По сценариям природы

То ли по делам, то ли просто праздно шатаясь, Синий вышагивал по подземному переходу, где всегда были толпы народа – прохожие, покупатели «переходных» магазинчиков, продавцы и барыги. Последних не стоит путать, это представители совершенно разных каст.
Синий, нахмурив брови, огляделся, и несмело взял направление к одиноко стоявшему у колонны армянину в облезлой куртке. Тот, профессионально ощупав взглядом парня, задержал взгляд на карманах, и видимо что-то определив, вальяжно спросил:
- Тэлэфона? Тэлэфона покупай?
- Н… нет, - стыдливо посматривая из стороны в сторону, Синий пробубнил – Мне нужно кое-что… другое..
- Пистолет? – барыга нагнулся к самому уху потенциального клиента – Макаров эсть, бери, недорого, тыща всего отдам!
- Нет-нет..Я .. Мне нужно расслабиться, понимаешь, у меня проблемы. Ну это, табле..
- ЭЙ!!! Может, уступишь ветерану дорогу, или совсем бессмертный?!
Матёрый рык гипотетического старшины запугал Синего, он с бешено заколотившимся сердцем заозирался в поисках амбала, уличившего его за чем-то постыдным, но взгляд его остановился почти у мраморного пола. Инвалид. Небритый темноволосый парниша лет тридцати в солдатской форме цвета хаки передвигался сидя на ржавой тележке на колёсиках, отталкиваясь от земли зажатыми в руках маленькими костыльками. Ног у него не было, обрубок тела чудом держался в равновесии, в вертикальном положении.
- Извините, я вас не заметил..
- Да ты тут с хачём тёрки трёшь, атомного взрыва не заметишь, эт точно!
Армянин, до сего момента терпеливо ждущий «ухода» инвалида, мгновенно подобрался. Его глаза хищно сузились и покраснели, он угрожающе двинулся в сторону обидчика:
- Ты кого здэсь хачем назвал, э? Извинись, или тэбе руки отрэжу!
- Слышь мразь, я таким как ты в Чечне жопы рвал, и тебе, суке, смогу, если пасть не захлопнешь, хачила с Нижнего Тагила.
Этого выходец с Кавказа вытерпеть уже не смог. Бросившись на безногого, он лягнул его ногой в живот, легко пробив хлипкий блок, инвалид опрокинулся на спину. Низко рыкнув, барыга наступил ему на грудь, как вдруг кто-то бесцеремонно оттащил его назад, заломив обе руки за спину. Яростно вертя головой, будто питбуль, он обнаружил позади себя двух патрульных, видимо явившихся на звуки драки. Неудавшегося покупателя здесь не оказалось, видимо, он сбежал, почуяв неладное.

Синий с раскрасневшимся лицом выбежал на белый свет из полутьмы подземки. Руки ощутимо подрагивали. «Я чуть было не купил наркотики! Если бы не тот безногий, мне бы был конец.» В голове его кипело и плевалось сотнями мыслей и чувств настоящее броуновское движение.
Чуть было не попался на цепкий крючок наркотического рабства.
Был выручен инвалидом войны, «чеченцем», не побоявшимся разъяренного горца.
А сам он трусливо сбежал, оставив спасителя наедине с глазеющей десятками камер мобильников толпой.
Невольно Синий в сотый раз вознамерился завести дневник, в котором он описал бы сегдняшний необычный день. Вот дойдёт до дома – и обязательно заведёт дневник. Только пожрать бы сначала, отдохнуть, а потом – сразу же…
***
Олег снял капюшон и расправил плечи, вдохнув полную грудь ароматного воздуха. Здесь это можно было себе позволить. Спокойствие, деревья и ветер. Ветер, листва и умиротворение одиночества.
В городе не так. Когда он ещё шёл по замусоренным дворам, постоянно натыкался на неприятные личности, часто сбивавшиеся в стаи. Одиноких прохожих они вполне могли отхерачить по самое не хочу, будь то малой пятнадцати лет, или тридцатилетний мужчина, как сам Олег. Натянутый на голову капюшон, засунутые в карманы руки и быстрая пружинящая походка была защитой, куполом невидимости от таких людей, создавая впечатление сильной жертвы, жертвы, которая заставит тебя потрудиться, прежде чем сдастся…
…Посмотрев на часы, он удовлетворённо кивнул сам себе, и пошёл по тропе далеко в глубь леса. На своё излюбленное место, скрытое от посторонних глаз сотнями метров зелёного живого барьера, сотнями метров тишины.
