Вкусно отравлено

Летом в деревне душа открывает свои поры, сузившиеся  в городской пыли и неразберихе, дышит на полную мощь.
Яркое солнце, голубое небо, зеленые луга, река с желтым плесом, чистый воздух.
Как хочется все объять, везде побывать. Просто выйти на простор и наораться вволю, как раньше, как в детстве, отстаивая свою правоту.

И вот дочки, совершенно ополоумевшие от свободы, разморенные под палящим солнцем, оголодавшие на свежем воздухе. Не успела я им налить деревенского супчика, как девочки заприметили малиновые пенки.
-- Ариша!
-- Раечка!
Но девочки работали ложками в ускоренном режиме. К пыльным, грязным мордашкам добавились розовые разводы.
-- А руки мыть? А умыться с прогулки? – нахмурилась.
Те виновато потупились, продолжая облизываться, как нашкодившие котята в сметане.

-- Раз, дочки..- развел руками папа.
-- Ой, мы щас, - запрыгали непоседы, помогая, умыться и помыть руки друг дружке из ковша.
Не смотря на их старания белоснежные полотенца, приобрели сероватые следы от ладошек и щечек.
« Ладно. Нотации потом ».
Налила суп необыкновенного запаха и вкуса. Все компоненты только что сорванные с огородика, развариваются моментально. Не как покупные овощи, глыжками лежат на дне и не собираются мягчеть, чтоб развариться.
После сладкого суп, конечно, хоть и вкусный, пошел тяжелее.

-- Все. Ни каких вам пенок, не буду оставлять, - родительский шантаж, но дочурки уже не малышки, на мякине не проведешь.
Только загремлю тазиками, виднеются две русые головки в окошке чулана. Следопытки проверяют, что делаю. Если не стираю, значит,  будет варенье, а в нем, как известно, самое вкусное пенки.

Сварив десять банок малинового варенья, я успокоилась. Но не угомонилась Раечка. Сладкое искушение преследовало ее. Папа застал Раечку, мирно уплетающую столовой ложкой варенье из баночки. Две пустых стояло рядом с ее сандаликами.
-- Доча, у тебя же кишки слипнуться! – испугался он.
-- Не. Эти я вчера съела. Что я – маленькая? Разве не понимаю, что сладкого много нельзя? – ответила Раечка, с толком облизывая ложку и ставя, пустую тару. – Только две банки в день, не больше!

Папа схватился за голову. Я – за телефон, чтобы звонить на скорую.  Ариша прыгала и визжала, играя с котенком, а Рачка блаженно улыбалась, поглаживая животик.
-- Они нас в могилу сведут, - расстроился папа.
Он потрогал за чем – то лобик младшенькой, потом рассеянно погладил котенка, взял удочки и оставил меня расхлебывать кашу, а лучше сказать варенье семейной неурядицы.

Трудно запретить ребенку, тем более, что деревенская свобода, от которой ошалели девочки, не выкорчуешь. Это дома в четырех стенах, как в заточении, свои порядки. А тут вышел на крыльцо: там смеются деревенские подружки, а они самостоятельнее городских. Где – то петух прокукарекал. Собака почесалась о калитку. Курочки нахохлились в ямах, дремлют. Разве нотации удержать в голове?

Я по – разному поприкидывала, и вот, что решила. Конечно, Раечка видела на полке остатки варенья; не скроешь. И тогда взяла и наклеила на баночки этикетки. На них нарисовала черепа с костями и для пущей важности красным написала: « Отравлено ».
Спокойно занялась своими огородными делами: прополкой и сбором колорадских жуков.

Вечерело. Ко мне подошел папа с удочками. Вернулся с рыбалки. Стыдливо показывает пакет с водой, а там плавает малек, который уставился на нас, удивленно лупая, глазами.
--  Девочкам показать, - виновато целует в щечку.
И вдруг к нам бежит со всех ног перепуганная Ариша. Кричит:
-- Мам! Пап! Скорее! Беда! Раечка отравилась!!!
-- Как отравилась? – ноги отказали, ватные, в голове застучало набатом.

Первым кинулся папа, за ним Ариша. Через секунду опомнилась. Обгоняя всех, вбегаю в дом.
На стареньком диванчике сидит довольная Раечка. Щеки в малиновом варенье. Причмокивает:
-- Вкусно отравлено!!!

-- Видите череп? А она съела! – чуть не плачет Ариша.
Мы с папой как стояли, так и попадали на крашенный, дощатый пол. Переглянулись, и давай хохотать, не в силах остановиться. До слез, вымывая остатки стресса. Только Ариша обиделась, потому что мы не можем ей объяснить наш смех. Зато Раечка счастливая прижалась к нам.

Конечно, пришлось вольготу прекращать, от греха подальше.
Зато теперь у нас есть код, шифровка, семейный секрет: если что – то вкусное, торт или конфеты кто – то отведал, обязательно спрашиваем:
-- Ну, как отравлено?
-- Вкусно отравлено, - слышим отзыв.
И все вместе весело смеемся. Хорошо, что хорошо кончается.

12. 02. 11