Эссе на В. Нарбикова Шепот шума

    Радует, что с первых строк «Шепота шума» Валерии Нарбиковой возникает некая эйфория и душевный подъем, потому что реагировать на то, что никто не летал, ни самолет, ни поезд, ни теплоход, можно либо радуясь, либо ругаясь и критикуя, одновременно откладывая «не ту» книгу в сторону. Говоря словами Нарбиковой, заявляю, что я даже не успела влюбиться в ее рассказы, как сразу же полюбила их. Ведь если человек раздает красоту птицам словами, это красивая птица, эта не очень, эта почти красивая, то мне нравится наделять субъективной красотой творения людей, говоря банальную фразу «Это хорошая книга». Но только автор «Шепота шума» знает, что необходим особый дар для произнесения банальных фраз, ведь если ты действительно вкладываешь в них смысл, произнести их вдвойне, а то втройне, сложнее. Хорошим примером является ширпотребная для нашего общества фраза «я тебя люблю», произнося которую, уже порой сам себе не веришь. Так вот, завершая затянувшееся вступление и собирая особый дар в кулак, произношу банально, но от души, «Шепот шума» - отличная книга!
     Если название произведения можно растолковать как «розочки, которые трепещут на ветру», и далее цитирую «Нет ничего противней человеческого шума. Потому что он членораздельный. Шум состоит из слов, слова составляют смысл, а шум есть полная бессмысленность. А в шуме моря нет смысла, и в шуме ветра смысла нет», то все же основной темой, сколько бы шумного и шепотного не было, у Нарбиковой, как и у большинства женщин, является Любовь (в сомнениях с большой ли буквы она в этих частных случаях или же нет), на фоне жизни и смерти, бодрствования и сна. Между последними антонимами очень тесная связь, они, по передаваемому смыслу автора, есть суть одно. Можно явствовать в жизни, можно просыпать жизнь, просыпаться от страшного сна, засыпать от страшной жизни и уже не проснуться никогда, можно даже быть живым в смерти, потому что так легче любить, ведь живые, по словам героев произведения, не знают, как любить и как сильно могут любить мертвые. И что можно проснуться ото сна, но неизвестно, можно ли проснуться от жизни, что только у жизни есть возраст – все старые, а у смерти возраста просто нет, т.к. все молодые.
    Мне очень понравился постоянный переход, переступание через грань жизни и смерти, кажущейся сном, когда к живым приходят реальные мертвые, возможно воскресающие, потому что умерли своей смертью, в отличие от тех, кого убили, возможно, по-прежнему мертвые, но полуживые.  Уже привычные для произведений Нарбиковой необыкновенные имена героев, такие как Василькиса, Нижин-Вохов, Снандулия, аГусев утверждают в один голос, что во сне все действуют без раздумий, но кто-то из них осознает это, а кто-то и в жизни существует забвенно. У каждого человека в голове несколько параллельных жизней, многих из которых вроде нет, они из «другой жизни» и говорить о них не принято. Грань между живостью и смертостью очень тонка, я рада, что Нарбиковой так мастерски и гениально удалось это показать.
    Если при чтении «Плана первого лица и второго», возникали некие ассоциации с  творениями Ф.Кафки и Б.Виана, то «Шепот шума» откидывал все больше к эксклюзивным фразам Р.Литвиновой, метким оборотам В.Полозковой и мыслям А.Тосса и В.Пелевина. Захотелось даже сочинить статью о Нарбиковой, будучи удивленной, что ее нет в википедии (http://ru.wikipedia.org/wiki/Нарбикова).
    Безусловно, люди делятся на не понимающих то, что хочет сказать автор и понимающих, а может лишь думающих, что они понимают. Я не могу отнести себя к какой-либо категории, т.к. чем больше знакомлюсь с творчеством Нарбиковой, тем больше ощущаю одновременность понимания и непонимания, некую общность этих противоположных понятий, которые поселились во мне на долгий срок. И не удержусь от цитирования самых удачных, на мой взгляд, мыслей в отличной книге: «И кое-кто читал в детстве книжки "У меня в доме собака", или "Как ухаживать за рыбками", или "Домашние птицы - зимой". Но нет таких книг "У меня в доме муж", или "Как ухаживать за женой", или "Возлюбленная - зимой". А ведь это тоже важно, это часть жизни - летом и зимой. И нужно знать, как с ними обращаться» и «Что-то не видно счастливых людей. Куда-то они все попрятались. Куда? Может, там, где они спрятались, - там и счастье? Может быть».
    Может быть, и я когда-нибудь расскажу людям, где это место, в котором прячутся счастливые люди, может быть. Может быть, прочту об этом месте между строчек у очередного гения, может быть.