В выходные дни по тропинкам ходит немало людей, почти каждые пять минут можно встретить путешественника. Но путь Олега простирался куда дальше. Он свернул с основной тропы, и пошёл через бурелом, ловко перешагивая через пни и огибая препятствия. Света сюда проникало немного, звука тоже.
Олег включил диктофон и стал записывать. Он любил поразмышлять в одиночестве, и иногда записывал особо понравившиеся ему монологи.
- А что же такое есть человеческие желания? Понятно, что процессы в мозгу, и всё такое, но я имею ввиду в духовном плане. То есть. Кто-то хочет себе побольше удовольствия и благополучия, другой мечтает любить или быть любимым, третий всё отрицает, или же у него всё есть. Хорошо, проведём аналогию. Электрическое напряжение – разность потенциалов. Возможно, человеческое желание – тоже разность потенциалов, различие между человеком, который имеет всё и человеком, не имееющим ничего. У первого вычесть всё – это и окажется желаниями второго? Не всегда, иногда получается остаток, как в математи…
Олег, совершенно не смотря по сторонам, полностью погрузившись в себя, не сразу заметил, что забрёл на знакомую поляну, и там отдыхала молодёжь, человек эдак десять. Те, увидев одиноко бредущего мужика, разговаривавшего самого с собой, испуганно смолкли, непроизвольно прижавшись друг к другу.
- Я пройду, можно?
- Да…
Олег, проклиная себя за тупость, и одновременно посмеиваясь над сложившимся казусом, пошёл дальше, чтобы уединиться.
Поднявшись на следующий холм, убедился, что там нет ни одного человека, и расслабился. Он встал в полный рост, поднял руки вверх, привстал на цыпочки. Затем медленно опустил руки, закрыл глаза и застыл, прислонившись спиной к дереву, ловя эманации спокойствия леса. Постепенно он перестал ощущать себя человеком из внешнего мира. Теперь он – дерево, такое же как тысячи вокруг. Его кору ласково пригревало солнце.
Олег-древо стал еле заметно раскачиваться из стороны в сторону. Нет, это ветер раскачивал его ствол, говоря с ним, делясь секретами и спрашивая в ответ. Дыхание стало незаметным, оно слилось в резонансе с подвываниями воздушных масс.
Время шло или остановилось, было непонятно, однако Олег вздрогнул, потряс кистями рук и открыл глаза, блестевшие от слёз счастья.
Обратно в город он решил пойти другим путём, чтобы не смущать давешнюю молодёжь.
На выходе из леса всё восторженное настроение Олега улетучилось, его лицо перекосило от открывшегося вида полусвалки, полу-недо-города. Каркая свои птичьи проклятия, одинокий ворон взрезал острым крылом консервную банку мегаполисного смога.
Олег опустил взор на свои часы, с удивлением отметил, что при входе в лес было десять ноль-ноль утра двадцатого сентября, а сейчас часы показывали девять ноль-ноль того же числа!
«Ладно, потом починю..» Натянул капюшон и, сгорбившись, быстро пошёл домой.
***
Они с Синим встретились на следующий день после их первого «знакомства». Инвалид снова был в том же переходе, он побирался. Синий специально пришёл сюда, чтобы запоздало поблагодарить его за вчерашнее. Он оставил в подставленной шляпе тысячу рублей, и инвалид узнал его. Подхватив свои костыльки, он поехал к выходу из подземки, ничего не говоря, но зная, что новый знакомый следует за ним.
Они пришли в квартиру на первом этаже дома неподалёку, там инвалид представился Вадиком, и услышав в ответ прозвище, ухмыльнулся и достал откуда-то бутылку водки.
- Не трудись подбирать слова, Синий. Я знаю, зачем ты вчера с хачём вместе стоял. Я знаю, что тебя потянуло к дерьму, и решил помешать.
- Спасибо, я даже не знаю…
- Ты уже отблагодарил!
Откупоренная водка быстро перекочёвывала из стопок в пустые животы, согревая их.
