Автобус

    Продрогший зимний вечер потягивал из блюдечка ароматный черный чай с мятой и следил за тем, что происходит в мире, как обычный человек, который безразлично наблюдает за картинкой на экране телевизора. Город. Люди покидают одно здание, чтобы попасть в другое. Что-то ищут, куда-то бегут, на кого-то надеются и все время чего-то ждут. Вечно в движении. Суета, грязь, крики, мат, гудки, сигналы, «абонент временно не доступен», озлобленность, неудовлетворенность, жадность, быт плавно бегают по кругу циферблата часов. Сладкий запах мандаринов разносится по улицам. Конфеты соблазняют, а пузырьки шампанского неосознанно развращают. Снег хрустит под ногами, как свежевысушенные сухари. Быстрый шаг, лицо изнеженное шарфом, дерзкий холод, который выступает в роли злого гения.     Им все недовольны. Много хочет.
   Вечер наливает себе еще немножко чая. Он привык к такому зрелищу. Скучно. А другого не показывают. Смотрит вниз. Неосторожным движением он нечаянно опрокидывает миску со звездами, которую так усердно собирал всю прошлую неделю. Негодует. Накидывает на плечи пальто, делает еще глоток из блюдца и спускается вниз прогуляться. Темннеет. Люди активно двигаются: кто-то переступает с ноги на ногу, кто-то прыгает, кто-то танцует на одном месте.
   Вечер идет мимо пылающих вывесок, ярких помещений, высоченных зданий, которые напоминают ему геометрические фигуры, тусклых фонариков, бесцветных глаз. Неожиданно он замечает одну из потерянных звезд недалеко от автобусной остановки, которую обронил несколько минут назад. Радуется. Но десятки ног мешают поднять ее. Он тяжело вздыхает и осматривается: на остановке люди, переминаясь с ноги на ногу, топчутся на одном месте: живые и полумертвые. Конечная цель их неизвестна. Как будто это частицы, которые в броуновском движении мечутся по всей земле. Каждый человек старается занять наиболее выгодную позицию, чтобы, как только приедет автобус, рвануть к дверям, расчищая дорогу локтями через людей, буркнуть что-нибудь матерное, влететь в салон, минуя турникет, и усесться на трон. Но не всем это удается получить такое удовольствие. Уставшие, а кто-то с полными пакетами продуктов, большущей сумкой, симпатичной зверушкой; серьезные и деловые, униженные и оскорбленные, деятельные и равнодушные, интересные и скучные, не богатые и бедные, слепые и спящие… Вроде бы разные, но по сути одинаковые. И пока они все находятся здесь, вечер никак не может вернуть звезду положить в карман. Он ждет.
Подкатывает желтоглазый автобус, разукрашенный рекламой зимней распродажи одежды, люди сбрасывают снежный покров, вздрагивают, суетятся и готовятся к погрузке.
- Убирай свою колымагу! Мешаешь автобусу…
- Граждане, ну,  не толкайтесь. Места всем хватит.
- У-у-у. Холодно как.
- Живее, прошу вас. Ну что встали-то?
- Алло. Слушай, я перезвоню. Тут давка такая, никак в автобус зайти не могу.
- Кончай базарить. Или туда, или сюда.
- Нет, ну вы видели?
- Пап, а когда мы домой вернемся? Никогда?
- Да.
   Автобус нервно тарахтит, часто вздыхает, а иногда покачивается из стороны в сторону. Люди, соблюдая все правила оскорблений, потихонечку пробираются в салон. Процесс протекает спокойно, пока…у одного мужичка, Василия Соколовича, известного всей округе сантехника, низкорослого, с нежными чертами лица, но с грубой кожей, с невзрачными глазами, не срабатывает проездной билет. Он пробует пропихнуть его и так, и этак, но каждый раз непонятная штуковина только издает приглушенный звук, который сильно раздражает окружающих. Тогда сантехник решает пролезть под турникетом, но водитель не дает ему это сделать. Он что-то кричит на неизвестном языке и размахивает кулаками.
- Да что вам жалко, что ли? – стал упрашивать Василий Соколович водителя.
- Ну что ты встал? Не мешай.
- Пропусти.
- Не положено.
- На положено х… наложено.
- Поговори мне еще тут, а то вмиг вылетишь сейчас. Покупай билет.
   Улица волнуется. Где-то рядом жужжит лампочка. В воздухе барахтается снег.
- Кто там опять? Почему стоим?
- Э, мужик, дай другим пройти.
- Слушайте, а чайку ни у кого нет горячего в термосе? Нет, да? Ну и ладно.
- Еще один. На базаре что ли? Это тебе транспорт…
- Кончайте ерундой маяться!
- Алло. Да застрял я. Что? Какой женский голос? Женщина, бросьте разговаривать по телефону, меня жена ревнует. Алло…
- Хам.
