Отклонение или Лал Земля Лал глава 86

       Молодой человек, лет двадцати от роду, резко отдёрнул штору и, перевалившись через подоконник, очутился в спальне, держа в руках ещё дымящийся пистолет.
       - Быстрее, госпожа, нам надо спешить, - сказал он, бросив быстрый взгляд в окно и устремляясь к открытой двери. – Они могут вернуться, тогда нам конец, я не смогу вас защитить, - он захлопнул дверь, запер её на ключ и подпёр тяжёлым креслом. - Быстрее, госпожа, - повторил он.
       Леверина медленно повернула голову и посмотрела в его сторону ничего невидящим взглядом.
       - Выстрел могли услышать, - пояснил он.
       Эти слова вывели Леверину из того отрешённого состояния, в котором она находилась последние минуты.
       - Уходи! – закричала она, хватая подушку и запуская ею в склонившегося над трупом наёмника юношу. – Оставь меня в покое! Я не собираюсь никуда уходить! Я останусь здесь!
       Юноша поймал левой рукой подушку, выпрямился и положил её на небольшой круглый столик, отброшенный падающим наёмником в сторону от зеркала, но каким-то чудом устоявший на своей единственной ножке.
       - Это может быть опасно, госпожа, - возразил он, стараясь не выдать голосом своего волнения.
       - А чего мне бояться? – неожиданно спокойно спросила Леверина. – Смерти? Так я не хочу больше жить. Понимаешь? Я хочу умереть. Не мешай мне. Это мой выбор. А ты, уходи.
       Юноша осмотрел массивный пистолет, доставшийся ему в качестве трофея, зарядил его и поднял выпавший из рук наёмника кинжал.
       - Хорошо, - согласился он, принимая окончательное решение и надеясь, что оно заставит его госпожу изменить своё. - Мы останемся, и если они вернутся, мы умрём вместе. Но, сначала, мы дадим им бой, - уточнил он, чтобы добавить уверенности, в первую очередь, самому себе.
       - Зачем? Что тебе от меня надо? Я же тебе сказала, оставь меня! Уходи! – снова взорвалась Леверина.
       - Нет, - отрезал юноша. – Сам я не уйду. Мы уйдём вместе. И не важно куда, в жизнь или в смерть.
       - Ну, почему? Почему меня сегодня никто не слышит? Неужели так трудно понять, что мне этого не надо? Мне не надо твоего самопожертвования. Уходи. Пожалуйста, - жалобно попросила Леверина.
       - Вы умеете стрелять? – пропустив её слова мимо ушей, спросил юноша, протягивая Леверине свой пистолет, смотрящийся рядом с трофеем гораздо менее внушительно.
       И тут Леверина истерически захохотала. Юноша почувствовал, как его сердце сжалось в комок, и резко отвернулся, не в силах больше смотреть на муки своей госпожи. Чтобы что-то делать, он отошёл к окну и остался там, осторожно, прикрываясь шторой, выглядывая во двор. Он стоял не оборачиваясь, до боли в пальцах, сжимая поднятый с пола клинок и слушая, как хохот постепенно перешёл в рыдания, а рыдания в тихие всхлипывания. Подождав, пока затихнут и они, он отошёл от окна и повернулся лицом к девушке.
       - Они ушли, - просто сказал он, сообщая ей, без сомнения, самую главную новость последних минут. – Всё позади.
       Леверина не ответила. Она лежала на боку, поджав ноги и уткнувшись лицом в скомканное одеяло.
       - Я не знаю, почему ваш отец лишил замок всех средств связи, запретив даже мобильные аппараты, - он виновато развёл руками. – Но рядом есть небольшой городок, где вы сможете связаться со своими родителями. Если мы выйдем сейчас, то к утру будем на месте.
       - Уходи, - почти беззвучно, одними губами, ответила Леверина, безотчётно пытаясь скрыть свою наготу остатками ночной рубашки.
       - Нам надо спешить, - твёрдо произнёс юноша, не обращая внимания на её слова. – Скоро они обнаружат отсутствие этого, - он кивнул головой в сторону мёртвого наёмника. – И вернутся.
       - Я грязная, - не слушая его и с омерзением разглядывая собственное тело, прошептала Леверина и, будто бы опомнившись, стремительно поднялась с кровати, срывая с себя всё, до последней нитки. – Господи, какая я грязная! Да не смотри ты на меня!
       Юноша поспешно отвернулся.