Разговоры перешли в привычное для таких моментов русло «за жизнь».
- Отсутствие ног – ерунла! Но беда не приходит одна – после этого тебя не берут на работу, а это значит, что негде взять пожрать. Или выпить. Ты никому не нужен. Начинается не жизнь, а погоня за поддержанием жизни в телесной оболочке. Побираться в подземных переходах – единственный постоянный доход. Чтобы платить за вот эту парашу, - Вадик обвёл рукой свою кухню с жёлтым прокуренным потолком, отваливавшимися обоями, и с кучами мусора на полу, - чтобы за неё платить, приходится постоянно продавать что-то из квартиры, но у меня уже ничего нет! Так что, Синий, бросай жаловаться на свою жизнь – взгляни на мою.
- Но почему же ты не обратишься к властям? Ты же был на войне, тебя должны наградить или повысить пенсию, сделать хоть что-нибудь!
- Эти говночиновники ничего не хотят знать, - глаза Вадика забегали, - им ничего не нужно, кроме как грести денег побольше, отдавать – никогда. А ты не смей прикасаться к наркоте, пока я жив и способен передвигаться – не позволю тебе сторчаться в твои-то двадцать лет.
- Брось, я же не собираюсь подсаживаться, просто мне нужно забыться. На меня всё давит..Одиночество, родители умерли, по моей вине! Если бы я тогда не остановил их, они бы не разбились…Аааа, да что теперь говорить, мне просто нужно забыться. Уйти на время из жизни, выпасть из неё, чтобы потом вернуться и начать всё заново.
- Я тебе въебу, так и знай. Станешь принимать наркотики, я въебу тебе, и чтоб глаза мои больше не видели тебя.
- Вадик, успокойся уже.. Давай лучше найдём для тебя дело, какую-нибудь работу.
- Господи, да какую?
- Не знаю. Надо придумать. Протрезветь – и придумать.

По пути домой Синий, шатаясь, размышлял о том, насколько же быстро можно сдружиться с почти незнакомым человеком. И дело даже не в водке, коя как известно сближает людей, а в том что они чем-то похожи, в своём несчастье и ущербности. Только Вадик был инвалидом физическим, а он сам – морально покалеченным, отчаянно нуждающимся в лекарстве от хандры. Хотя кто сказал, что дружба – не лекарство? Сегодняшний день явно выбивался из ряда одинаковых серых будней, сегодняшний день дал надежду. Может быть, ему удастся по-настоящему помочь безногому парню с духом воина, помочь ему по-настоящему жить, а не выживать.
Завтра на работу, разгрузить фуру. За работой Синий постарается придумать своему новому другу занятие, которое его поставит на ноги. Естественно, фигурально выражаясь.
А послезавтра он вновь пойдёт в подземку и поделится с ним своей идеей.
В который раз уже прокляв свою лень, мешающую начать вести дневник, Синий лёг спать.
***
Вернувшись домой с прогулки, Олег обнаружил пренеприятнейшее явление – ВСЕ часы в доме шли в обратную сторону. «Что за херня, не может такого быть!» Это выглядело уже сверхподозрительно, с этим следовало разобраться.
Он вышел и двинулся по улице. Какой-то пацан шёл ему навстречу.
- Эй, пацан! Подскажи, сколько время.
- Так у вас же есть часы? Ну четыре часа.
- Дай посмотрю.. Да дай же сюда свою грёбаную руку!
- Отвали!
Пацан убежал, решив что его хотят ограбить.
На часах Олега было три часа ночи, хотя на улице был день, хоть и пасмурный.
Следующий прохожий тоже сказал, что время – четыре часа. В ответ на просьбу лично посмотреть, прохожий с опаской протянул руку.
Циферблат шёл в обратную сторону, причём со скоростью, превышающую обычную раза в четыре.
- Эй, вы что, не видите, что часы идут в обратную сторону?! И почему так быстро?
- Мужик, протрезвей, они идут идеально, «командирские» всё-таки.
Олег, страшно зарычав, кинулся прочь. Происходило нечто выходящее за рамки нормального - или у него что-то с глазами, или что-то с часами.
Сперва он решил сходить к мастеру-часовщику, втайне надеясь, что часы оказались-таки китайскими, а прохожие – просто кретины.
