О романе Окуджавы Путешествие дилетантов

                «Господин Ван Шонховен, - что же побудило вас искать со мной встречи?" - спросил Мятлев, обращаясь к вошедшему "мальчику". "Гость засмеялся. Быстро накатывали сумерки".
                Если быть очень кратким, то здесь уже и хранится, пока ещё крепко закрытая, самая сердцевина изначального замысла Окуджавы.
                Мальчик, зашедший по соседству, оказывается потом и не мальчиком, а девочкой, затем юной девушкой с красивым именем Лавиния. Но это позже. А пока у Мятлева грустный роман с Александриной, которая часто повторяла  слово «господибожемой». И ей было отчего  повторять его, ибо она была страдалицей от Господа. Здесь смею сделать некоторое замечание к таким союзам между женщиной и мужчиной.  Думаю, что ни женщинам, ни мужчинам никогда не следует подменять чувство искренней любви чувством жалости, мол потом и любовь придёт. Ничего потом не придёт.  Пустая трата времени, эмоций, сил и много ещё чего.
                Эта дружба князя Мятлева со страдалицей Александриной была как бы прелюдией к той большой, всепоглощающей любви, которая его ждала. И Александрина почувствовала, что князю уготовано нечто большее, а потому неожиданно и исчезла.
                Любовь, огромная сильная, безрассудная вдруг захватила Мятлева и Лавинию и уже не отпускала от себя. Она была послана им свыше. И они чувствовали это постоянно.
                «Сумерки» в их любви накатывали быстро и  весь роман про эти «сумерки» и написан. И возникает сожаление, что мало сказано об их счастливых мгновениях.
Видимо, жизненные силы автора романа были чем-то отягощены, а потому мало в романе светлых и жизнеутверждающих моментов. А к концу и вовсе всё становится мрачным.
                А вот кавказские сцены несколько выделяются. Видимо, любовь Окуджавы к Кавказу настолько сильна, что события здесь описаны несколько театрализовано.
                Надо отметить, что концовка романа удалась особенно. Читатель остаётся в неведении буквально  до самой последней страницы. Даже до самых последних строк. Это сделано мастерски! И только из письма матери к Лавинии можно с восторгом вдруг уверенно сказать, что любовь их, преодолев все преграды, всё-таки восторжествовала.  Мать Лавини пишет: «Я преклоняюсь перед тобой и твоей любовью, и перед твоим выбором, и если я ещё раз осмелюсь пожелать тебе покоя в постылых объятиях твоего законного супруга – прокляни меня! Целую тебя тысячу раз, и плачу, и благословляю. Твоя мама».

декабрь 1995г.