Rock around the clock

Rock around the clock.

      Это было обменено. Шикарная, фирменная шариковая ручка, в обмен на кусочек, чего – то непонятного. Оно, это было записано на рентгеновском снимке, где ясно были видны ребра человека. Сомнения душили. Правильный ли был произведен обмен. Равноценен ли он. Ручка была, для того шестьдесят пятого года действительно уникальная. В ней было несколько цветов, просто вся радуга в одном месте. А этот снимок, неизвестно кого, да и что на нем могло быть записано. Но, уверяли, что когда поставишь и проиграешь, то будет полный отпад. С трепетом включен проигрыватель, пошло шипение, треск и началось – Rock, rock, around the clock, - вдруг запело и заиграло. Как бы сейчас сказали, крышу снесло начисто. Это был Bill Haley, и его знаменитая песня. Запилина запись была потом до такого  состояния, что был еле - еле  слышен,  едва пробивающийся голос певца. Но вот, государство одарило на фирме Мелодия записью Beatles – Girl. Песня была изучена досконально, переписана на листок и заучена, как молитва. Если бы ночью, кто – то поднял и приказал ее спеть, то это было бы сделано незамедлительно и в лучшем виде. Итак, вирус рок музыки стал проникать, и залезать вовнутрь всей моей жизни, медленно, но верно. Этот вирус достиг своих пределов к классу десятому. Дошло дело до того, что по четвергам, отпросившись посередине урока, просто в наглую брал портфель и шел домой. BBC в пол второго дня, начинало транслировать Top 20, список хитов. Это я ни за что  пропустить не мог. Его надо было не только внимательно прослушать, но и записать, как двигались песни в чарте. Это было чертовски трудно. Английский был, но слушать и потом записывать названия песен в тетрадь, которые говорил диск – жокей, давалось адским трудом. Если бы можно было бы  посмотреть живьем, этот список, хоть разок, думал я с тоской, глядя на свой Top 20. Но, вот появился чешский журнал Melodie, и я понял, какую несуразицу писал в свой рок – дневник долгое время. А потом после школы, этот вирус  все больше засасывал в музыку рока. И дошло все это безумие до своего финального завершения – позвали в рижский клуб – кафе Аллегро. Делать рок – программы, привлекать музыкантов, и делать фестивали. На дворе стоял расцвет застоя – семидесятые годы, а  в Аллегро вовсю шумел джаз, играли рок и поп музыку. Шли там и экспериментальные  театральные пьесы, и казалось, что нет никакого совка, а есть свобода и счастье бесконечной молодости.  А еще были встречи…
Joffrey City Ballet
 В городе ажиотаж. Приезжает американский балет авангарда прямо из Нью-Йорка. Балет фиг с ним, хотя кто тогда танцевал авангард на сцене советского театра – правильно никто и никогда. А что это такое, толком никто и рассказать не мог, а потому что никто и не видел. Итак, балет, но с ним прошел слух, едет ансамбль музыкантов и не скрипачей и трубачей, а настоящий рок ансамбль, со всеми прибамбасами. Такого пропустить нельзя. На сцене балет в настоящем авангардном стиле, с таким  же сумасшедшим светом, и безумными декорациями. А в яме, оркестровой яме, нашего театра оперы и балета, нарушая все правила советского моветона, во всю лабают рок длинноволосые музыканты из Штатов. Галерка стоит на ушах, и с последними аккордами музыки, сваливается прямо к оркестровой яме, и не веря своим глазам, заставляет американцев сыграть пару вещей. Они вообще не понимают в чем дело и почему к ним все лезут, как к звездам первой  величины. Все заканчивается плохо. Нас с силой выгоняет из зала. Все на улице только и говорят об увиденном. Курят и долго не расходятся. Вечером в Аллегро прием, в честь американского балета. Охрана, агенты, и даже консул американцев из Питера. Рок музыканты из Штатов красиво поиграли на сцене клуба, но и наш ансамбль Ригонда тоже в грязь лицом не ударил – поразив американцев своим джаз – роком. А под конец вечера, общаясь с музыкантами, среди них оказался один, который прекрасно владел русским языком. Билл Маккгуаер скромно представился. Это был он, тот парень, который вел передачи рок музыки на Голосе Америке, и чьи еженедельные программы,  сквозь глушилки, слушали любители музыки всего Советского Союза.  