- Здорова, Рудик.
- И ты здравствуй. Чего бледный такой?
- Рудик, выручай. У меня что-то со всеми часами – они все идут в обратную сторону, да ещё и с бешеной скоростью.
- В обратную…ещё куда ни шло, но быстрее они идти не могут, чисто с технической стороны это невозможно. Ну давай свои, я посмотрю. – он взял часы, посмотрел, и округленными глазами уставился на Олега. – Странно. Зрачки вроде не расширены… Олег, ты точно здоров? Часы идут так, как им и положено.
В ответ Олег заливисто расхохотался, смеясь до колик в животе, на его глазах выступили слёзы смеха. Резко успокоившись, он забрал часы и не прощаясь, вышел.
В больницу лучше не идти, это ясно как дважды два – оденут в смирительную рубашку и посадят в комнату с мягкими стенами.
Остаётся надеяться, что это просто кошмарный сон, или что это пройдёт со временем. Да и вообще особых неудобств это не доставляет. Ну да, с пунктуальностью будут проблемы, но всё-таки и без часов прожить можно. На крайний случай изучить солнечный календарь и солнечные часы – со светилом-то никаких изменений произойти не должно.
Но к такой жизни нужно суметь приспособиться, это будет не сразу и непросто.
А пока нужно выпить наедине с собой и своей тайной. Помянуть былую жизнь с нормальным течением времени.
Олег включил диктофон, прикрывая его рукой от летящих с хмурого неба капель.
- Кому нужно вообще время? Его нельзя ни потрогать, ни увидеть ни услышать. Может, его и не существует вовсе, а часы – только антураж, способ в очередной раз упростить и упорядочить течение жизни. На самом деле время – всего лишь то, что ты оставил за своей спиной. Будущего времени не существует нигде, кроме наших голов, настоящее тоже не существует – оно мгновенно переходит в разряд прошлого. А вот прошлое – оно остаётся в наших делах, вещах, детях. Значит, все люди живут лишь прошлым временем. А то, что мои часы взбесились и пошли в обратную сторону – свидетельство моей правоты, и того что моя жизнь идёт правильно, продуктивно. Того, что моя жизнь идёт.
Прохожие сторонились человека, говорившего с воздухом о малопонятных вещах, но Олегу было уже всё равно, ведь он единственный здравомыслящий и правильно живущий человек на Земле. А все остальные – просто призраки несуществующего будущего, которым они жили. Или не жили.
***
Синий с огромной коробкой в руках постучался в деревянную дверь. Вадик открыл, и удивлённо вскинул брови:
- А это что?
- Я же обещал, что найду тебе работу.
На кухне они вскрыли коробку. Там оказался пылесос.
- Вот, один знакомый работает в магазине бытовой техники, и частенько к ним поступает некачественный товар. Я думаю, починить пылесос для тебя – дело одного вечера, а если каждый вечер по пылесосу или кофемолке – то это выйдет неплохой колым. А это только начало, может и бизнесом займемся когда-нибудь.
Инвалид прикрыл лицо рукой на некоторое время, а когда открыл, выражение лица было привычно непроницаемым. Только глаза чуть раскраснелись.
- Спасибо. Я действительно неплохо разбираюсь в технике.. Надеюсь, мне тоже доведётся тебе когда-нибудь помочь.
- Ты уже помог… Ну да ладно, мне пора бежать, давай до завтра. Забегу, выпьем вдвоём.

Вадик возвращался со своего последнего похода в подземку в приподнятом настроении. Теперь можно будет не унижаться каждый день ради кучки мелочи! Они вдвоём с другом как-нибудь выкарабкаются.
Въехав в подъезд, он услыхал позади топот нескольких пар ног, но не успел ничего поделать, его подхватили за руки, вытряхнули из тележки и бросили в угол.
- Чё за херня??
- Жопу ты мнэ порвёшь, да? Дэржись, обрубок, сейчас тебя рэзать будем.
Один хач схватил Вадика за одну руку, второй за вторую, а давешний армянин из подземки выудил из пакета топор, и сделав страшное лицо,подошёл.
- Безгногий, сэйчас будешь ещё и безруким. Может быть тогда начнёшь головой думать.
