12

Серафим увел Президента не далеко от пляжа. Они поднялись на песчаный холм и устроились на лавочке под корявым деревом. «Надо же, - подумал Президент, - я думал, что такое уродство может преподнести только живая природа, а тут на тебе - идеальная компьютерная программа тоже подвержена оригинальности».
- В совете беспокойство, господин Президент, - между тем докладывал дежурный по городу, - существует некоторое расхождение параметров, которые ни сама программа, ни администратор никак не комментирует. Наше общее число задействованной оперативной памяти не соответствует потребляемой машиной энергии, словно где-то спряталось не подвластное нам виртуальное облако байт. Я неоднократно проверял все ресурсы системы, так вот и получается, что если сложить все персонажи, модели, действия, сюжеты и декорации, и сравнить все это с потребляемой сервером энергией, то будет небольшое несоответствие, словно чего-то и где-то не учтено.
- И насколько это чего-то и где-то небольшое.
- Да так, гигабайт двадцать. Но число это понемногу увеличивается, поэтому и беспокойство возникло.
- Может это пираты или хакеры, решили нажиться за наш счет?
- Проверяем, господин, президент, - наша программа относительно доступна, за всеми не уследишь. Вполне может объявиться маньяк, который пустит нашу сказку псу под хвост.
- А что думает администратор?
- Он уверяет нас, что система из вне защищена надежно. Любой вирус проявил бы себя сразу, а тут просто непонятки какие-то.
- Надо еще раз проверить. Может, энергопотребление выросло из-за износа оборудования, винчестеров там или еще чего?
- Здесь не только в энергии дело. Излишек памяти контролируется и потоком информации. Словно у жесткого диска есть двойное дно. Он медленнее ворочается и тупит при отзывах. Конечно, это «медленно» и «тупит» выражается микросекундами, но они имеют место.
- Хорошо, соберем совет в субботу, а пока надо вернуться к священнику, а то он один заблудиться еще.
Они не спеша вернулись к океану, но вместо отца Сергия увидели миловидную рыжую девушку, сидящую на камне в прозрачной невесомой накидке, печально смотрящую не на океан, а куда-то вглубь ночного берега.
- Вот тебе и раз, - удивился Президент, - а где отец Сергий?
- Он ушел, - обреченно произнесла девушка.
Не веря ее словам, Серафим раскрыл свою волшебную книжицу, и удивленно вскинул брови.
- Да, уж, он уже покинул Гелиоград, причем практически сразу, как только остался один.
- А вы кто будете? - спросил Президент девушку.
- Я, Маша.
- Она модель, - уточнил Серафим, - тайное желание нашего священника, программа покопалась в его памяти и явила ему то, о чем он тайно мечтал.
- Это, конец, Серафим! - Президент в ярости всплеснул руками, - я так долго обрабатывал его, хотел его к нам в союзники, в помощники, а эта чертова программа смертельно перепугала его. Чего же нам делать?
- Найти другого?
- А где гарантия, что у другого помыслы не настолько прекрасны? Где гарантия, что он не навспоминает нам тут семь кругов ада, а?
- Может, вообще обойдемся без них?
- Может, и обойдемся, - согласился Президент, и затем, обращаясь уже к Маше, спросил, - и давно ты здесь?
- Очень давно, - кивнула девушка, - целую вечность. Я жду его целую вечность, а он бежит от меня как от зачумленной, а ведь я жена ему, единственная перед Богом венчанная.
- И что же случилось с вами?
- Я пошла купаться. Меня позвали две наших прихожанки, а Сережа отпустил. У нас на Клязьме есть плотина, там и вода потеплее, и пляж песчаный. Мы на велосипедах туда ездим. Они все в купальниках, а мне нельзя, только в рубашке ночной. Я нырнула поглубже у самой плотины, глаза открыла, уж больно много там интересного всего, а воздуха не хватило. Рубашка моя зацепилась за что-то, то ли арматура там торчала, то ли другая железка. После этого я никогда в одежде не купаюсь. Только недавно поняла, что под водою дышать можно как на земле. А когда поняла так и поплыла из реки к морю из моря к океану. А здесь я на сушу выбираюсь, в вашем городе тепло и никто тебе не удивляется. Я думала и муж мой не удивиться, а он убежал.
- Час от часу не легче, - вздохнул Президент, - я постараюсь ему все объяснить.
- Уж постарайтесь, пожалуйста, - взмолилась Маша, - вы же в городе самый главный, вас он не посмеет ослушаться.
- Хотелось бы в это верить.
Маша на прощанье махнула им рукой и начала медленно уходить в океан. Сначала искристая вода ласкала ее тонкие щиколотки, потом поднялась до колен, расправляя невесомую ткань накидки по своей поверхности, а когда легкая волна коснулась плеч, туника отплыла от шеи совсем, оставив Машу без какой-либо одежды. Вода была столь прозрачной, что Президент почти без преломления видел идеальные формы девичьей фигуры, и его обуяло непреодолимое и вместе с тем безнадежное желание. «Зачем я вернул себе зрение? – в отчаянии подумал он, - если оно доставляет мне лишь тупую боль в паховой области, и созерцание собственного ничтожества. С тех пор как я ослеп, стремлюсь во всю воспринимать краски, но не могу вынести яркости такой бескомпромиссной, самоотверженной любви. Конечно, я не смею к тебе прикоснуться, милая Маша, пусть даже ты всего лишь память, но эта память моего друга, а она свята для меня, как и для него самого?»
Маша между тем по привычке глотнула воздуха, который ей был явно не нужен, и нырнула в ночной океан. В тот момент ее прекрасные ноги соединились, обернувшись серебряным одеялом мелкой чешуи, а ступни раскрылись заостренным на кончиках рыбьим хвостом, но никто с берега этого уже не видел.