Директор школы. Из цикла Истории старого дома

                Директор школы.

      Директор семнадцатой школы, расположенной напротив дома через дорогу, жила в нашем доме.
      Женщина с твёрдым характером, властным, волевым лицом – она многих школьных лоботрясов и двоечников направила на путь истинный. Многих, но не свою дочь.
      Муж у неё работал начальником сектора в городском отделе народного образования. Были они с мужем партийцами с довоенным стажем. Муж на войне комиссарил, а она при нём, секретарствовала.
      Говорили, что у них ещё до войны родился сын, а во время военной разрухи он, оставленный на бабку, умер от тифа.
      В начале пятидесятых родилась дочка и стала для немолодых уже родителей подарком судьбы.
      Их двухкомнатная квартира выходила окнами во двор и располагалась на втором этаже. Случалось иногда, чаще весной или осенью, растворялось окно, и оттуда доносился строгий директорский голос:
      -Макаров, завтра на большой перемене зайдёшь ко мне для объяснений!
      Макаров, только что игравший в футбол во дворе и, с горяча, воспользовавшийся непечатным выражением, тут же сникал и понуро плёлся домой. Не до футбола в этот момент становилось.
      Когда она в строгом тёмно-сером костюме во время перемены шла по коридорам школы, жизнь в такой момент замирала. Только что шалившие школьники испуганно вжимались в стенку, пытаясь исчезнуть, учителя на два шага отходили в стороны, вежливо уступая дорогу.
      В начальных классах и я учился в этой школе и однажды за какую-то провинность предстал пред её светлые очи. Нет, она не орала, как некоторые учителя, не шипела злобно, как завуч. Просто сидела за столом, подписывала какие-то бумаги и изредка бросала на меня взгляд.
      Но какой это был взгляд. Казалось, он проникал в самую душу. Он, как рентген, пронизал тело, мурашками стекал по спине, и возникало чувство, что в тебе нет ни одного закоулка, куда бы этот взгляд не доставал. Это был гипнотический взгляд удава на кролика, и только от него начинало колотить, и от дрожи  подгибались коленки.
      После нескольких таких взглядов она просто спросила:
      -Саша, ты всё понял? Ты понял, как нужно вести себя в школе?
      И всё. Никаких больше нотаций.
      После выхода от директора взгляд этот помнился ещё неделю, а то и месяц, и воспоминания о нём заставляли всё это время ходить по струнке и слегка пришибленным.
Да что говорить о мелких школьниках. Под этим взглядом робели старшеклассники, и даже молодые учителя. Однажды сам слышал, как одна училка говорила другой:
      -Ты знаешь, она на меня так глянула, что я чуть не описалась!
      Вот это был монстр – скажете вы. Монстр не монстр, но что-то магическое в её взгляде присутствовало.
      Во дворе взрослые директрису не то что бы боялись, а, скорее, уважали. Многих она помнила не только по фамилии, но и по имени-отчеству; здоровалась всегда первой и была вежлива и уважительна. И, тем не менее, при встречах с ней женщины начинали раскланиваться, а мужчины спешно снимали фуражку или шапку.

      Её дочь была несколько старше меня, наверное, лет на пять. Симпатичная девушка – она запомнилась тем, что с юных лет она как бы находилась в оппозиции к родителям. Как бы показывала всем своим видом, что она есть она, и никакие высокопоставленные родители ей не указ.
      Лет с тринадцати она покуривала в компании с местной шпаной на задворках сараев и гаражей. В шестнадцать октябрьским тёмным вечером, пьяную и растрёпанную, родители осторожно вели её домой. В семнадцать она была задержана за хулиганские выходки и сопротивление милиции на танцах.
      Скорее всего, её бы отправили в колонию для несовершеннолетних, но отцу с помощью связей удалось погасить конфликт.
      Что ей двигало? Можно предположить, она пыталась доказать окружающим, что не боится своих родителей. И чтобы ни делала, делала им назло, в желании самоутвердиться и показать, мол, мать – это одно, а она – совсем другое.
      Отец не пережил того, семнадцатилетнего, позора дочери. Мать, несмотря на все её заслуги, отправили на пенсию.
      Позднее, дочке, чтобы не привлекли её за тунеядство, пришлось устроиться техничкой в ту же школу, где когда-то работала её мать.
      Парадоксы жизни. Директриса, умевшая держать в повиновении только одним строгим взглядом коллектив более тысячи человек, оказалась несостоятельной в вопросах воспитания собственной дочери. Грустно…

      Прошло несколько лет. Директриса тихо отошла в мир иной. Дочка, родив собственную дочь, окончательно спилась и двадцать лет спустя последовала вслед за матерью.

      И снова парадоксы жизни. Внучка пошла, скажем так, по стопам бабушки, успешно окончила педагогический университет и в настоящее время является заслуженным педагогом области.