Сделав два быстрых удара, крикнул, пытаясь докричаться до своих соратников сквозь крики четвертуемого:
- Валим! Оставьте шайтана!
Неуклюже шевеля обрубленными до локтей палками рук, Вадик, рыдая, катался по полу, пока не потерял сознание..

Когда Синий подходил к дому Вадика на следующий день, ему сразу что-то не понравилось.
Возле дома было необычное столпотворение, повсюду были бабки и сотрудники милиции. По дороге уже отъезжала «скорая».
Подойдя к бабке, Синий, чувствуя неприятный холодок в груди, поинтересовался:
- Что здесь произошло?
- Оооой, милок, беда случилась. Кошмар! Ужас!!
- Да что стряслось, в конце концов?
- Вадика-то, инвалида безногого, покалечили, говорят, он теперь и без рук! В реанимацию везут, да только успеют ли довезти?
Синий заплакал.
Наверное теперь ему уже ничем не помочь.
***
Спустя несколько недель Олег стал замечать перемены.
Его проявлявшееся с возрастом брюшко существенно уменьшилось в размерах. Он стал меньше спать. Энергии стало так много, что её становилось трудно сдерживать. В зеркале он видел себя образцом пятилетней давности.
Чтобы не сойти с ума, Олег стал чаще ходить по улице, причём всё чаще стал выбирать районы поопасней, в надежде нарваться на неприятности.
Один раз ему это удалось, как результат – сбитые костяшки, больные рёбра и опухший фиолетовый нос.
Однако травмы его нисколько не трогали – он знал, что не пройдёт и дня, как всё уже заживёт.
Он перестал общаться с диктофоном, предпочтя ему пару бутылок водки. Но этого оказалось мало.
Несколько раз бабульки, живущие по соседству, спрашивали:
- Олег, ты как-то странно выглядишь, будто молодильных яблок объелся.
- Бабуль, отвали, а? И так тошно.
- Грубиян, совсем чтоли с ума спятил? Или снова берёшься за своё спустя столько лет?
После этого разговора он понял, чего ему не хватает.
Он взял все деньги, которые у него были, и двинулся в Чёрный Дом.
Чёрный Дом был рассадником уголовников, алкашей и цыган.
А там, где цыгане – там быть весёлым порошкам и колёсам.
Олег забарабанил в дверь, но никто не приходил. Прождав пару минут, он заорал:
- Мирон! Эй, Мирон!! Совсем оглох, или что?
Открылась дверь напротив, и оттуда выглянула цыганка.
- Что кричишь, у меня дети спят.
- Заткни хавальник, сука, пока я тебя не выебал!
Цыганка поспешно скрылась обратно.
Олег понял, что сегодня ему ничего не светит, ретировался.
***
Спустя две недели после потери рук Вадика перевезли из реанимации в обычную палату. Теперь он не мог самостоятельно даже сходить в туалет, поэтому к нему была приставлена старуха-медсестра.
Всё это время Синий провёл в полусомнамбулическом состоянии, бродя то тут, то там бесплотным духом. Он очень переживал за друга, и никак не мог поверить, что теперь всё кончено. В голове вновь стали возникать нездоровые желания о том, чтобы отрешиться от всего, воспользовавшись дозой.
Однако пришло время, когда ему разрешили наконец посетить Вадика. Синий на негнущихся ногах вошёл в палату. На стуле сидела медсестра, читая газету, а на кровати безразлично растёкся инвалид. Четвертованный, он теперь мало напоминал человека, скорее какую-нибудь черепаху, с короткими отростками плавников – но его «плавники», в отличии от черепашьих, были бесполезны.
- Здравствуй..
- Синий. Зачем ты пришёл?
- Медсестра, оставьте нас одних, пожалуйста., - дождавшись её ухода, он спросил, - кто это сделал?
- Тот ублюдок, хач..А что ты задумал, неужто мстить? Забудь даже думать об этом, иначе составишь мне компанию, вот – соседняя койка свободная. Или убьют. Хочешь, дам совет? Думай головой, прежде чем что-то сделать. Только теперь я по-настоящему проникся этими словами.
- Вадик, что делать? Нужно же тебе помочь… Нужно найти тебе занятие, без дел ты умрёшь.
