1847

Рисунок 99г: В тюрьме

__

Колосья как ладони, а дерево как одна сплошная голова… - итак: «колосьев ладони молитвенно наклонены друг к другу и  дерево средь них как Божья голова…»

Цветы возле бочки с водой, а над бочкой – жестяная банка в качестве черпалки, причем не для цветочного полива, в основном… - итак: «наклонены цветы к жестянке, так рвутся к этой банке, что та, оторопев, к забору жмется и никто не верит, что всё похоже на христианскую милость и любовь…»

__

На улице, среди машин, понятно, что всегда есть смертельные моменты, но и на велосипеде тоже по соседству с тропкой частенько бывает канава, где  можно  покалечиться – и потом, не простив себя за этот промах, уже нетрудно покончить с инвалидной жизнью…

Постоянно то туалетная бумага, то валидол, то писчая бумага или ручка желают из карманов ускользнуть. Слишком много  курток и штанов. Валидол – моя трагедия, туалетная бумага – моя комедия (конец обязательно надо подтереть), а писчая бумага с ручкой – самое то, но именно они всего умней, упорней желают ускользнуть…

__

Почти все лица и предметы покрыты благороднейшей «патиной  времени»… Высвечиваются сети от времени. Что-то ловили, но улов пока не просвечивает…

Крики радости большинства заглушили ропот отдельных неудачников и недовольных. Есть и «вечно недовольные». Их вечность…

Патина времени и современные крики радости. Оглушаются паутинки и  слегка провисают. Потом чудесным образом снова натягиваются, заряжаются где-то энергией. На ветру, к примеру, не рвутся, а заряжаются. От солнечного света сохнут и сокращаются…

__


В природе миллиарды безмолвных детенышей смело топчут друг друга. Настоящего неистовства без крика им всё равно не достичь. Это только жесты и формы. А те младенцы, что способны кричать, уже по-отдельности и под колпаки из стекла и бетона положены. Из стекла и сахара, из стекла и слюны, из стекла и горечи будущей. От настоящего они пока напрочь отрезаны. Скоро уходит с такими младенцами последний состав. Большинство ночью садилось. На станцию в указанных стеклянных ящичках их привезла призрачная лошадь (или прозрачная лошадь, или даже прозаическая…) Значит, уже в поезде в карты сыграют, повзрослеют таинственно, прикинут все шансы. Основания есть под колесами. Нет только ступней и поэтому приходится вечно катиться – до патины… После такого провала приятно хотя бы катиться. Об остановках нет мыслей пока. Пока мне едино, что мелькают не только леса и леса, но и станции, станции, станции. Остановка будет только за острым углом, а он невозможен, пока песня поется, пока матом не ругнулся я в песне, пока скверну не успел  заметить в полете и песне, клюв на поганый язык заменяя. Наращивая мозги, а следом и всё, им подвластное, тело. Тяжел, словно страус, и, так же, как он, уже не летаю. Поют сундуки. И соло кто-то сидит в сундуках, и хором – стоит и лежит. Одинокий бегун сундука, то бишь секций спортивных. Ходит человек и на бег, и на баскетбол и очень забегался. Но всё еще ходит с сумкой спортивной…