   Василий Соколович до последнего пытается убедить водителя, что совсем недавно купил проездной билет в палатке возле остановки, но его никто не слушает. Вообще никто! Он выходит, снова отдать деньги за билет, ждет, пока зайдут остальные, и повторяет операцию заново. Безуспешно. Суровый агрегат поет, а в унисон прибору матерится водитель. Автобус засыпает. Люди греются. Набирается новая очередь.
- Так… долго стоять будем?
- Эй, шэф, пропусти мужика.
- Хватит сопли жевать, Вася. Шли его…
- Я тебе…
- Да что вы в самом деле… с ума сошли?
- У-у-у. Как холодно.
- Откройте двери. Я писать хочу. Пока вы тут ругаетесь, я в туалет успею сбегать.
   Двери лениво открываются. Тянет дискомфортом.
- Ой, нет. Я пошутил. Сходите за меня кто-нибудь. Я в такую холодрыгу и носа не суну.
- Вы сумасшедший?
   Народ в салоне и снаружи терпеливо наблюдает за происходящим и ждет, когда разрешится эта пустяковая ситуация. Напряжение висит в воздухе, что угрожает временному загрязнению атмосферы. Начинается метель. Улица беспокоится. Фонари наблюдают за автобусом, лампочки нервно мигают. Всем интересно. Остановка пустеет. Вечер пользуется моментом и кладет звезду в карман. Он собирается уйти, но любопытство соблазняет его остаться и уговаривает посмотреть глазами человека на ситуацию.
- Что ты на меня смотришь? – кричит водитель на сантехника.
- Твоя бадья не работает.
- Попробуй еще раз.
   Попытка завершается провалом – непонятный предмет под названием валидатор проглатывает билет и молчит.
- Сломался он туда его налево, - подытоживает Василий Соколович.
- Ну и чего ты стоишь-то? – вопит водитель.
- А ты чего орешь? – огрызается обиженный сантехник. - Сейчас как в дыню дам тебе разок…    Не работает хреновина твоя, говорю. Да и чего я с тобой как с телкой? Захочу пройду. Строю тут из себя…
- Вася, ну что там у тебя опять стряслось, а?
- Да ну…
- Ну и что у тебя тут сломалось? Проходи в салон быстрее, – виновато бурчит водитель. – Вам только портить, а Михалычу отвечать. Вредители. Так, граждане, вон другой автобус едет. Все, я опаздываю. Двери закрываются.
   Ошалевшие пассажиры, сидевшие внутри автобуса, расслабляются. Те, что остались на улице, полезли ломать двери, бить кулаками по стеклу, но безрезультатно. Улица уже нервничает и истерит, но ее никто не слышит. Вечер каким-то чудом оказывается в самом центре автобуса. Наблюдает. Мужичок же стоит на входе, не может пройти. Мест свободных нет. Автобус проезжает две остановки, выкидывает людей, принимает новых и мчится дальше. Становится комфортнее. Сантехник пробует попасть в заднюю часть автобуса, но задача оказывается невыполнимой даже для блохи. Мужчина двигается медленно, но то и дело задевает кого-нибудь.
- Осторожнее, уважаемый.
- Ай!
- Алло. Алло. Любимая… что? Сколько можно повторять – еду в автобусе домой. Я не у любовницы. Женщина, перестаньте кричать.
- Вася, иди сюда. Наплюй на них.
- Я вам дам…
- Сдачи не надо.
- Алло. Подожди. Куда прешь, мужик! Баран.
   Кулаки. Драка. Все откладывают свои дела. Наблюдают за этой театральной сценой даже те, кому совершенно неинтересно, с чего все началось и чем закончится. Василий Соколович и обидчик времени не теряют – они колошматят друг друга, забрызгивая ненавистью окружающих. Наконец, они устают. Берут паузу. Сверлят друг друга глазами, как два быка, одетых в красное. Кровь нехотя падает на пол. Ненависть стекает с лиц. Тишина… которую тут же прерывает крик малыша. Рядом с ним причитает бабка. Кто-то нервно барабанит ногами по полу, кто-то отворачивается, чтобы не смотреть на продолжение ужасной сцены из шекспировской трагедии. Сантехник и пассажир с телефоном не торопятся лезть в драку. Заметив, что оппоненты не готовы сражаться, все возвращаются к своим делам. Но тут Василий Соколович сжимает кулаки и пробует провести удар справа, но спотыкается обо что-то и падает лицом в коричневую жижецу. Побежденный сантехник еле дышит. Только что он чуть не отправился в бесплатное путешествие, где все давно включено.
- Следующая остановка «13-я городская больница».
- Ой, батюшки! Что же это делается?
- А мне на следующей выходить.
- Мужика прихвати.
- Вася, подожди меня, я ему сейчас… Дай только встану… нет, не встану.
- Да ну успокойтесь вы. Мужчины! Да ну что же вы стоите? Разнимите их! Этому помогите встать. А вы…
- Вот черт, поп корн дома забыл.