- Какие, к херам собачьим, занятия?! – рассвирепев, инвалид заворочался на кровати, но вскоре устал. – О чём ты? Без рук и без ног, с одной только головой. Да что я могу?
- Слушай, а ведь это идея. Голова! Голова… Это же генератор, процессор..Ты сможешь писать книги! Ты будешь мозгом, а я смогу записывать всё, что ты будешь придумывать.
- Я очень ценю твою озабоченность и находчивость, но литературой я никогда не увлекался. Хотя сейчас у меня нет иного выбора. Я подумаю над твоим предложением..

Синий ощущал себя вторым Раскольниковым, следуя за армянином с топором под курткой. Вадик предупреждал, что не стоит этого делать.. Но какого чёрта?! Безнаказанным оставаться не должен никто, и даже угрызений совести у него не возникнет.
Он мягко шагал, стараясь идти в одном темпе с жертвой, чтобы не спугнуть. Было уже темно, игра тени и света порождала неясные силуэты в каждом углу. Пару раз армянин оборачивался, но Синий мгновенно прятался за деревом, и снова начинал преследовать.
Наконец хач зашёл в подъезд, тогда Синий рванул вперёд со скоростью спринтера, и вбежал в подъезд. Скача через три ступеньки, он нагнал свою жертву на третьем этаже. Округлив глаза и раскрыв рот, армянин неожиданно тонко взвизгнул, но его это не спасло. Топор возмездия с хрустом вошёл ему в район лицевой кости, застряв прямо в щеке. Красно-бурая жижа пролилась на руки Синего, поэтому он стал их вытирать об куртку трупа. Почувствовав что-то интересное в его кармане, он не глядя запихнул к себе, выдернул топор и побежал прочь, натягивая на искажённое всплеском адреналина лицо капюшон.

Дома Синий вскрыл пакетик, позаимствованный у мёртвого барыги. Уже зная, что найдёт там, он от нетерпения порвал пакет, и высыпал на стол пригоршню таблеток и несколько свёртков. Развернув один кулёк, он понял, что нашёл золотую жилу – это был кокаин.
Недолго думая, рассыпал на столе дорожку и глубоко вдохнул всё без остатка…
***
 - Мирон! Мирон!!! Старый ублюдок, открывай!
Наконец дверь со скрипом приоткрылась на пару пальцев, держась, однако, на цепочке.
- Ну чего тебе?.. А…Это ты. Шалом. Тебя уже много лет не видно было, я думал – загнулся давно.
- Мне нужно.. Срочно.
- Сколько денег?
- Хватает.
Дверь захлопнулась, какое-то время ничего не происходило. Спустя пару минут послышались шаги, и в приоткрывшуюся щель цыган протянул свёрток, в ответ выдернув из руки Олега смятые мокрые бумажки, которые сложно было назвать деньгами.
- Приходи ещё, - улыбнулся барыга, и не дождавшись ответа, захлопнул дверь прямо у него перед носом.
Решив не откладывать «дела» в долгий ящик, Олег спустился на пару пролётов вниз, и присев на корточки, достал Стандартный Набор Бывалого Торчка. Ещё через пару минут после нетерпеливых приготовлений, он вмазался. Спина с трудом сдерживала такое обмякшее тело. Он сполз по стене и полусел-полулёг на заплёванном полу.
Прошла целая вечность, когда Олег поднялся, чувствуя, что на сегодня жизнь удалась. Однако включать диктофон в этот раз не хотелось, он молча вышел из подъезда, но не пройдя и пары десятков метров, остановился. По дороге одиноко шёл подросток, разговаривая по мобиле. Дорогой. Недолго думая, Олег подошёл и, выбив айфон из руки, схватил пацана за грудки:
- Даёшь мне деньги и отваливаешь.
- Ээ нету у меня ничего!
Сноровисто размахнувшись, Олег сочно дал ему в нос и сам зашарил по карманам. Руки быстро нащупали тугой кожаный портмоне.
Ноги сами понесли его обратно в тот же подъезд. «Ничего, что я ещё под кайфом, на потом возьму.»
Лениво постучав в дверь Мирона, Олег невольно улыбался, предвкушая будущий кайф, хотя всё ещё находился под прошлым. Рука потянулась к верному диктофону, но лениво отдёрнулась. «Нахуй мне сдались эти размышления о будущем, прошлом и настоящем? Буду жить как живётся, разве не в этом счастье?»
