Глава 3

Вот так вот просто в какой-то момент нас стало трое. Поначалу меня поражало, чего он таскается за нами. Но Жгун любил Динару, я тоже любила Динару, а значит, мы с ним любили друг друга. Как мужчину я его не воспринимала (на Динарино счастье), но другом он был здоровским.
Вообще, наверное, я посвящу  один абзац целиком и полностью всей его многогранной личности. Помимо милого задротства у Жгуна был запас из нудистских привычек, страсти к женским чулкам и странные пристрастия в сексе.  О да, еще его привычка задавать-таки нескромные вопросы. Но при всем этом, он умудрялся быть настолько умным (Умным), начитанным, активным человеком.  Играть с ним в данетки не было никакого смысла, на это решалась только Динара. Я после первого же раза (а играли мы всегда, во что бы ни играли, всегда на раздевание) похватав колготки и свитер, умыла руки и больше ни в какие требующие умственного напряжения игры со Жгуном не ввязывалась.  Но вот титанические битвы двух Мозгов его и Динары наблюдать обожала. Вот это было нечто! воздух рядом с ними трещал, благо Жгун был достаточно развратен, чтобы знать, куда нужно потом все это электричество отправить, да и так чтобы на пользу оно было, на пользу. Хе хе хе. (Сейчас ты, Динара, покраснела, я знаю).
Мы, как и все студенты из провинции, жили в общежитии. На самом деле очень удобном. Но нас не удовлетворяла вся общественность понятия «общежитие», предполагавшая сожительство с кучей народа. Может, вокруг нас и было полно замечательных людей, но почему то влекло именно к уединению.
Хотя жилось там неплохо, комендантский час распространялся только на понятия расположенные вне территории общежития, но перемещаться внутри можно было свободно.
Вы ведь понимаете, к чему я веду этот разговор? Жгун торчал у нас столько, сколько нам всем этого хотелось.  Порой спали мы все вместе. Наверное, все это кажется ненормальным, но у нас у всех были совершенно моногамные отношения. Никто из нас не страдал никакими расстройствами ориентации и психики. Просто наша близкая дружба напрочь снесла все те ограничения близости, налагаемые обществом. Общество могло простить Динару, но, по сути, карало меня. Но общество меня не особо трогало, а если все это не трогало Динару, то все у нас было здоровски.
Возможно,  Динару расстроит то, что слишком много НАС, и слишком мало ЕЁ и Жгуна. Но не расстраивайся. Я постараюсь уделить внимание и вашей жизни, настолько насколько стены были тонкими. По чести я все же старалась не лезть в ваши отношения, хотя это было сложно, учитывая, что жили мы под одной крышей.
Кстати, и правда, жить мы со временем стали окончательно вместе. Причем с совсем скорым временем.
Через полгода нашей жизни в Питере, однажды Жгун зашел к нам, весь полный таинственного сияния и сказал, что нам непременно (Непременно!) стоит жить в Нашей квартире. Динара, ну конечно, ты сразу скептически чихнула, за что потом получила порку (Прости не удержалась от этого комментария, ибо стены у нас тонкие, а тебе хотелось побольше Ваших подробностей).  Как студенты могли найти квартиру в этом городе, за какие я вас спрашиваю деньги?!
Оказалось, все это было не пустыми мечтаниями, а конкретным предложением. У Жгуна наблюдался занятный дядя. Явно с меценатскими наклонностями. Хотя может просто любил племянника. В итоге в дар ему шла славная квартирка недалеко от Черной речки (место, где кончилась жизнь Пушкина, но, по-видимому, начиналась наша).
С особой любовью хочу описать квартиру. Это был четвертый моногамный участник наших отношений. Там была одна небольшая комната, но поистине гигантская кухня и ванная. Все это было весьма подозрительно, но потом мы выяснили у соседки, что изначально это была одна БОЛЬШАЯ квартира, которую кромсанули на две небольшие, и наша комната являлась одной из трех маленьких спален, огрызок той, большой квартиры. Но мы не жаловались. В нашей ванной комнате можно было устраивать забеги, а посреди стояло шикарное безобразие на медных львиных лапах.  А кухня! Ну что за чудо! лепная вытяжка, огромное окно во всю стену. Выходило оно на большой пустырь, но кто-то умный расположил окна с восточной стороны, так что каждое утро завтракали мы освещенные этим бесконечным солнцем. Ничего прекраснее этого периода жизни со мной не случалось. Решившись уехать, мы отрубили те унылые части себя, которые до этого ограничивали нас.  И сейчас могли жить так, как того хотелось. Пускай была учеба, она занимала время, но не запрещала вести себя любым приятным для нас образом.