талантливому. Тоже проделал и Арчибальд.
- Я. Собственно, зачем сюда пришел. Я вовсе не хотел мешать, но я видел, многие к вам подходили сегодня и я тоже решил подойти. Я скорблю. Очень. Правда. Я думал написать стих, но чувства так меня переполняли, что он получился уж очень неправдоподобен. Простите.
- Перестань, Даниил. Мы тут все взрослые люди. На такие вещи никто не обижается, а тот, кто мог обидеться, уже упокоился с миром.
- Конечно. – Рассеяно сказал парень. – Конечно.
Церемония была окончена. Люди разошлись по своим машинам и разъехались, чтобы снова собраться через полчаса в просторном зале дорого итальянского ресторана, где Петр работал поваром и набить свои животы до отвала, окончательно забыв, в честь чего собирались. Особенно в этом усердствовал Василий Антонович, не без того плотный мужчина.
Кто-то вообще не приехал на столь значимое событие. Чьи-то лица окрасила пьяна улыбка, а какие-то люди сидели за столом с поднятыми в руках бокалами и слушали мелодичный голос Стивена Марковича Ранды:
- Каким бы хорошим человеком ты не был в этой жизни, когда ты умрешь все, всё равно, вздохнут с облегчением. Но все мы люди и в этом нет совершенно ничего отвратительного. За это стоит выпить. И еще, пока Петр не слышит, все таки, хорошо, что свой рецепт утки с бананом Александр Дмитриевич унес с собой в могилу.
***
Мысли. Они приходят в мою голову, ночуют и уходят. Я ничего не могу с этим поделать: я просто знаю, о чем думают люди вокруг. Иногда мне кажется, лучше бы я не знал. Мысли заводят меня в темные уголки человеческого разума и открывают тайны, которых бы не смог узнать сам Господь.
Я проснулся. Снова. Пот на лбу и странное чувство облегчения: ничего страшного не произошло, всего лишь обычная игра воображения. Мне снились вчерашние прочитанные мысли.
Во сне я видел, как Анна Густ в великолепной песцовой шубе прыгала от счастья в ожидании увидеть свою новую дачу за гордом. Я видел мысли Василия Антоновича о том, как бы скорее дождаться банкета и набить свой желудок. Я созерцал Елизавету, что высматривала своего бывшего любовника в надежде повторить один грешок своей юности. Я наблюдал за поэтом, который отсутствовал на поминках, ведь дома его ждала прелестная девушка. Но я не видел никого из гостей, кто бы по-настоящему пал духом. Только снег на ветках деревьев иногда сочувствовал Пьеру.

Приглашаю всех подписаться:
http://vkontakte.ru/public23597253