- Мирон, давай мне столько же.
- А не сдохнешь у меня на пороге из-за передоза, а?
- Да не, Мирон, всё в поряде. Я на потом беру.
Недоверчиво осмотрев счастливого торчка, он всё же сходил за следующей дозой.
***
Прошло два месяца с тех пор, как Вадик стал безруким. Из больницы его выписали, но не домой, а в специальный дом-приют для инвалидов, спрятанный в недрах лабиринта улиц спального района. В это двухэтажное вместилище ненужностей по несколько раз в неделю приходил Синий, с блокнотом и ручкой в руках.
У Вадика оказалась неплохая фантазия – смешиваясь с его жизненным опытом и отчаянностью, она рождала весьма волнующие рассказы, старательно записываемые его другом.
Синий каждый раз с болью смотрел на пятнадцатикилограммовый кусок мяса с таким богатым внутренним миром. Ему казалось верхом несправедливости то, что слепой удар Судьбы настиг именно этого человека.
Но если первые два раза Синий вмазался кокаином, чтобы хоть чуть-чуть притупить свою депрессию, и отвлечься от горя, случившегося с Вадиком, то дальше им двигала уже иная сила. Он стал привыкать. Кайф был лучшей альтернативой реальности, правда, пока на это хватало денег.
Синий порядком исхудал, стал дёрганным и злым, и в тайне опасался, что инвалид заметит изменения. Однако пока что тот был слишком погружён в свои мысли и сюжеты рассказов.
За несколько недель пять блокнотов оказались заполнены полностью, и друзья решили, что пора обратиться в редакцию.
- У моей соседки возьми ключ от моей квартиры, и в столе комнаты ты найдёшь мою последнюю заначку. Вот её-то и нужно вложить в мой последний шанс стать богатым, счастливым и красивым. – Вадик грустно улыбнулся собственной шутке.
- А вдруг выручки хватит тебе на новые руки? Современная медицина на многое способна, - в тон ему блеснул юмором Синий, но инвалид неожиданно воспринял это всерьёз.
- Кто знает, кто знает. Надежда умирает последней.

Подходя к подъезду Вадика, Синий отчаянно глушил в своём мозгу злобно-презрительный голосок, убеждающий его в необходимости купить ещё одну дозу на деньги инвалида. Нет, предавать неунывающего друга нельзя! Слишком много на его долю выпало бед.
Постучав в дверь квартиры слева, он стал ждать. Вскоре стали слышны шаркающие шаги, а в глазке заиграли блики, видимо, его разглядывали. Затем старческий голосок прокаркал:
- Чего тебе надо, наркоман?
- Ты чё, бабуль, какой я тебе наркоман? Давай сюда ключ от квартиры Вадика, он просил одну вещь забрать для него.
После непродолжительной паузы собеседница за дверью раздражительно крикнула:
- Да ты наркоман, я что, не вижу – какой худющий, мешки под глазами, и грубый! Ууу, пошёл вон! Ну, обрубок, сам отмучился, так теперь других привёл!
- Э бля, ты старая карга, вообще жить расхотела? Он на войне ноги потерял, а ты его обрубком зовёшь?!
Неожиданно бабка отперла дверь, и ошеломлёнными глазами посмотрела на разъярённого наркомана.
- Какая война, милок? Какая война? Твой Вадик пять лет на одних шприцах, да анаше жил, всему дому покоя не давал, воровал, и не приходил домой неделями. Родителей своих в могилу свёл. И напросился – в долги такие залез, что обратно уже без ног вылез! Война, ха! А ты думал, раз в форме, так воевал?
Синий молча стоял и слушал. Глаза блестели от слёз.
- Так что иди отсюда, и судьбу его не повтори… И ключ забери, он мне не нужен.
Дрожащими руками открыв входную дверь инвалидовской конуры, он ввалился внутрь. Встав перед зеркалом, Синий с ужасом смотрел на обтянутую кожей злобную маску, когда-то бывшую его лицом, на чёрные мешки под глазами. Моргнув пару раз, он зарыдал, в исступлении заколотив кулаками по зеркалу, по полкам, по стене. Нечеловечески воя, он крушил всё вокруг себя, словно торнадо, которое кто-то посмел смертельно обидеть.
