Из неузнанного прошлого

За окнами шел дождь. Очередной. Впрочем, скорее, это был тот же самый, который начался в понедельник, и шел с тех пор не переставая. Дождь-ветеран, явно вознамерившийся смыть нафиг всё-всё вокруг, растворить бетон, расплавить асфальт и перемешать весь город, как безумных художник смешивает свежие краски в одно серо-бурое пятно. И черными каплями - стряхивает кисточку - сползают по серому месиву черные линии деревьев.
 - Не кури меня, чудо-погода... - тихо пробормотала сидящая на облупленном подоконнике Тонька, смотря сквозь мокрое стекло на двор у здания общежития. По двору кругами носилась большая черная собака, словно совершала марафон. Сквозь шум воды в открытую форточку долетал её хриплый джазовый лай.
 - Не худший вариант, - отозвался с дивана Каспер, не отрываясь от потрепанного учебника внушительного вида. Диван тоже был потрепаный, переживший не одно поколение студентов, до научных знаний жадных. Вообще новыми в этом здании были только студенты, три окна на четвертом этаже и сапоги администраторши. И то, и другое, и третье было при этом весьма сомнительным.
 - Оптимист, - фыркнула Тонька. У неё было широкое лицо, налезающая на глаза челка, вытянутая застиранная футболка с надписью "Qu!" и хомяк в маленькой клетке. Ничего особо существенного у неё больше не было, зато Тонька умела забираться на четвертый этаж общежития по стене, в чем однажды убедились все, когда её не пустил стервозных вахтер. Характер у Тоньки был легкий, хоть и слегка мечтательный, и что она тут вообще делала, не мог понять до сих пор никто, и она в первую очередь. Еще у неё были хорошие друзья, а среди друзей у неё был Каспер. У Каспера лицо, наоборот, было холеное и утонченное. Настолько холеное, что некоторые студенты его недолюбливали. Тут вообще холеных недолюбливают, это сложившаяся традиция. И Каспер уже задалбался всех убеждать, что ровным счетом он для этой холености не делает, просто бреется, уж простите дураку эту причуду. И ходит в кофтах с капюшонами и в свитерах, одних и тех же круглый год, а всё равно слишком утонченный. Впрочем, это не исправлялось ничем - даже когда Каспер специально назло всем отпустил бороду и одел утащенные у Хабеныча очки, получился интеллигентный умный ученый, доктор наук, не иначе, весь такой идеальный и недоступный. Плюнув, Каспер вернулся к своим капюшонам и в ответ на все недовольные взгляды просто отмахивается.
А еще у них были ДЖИНСЫ. У обоих по одной паре. у Каспера с нашивкой, а у Тоньки клеш. Ревностно охраняемые и традиционно носимые. До того с ними сжившиеся, что если их кто-то видел не в джинсах - сразу как-то что-то ломалось и сама история противостояла такому святотатству. Что еще? Свалки учебников на двух узких кроватях, плакаты Ролингов на стенах, зимние пуховики в шкафу - получше и похуже, менялись по очереди - остывший чай в унылых кружках и прохудившийся абажур одинокой лампы. Бумажки кнопками к дверям, расписание клуба "Квант", гитары у шкафа - потертые, поломанные, обклеянные, но трепетно любимые, промокшие газеты - только что забегал Гришка, кинул, добрая душа - понурившаяся герань...
Негусто.
 - Они вчера были зелеными, понимаешь? - продолжала ныть Тонька от безделия, моргая на скучающие во дворе под небесным душем деревья.
 - Зелеными. Понимаю, - промычал Каспер.
 - А теперь черные. Как такое может быть?
 - У нас тут, милая, что угодно может быть. Завтра они вообще красными окажутся, не удивляйся, - Каспер со вздохом опустил книгу на сложенные по-турецки ноги, откинулся на стенку и тонкими пальцами - тоже холеными до невозможности - аристократично потёр виски. Аристократично он делал почти всё, хотя упорно пытался остаться брутальным студентом. А аристократичная брутальность - это страшно, друзья мои.
 - Я что-то не понял, тебе это всё до завтра выучить надо?