С места в карьер он предложил пойти к нему в гостиницу Рига и продолжить там разговоры за бутылкой виски. Дружненько, мы с Биллом пошли в гостиницу, предвкушая классную выпивку, много новой музыки, которая как он сказал, была у него в отеле, ну и рассказов о встречах с великими мира сего.   Мы были чертовски рады общению с этим человеком, которого слушали долгие годы, и вот, наконец, могли поговорить с ним живьем. Но счастье было недолгим. Около гостинице к нам подошли пару людей в темных костюмах, с хмурыми лицами, и предупредили, что если подымимся с этим человеком  в его номер, то утром будем сидеть в другом месте. Они не шутили. Мы отказались от визита к Биллу и тот понимающе кивнул. Но один из нас сделал, то за что потом горько поплатился. Он не пошел в номер к американцу, а утащил его к себе домой. Не знаю, что рвали у себя на одном месте кгбешники, когда утром не увидели Мккгуаера у себя в номере и не знали, где он провел весь следующий день. Тот мой знакомый потом, долгое время отсутствовал,  на звонки не отвечал. Стал очень задумчивым, и пропал в его глазах блеск и радость жизни. Всем  стало ясно – он был там, а где там и объяснять не надо было.               
Nitty,  Gritty, Dirt Band
  В комсомольском руководство город, ничего не понимали. Звонили из Москвы и приказали принять в Аллегро американский ансамбль, который приезжает на гастроли в Ригу. Сказали, что те настояли об этом, когда приехали в Союз. Выяснилось потом, что эти американцы, встретились на гастролях с австралийским биг – бендом Daily and Wilson, гастролировавшем когда – то  у нас в Риге. Они играли в нашем клубе джем с рижскими музыкантами, и это им чертовски понравилось. Удалось мне тогда познакомиться с Daily, этим барабанщиком от бога. На мой дурацкий вопрос, сколько часов в день он проводит за инструментом, он без улыбки ответил – по восемь, и каждый день.
…. Американцы на маленькой сцене играли музыку – кантри – рок. За пианино – чернокожий, в обалденной белой шляпе, американских ковбоев – стетсоне. Белая рубашка,   джинсы, лаковые туфли, и пальцы на клавишах инструмента. Длинные, черные пальцы, унизаны перстнями из белого золота. Он играет свою музыку, и видно, что ему никто не нужен. Нужна только его музыка и его инструмент. David Clark, так он назвал себя, когда мы познакомились. На вопрос с кем он еще играл, ответил просто – был пианистом в турне с Tina Turner. Сидевший рядом с ним огромного роста, звукооператор, с улыбкой посмотрел на мой раскрытый от удивления рот. Я вот был третьим звукооператором на Вудстоке, и вторым на турне Rollng Stones, рассказывал мне оператор группы. Мое лицо приобрело совсем идиотское выражение. Трудно было представить, что сидящие со мной люди, были причастны и общались с великими людьми рок музыки. Видя мое изумленное лицо, Clarck пригласил меня на  репетицию   их ансамбля.  Он встретил меня на следующий день у служебного входа в концертный зал и посадил за огромный пульт, где колдовали операторы. Парень, что ты хотел бы послушать из записей, пока репетиция не началась, спросил у меня тот самый знакомый звукооператор. Поставьте Hey Joe, Hendrix. Мощные концертные колонки рванули на весь зал, и великий Hendrix заполнил собою все пространство. Где то там, за дверью был Советский Союз, а здесь на некоторое время застыла полная свобода и Hendrix. 

