Приятные груди

Случай у рукомойника


Знаете, в домах отдыха, на турбазах такие рукомойники есть – на улицах устанавливаются. Общие. Вода в них по трубам подается, потом по краникам распределяется, а после использования просто в землю уходит. Обычно они расположены в стороне от дач, в кустах, огорожены цветным деревянным заборчиком. Хорошо в них умываться на свежем воздухе, можно даже до пояса раздеться и ополаскиваться, не опасаясь забрызгать стены или пол.
Пошел как-то отдыхающий Дубов к рукомойнику утреннюю процедуру исполнить. Смотрит, а там девушка зубы чистит – наклонилась над раковиной, водит туда-сюда щеткой, только пена изо рта пузырится, да глаза от напряжения выпучены. А одета она по-пляжному, то есть в плавательной комбинации, и полотенце навроде юбки на поясе повязано. Ничего себе девушка: аккуратная, все на месте.
Ну, встал Дубов с другой стороны, чтобы не мешать ей. Открыл вентиль, потрогал пальцами воду – холодненькая! – аж мурашки по телу пошли. Только было за мыло взялся, как слышит вдруг: девушка что-то мычит сквозь пену, словно бы зовет кого-то. Огляделся по сторонам – никого, посмотрел на нее, спрашивает:
– Вы меня?
А девушка головой согласно кивает и рукой на свою спину показывает. Ничего понять не может Дубов: чего она хочет?
А девушка опять мычит, глаза кверху закатывает – конец зубной щетки изо рта точно кость торчит, а свободной рукой между лопатками водит.
«Ага, – думает Дубов, – видимо,  почесать просит. Ладно, отчего же не почесать?»
Вот подходит он к девушке, начинает чесать ей спину, и тут вдруг видит, как у нее лифчик вниз падает. Но не до конца, правда, на верхних бретельках задержался. Понял наконец-то Дубов в чем дело: оказывается, надо было бюстгальтер застегнуть. «Приятная миссия, однако», – отметил он. Взял лифчик за оба конца, потянул кверху и по пути нечаянно пальцами по этим самым местам проехал. Кожа приятная, бархатистая.
Начал крючки цеплять, а без привычки-то не получается – лифчик опять вниз соскользнул. «Ну, – думает Дубов, – сейчас я нарочно у нее эти штуки потрогаю».
Вот проводит он ладошками по краешку грудей и смотрит, как девушка реагирует. А та хоть бы что – знай себе, щеткой по зубам наяривает, только мычит чего-то в знак благодарности.
«Эге, – думает Дубов, – дай-ка я теперь специально лифчик уроню».
Он даже чертыхнулся громко, после того как его из рук выпустил, чтобы как взаправду выглядело. А сам взял да и подставил ладошки под самые бугорки, так, что даже сосочки бодрые ощутил. А девушка ничего – молчит, даже вроде затихла от этого. «Эх, и повезло же мне! – думает Дубов. – Как бы теперь с ней поближе познакомиться…»
И только он размечтался на этот счет, как за своей спиной голос судьбы услышал:
– А что это вы тут делаете, а?
Дубов обернулся и увидел за оградой обладательницу этого голоса – даму лет сорока начальственной внешности. «Только тебя тут не хватало, – подумал Дубов. – Надо же так малину испортить!»
А девушка тут же от неожиданности пену изо рта выплюнула и говорит:
– Мама, он мне помогает.
«Вот так раз – мама… Надо же, кого черти притащили!» – подумал Дубов.
– Вижу, что помогает. А чего он хочет?
– Ничего, просто лифчик застегивает.
– А зачем ты ему дозволила расстегнуть?
– Да он сам расстегнулся, – сказали в один голос девушка и Дубов.
– Знаю я, как они сами расстегиваются, – заявила мама. – А зачем он тебя по грудям гладил?
– Да не гладил я, – ответил, слегка покраснев, Дубов. – Больно надо. Я умываться пришел…
– Ну, так и умывайся, – вдруг резко повысила тон мама. – Нечего мою дочку лапать!
Дубов, внутренне протестуя против подобного обращения, но дабы не накалять обстановку, все же согласился с ее предложением и двинулся к своему месту. Но тут же вслед услышал:
– Постой! Ты куда?
Дубов даже не сразу понял, что это ему адресовано. Обернулся, в ожидании, что будет дальше.
– А знаешь ли ты, что за такие дела бывает? – грозно спросила мама девушки.