Включив холодную воду , опустил свою голову под кран, попытавшись немного успокоиться.
- Пошёл он на ***.
Размашистым шагом он достиг нужной комнаты, и стола. Порывшись, он нашёл стопку купюр.
- Пусть сдохнет.
В этот раз противиться внутреннему голосу Синий не посчитал нужным. Оставив входную дверь нараспашку, он двинулся к Чёрному дому.
- Всё.

Синий не знал, почему этот дом прозвали Чёрным, но явно не из-за цвета. Стены были из кирпича ржаво-рыжего цвета, а свалка во дворе была поистине грандиозная, даже для спальных районов это было слишком. Подходя к подъезду, Синий несколько раз со злостью пнул пластиковую бутылку, а затем коробку. Внутри него кипела ненависть ко всему.
Ещё одним пинком чуть не выбил деревянную дверь подъезда и стал подниматься по лестнице.
Дойдя до второго этажа, нос к носу столкнулся с каким-то человеком, одетым в грязный бушлат. Мгновенно вскипев, Синий замахнулся для удара, когда наконец увидел лицо обидчика.
Его лицо.
***
Олег ничуть не удивился, встретившись в подъезде Мирона с самим собой, ведь был уже под дозой. На этот раз он включил диктофон, решив развлечься на досуге, послушав свои неадекватные возгласы.
Олега лишь немного удивило, что его копия не корчила страшные рожи, не грозила расправой, а в недоумении пялилась на него. Поднеся диктофон ко рту двойника, насмешливо спросил:
- Зачем ты сюда пришёл, я?
- Что за херня… Я же не под дозой… Или я спятил?
- Что с тобой, Олег? То есть Синий. – Олег стал что-то понимать, улыбка сошла с его костлявого лица. – Спятил походу я, это всё проделки грёбанного леса, он каким-то образом отправил меня в прошлое, в моё синее прошлое…
- ****ец. Пойду к Мирону, надо расслабиться. – Синий, окончательно убедившись, что это галлюцинация, оттолкнул привидение, прошёл пару шагов мимо него, оглянулся, совершенно безумным образом расхохотался, и пошёл наверх.
- Брось наркоту, Синий! – Олег кричал во всю глотку, весь его кайф сошёл на нет, он понял, что происходит что-то серьёзное. – Ублюдок, не смей, ты погубишь меня! Себя! Сука!
Не придумав ничего лучше, Олег побежал следом за ним, догнал и со всего маху врезал по затылку, кажется, при этом сломав палец. Двойник рухнул как подкошенный.
Постояв над обездвиженным собой пару минут, он вынул из кармана лежащего все деньги, а вместо них оставил свой диктофон. Свой аудио-дневник. Своё оружие против лени. Со всеми своими многочисленными записями монологов, диалогов и прочего. Пусть послушает на досуге, да хорошенько подумает.
Олег моргнул.
Вокруг него шелестел своими неведомыми словами лес, верхушки деревьев обагрила кровь дня – её пролили закатные лучи солнца.
В желудке заурчало так громко, что Олег улыбнулся. Он снова человек, больше он не дерево, и ему нужно есть.
- В этот раз что-то я надолго залип…
Перемотав записи диктофона, нашёл нужную и нажал плей.
«- Зачем ты сюда пришёл, я?
- Что за херня… Я же не под дозой… Или я спятил?
- Что с тобой, Олег? То есть Синий. Спятил походу я, это всё проделки грёбанного леса, он каким-то образом отправил меня в прошлое, в моё синее прошлое…
- ****ец. Пойду к Мирону, надо расслабиться
- Брось наркоту, Синий!»
Хмыкнув, Олег пошёл по тропинке в сторону города.
Включив диктофон на запись и широко улыбаясь, он шёл к своему будущему. И пусть его прошлое было Синим, а настоящее серым, но он знал, как надо жить. Много ошибок было допущено, значит теперь – промахнуться мимо правильного пути будет невозможно.
Чувствуя мощное дежа-вю, Олег оглядывал город, стоя на границе леса и жилых домов. Надел капюшон.
Сейчас он как никогда в жизни знал, что будет делать завтра. И был уверен в своей правоте.