Ариэль

  Лето, море, тебе чуть, чуть за двадцать, а на сцене летней открытой эстрады, играют хорошую музыку. Идет дневная репетиция фестиваля Liepajas Dzintars ( Лиепайский Янтарь ) тысяча девятьсот семьдесят второго года. Жизнь прекрасна  своей бесшабашной молодостью и радостью, что опять удалось вернуться в город своего детства, где из окон квартиры виднелась полоска моря, а  в школу можно было идти почти с полузакрытыми глазами, так тихо и безлюдно было в этом городе под липами.  Так я сидел и вспоминал свое детство, под звуки музыки. Сначала была репетиция ансамбля из Эстонии, потом  из Литвы, под дурацким названием Каунасские теплосети. Следующими за ними, должна  была петь группа из России – Ариэль. Ну, этих мы решили не слушать – очередной партрок, или еще хуже. Уже у выхода услышали песню Beatles. Оператор поставил запись ансамбль, решили все, и пошли в сторону моря, где хотели провести всесоюзный слет хиппи. Но песня нас догоняла и не отпускала. Тут, до нас стало доходить, что это не фонограмма, а по всей видимости, поют те самые ребята из России. Быстренько вернулись в зал и обалдели. Со сцены ребята в джинсах и майках, так исполняли всем знакомую мелодию, что казалось, этого не может быть, потому – что не может быть,   и все. Но на этом все так просто не закончилось. Они стали петь парафраз на русские народные песни. Такого нам еще не приходилось слушать. Чистые высокие голоса, прекрасная аранжировка мелодий, и профессиональная игра на инструментах. Когда Ариэль закончил репетицию, мы все кто были в зале, долго сидели потрясенные, не веря, что в Союзе, кто – то мог так петь и играть. Немедленно пошли знакомиться за кулисы, а потом долго говорили с ребятами,  и выпивали в соседнем, летнем кафе. Они, кажется, не ожидали такого приема, уже прямо на репетиции. А приехали они из Челябинска почти – что нелегально. У них не было самого главного. Программы концерта, которая по тем временам, должна быть утверждена, или как тогда говорили – залитована, каким – то  отделом культуры, толи обкома или горкома. Это их дико тревожило, и   они боялись, что их просто не допустят до участия. Взяли еще выпить, и сказали, что все будет окей. Вечером состоялось их выступление на конкурсе. Народ стоял на ушах, и как потом сказали, председатель жюри Паулс, около них в списке участников, поставил жирную цифру 1, и обвел кружком. И они таки взяли первое место тогда в 1972 году, в Латвийском городе Лиепая. Может тогда, а может чуть позже, пошла  о Ариэле слава, как об одной из самых  талантливых, и самобытных группы в  Союзе. Еще раз мне пришлось встретиться с ними еще только один раз, когда они были известны и гастролировали в Риге.  В гримуборной у Ярушина, перед концертом, мы долго говорили с ним. Вспоминали, то чудное лето, музыку у моря, их первую большую победу и радость общения, которая  остается в памяти о том времени, на долгие годы, а может и навсегда.

Пугачева.

  Не знаю, не знаю. Можно ли сейчас запросто подойти к столику Пугачевой, где – то в ресторане или кафе, где она может сидеть, и попросить присесть, так как свободных мест нет. Думаю, что нет. Наверное, даже  приближение к ее столику уже преградит путь охрана, или еще кто – то. Так, что шансов посидеть с ней за столиком, нет никаких. Они равны нулю. Нет если кто – то представит, и посадит то тогда возможно. Но это уже из области фантазии. А тогда в Риге, в 1976 году, я это сделал без всяких усилий и препонов. Просто шел по ресторану гостиницы Рига и искал место, где бы выпить и закусить в обеденное время, со своей очаровательной подругой Мариной из города на Неве. Взгляд мой упал на столик, где сидела она – Алла. Там кроме нее,  никто не сидел.
- А можно присесть, -  спросил я.
- Да, садитесь, ради Бога. Места есть.
   Мы сели, и стали просто болтать, я моя подруга и Алла.  Так ни о чем и обо всем.  Пили кофе, кажется и вино, и курили.  Мы беседовали, как обычные люди, которых судьба случайно свела вместе за одним столиком в ресторане.   Разговор как – то сразу зашел о Золотом Орфее, прошлогоднем триумфе певице. Ее та песня -  Все могут короли, открыла ей дорогу, к длинному пути успехов и славе.  Было ужасно интересно узнать немножко о той закулисной кухне, где рождались звезды эстрады. И она рассказала, как случился ее тот, большой успех на Орфее. Все  у нее так сложилось и совпали все звезды в правильном порядке, что была удачно подобрана и аранжирована песня. Хорошо сделан костюм и декорации. И еще конечно очень повезло, что именно ее послали на тот фестиваль. Мы еще долго говорили о музыке. О том, что мало хороших аранжировщиков и песен.  Ей бы очень хотелось,  сделать цикл песен  из  мелодий 50 – 60 годов. А потом нашу встречу    прервал Раймонд Паулс, и увел нашу собеседницу. Тогда,  в Риге, она репетировала вместе с ансамблем Паулса  - Модо. Всех их  решили послать на фестиваль МИДЕМ в Каннах. Но из этой затее, ничего не вышло. По тривиальной по тем временам причине – у кого – то из музыкантов в Модо, КГБ нашло что – то в анкете плохое, и зарубило поездку. Вводить нового музыканта, когда надо было уже уезжать, было просто невозможно. Пугачева поехала на МДЕМ одна. Она потом звонила одному из музыкантов в Ригу, и с яростью говорила, что ей дали столько командировочных денег, что даже простые туфли нельзя было приобрести. 
  Одна из газет во время ее гастролей в Америке написала, что в этой певице чудесным образом сочетается стили двух мировых звезд  - Эдит Пиаф и Тины Тернер.
Рига

02. 2011