Она смотрела на него с таким решительным выражением лица, так сжимала в руках цветные штакетины, что, казалось, вот-вот сломает их и употребит по назначению. Дубов неопределенно пожал плечами. А та продолжила:
– Дочка моя в строгости воспитанная, не какая-нибудь там шваль подзаборная, и я не позволю, чтобы всякие типы, вроде тебя, ее соблазняли!
– Да это не он, это я сама, – ответила девушка, вдруг проникнувшись сочувствием к Дубову. – Он мне только бюстгальтер поправил.
– Молчи! Ты еще глупая, – осекла ее мама.– Знаю я, как они бюстгальтеры поправляют. От этого потом дети родятся! – И тут же, обратившись к Дубову, выдала: – Я тебя посажу!
После чего возникла немая сцена. Была очевидной ненормальность этой ситуации, и в то же время все было как бы оправданно. Вот тебе факт: ты трогал ее груди, так получи же наказание – в виде маячившего впереди срока.
Мама садистски напрягала ситуацию. Дубов молчал. Дочка пребывала в растерянности, не зная что предпринять. А, скорее всего, она давно уже знала, что сопротивление в подобных случаях бессмысленно. Лифчик между тем так и висел у нее не застегнутый, ну никаких сил не было смотреть на ее достоинства.
Дубов, отойдя от первого потрясения, уже понял, что девушка вполне хорошая, а перспектива у него весьма плохая, и потому  нашелся. Сказал решительно:
– Успокойтесь, я ее замуж возьму.
От этих его слов мама как-то сразу осеклась. Никак не ожидала она такого поворота событий. Хотя, судя по всему, как раз к нему и вела. Да только вот противник попался слабый – преждевременно сдался. Любая другая мама уже бы обрадовалась столь удачной перспективе для своей дочки, но только не эта. Она резко возразила:
– Ей нельзя замуж – она еще несовершеннолетняя.
– В исключительных случаях можно, – не испугавшись, произнес Дубов, и с потаенной иронией добавил: – Я думаю, наш случай как раз исключительный.
– Предположим, – сказала мама, не заметив сарказма. – Но тут дело другое – ей нет еще и шестнадцати! Так что вам, голубчик, светит статья за растление малолетних.
«Ничего себе, – заволновался Дубов. – Кажется, я действительно влип. А девочка-то какая ранняя оказалась – запросто дозволяет чужим мужчинам бюстгальтеры застегивать. И вот из-за такой фифы можно пострадать…»
Но он тут же вдруг вспомнил, что на эту тему в Госдуме недавно закон обсуждали. И, вспомнив, сказал решительно:
– А вот и нет. Госдума только что разрешила браки с четырнадцати лет.
Мама не была сведущей в политике, не знала она, что этот закон Совет Федерации завернул, поэтому за разрешением вопроса обратилась к дочке.
– А это мы у нее спросим! Ну-ка, дочурка, скажи, согласна ли ты за него замуж пойти?
– Не знаю-ю, – протянула та со слезами в голосе и закрыла лицо руками. Затем посмотрела сквозь пальцы на Дубова и кивнула головой:
– Да-а…
– Вот беда! – разочарованно сказала мама. (И Дубов с ней вполне согласился). – Что же нам теперь делать?
Затем она снова обратилась к Дубову, но теперь уже намного спокойнее:
– А скажите, молодой человек, каково ваше социальное положение?
– Инженерно-технический работник, – бесхитростно ответил он.
Мама заметно поморщилась.
– А жилищные условия каковы?
– Секционка.
Мама скривилась.
– А зарплата?
– Обыкновенная.
– То есть?
– На хлеб хватает.
Маму совсем перекосило. Она раздумывала с минуту, оглядывая его с ног до головы. Затем решительно резюмировала:
– Нет, дочка, такой муж нам не нужен! Да он еще и мелковат к тому же. Так что, шел бы ты, парень, своей дорогой, нечего к моей дочке свататься. Ты ее мизинца  не стоишь!
Дубов, почувствовав, что это шанс судьбы, бочком-бочком скрылся за умывальником. А когда обе дамы исчезли из поля зрения, просто дал деру, оставив на полке туалетные принадлежности.
Спустя время, когда он наконец-таки отошел от потрясения и ощутил себя в полной безопасности, Дубов молитвенно воздел руки кверху и с трагическими нотками в голосе произнес:
– Эх, и угораздило же меня!
А затем, умиротворенно разглядывая разлившуюся вокруг природную благость, расслабился и уже с немалым удовлетворением подумал: «А какие все-таки приятные у нее были груди!»