       - Я должна смыть с себя эту грязь, - добавила Леверина более спокойным голосом. – Или я никуда не пойду.
       - Хорошо, - согласился юноша, возвращаясь к окну. – Я подожду вас здесь, госпожа.
       Он поднял опрокинутое кресло и сел, опёршись локтем о подоконник и глядя на освещённый фонарями двор, посреди которого лежало несколько трупов, зачем-то снесённых победителями в одно место. Юноша достал из кармана сигареты и закурил, вид окровавленных тел сослуживцев, застывших в самых неестественных позах, заставил его задуматься о собственной жизни.
       Что он делает? Почему он здесь? Что заставило его вернуться? Ведь ему повезло, его не заметили, когда он спрятался в тени колонны, и не зарезали сразу, как других. Он мог уйти и тогда, когда ему повезло во второй раз, и он не сломал себе ноги, прыгнув со стены в непроглядную тьму и надеясь только на чудо. Но он не ушёл. Он вернулся и рисковал своей жизнью. Зачем?
       Всё просто. Он охранник, и он выполнил свою работу до конца. Или нет? И работа здесь ни при чём? Просто, ему всегда нравилась эта девушка, с каштановыми волосами, и ради неё он был готов на всё. В том числе и на смерть, и свою, и чужую. Только богу и ему самому было известно, сколько раз он украдкой наблюдал за нею, мечтая о простом человеческом счастье, приблизиться к ней, быть рядом… Но всё это было напрасно, мечты оставались мечтами, а она… Она оставалась недосягаема, и он знал это. Между ними лежала пропасть. Она была его госпожа, а он, всего лишь, её охранник, и даже не личный. Конечно, Лал, в отличии от окраин, свободен от предрассудков, но и здесь, как и везде, во всей империи, богатые, забывая про любовь, женятся только на богатых, оставляя бедным таких же бедных. Так было всегда, и так будет всегда, и это невозможно объяснить. Или, наоборот, всё настолько ясно, что просто не нуждается в объяснении.
       Юноша горько усмехнулся, вспомнив слова одного древнего, почти забытого поэта, жившего ещё до великого исхода:
       «Не надо ломать голову над тем, что было, есть и будет. Жизнь единицы – миг, жизнь в целом – вечность. И невозможно вычерпать стаканом море или разрушить каменные стены, с разбега ударяясь лбом в них. Жизнь – вечность, вечность неизменна».
       Он сжал кулаки.
       Ну и пусть. Пусть она никогда не станет его женщиной, но он, всё равно, должен найти и наказать этих ублюдков, отомстить им за то, что они сделали с госпожой его сердца. И как бы не сложилась его дальнейшая жизнь, он, навсегда, останется её верным рабом. Он будет оберегать её. Ведь, даже просто находиться рядом с нею, это уже великое счастье.
       - Я готова, - негромко сказала Леверина сильно изменившимся, глуховато-застывшим голосом, выходя из ванной комнаты и на ходу расчёсывая ещё влажные волосы.
       Юноша вздрогнул, щелчком пальца, выбросил в окно давно потухший окурок и повернул голову.
       Она была одета по-походному просто: рубашка с длинным рукавом, брюки, стянутые на поясе ремнём средней ширины, к которому был прикреплён небольшой, скорее декоративный, кинжал, спортивные туфли.
       Юноша поднялся, пересёк комнату, отодвинул кресло и, повернув ключ, открыл дверь, но Леверина направилась совсем в другую сторону. Он не стал торопить её в очередной раз и не стал ничего спрашивать. Оставаясь на пороге, он молча наблюдал за тем, что она делает.
       Леверина подошла к платяному шкафу, взяла с верхней полки синюю спортивную сумку и быстро наполнила её некоторым количеством своих вещей, самых необходимых, в первое время. Затем, она открыла нетронутую наёмниками шкатулку и забрала хранившиеся в ней драгоценности и деньги.
       - Они скоро будут мне очень нужны, - пояснила она, уловив вопросительный взгляд юноши.
       - Разве вы не собираетесь вернуться к родителям?
       - Нет.
       - Но мы должны сообщить о нападении.
       - Нет, мы не станем никому ни о чём сообщать. Пусть это сделают другие.
       - Кто? Наёмники?
       - Или их хозяин. Или ещё кто-нибудь. Неважно.
       Леверина забросила сумку на плечо, на мгновение задержалась, окинула комнату взглядом, то ли что-то вспоминая, то ли прощаясь с прошлой жизнью, то ли проклиная это место, и быстро пошла к выходу.