   Робкие движения. Шепот. Тишина снова разводит бойцов по разным углам. Голоса. Лишь спустя несколько минут, зрители решают, что драку все-таки нужно прекратить и уравнять соперников: пассажиры нападают на человека с телефоном, ибо им все равно, как оказалось, кого поливать грязью, учитывая, что на полу ее и так достаточно. Мужчину поднимают, отряхивают и сажают на свободное место. Рот -  в крови, лицо - в грязи, честь еле запятнана. Василий Соколович не хочет сидеть, он мечтает по-русски надавать обидчику по физиономии так, чтоб его при опознании родные не узнали, но у него нет сил.
- Вась, ну зачем тебе об это… руки марать? На него дунешь, он и развалится. Вот я бы ему… Ой, погоди, сейчас встану с места и дойду до тебя.
- Тише, тише. Здесь же дети.
   Звонит телефон.
- Нехорошо как-то все вышло, не по-человечески, - бубнит Василий Соколович.
- Вась, тебе его жалко?
- Глупо, очень глупо.
- Да его надо прищучить…
- Ну, все. Хватит. Мужик, ты извини меня… Я тут не прав был. Да и ты тоже… Бывает.
Человек с телефоном корчит гримасу. Все молчат. Телефон безумствует. Мотор ревет. Автобус ковыляет, виляя, как змея, между машинами. Мужчина подходит к нему и плюет в лицо. Василий Соколович сидит обиженный. Его голова давно поседела, а теперь и жизнь окрасилась в оттенок волос.
   Автобус останавливается, метель воет, улица по-прежнему истерит. В салон заходят новые пассажиры. Никто из них не понимает, что произошло: один мужчина побитый, другой - костяшки гладит.
Автобус бурчит и едет вперед. Те, кто стал очевидцем произошедшего, размышляют, кто прав, а кто виноват. Одни шепчутся, другие – разговаривают со своим я. И каждый приходит к выводу, что все-таки они - молодцы. Ни Василий Соколович, ни человек с телефоном, которого достала жена окончательно, а именно они: драка не переросла в побоище, никто никого не убил.
- Хорошо, что я не полез их разнимать
- Ты видел, как он его, а тот…
- Да что вы в самом деле?!
- Действительно. Такие мужчины дрались.
- Да безобразие.
- Зато весело было.
   Василий Соколович слушает болтовню и ему становится хуже. Он не понимает, как он, русский мужик, не смог оказать сопротивление какому-то прохиндею… Да и еще извинился. Думал, что, протянув руку, поступит мудрее. А оно вот как оказалось…
Доехав до нужной станции, мужчина, кряхтя и охая, бредет к выходу. Он долго пытается спуститься, пока ему не помогает маленькая девочка. Она берет его под руку и  сажает на лавочку, после чего бежит обратно к маме.
- Мам, там дедушке плохо, - звенит детский голосок. – У него кровь.
- Где ты этого алкаша нашла? – удивленно спрашивает мать. - Дочь, пошли домой.
- Ну, ему правда плохо.
- Всем сейчас плохо. Пойдем.
- А почему всем плохо?
   Женщина молчит. Девочка еще раз поворачивается к Василию Соколовичу и машет на прощание ручкой. Сантехник благодарно улыбается. Автобус стоит. Двери открыты
- Алло. Милая, я скоро буду. Нет, со мной все в порядке. Подрался. Так, мелочь. Нет, не с мужем любовницы… - слышит знакомый голос сантехник.
- Да не толкайтесь же вы, женщина, не толкайтесь.
- У-у-у, корова.
- Что?!
- Смотрите, сейчас опять подерутся.
- Ставлю сто рублей, что у него кишка тонка.
- Двести пятьдесят.
- Граждане, да ну что вы в самом деле?
- Триста.
   Шум, гам… через несколько секунд все успокаиваются и смотрят в помутненные окна. Вечер покидает автобус незаметно. Он подходит к Василию Соколовичу и предлагает выпить водки. Тот не отказывается. Они не спеша двигаются по облезлым дорогам в сторону уютного ресторана. Однако, попав во внутрь, охрана не пропускает двух мужчин.
- Вы грязные как бомжи, я не могу вас впустить.
- Уважаемый, мы порядочные люди… - уговаривает его Вечер.
- Порядочные в таком виде не приходят в наше заведение. А ну, пошли вон, собаки.
   Василий Соколович и Вечер снова оказываются на улице. Метель приятно убаюкивает, огоньки города гипнотизируют, гул машин превращается в песню.
- Ничего. Дома отстираемся, а водку заменим чаем. Пойдем ко мне?
   Василий Соколович чувствует странный озноб. В глазах темнеет. Слабость наваливается всем весом. Сантехник не сопротивляется.
- Мне уже все равно… Пойдем.



Отредактировано 9 ноября 2011 г.