 - Мне? - от удивления Тонька аж повернулась, вывернув шею.
 - Нам, - поднял руки Каспер. - Нам, нам надо выучить? До завтра?
 - Да я это знаю... наверно... И ты наверное знаешь... - еще больше загрустила Тонька. - Понимаешь, я не поэтому...
 - А почему? - спросил её из-за спины заинтересованный Каспер. Подумав, отложил книгу в сторону, потянулся, встал с кровати - книга подпрыгнула на пружинах, на пол спустился уголок сбитого покрывала.
 - Ну? - поторопил он Тоньку, невозмутимо отодвигая стол от подоконника и садясь прямо на конспекты и недорисованную карикатуру на Хабеныча. Хомяк в желтой клетке лениво вскинул головку и уставился на Каспера сонными бусинками глаз. Точнее, на ту его часть, которая была ближе всего к Ньютону.
 - Понимаешь, оно всё такое... бесконечное, - упавшим голосом ответила Тонька, чувствуя невероятное бессилие и как-то очень гордясь этим настоящим бессилием. - Я устала. Я не хочу больше. Я не могу. Я боюсь. Оно просто пьет кровь и ест мозг, кружками, ложками, я...
 - Тиииихо, тихо, - легонько пнул её ногой в носке Каспер, успевший взгромоздившить длинные ноги на подоконник и упереть их в стекло. - Что ты расклеялась, всё только начинается.
 - Вот меня потому и колбасит, что только начинается, понимаешь? - с ноткой истерики ответила Тоня, вдруг почувствовав подступающий к горлу комок. Так, отлично, только этого не хватало... - Оно выматывает, понимаешь? Оно уже выматывает каждым днем, а я уже устала. Это невыносимо. Ненавижу. Не-на-ви-жу.
 - Ты же сама сюда пришла, эй, - перебил её Каспер. - И вроде была счастлива и довольна.
Тоня поджала губы. Как и почему она тут оказалась - отдельная история. Сейчас дело было в том, что возникали сложности, о которых Тонька и не подозревала. И душит, и хочется прыгнуть из окна...
 - Боже мой, неужели это депрессия? - испугалась вдруг она. Поморгав, чтобы снять напряжение глаз, уставилась на Каспера. Утонченная зараза смотрела мягко и успокаивающее.
 - Слушай, это не метод, - уверенно сказал он. Соскочил, взял её за запястье, нарочито брутально, в обход стола потащил к дивану, попутно мощным толчком отправив стол на место. Усадил, достал с полки её экземпляр учебника, от одного вида которого её начинало тошнить, вручил. Сел рядом, как и прежде, по-турецки, засучил рукава кофты.
 - Надо, Тонь, надо. Прямо сейчас надо, - волосы у Каспера образовывали на голове хаотичный художественный беспорядок, но они были короткими и не мешали, чему измучавшяся со своей челкой и нежеланием делать еще короче Тонька завидовала. -  Прямо вот сейчас и ни минутой позже. Открывай, вместе учить будем.
 - Мне плохо... - театрально прикрыла глаза Тонька, но номер не прошел, её решительно тряхнули.
 - Я тогда вечером в Квант один пойду.
 - Как это один, а наша песня?! - возмутилась Тонька.
Песня была их гордостью - разложенный на две гитары аккомпанемент, разложенное на два голоса соло, стихи и музыка исполнителей, красота. Репетировали они её уже неделю, сегодня как раз собирались демонстрировать в клубе. В клубе пели все и всегда, для этого и собирались. В клубе даже при минус сорока за окном в условиях неотапливаемого помещения было весело, до того творческие и позитивные люди там собирались. Один раз даже гитару сожгли. Прямо в зале, костер устроили. Правда, потом выяснилось, что это была не ненужная гитара, как им поклялся Антуан, и пришлось расхлебывать... В общем, пропускать собрание Кванта Тоньке не хотелось бы. И так радости в этой жизни мало.
 - Вот именно! - поднял палец Каспер. - Поэтому давай, сто тридцать пятая страница, начиная со строения, поехали.
 - Повесилась бы, если бы не экзамены... - искренне пробормотала Тоня и уткнулась в учебник.