       - Пошли, - бросила она, поравнявшись с юношей.
       Юноша пропустил её вперёд.
       - Позвольте, я вам помогу.
       Она отдала ему сумку.
       - Куда теперь? – не выдержал юноша, следуя за быстро шагающей Левериной.
       - Не знаю, - ответила она, а потом поправилась. – Сначала, надо попасть в Сиан, а там, видно будет.
       - У меня есть небольшой домик в Сиане, ещё от деда моего деда остался, мы можем остановиться там.
       - Спасибо, но я не хочу тебя стеснять.
       - Я буду только рад.
       Леверина не ответила.
       Спустившись на первый этаж, она подошла к камину, взяла длинными щипцами горящее полено и, двигаясь по периметру зала, начала поджигать свисающие до самого пола шторы. Огонь вспыхнул сразу, ярко и весело, быстро расширяя ореол своего обитания.
       - Что вы делаете? – изумился юноша.
       - Поджигаю, - спокойно ответила Леверина, продолжая вызывать к жизни новые языки пламени. – Разве не видишь? Лучше помоги.
       - Но, зачем?
       - Это ты изменил мою судьбу и заставил меня жить дальше, - она повернулась и посмотрела на застывшего у двери юношу, её лицо, в мерцании огня, пылало гневом, ненавистью и жаждой мести. – Так не мешай мне теперь, когда я согласилась с этим. Никто не должен знать, что я жива.
       - Даже ваши родители?
       - А они, в первую очередь.
       - Вам виднее, - не стал спорить юноша.
       Отдав огню на съедение замок, они быстро пересекли выложенный камнем двор и выбежали за ворота, лишь на мгновение, задержавшись возле скорчившегося перед самым выходом трупа и, вынужденно, перешагнув через него. Огонь, в поисках новой пищи, старательно расширял свои владения, стремясь, как можно скорее, оправдать оказанное ему доверие. Они стояли в тени деревьев и смотрели, как длинные языки пламени, радостно изгибаясь в своём неизменном танце, быстро пожирали некогда величественное строение.
       - Всё, - выдохнула Леверина после того, как, взметнув в небо безумство искр, с громким треском рухнула крыша. – Пора.
       Бросив последний взгляд в сторону замка, она повернулась к нему спиной, глядя на освещённую благодарным огнём дорогу, пугающую своей неизвестностью, и страшно было ступить на неё. Но, именно, с этой дороги начиналась её новая жизнь, и она должна была пройти её.
       - Пошли, - решительно сказала она, делая первый шаг.
       - Нет, госпожа, - остановил её юноша. – Только не по дороге. Если они решат вернуться, то мы попадём в их руки.
       - Тогда, пошли напрямик.
       - Рядом с дорогой есть тропинка, давайте лучше по ней.
       - Хорошо. Веди, - согласилась Леверина, уступая юноше право идти первым.
       Как и обещал юноша, к окраинам городка они подошли с рассветом. Городок ещё спал, только одинокий дворник нарушал сонную тишину шаркающими звуками метлы и монотонной песней, которую он мурлыкал себе под нос.
       - А теперь, прощай, - сказала Леверина, останавливая юношу и забирая у него сумку. – Дальше, я сама. А ты, - она достала из сумки пачку денег и протянула её юноше. - Можешь вернуться в свой небольшой домик, этого должно хватить на первое время. Я освобождаю тебя от твоих обязанностей. Последняя просьба, никому не говори, что я есть. И спасибо тебе за всё.
       - Но я не хочу уходить, - попытался возразить юноша.
       - Со мной тебе будет небезопасно.
       - Но ведь вас тоже должен кто-то оберегать, а я всё-таки охранник.
       - Нет, - отвергла его предложение Леверина. – Это моё дело, и я не хочу больше становиться причиной смерти других людей, не замешанных в интригах и ни в чём неповинных. Мне не нужен охранник.
       - Хорошо, пусть так, вам не нужен охранник, но ведь друг-то вам не помешает? Прошу вас, госпожа, не гоните меня.
       Леверина внимательно посмотрела в его глаза:
       - Друг? Друг мне нужен.
       - Я буду счастлив, если смогу стать им.
       - Тебя как зовут?
       - Винсет, госпожа.
       - Ну, какая я теперь тебе госпожа, Винсет. Меня зовут Леверина.
       - Я знаю, Леверина.